Веснушка, колдунья и волшебный амулет

Глава 3

Весь следующий день шёл дождь.

Бабушка сидела у окошка с прялкой. Она и её подруга Никитишна до сих пор пряли. Борис, отец Саши, привозил готовую пряжу, но Авдотья Петровна утверждала, что лучше, чем она, никто не сделает. Иван Иваныч содержал овчарню и приносил Авдотье Петровне шерсть. Она её стирала, сушила и широкими плоскими расчёсками, похожими на коврик для йоги, с торчащими гвоздями, вычёсывала шерсть, которая получалась мягкой и воздушной, как облако. Бабушка привязывала пряжу к прялке, скручивала нить и наматывала её на веретено. Прялку Авдотье Петровне муж сколотил ещё много лет назад. Она для неё дороже любой драгоценности.

Бабушка могла сидеть часами, прясть пряжу и смотреть телевизор.

В огороде было тихо, куры попрятались в курятник.

Саша почитала книгу, посмотрела с бабулей телевизор, подремала. А день длился и длился.

На улице похолодало, и бабушка затопила печь. В доме запахло дымом и потеплело.

Саша прислонилась спиной к горячей печи. Она любила слушать бабушкины истории о детстве и прошлой жизни. Бабушка каждый раз вспоминала что-то новое и интересное.

Небо осветила молния, раздался гром.

– Гроза подоспела, – пробормотала Авдотья Петровна, – сейчас-то я грозы не боюсь, а вот девчонкой всегда в шкафу пряталась, – рассмеялась бабуля. – У нас раз молния в дерево попала, разбила его на две части. А один раз планетник в окно залетел, – закачала головой бабушка.

– Планетник? Кто это? – удивилась Саша.

– Шаровая молния то была, я теперь знаю. Но мама моя говорила, что это духи грозовых облаков, они управляют ветрами и дождями, – объяснила бабушка. – Твоя прабабка много духов знавала. Раньше народ суеверный был. Сейчас всё позабыли.

– И что же случилось с планетником? – не унималась Саша.

– С шаровой молнией? Ничего не случилось. Мы замерли, она полетала и вылетела в окно. Страшно было, мы маленькие на полу сидели, боялись шелохнуться.

– А как она выглядит?

– Как мячик, круглая и светится серебристым светом. А внутри маленькие молнии сверкают. Мать сказала, что этот планетник беду возвещает. Потом и вправду война началась, голод. Может, мать и права была, – пожала плечами Авдотья Петровна, – странные тогда дела делались.

Саша достала со шкафа старые фотоальбомы. С пожелтевших чёрно-белых фотографий на девочку глядели незнакомые лица давно ушедших родственников. Саша любила разглядывать старинные снимки, погружаясь в прошлое. Она давно запомнила, как кого зовут, но каждый раз заново расспрашивала бабушку обо всех.

– А это – вот она, да? – Саша рассматривала размытый снимок старушки в платке, сидящей перед деревянным домом.

– Она, она, мать моя, – закивала Авдотья Петровна, – Аполлинария Семёновна. А вон там фотография, это она моложе. Красивая девка была. Женихов много было, вот как, – заулыбалась бабушка.

– Да, красивая, – кивнула Саша.

– Раньше народ суеверный был, мать домового задабривала. То молока ему нальёт, то хлеба на ночь оставит. Рассказывала, что знакома с духом деревни, его ещё кличут сердцем деревни. Он тут главный был и за всеми домовыми присматривал. Он и сказал матери моей, что война и на деревню напасть идёт. Тогда принялась она упрашивать его о помощи. Он же как-никак защитник деревни. Ну и пошёл он к главной лесной колдунье. Она чаще всего в образе медведицы появляется. Медведица дала ему оберег – лунницу. Этот оберег мог что захочешь сделать невидимым. Так во времена тяжкие дух деревни при помощи оберега и прятал деревню. Жители и не замечали, что беды их стороной обходили. Колдунья Медведица за оберегом не вернулась. И мать моя надумала оставить его у себя. Он у меня до сих пор сохранился. Мне мать на совершеннолетие подарила.

– Бабушка, а покажи? – взволнованно попросила Саша.

– Да, сейчас покажу, – бабушка отложила в сторону веретено, встала из-за прялки и пошла в спальню. – Вот, лежит, я и не носила его особо, – Авдотья Петровна принесла потёртую бархатную шкатулку, в которой она хранила старые блёклые серьги, обручальное кольцо и лунницу. – Вот, держи, хочешь – носи.

Бабушка вытащила из шкатулки оберег. На серебряной цепочке висел амулет в виде полумесяца, разрисованный старинным орнаментом.

– Какая тяжёлая и холодная эта твоя лунница, – Саша принялась разглядывать оберег. – А эта история – правда? – спросила она.

– Да куда уж там, – замахала руками бабушка, – мать нашла его в земле, раньше моя прабабка такие носила. Раньше ж что? Украшений таких вот вычурных, как у вас сейчас, не было. Брали железку, полировали её да обрезали вот в форме луны или квадрата. Ножом вырезали рисунок – и подвеска готова. А мать любила небылицы сочинять, уж больно она фантазёрка была. Легенда это всё, Сашка, ты же большая, чтобы в сказки верить.

Саша кивнула и зажала оберег в ладони.

– Меня Катька на ночь Ивана Купалы позвала, завтра на озеро Зеркальное. Отпустишь?

– Дак что ж не отпустить? Отпущу, иди. Но только не на всю ночь-то, – Авдотья Петровна снова принялась за пряжу.

Дождь так и продолжил идти весь день. Саша и бабушка поужинали жареной картошкой с салом и разошлись по спальням.

Саша думала, что если и завтра опять будет лить дождь, то вечером на праздник Ивана Купалы бабуля её не отпустит.

Глава 4

Утром Саша проснулась от слепящего солнца. Серые тучи ушли, на ясном голубом небе не было ни облачка.

Саша переоделась и повесила себе на шею оберег.

Весь день она помогала бабушке в огороде, возилась с курами. А вечером, когда солнце начало клониться к закату, пришла Катя. Она постучала в окно и крикнула.

– Саша, Саша! Выходи!

– Вон тебя подружка зовёт, – сказала Авдотья Петровна, – иди уже.

Саша кивнула и выскочила на улицу, за ней вышла и бабушка.

– Катя, твои-то идут? – поинтересовалась она.

– Придут-придут, батя с шашлыком возится. Они к озеру на машине поедут, чтобы не тащить мангал, – объяснила Катя.

– Ну ладно. Обратно, Саша, возвращайся с Катериной на машине, – бабушка обняла девочек и села на скамью перед домом.

До озера через поле вела просёлочная дорога, по которой изредка ездили машины.

– Совсем забыла, надо же венок сплести, – сказала Катя и сорвала ромашку.

– Зачем венок? – удивилась Саша.

– Ну как же, гадать будем. Надо загадать желание и пустить венок по воде. Если венок прибьёт к берегу, желание не исполнится, а если уплывёт, исполнится! – сказала Катя, ловко переплетая ромашки, васильки, клевер.

– Кать, а я плести не умею. Как ты это делаешь? – смущённо спросила Саша.

– Да вот же, легко. Смотри: берёшь цветок со стеблем подлиннее, через него перекидываешь вот так ещё один, и так дальше. Поняла? – объяснила Катя.

– Давай попробую, – Саша принялась за венок.

Сначала цветы перекручивались, выпадали, но она приноровилась, и у неё стало получаться.

Так, болтая, девочки дошли до озера с венками на головах.

На берегу Зеркального деревенские разожгли костры.

– Айда прыгать через огонь? Сашка, ты умеешь? – спросил счастливый, пропахший дымом Володька.

– Всё она умеет, – вступилась за подругу Катя, – а ты не лезь, давай иди, прыгай себе дальше, – хмыкнула она.

Деревенские ребята ловко и бесстрашно перепрыгивали через костёр.

– Так, а теперь я, подержи-ка, – Катя сунула Саше в руки венок, со всего духу разбежалась и как прыгнет!

– Молодец, Катька! – восхищённо воскликнула Саша.

– Попробуешь? – спросила Катя, возвращая на голову венок.

– Что-то не хочется, – пробормотала Саша, c опаской поглядывая на разыгравшееся пламя.

– Да не бойся ты, вон Светка прыгает, а ей всего-то семь. В прошлом году, ты не приехала тогда, костёр был – ух! Мальчишки высоченный сложили, вот тогда страшно было. А сейчас ерунда.

– Хорошо, – вздохнула Саша, – подержи и ты мой венок.

Саша отдала венок подруге, встала перед костром. Толпа детворы замерла в ожидании. Саша разбежалась и прыгнула. Легко перелетела она через резвящиеся языки пламени.

– А я и не знала, что так могу, – улыбаясь, изумлённо сказала девочка.

– Ты и не такое можешь, поверь, – засмеялась Катя и водрузила ей на голову венок.

Вскоре подъехали взрослые. Катины родители расстелили плед, разложили еду и принялись готовить шашлык. Кто-то запел песню, и её легко подхватили остальные. Стали играть в ручеёк.

Тут и Саша не удержалась. Сложно грустить, когда все смеются и танцуют.

– Таких шашлыков, как у меня, нигде не попробуешь. Что скажешь, Александра? – Катин папа высоко поднял шампур, ловко опустил его на Сашину тарелку и ножом срезал мясо.

Саша кивнула.

– Что ж твой батя на шашлык не остался? Помню, хорошо мы как-то с ним посидели. Борис – человек добрый, компанейский, – сказал Катин папа и выпрямил спину. Он до того был высокий, что ему приходилось сильно сгибаться над мангалом, чтобы поддувать угли.

– У него много работы, – объяснила Саша, – за шашлык спасибо, очень вкусно.

Затихла песня, народ стал разбредаться по домам, кто-то сидел у костра и вёл тихие разговоры. Катины родители засобирались.

– Пойдём опустим венок в воду, – позвала Катя, – только сначала загадай желание.

Девочки с трепетом опустили венки на гладкую поверхность Зеркального.

Ветер подхватил венки и понёс к середине озера.

– Ну вот, теперь желания точно сбудутся, – засмеялась Катя.

Но Сашин венок остановился, закрутился на месте и поплыл обратно. Вскоре его прибило к берегу.

– Да ладно, Саша, это же просто ради смеха, не воспринимай серьёзно, – Катя потрепала подругу по плечу.

Домой они ехали на старенькой машине Катиных родителей, трясясь и подпрыгивая на неровной просёлочной дороге.

– Александра, у вас-то свет горит, видно, баба Авдотья не спит, тебя дожидается, – заметила Катина мама.

Услышав шум автомобиля, Авдотья Петровна вышла на улицу.

– Привёз вам вашу Александру, не переживайте, в целости и сохранности. Правда, на три килограмма больше, – прыснул от смеха Катин папа.

– Чего это? – не поняла Авдотья Петровна.

– Оказывается, шашлык она у вас больно любит, – улыбнулся он.

– Пока, Саша, до завтра, – помахала из окна автомобиля Катя.