Глава 1.
Малика
–Дядя, пожалуйста, не надо! – Я почти рыдаю в голос. – Я не хочу замуж! Ты обещал, что учиться буду, когда Хелена вырастет! Обещал, что работать смогу… – всхлипываю.
Алихан смотрит в окно невидящим взглядом.
–Все уже решено, Лика, свадьба состоится, – говорит он строго. – В твоем случае предложение Валида – это лучший вариант. Дети ему не нужны. Они у него уже есть. Но нет хорошей, покорной женщины. Для семьи. Для хозяйства…
–Ему нужна бесплатная нянька и кухарка! – Срывается с моих губ.
Дядя разворачивается и хлопает ладонью по столу.
Я вздрагиваю и вся сжимаюсь.
–Ты совсем не следишь за языком, Малика! Я тебя распустил! Избаловал! А нужно было послушать Лилю и оставить в деревне! Или ты думаешь она горела желанием взять ещё одного ребенка? В деревне от тебя бы ещё в шестнадцать избавились! Отдали третьей женой на утеху!
Закрываю лицо руками. Во всем прав!Дядя прав! Я – неблагодарная и глупая.
–Прости меня, пожалуйста, – шепчу. – Прости… Я буду хорошей женой. Тебе не придется за меня краснеть.
Слезы начинают капать на платье. Оно на столько белоснежное, что стоит пеленой перед глазами.
Алихан расстёгивает пиджак и тяжело опускается на стул.
–О таком у нас не принято говорить с женщинами, – достаёт из кармана блистер с таблетками и кладет две себе под язык, – но из уважения к твоему отцу, я скажу. Чтобы ты не думала, что я жесток с тобой… – он делает тяжелый вдох. – Деньги с твоего махра пойдут не на ремонт крыши, а на мое лечение. Валид дает много, тебе достаточно останется. И если вдруг меня не станет, я хочу, чтобы вы все были обеспечены.
–А кондитерская? – Сглатываю. – Я ведь могу там работать. У меня хорошо получается…
–Арслан собирается нанять профессиональных работников, – перебивает меня Алихан. – Я понимаю, что ты очень привязана к кондитерской. Понимаю, что скучаешь без кухни, но здесь в Москве каждый сам за себя, Лика. И эта часть бизнеса принадлежит моему сыну. Твоя осталась у той родни. Без него они бы тебя мне не отдали…
–Я понимаю, – шепчу.
И действительно отдаю себе отчет, что все могло быть гораздо хуже, но не принимаю, почему с таким количеством родни, я такая никому ненужная.
Сердце, которое когда-то мечтало о любви, как у мамы с папой, рвётся в клочья.
Ну почему я не могу быть покорной!? Бракованная… Сколько раз меня так называли.
В дверь кабинета раздаётся стук.
–Машины приехали, Алихан, – распахивает дверь тетка и бросает на меня осуждающий взгляд. – Пора ехать в загс.
–Иди, приведи себя в порядок, Лика, – строго говорит дядя. – Сегодня ты станешь женой. Это радостное событие. Не оскорбляй своего мужа следами слез на лице…
От волнения меня постоянно мутит. Кажется, если бы не восторженная болтовня сестры, я бы вообще сошла с ума.
Повторяю про себя свадебную клятву. Боюсь, что собьюсь и перейду на турецкий. У меня иногда такое случается, когда волнуюсь.
–Ты так первой ночи боишься? – Шепчет мне Хелен и берет мои руки в свои. – Совсем бледная. Мама говорила, что девочкам больно только сначала, а потом даже приятно бывает. Ещё она говорила, что опытный мужчина – это хорошо женщине…
Мне становится ещё тяжелее от мысли, что сегодня ночью я лягу в постель с незнакомым человеком.
Ну как незнакомым… Я видела Валида пару раз мельком из окна кондитерской. Он ждал в машине мать с дочерью, пока они покупали сладости.
Взрослый, статный, суровый, темный… В нашем городе он очень уважаемый человек. Вдовец…
Слухи ходят про него разные, но я стараюсь не слушать. Дядя не отдал бы меня плохому человеку.
–Вот, немедленно накинь на плечи, – всовывает мне в руки тетка белый газовый палантин и причитает…– Спина голая, рукава просвечиваются… – Почему ты позволяешь себе нас позорить, Малика? Почему на голове только фата? Люди подумают, что мы не чтим традиции.
Сгорая от жары закатного солнца, делаю, что сказала Лиля. Спорить и доказывать, что это платье было самым приличным в салоне – бессмысленно.
Толпа гостей возле загса постоянно прибывает: родня из Крыма, из Алании, дядины сослуживцы, семья Валида, его друзья, братья с семьями… И все они смотрят на меня. Обсуждают.
Мне кажется, что большинству я совсем не нравлюсь. Как лошадь на рынке себя чувствую.
–Старая… – доносится до меня. – Могли бы сестру младшую Валиду отдать. Алихан законы мирские больше традиций чтит…
–Побойся, Алия, брату женщина для дома нужна. А для тела здесь в Москве – это не проблема.
Я надеюсь, это они сейчас не всерьёз. Иначе… лучше сразу умереть, чем так жить. Ненужной…
Как хомячок в клетке.
Со стороны дороги раздаётся какофония автомобильных сигналов.
–Валид приехал! – Несется радостное со всех сторон.
Мое сердце начинает стучать с такой скоростью, что, кажется, сейчас выпрыгнет! Хочется развязать тугой корсет и подышать. А ещё под ним очень ноет шов…
Все. Буквально несколько минуточек у меня свободы осталось. Что будет дальше – неизвестность. Только молиться, чтобы муж был мудр и милостив.
Кортеж Валида тормозит в ряд у обочины.
Я ищу глазами тетю, чтобы попросить воды. Кругом одно шампанское. А от жажды язык к небу прирастает. Да где же она? Может быть, к дяде отошла?
Делаю несколько шагов из толпы в сторону и вдруг вижу, что от соседней припаркованной машины отделяется пара мужчин и идет прямо на меня.
Явно навеселе и кураже. В небрежно расстегнутых костюмах, без галстуков, с бритыми затылками. Мускулистые, как будто только что сошли с экрана телевизора про морпехов, которых случайно пригласили на прием к английской королеве. Чьи-то гости?
Опускаю глаза. Если кто увидит, что я смотрю на мужчин…
Инстинктивно жмусь поближе к семье брата.
Оглядываюсь и… неожиданно понимаю, что эти двое мужчин идут прямо на меня.
–У вас какие-то вопросы, молодые люди? – Перегораживает им путь Арслан.
–Прости, парень, но свадьбы не будет, – задорно и быковато оповещает брата один из мужчин.
–Чего? – Рычит брат и вдруг оседает на асфальт от резкого удара в живот.
Второй мужчина заваливает меня на плечо, как мешок и ускоряется к машине.
Толпа гостей шумит. Я кричу!
Мужчины работают так быстро и слажено, что почему-то никто толком не успевает среагировать и мне помочь.
Болезненный удар в затылок отключает картинку перед глазами. Последнее, что я слышу – это голос одного из мужчин:
–Блин, Тимох, я ее, кажется о тачку бахнул и вырубил…
Глава 2.
Сергей
Башня, что колокол…
Запутавшись в пледе, падаю с дивана прямо на живот. Плашмя. Точно пингвин королевский: белая рубашка на груди, и рукавами пиджака, как ластами, по полу постучать только осталось.
Мужики вчера ржали, что можно в Антарктиду махнуть . Этих самых благородных недоптиц переворачивать. Тишь, снег, никакого тебе устава и учений. И платят в два раза больше.
Но я уже напереворачивался недолюдей. И денег взял за глаза. В цивилизации пожить хочу. Москву хочу. Отожраться хочу. Ссохся весь – одна мышца осталась. Трахаться хочу!
–Да твою ж… – морщусь, от того, что не могу распутаться из пледа.
Допился, как срочник после увала. Стыдоба… Даром, что майор.
Ну и говнище это их шампанское! Вот с водкой все понятно. Где норма, чем закусывать. А здесь… Шоколадки, фрукты, нарезки, пьется как компот… и ничерта не помнишь!
Теперь понятно, почему этой дрянью девчонок спаивают.
Пытаюсь нащупать в кармане телефон, чтобы посмотреть время, но вдруг боковым зрением замечаю возле стены движение.
Рефлексы работают быстрее головы: достаю, раскрываю нож и фокусирую взгляд на цели.
Я ожидаю увидеть кого угодно: вороватого портье, горничную, животину сбежавшую – за годы службы меня уже сложно удивить. Но точно не то, что вижу!
Девушка! Возле противоположной стены за прикроватной тумбочкой сидит девушка с головы до ног закутанная в белоснежное отельное одеяло.
Молоденькая. Растрепанная. И заплаканная.
Смотрит на меня так… Как женщины в Карабахе смотрели после обстрелов. Чуть затравлено и настороженно.
Мне не нравится этот взгляд. Будто сделал с ней чего плохого…
Да нет! Быть не может. Сколько баб у меня было. По-пьяни в том числе, и никто не жаловался. Наоборот… Все потом из трусов выскакивали, чтобы повторить.
Убираю нож в карман, беру со столика бутылку воды и поднимаюсь на диван.
Висок дергается спазмом от каждого резкого движения.
Часть воды выливаю себе на затылок.
–Ты кто такая? – Спрашиваю девчонку. – Почему на полу сидишь?
Да, это мне больше всего кажется странным. В кровати если бы спала – было б логичнее.
Гостья молчит, облизывает губы и провожает взглядом минералку в моей руке.
–Пить хочешь? – Спрашиваю.
Едва заметно кивает.
–Держи… Чего сама то не взяла?
Бросаю ей бутылку.
Четко в руки бросаю, но девчонка не ловит. Закрывается руками, ойкает, когда ей прилетает пластиком в колени и только после этого берет воду в руки.
Пытается открыть… Естественно, у нее не получается.
–Так, все понятно, – встаю я с дивана.
Подхожу к девушке. Опускаюсь возле нее на корточки, отбираю бутылку и откручиваю крышку.
–На, попей ты уже, Господи, – подаю ей воду обратно.
Не сказав ни слова, моя гостья жадно захлебывается. Вся трясется.
Я с интересом ее разглядываю…
Девка как девка. Только красивая очень. Гладенькая вся, молочная. Будто с картинки глянцевой сошла. Волосы цвета жидкого шоколада, глазищи карие прямо в душу смотрят, губки сочные, чуть припухшие от слез. В золоте вся. Тысяч на пятьсот побрякушки потянут… Пальчики аккуратные, без ярких ногтей. Значит, точно не шалава. У них всегда «полный камуфляж». По оливковой коже рисунки разные под края одежды уходят. Не тату, а будто йодом нарисованные. Свадебное платье?
Меня вдруг резко бросает в жар.
Что-то раньше я за собой такой фетишистской вкусовщинки не замечал. И вообще больше на блондинок длинноногих западал. Но это Москва. Может, в баре подцепил?
Экстренно трезвеющая голова подсказывает, что подцепил я себе вчера где-то только охеренных проблем.
–Итак, кто ты такая? – Спрашиваю свою гостью жестче, начиная заводиться от догадок, похмелья и недосыпа.
Наверное, слишком грозно получается, потому что у девчонки на глаза мгновенно наворачиваются слезы.
–Лучше бы вы меня убили, – всхлипывает. – Дядя калым взял. Гостей двести человек позвал… А вы! Зачем трогали? Зачем забрали? У дяди нечего вам дать!
Морщусь от головной боли, пытаясь вспомнить, что же было вчера.
Назначение мы мое отмечали. Тимоха был, Егорыч, коллеги… Сначала с руководством посидели. Потом – в бар пошли. Егор больше всех надрался. С вдвшниками у фонтанов потусили…
–Позор мне! Позор семье… – продолжает трястись девчонка в истерике. – Он же теперь деньги обратно заберёт… Скажет: «кили» грязная. Только бить… А мне как жить? Сестру теперь никто не возьмет!
Господи, что она несёт?
–Кто он? – Пытаюсь докапаться до сути. – Кто деньги заберёт?
–Да-мат… – стучит зубами.
–Кто?
Это на каком она языке?
–Же-них… – поправляется девчонка, – и дальше переходит на наречие, которое я не могу перевести.
–Эй, ну ты успокойся… Так, ладно…
Тру лицо и возвращаюсь к дивану.
Ощущение, что вчера произошло что-то из ряда вон выходящее набирает в моей голове тревожные обороты.
Набираю пацанов.
Почему-то то, что они в соседнем номере, я помню очень хорошо. Помню, как допивали мы под утро уже в местном баре и идти никуда не могли. Ещё помню, как жена Тимохе звонила. Ругалась.
–Алло… – невнятно бормочат пацаны в трубку. – Ты чего, дружище? В такую рань?
–Мужики, – игнорирую я их стенания, – а что вчера было то вообще?
Глава 3.
Малика
Допиваю из бутылки остатки воды и касаюсь пальчиками разбитого затылка. Голова очень сильно болит. И не понятно от чего больше… От слез или от гематомы. От золота устали уши, а ожерелье натерло шею, но снимать их страшно.
Горло охрипло…
Конечно, когда похитители заперли меня в номере и ушли, я пробовала кричать. Пыталась дозвониться на ресепшен, но это оказалось бесполезно!
Третий этаж какого-то доходного когда-то купеческого дома. Внизу бары и рестораны. Старая улица. Долбит музыка. На окнах решетки. Толстые кирпичные стены…
Мамочка, папочка, кто эти люди? Зачем они меня сюда привезли? Пьяные.
Хорошо, что хоть не тронули. И не связали. Я когда в машине в себя пришла, чуть снова не отключилась, увидев их два бритых затылка.
Они постоянно говорили между собой о каком-то Егоре. И что ему понравится их подарок. Меня ещё куда-то повезут? Или попросят выкуп? Не понимаю. Я ничего не понимаю! Почему я тогда не умерла вместе с родителями? А если уж выжила, то почему небо не хочет, чтобы я была счастлива? Почему все забирает?! И семью, и мужа, даже детей решило мне не давать…
Прикрыв дверь, мужчины громко ругаются в тамбуре.
–Пацаны, вы чего? Идиоты? Вы вообще понимаете, что человека украли? Это уголовка!
Один из мужчин заглядывает в комнату и крепче прикрывает дверь. Но мне все равно хорошо слышно, о чем говорят.
–Ой, идиоты… – безнадёжно причитает.
Становится немного легче. Дышу ровнее. Раз они говорят о законе, значит, понимают, что поступили плохо. Наверное, этот молодой у них старший, раз может так ругать.
–Да если бы ты не ныл, что Инга твоя замуж сегодня выходит, – продолжается запальчивый шепот, – мы бы не дергались. А то заладил: нам просто поговорить. Она бы простила… Я так ее люблю!
–Так я и поговорил! В баре же рассказал, что к матери ее заявился…
–Да ты лыка не вязал! Говорил только два слова: змея и сука внятно!
–Точно! Мы ж потому решили тебе невесту до утра и не показывать.
–Ой, бля…
Мамочки, меня что? Просто перепутали с другой невестой?!
–Хорошо, а что дальше то мы будем делать?
–Ну как что? Договариваться. Моральный ущерб, там. Потерпим, если ее жених нам морды захочет набить…
–Действительно, людям свадьбу сорвали!
–Да срать на свадьбу! У нее ещё и голова разбита!
–Идиоты!
–Егорыч, не беси! Все ты со своей любовью. Мне жена яйца оторвет, если обо всем узнает!
–Так, Серега, ты выяснил, кто девчонка, откуда?
–Да я пытался! Но она по-русски не говорит!
–Как?
–Это, как говорит, только наоборот. То говорит, то не говорит…
–Аааа! Бесите!
–Пиздец, Ромео, да пошел ты…
Из-за двери раздаются звуки потасовки.
–Э, мужики, припухли? Идите, и выясняйте, кто она!
На этот раз они возвращаются в комнату все втроем. Заходят гуськом и внимательно «щупают» меня глазами. В их эмоциях я чувствую много разного: от чувства вины до мужского игривого интереса.
Мне хочется спрятаться от их глаз и поглубже укутаться в одеяло.
Мои похитители усаживаются на диван в рядок.
–Ну говорите, уже, кто-нибудь! – Не выдерживает тот, что в белом поло.
Пихаются локтями, как пацаны.
И может быть, меня бы даже это улыбнуло, если бы передо мной сидели дети, а не люди, сломавшие какой-то своей ошибкой мне жизнь.
–Окей! – С тяжелым вздохом встает на ноги владелец номера.
Он подходит ко мне вплотную и снова присаживается на корточки.
–Меня зовут Сергей. И ты понимаешь… мы вчера ужрались в сопли. Перепутали тебя с другой девочкой… Нам очень жаль, что мы сорвали твою свадьбу. Что сейчас тебя ищут родные, что испорчено платье, и ты напугана… Черт! – Ершит волосы. – Ты только не молчи! Адрес скажи, где живешь, как зовут. Расслабься, пожалуйста. Может, ты есть хочешь?
Я смотрю на него во все глаза и не могу произнести ни звука. Вот будто онемела!
Хотя, и глаза у мужчины серьезные, и говорит он ласково, без скабрезности…
–Слушай, подруга, – встает с дивана напарник моего похитителя. – Номер то жениха или родителей скажи! Ты хорошо себя чувствуешь?
Как сказать? Домой мне ехать страшно до безумия. Даже если похитители покаятся, скажут, что ошиблись, даже если их будут судить… Все равно никто не сможет доказать, что я ни с кем из них не была.
Потому что любой врач скажет, что я не невинна… Да и без всяких врачей! Ночь с мужчиной – это приговор. Грязная на всю жизнь. И я теперь не только бракованная и гордая, но ещё и падшая… Хоть иди и топись.
Мамочка, ну почему мне так плохо?
Но ехать куда-то надо, а иначе времени только больше проходит. Дядя, наверное, волнуется. У него сердце…
–Поселок Ясеново 25, – называю адрес дяди.
В машине меня сажают на переднее кресло возле водителя.
Сергей садится за руль, а двое его друзей относят ключи от номеров. Ресепшен находится в соседнем доме. Теперь я понимаю, почему никто не пришел ко мне на помощь. Не слышали…
Я разглядываю в окно улицу, пытаясь хотя бы примерно понять, где мы находимся. Плохо знаю город. За пять лет, что живу в столице, никуда не выезжала кроме Красной площади, магазинов, больницы и кондитерской.
–Ты нормально? – Дотрагивается до моей руки Сергей.
Меня по привычке дёргает. Вжимаюсь спиной в дверь и вспыхиваю от смущения. Быстро киваю.
–Ты чего? – Не понимает моей реакции мужчина. – Рука болит?
–Нет… – шепчу. – Нельзя. Касаться… Не муж.
–А, окей! – Поднимает он вверх руки. – Ты чего? – Вдруг доходит до него. – Ислам?
Киваю.
–Вот это попадос… – стонет. – Ну ничего, ты не бойся. Не в средневековье же живем.
От его беспечного тона мне снова хочется разрыдаться. Это на людях мы современные. А на деле меня даже из торгового зала кондитерской тетя выгоняла, если заходили мужчины.
–Ну, погнали, – возвращаются в машину мужчины.
В голову закрадывается крамольное желание, чтобы мы до дома дяди не доехали. Но я сразу гоню его прочь. Эти мужчины не виноваты в том, что я родилась девочкой с тяжелой судьбой. Не виноваты, что теперь мой единственный путь – вернуться в деревню и снова ухаживать за детьми и стариками.
Воображение подбрасывает мне варианты встречи с семьей. В каждом из них мне хочется или рассыпаться пшеном на ковёр, или быть пораженной молнией, или…стать жидкой и лужицей стечь под ноги родне. Сейчас их в доме около двадцати человек.
Но все оказывается гораздо хуже, чем я предполагала. Возле дома дяди, который видно практически от самого въезда в поселок, стоят три полицейские машины. Их разбавляют машины, которые принадлежат семье Валида…
Мамочки… я точно умру. От позора или разрыва сердца.
О, как я хотела бы родиться мальчиком, чтобы вот так, в любой ситуации обсуждать машинные карбюраторы…
–Мужики… – вдруг перебивает болтовню друзей один из моих похитителей. Кажется, его зовут Егор…. – Не хочу вас сильно расстраивать, но, кажется, нам жопа. Ты же вон в том доме живешь? С красной крышей? – Обращается ко мне.
Киваю…
–Дочку генерала Шахина мы подрезали, мужики…
Глава 4.
Сергей
Перед нами на длинном бархатном диване сидят шестеро мужчин разных возрастов в гражданском и двое полицейских. Они давят нас своими тяжелыми взглядами, не начиная разговора.
Вытянувшись по стойке смирно, мы с мужиками в рядок стоим на пушистом цветастом ковре и будто бы ждём приговора.
Нет, не будто бы, а так и есть, потому что уже к вечеру нас всех может ждать не только фееричный звездопад с потерей должностей, но и уголовное дело за похищение человека. А может и не ждать… но что с нас за это попросят? И не станет ли после этого предложения проще сразу пойти в штрафбат.
Переглядываемся. Читаю на лицах друзей примерно схожие со своими мысли. Ещё вчера невинная пьяная шутка сегодня обернулась для нас аховыми проблемами.
Шахин задумчиво перебирает четки. Под его глазами синяки. Есть ощущение, что чувствует он себя неважно, хотя выглядит идеально, как и положено офицеру. Мне даже немного неловко стоять перед ним не по форме с щетиной и вчерашним перегаром.
Честно говоря, да и убранство генеральского дома после привычных бараков, казарм и местечковых гостиниц выглядит так шикарно, что тоже давит на нервы. Хочется хотя бы ботинки снять… Женщины ж убирали. Я видел мельком пылесосы и ведра.
Мать бы за обувь дальше порога мне бы мокрой трепкой настегала. Даже сейчас.
Остальная часть шумного дома осталась за большими дверьми гостиной.
Куда-то в его глубь женщины увели и нашу невесту. Господи, так галдели, когда ее увидели, я думал, что оглохну!
Конечно, взглядами из-под мохнатых бровей нас с мужиками испугать трудно. Опыт, знаете ли, бывал всякий. И он говорит, что пока на тебя не направлено оружие – все поправимо.
Но терять только что наладившуюся жизнь никому бы из нас не хотелось. Это факт.
Больше всего сейчас за Тимоху нервно. Жена его в тещины огурцы закатает, если завтра он их на дачу не отвезет и теплицы не поставит. У Егорыча мать вчера звонила. Радовалась, что квоту на замену сустава коленного выбила. Операция бесплатно. Только за восстановление нужно будет заплатить. Короче, тоже вылетать ему из обоймы нельзя… А я… А что я? Я, черт возьми, ещё неделю назад сухпай жрал и имею право пожить эгоистом! Вон, хату себе хочу купить! Зря что ли пахал столько лет? Да и батя в моем возрасте уже подполом был…
–Почему ты молчишь, Алихан? – Не выдерживает один из мужчин и начинает эмоциональную речь. – Я требую публичных извинений. Требую соблюдения всех законов! Я же говорил, что не имею отношения к похищению. Бизнес чистый. Семья – чистый. А твоя племянница мое имя в грязь решила втоптать?!
–Подожди сын… – жестом останавливает его один из стариков. – Не горячись. Уважаемые же говорят, что ошибка вышла. Все вопросы здесь нужно решать справедливо и не спеша. Что будем делать, Алихан? Давай говорить. Здесь все свои.
Шахин тяжело вздыхает, сжимает в кулак четки, видимо принимая какое-то решение, и оборачивается на говорившего старика.
–Чего хочет твоя семья Алим? Готова ли принять мою племянницу после случившего, пожалев и плвеоив, что это не ее вина, а вина прежде всего нас, мужчин, потому что не смогли защитить женщину? Если да, то тогда у нас с вами общий противник, – красноречиво кивает в нашу сторону. – Будем решать, как наказывать…
–Ты предлагаешь мне падшую женщину, Алихан? – Подрывается на ноги несостоявшийся жених. – Ты хочешь, чтобы я ее в дом привел? К матери? К сестрам? Чтобы доверил ей воспитание детей?
–Я только задаю вопросы, – терпеливо отвечает ему Шахин. – Если после случившегося ты больше не желаешь принять Малику женой, то не обессудь. Дальше все вопросы я буду решать внутри своей семьи.
–Малика поедет со мной, – бьет тростью о пол старик, сидящий по правую руку от Алихана. – Москва – это место только для мужчин и замужних женщин! Не для престарелых девиц! А если ты, сын и свою дочь, вовремя замуж не выдашь, я и ее заберу. Сам ей мужа найду! Я не позволю устраивать в семье блуд и разврат!
Малика… Так вот как девчонку зовут! Сама имя нам так и не сказала. Интересно, сколько ей лет? Что в их понятии «престарелая»? Малика максимум лет на двадцать выглядит. И то с макияжем, а если ее умыть, то я бы вообще в совершеннолетии усомнился.
Шахин морщится, но старику не перечит. Это очень необычно – наблюдать, как генерал, человек с безупречным послужным прошлым, зарекомендовавший себя достаточно жестким начальником, вынужден прогибаться под прессом традиций семьи.
–Твой отец правильно говорит, Алихан! – Снова вступает в разговор первый старик. – Дочерей нужно отдавать из семьи вовремя. Пока их ещё может воспитать муж! Старшую ты упустил… Я считаю, что будет справедливо не нарушать договоренность между нашими семьями и выдать за Валида твою младшую дочь.
На несколько мгновений в комнате снова наступает гнетущая тишина.
Мы с пацанами неловко переглядываемся. К нравам патриархальных семей сложно привыкнуть в современном мире. Вроде, говорят о людях, но чувство такое, будто персики на апельсины меняют. Или козу на корову. Ну а что? Рога есть, копыта, молоко дает… Да и вообще, не нравится мне, что при нас они эти разговоры ведут. Генерал не дурак. Значит, есть в этом какой-то смысл.
–Ей всего шестнадцать, – с неожиданным металлом в голосе рявкает Шахин. – Она твоему сыну в дочери годится! Какая из нее мать? Школу в этом году заканчивает только!
–Твой ответ «нет», Алихан? – Опасно прищуривается Валид.
–Мой ответ «нет»! – Еще сильнее повышает голос Шахин.
Инстинкт самосохранения улавливает в воздухе нездоровый для такого вежливого разговора адреналин.
–Ты же понимаешь, что это означает окончание любых дружеских отношений между нашими семьями, Алихан?! Ты не желаешь исправить ситуацию?!
–Нет, – качает головой Шахин. – Ты не прав, Валид. Я очень сожалею, что твоя репутация пострадала. И предлагаю поступить тебе великодушно. Простить женщину и наказать настоящего обидчика, не ломая жизнь слабой…
–Хорошо, – прищуривается Валид, – скажи, Алихан, тогда, может быть, после первой ночи я смогу всем доказать, что моя жена была невинна? Что она не спала в ночь своей свадьбы с кем-то из них троих? – Делает резкий небрежный мах рукой в нашу сторону.
–Не было ничего! – Не выдерживаю я и рявкаю. – Даю слово офицера!
Валид встает с места и расхлябанной походкой, за которую обычно нормальные дворовые пацаны сразу встречают кулаком в нос, подходит ко мне вплотную.
Он ниже меня на голову, меньше в плечах и точно слабее физически, но на столько хамовато уверен в себе, что это заставляет мое сердце биться быстрее от скачка адреналина. Мудак. Просто чисто по-человечески явный скот. Я бы даже спиной к нему поворачиваться не стал. И ему Шахин собрался отдать племянницу? Неужели за столько лет работы с мужиками не смог его раскусить?
–Ты что-то сказал? – Прищуривается несостоявшийся жених, с пренебрежением глядя мне в глаза.
Стискиваю до скрежета зубы и выдыхаю.
–Девушку никто не трогал. – Цежу и едва сдерживаюсь, чтобы ему не врезать. – Моего слова достаточно, чтобы в это поверить. «Проверять» ее не нужно!
«Лучше голову себе проверь», – добавляю так, чтобы слышал только он.
–Что? Твоего слова? Да кто ты такой? – Взрываясь, Валид скалится на меня и прихватывает за край рубашки.
Я сжимаю кулаки.
–Руки… – рычу.
–Серега, спокойно, – едва слышно шепчет Егор. – Он провоцирует.
Мы с Валидом врезаемся в друг друга злыми взглядами. Воздух вокруг тяжелеет. Менты напрягаются. Мои пацаны тоже.
–Серега, не надо…
–Валид! – Окликает его Шахин. – Не забывай, что ты пока ещё в моем доме! Вы все здесь мои гости! И помимо этого, только что отказался от прав на Малику. Поэтому, оставь мне решать, как я поступлю с обидчиками своей семьи. Займись своей!
Валид замирает и резко разворачивается.
–Так вот ты как заговорил, Алихан?! Хорошо. Тогда я тоже буду сам решать, как поступать с обидчиками СВОЕЙ, – намеренно выделяет слово, – семьи. И со своими лично. Мы уходим, отец.
–Валид, так дела не дела не делаются, – пытается остановить его старик с тростью.
–Валид… – окликает его отец. – Вернись и сядь…
–Я сказал, что мы уходим! – Рявкает этот неадекватный.
И намеренно, толкнув меня плечом, выходит из гостиной.
Оставшиеся мужчины растеряно переглядываются. Видно, что старики действительно давно знакомы и очень хотели породниться. Но решать это за счет жизни зависимой, молодой женщины – это перебор.
–Ты поступаешь сейчас недальновидно, Алихан! Попросту глупо! – Выговаривает ему старик с тростью.
Хмыкаю про себя. Да, расскажите о тактике боевому генералу.
–Мой сын, горяч. С возрастом мудрость к нему не пришла, – будто извиняется отец Валида. – Но он по-своему прав, потому, вынужден последовать его примеру. Прощай, Алихан. Больше в этом доме я не гость.
Он встает.
–Как пожелаешь, Алим, – поднимается следом за ним Шахин, – я всегда уважал твои решения.
Переглядываемся с мужиками. Они хмурятся. Да, по-факту, в происходящем сейчас виноваты мы. И за то, что сделали, мы готовы понести наказание, но не за чужие традиции и заморочки.
Ещё двое мужчин чинно покидают комнату.
Становится легче дышать.
–Алихан Русланович, ваша племянница будет писать заявление? – Деликатно прокашливаясь, интересуются менты.
–У нас другие вызовы горят. Сами понимаете…
Я слышу в их интонациях явное нежелание впрягаться в работу с делом. Хуже, чем разборки между погонами, может быть только должностное, когда приходится капать под своих же.
–Алихан, – недовольно говорит его отец. – Почему ты ставишь женщину превыше деловых отношений? Превыше традиций!? Я считаю требования семьи Алима справедливыми. Ты нарушил договор! Дочь твоего рода оказалась непригодной для брака. Убери паршивую овцу и не порть все стадо! – Повышает дребезжащий от негодования голос.
Очень вот большой вопрос, где тут паршивая овца. И в какой она семье…
–Отец, придется вернуть деньги, – осторожно напоминает Шахину молодой, до этого времени молчащий мужчина.
–Значит, вернем, – кивает Алихан. – А по поводу заявления я предлагаю спросить у виновницы случившегося. Арслан, пригласи сестру.
–Женщина! Решает… – ворчит старик. – Что за нравы! Никакого уважения…
Молодой мужчина выходит из гостиной.
–Товарищ генерал, – вдруг начинает говорить Егор. – Мы понимаем и уважаем ваши традиции. Племянницу вашу не обижали. Давайте попробуем решить как-то ситуацию. Деньги, штрафы, административка – на все готовы. Ну перебрали. Дураки…
–Я дам вам слово, – рявкает на него Шахин.
Тяжело вздыхаем. Уже отвыкли быть подчиненными. Ощущения, когда полностью подневолен – достаточно мразные.
Через пять минут в комнату заводят Малику.
Вот уж кто действительно подневолен…
Одетая в бежевое, закрытое с ног до головы платье, мне она кажется прозрачной. Тоненькой. Фигурка вся сжата в комок. Глаза опущены в пол.
Она даже не поворачивает головы в нашу сторону, но я все равно замечаю на ее щеке красный след от пощечины.
Да ну нафиг!
На душе становится гадко. Мне искренне жалко девочку.
Красивые и чистые женщины попадаются крайне редко.
Обычно, сознав свою привлекательность, красавицы быстро начинают ею торговать. В разных формах. А тут… ну что взять то а?! Прикоснуться к себе не дала! Хотя, никто не видел…
И самое печальное, что я никак не могу ей помочь. Мне бы себе помочь!
–Товарищ генерал, – выкипает из меня. – Разрешите обратиться…
–Не разрешаю! – Рявкает Шахин и смотрит на племянницу. – Малика, с тобой хотят поговорить полицейские. Отвечай им честно. Ты поняла? Задавайте свои вопросы, господа…
Малика рвано дышит и едва заметно кивает.
–Шахина Малика Романовна, – открывает папку с протоколами допроса лейтенант, – вы знаете мужчин справа?
–Да, – кивает, не глядя на нас.
–Вы провели с ними ночь?
В дрогой ситуации в моей голове вспыхнуло бы уже пара-тройка сюжетов на нескромный «квартет», но эту женщину я просто не могу представить в подобной ситуации! Только, может быть, на шелковых простынях… Одну. Единственную. Как королеву! Но точно не на троих!
–Позор! – Стучит тростью старик. – А я говорил, я предупреждал тебя, Малика, что так и случится! Гордыня – грех! Грех для женщины! Бесчестие семьи!
Я вижу, как девчонка вспыхивает от стыда. По ее щекам начинают катиться слезы.
–Что значит провела ночь? – Не выдерживаю. – Не опускайтесь до оскорблений, товарищ лейтенант!
–А ну тихо! – Рычит Шахин. – Малика, отвечай! Ты была этой ночью в одном номере с этими мужчинами?