Глава 1. Малиновая шляпка
1
Бульвар Помпидур и площадь перед торговым центром из окон третьего этажа выглядят как игрушечная металлическая площадка, по которой движутся быстрые фигурки, управляемые снизу магнитами – то плавно, то прерывисто, то ускоряя бег. Забавно за этим наблюдать. За столиками на открытой террасе кафе «Бренон», что напротив, ещё пусто. Совсем скоро людей здесь будет очень много. Вот, кажется, идут двое… так и есть – первые посетители. Скоро их здесь будет полно. Бота уже хотела было отпрянуть от окна, чтобы вернуться на свое место, как взгляд зацепился за яркий предмет, появившийся на террасе кафе. Малышка снова прильнула к стеклу – предметом оказалась малиновая, потрясающей красоты шляпка на голове только что присевшей за столик брюнетки. Малиновая! Шляпка! Така-ая! У Боты никогда не было такой шляпки. У неё вообще никогда не было никакой шляпки. И хотя она больше любила зелёный цвет, эта малиновая прелесть сразила бы кого угодно своей пронзительной яркостью. Она перестала моргать, личико стало мечтательным, губки расплылись в улыбке…
– Бота! – вдруг услышала она резкий голос Жюли. – Ты забыла, что я просила тебя не сидеть у открытого окна?!
Из мечтательного личико Боты в мгновение превратилось в суровое, номадические ноздри раздвинулись, и сердито бурча, она нехотя закрыла оконную створку. «Бота! – ворчала она себе под нос. – Чуть что – сразу “Бота”!»
Действительно, договаривались же – теперь её будут звать Чарли. Только Чарли, и забыть уже пора про Боту раз и навсегда! А Жюли нарушает правила. Уже не первый раз! Вчера чуть совсем не разругались, и вот опять!
В знак протеста Чарли – она же кукла Бота – уютнее устроилась на подоконнике, намерившись так и просидеть здесь до обеда, а если потребуется, вообще вывалиться от обиды из окна. Пусть потом Жюли бегает, ищет её в клумбах и тратит на стирку её одежды своё шведское отбеливающее мыло! Однажды так и случилось: под вечер Боту спихнула вниз створка закрывшегося от сквозняка окна – прямо с подоконника их квартиры, и Жюли потом долго искала её под окнами, тогда как Бота решила сама найти дорогу домой и, запутавшись в проулках двора, забрела так далеко, что нашлись они с Жюли только через час, когда совсем стемнело. Очень страшась собак, малышка затаилась в кустах соседнего дома и даже, когда услышала зов Жюли, боялась подать голос раньше времени – ведь собаки бегают быстрее людей. От одного только вида приближающейся влажной брыластой морды бедняжка Бота, чей рост составлял 26 сантиметров, теряла всякое самообладание и становилась совсем уж бесхребетной – её пластиковое тельце замирало и уже никак не вызывало подозрений, что эта кукла живая и может не только двигаться, но и жить своей очень активной личной жизнью.
Хотя где уж там – «личной» жизнью! Вот попадёшь к такой хозяйке, как Жюли, и будешь потом почти все три долгих недели своей сознательной жизни просить её: «Миленькая моя Жулечка, я больше не хочу быть Ботой, мне больше подходит имя Чарли! Ч-а-р-р-р-л-л-и!» В брошюрке с именами, которую кукла нашла одной из первых на книжных полках Жюли и перечитала от корки до корки, это имя было самым лучшим. Его густое, фиолетово-оранжевое сочетание букв лучше всего подчёркивало иссиня-чёрные кукольные волосы и даже её круглое лицо. Даже его! Признаться, Бота бы всё отдала, чтобы иметь такое же изящное личико, как у француженок. Но она была казашкой. Там, на выставке в Алматы, которую она помнила как первое событие из своей сознательной жизни, таких, как она, круглолицых кукол было с десяток, и все были Боты. Ну куда это годится?! Её счастье, что её купила Эмилия и увезла к себе на родину во Францию в качестве подарка своей племяннице. А то так и жила бы неизвестно сколько в компании других безмолвных Бот, пылящихся на полках. Или была бы подарена какой-нибудь алматинской девочке-тёзке, и тогда бы уж точно так Ботой и осталась. Ну что за имя – Бота? Примитивное, совсем бесцветное. То ли дело Чарли! Как вообще, спрашивается, жить в Париже и не иметь чарующего, интригующего, томительного имени? Никак. А Жюли упирается. «Чарли, – говорит, – это вообще Шарлотта, и Франция здесь ни при чём. Бота гораздо таинственнее и милее». Какая ерунда!
«Значит так, – решила сидящая на подоконнике кофейни кукла. – Будет упрямиться – начну разговаривать с посетителями. Так вот прям и сяду на столик к пьющим свой утренний кофе и заговорю. Пусть потом Жюли откачивает их нашатырём и объясняет, что это всего лишь японская сверхпоследняя игрушка. И просит никому о ней не рассказывать, чтобы избежать шумихи в прессе до официальной презентации чудо-робота».
Бота кинула сердитый взгляд на Жюли и демонстративно отвернулась.
– Может, всё-таки слезешь? – смягчившись, спросила Жюли.
Кукла не отозвалась. Игнорируя хозяйку, она снова устремила взор в окно, и… снова увидела девушку в малиновой шляпке. Ну как же восхитительна она была! Как манил Боту её насыщенный, волшебный, многослойный малиновый цвет! На неё просто невозможно было не смотреть. Такой же оттенок имели почти волшебные колокольчики зигокактуса в квартире Эмилии. Увидеть их ей довелось лишь однажды, накануне того дня, когда ее подарили Жюли, но их пронзительная и нежная красота успела тронуть Боту в самое сердце, крошечное кукольное, неизвестно, существующее ли вообще, но такое чувствительное сердце.
Шляпка на посетительнице кафе «Бренон» не давала никакой возможности покинуть подоконник. Бота твёрдо решила – во что бы то ни стало она получит точно такую же и, наверное, не будет потом снимать её ни на минуту. Разве что только на ночь.
Брякнул колокольчик – в кофейню зашёл первый посетитель. Жюли бросила на куклу короткий предупреждающий взгляд: пора было спускаться. В течение рабочего дня своей хозяйки – с 7:30 до 14:00 – Бота вынуждена была находиться в укромном месте рядом с Жюли. Кофейня совсем крошечная – пять маленьких столиков, милые картинки по стене над ними, небольшая витрина с выпечкой, касса и колонна рядом с витриной – на ней полки по периметру. Чаще всего Бота там и сидела – с внутренней стороны колонны между банками, декоративными фигурками и всякой всячиной наподобие сухих колосьев пшеницы или муляжа чесночных луковиц – и зачем бы им тут быть? Бота как нельзя лучше вписывалась во все эти декоративные красоты, так что заметить её было почти невозможно, и это устраивало Жюли. Но как же трудно давалась эта повинность пластиковой жертве – уподобляться украшениям полок. То ли дело сидеть на подоконнике! Их в кофейне было два, и одно было укрыто от глаз посетителей – его почти полностью закрывала колонна. Это окно Бота просто обожала – это самый прекрасный уголок во всём Париже, откуда видно так много всего интересного: и оживлённая площадь, и бульвар, и кафе напротив, и лавочники, и убегающие вдаль улицы, и даже заметна Эйфелева башня. Но Жюли всё равно боялась, когда Бота находилась там – «это риск», как говорила Жюли, а риска они условились избегать. Сидеть там кукле официально разрешалось только с 7:30 до 7:55, потому что в 8 приходила хозяйка кофейни Ада – приносила свежую выпечку собственного производства и помогала подготовить витрину. Она управлялась со своей работой за полчаса, но была большая любительница поболтать, поэтому уходила только после 9-ти, когда на работу уже приходил Этьен, и тогда кукле деться вовсе было некуда – сиди себе на полке да помалкивай. Этьен деловито надевал фартук и становился к кофейному аппарату, а Жюли начинала обслуживать посетителей – кого-то в кофейне, а кому-то отпуская выпечку и кофе с собой.
Иногда Жюли разрешала Боте сидеть где-нибудь поближе, на внешней стороне колонны, например, или на полочках стоящего позади буфета, но брала с неё твёрдое обещание не шалить – молчать и особенно не двигаться. Кукла всегда обещала, но хоть роль мима давалась ей легко, «пошалить» иногда нравилось. Причём с каждым разом Бота позволяла себе всё больше вольностей – сначала двигалась тайком, потом вставала и пересаживалась на небольшое расстояние, однажды тихо запела песенку – и ничего! Никто, кроме Жюли, её не замечал. Напротив – замечали тогда, когда она сидела без движения. Особенно дети и женщины, улыбающиеся при виде симпатичной экзотической куклы. Пару раз трогали волосы или платье. Но чтобы хоть кто-то заметил, что кукла живая – ни разу такого не было. И вообще, страха Жюли, что о живой кукле узнают, Бота не разделяла. Более того, всю последнюю неделю в её кукольную головку всё чаще и настойчивее приходила мысль, что это положение дел её в корне не устраивает. Ведь если Бота уникальная, а в том, что она уникальная, сомнений не было, почему об этом должна знать только Жюли? Почему Бота не может общаться с другими людьми? Так же, как и Жюли, восхищать их своим интеллектом и красотой например? Или хотя бы смешить их своими необычными умозаключениями, которые Жюли считает очень забавными?
– Я боюсь, потому что тогда тебя у меня заберут, – объясняла Жюли.
Кукле становилось немножко страшно.
– Разломают твоё тельце на кусочки и будут ставить эксперименты, – продолжала пугать Жюли, и тогда Боте становилось совсем не по себе. Но пошалить иногда всё равно хотелось – вопреки страху.
2
Однако мы немножко отвлеклись. Бота всё ещё сидела на подоконнике, а Жюли пристально смотрела на куклу, требуя взглядом, чтобы та слезла, наконец, с окна. Но там, за окном, так волнительно и зазывающе малиновела чудная чужая шляпка! Бота должна что-то придумать и заполучить такую во что бы то ни стало. И у неё созрел план. В противоположном конце торгового центра, на том же втором этаже, где находилась кофейня, располагался бутик женских головных уборов. Бота видела его каждый день, когда Жюли несла её в сумке по пути в кофейню и обратно. В такие минуты кукла всегда живо разглядывала всё вокруг: магазины, лица людей – то страстно что-то продающих, то охотно что-то покупающих. Бутик головных уборов она приметила давно, но никогда не хотела попасть туда так сильно, как теперь. Она должна побывать там!
Бота спрыгнула с окна и, забравшись на полку, приняла вид самой искренней послушницы.
– Жюли, – тихо позвала она хозяйку.
Та бросила на куклу короткий строгий взгляд «не мешай», означающий, что она готовит кофе для раннего посетителя, и отвлекать её от этого дела строго запрещается. На часах было почти 8. Сейчас придёт Ада, и надежде поговорить совсем конец. Не успела Бота подумать об этом, как вошла Ада.
– Пфффф….. – разочарованно выдохнула кукла и повернулась в сторону окна, за которым, может быть, она всё ещё могла бы видеть очаровательную брюнетку в малиновой шляпке, не сиди она в трёх метрах от него.
Время тянулось в то утро необыкновенно долго. Как назло, Ада возилась вдвое дольше обычного и болтала больше втрое. Уже пришёл Этьен, и сколько бы попыток ни предпринимала Бота, чтобы найти возможность перекинуться с Жюли парой словечек, ничего не выходило. Но потом Ада ушла, Этьен удалился в подсобную комнату, и несколько посетителей, всем довольных и ничего более не желающих, принялись мирно попивать свой утренний кофе с круассанами.
– Жулечка, послушай меня, пожалуйста, – скороговоркой прошептала Бота, – мне очень, очень нужно попасть в тот магазин дамских…
Жюли бросила на куклу короткий строгий взгляд «поосторожнее», означающий, что отвлекать её в перерыве между заказами, в то время как Этьен отлучился всего на минуту, тоже строго запрещается.
– Пффф…
Никогда за всю её трёхнедельную жизнь Боте не было так невыносимо скучно сидеть в кофейне. Ни разглядывание воздушных кружев пирожных, ни незаметное выравнивание в ровный ряд всевозможных баночек и вазочек на полках, ни наблюдение за посетителями – ничто не приносило радости. Сидеть вот так и прозябать, пока в бутике, может быть, именно сейчас кто-то покупает подходящую ей малиновую шляпку, было трудно. А после 11-ти, когда она вдруг заметила, что дверь в кофейню приоткрыта, сидеть стало просто невозможно – пока Жюли находилась у столиков, Бота спустилась на пол, и совершенно игнорируя вероятность быть разобранной и подвергнуться экспериментам, уверенно прошла мимо бара, скользнула в щель и была такова.
Гулять по большому торговому центру – это вам не из сумки его разглядывать. С одной стороны – дух захватывает! Потолки высоченные, пространства огромные, всё вокруг так и бурлит движением – и ты тоже со всем этим вместе бурлишь. Но ещё больше дух захватывает от того, что то и дело видишь подошвы человеческой обуви, и почему-то чем дальше от кофейни, тем подошвы кажутся огромнее и двигаются они быстрее, и вообще их всё больше… Всё больше… Всё… Боже! Бота остановилась и закрыла глазки. Она прежде не думала о том, что гулять самостоятельно так страшно. Обернулась назад – она успела уйти так далеко, что теперь куда ни иди, всё смертельно! Кукла подняла глаза на гигантские фигуры людей и поспешила снова опустить – всё, теперь или раздавят, или заметят и распотрошат!
Бота постояла с полминуты. Раз опасность повсюду, возвращаться назад будет двойной глупостью, рассудила она. Можно ведь ещё успеть примерить шляпку! И тогда, зажмурившись, кукла рванула в заветный бутик так решительно, что сама не поняла, как с размаху впечаталась в стеклянную дверь. От неожиданного удара она медленно отпрянула от неё, а через пару головокружительных секунд упала на пол. В эти мгновения она выглядела вполне себе кукольно – ни одно движение не выдавало в ней жизни. Бесцеремонная дверь спихнула её в сторону – в бутик вошла девушка, и Бота даже не шелохнулась. Она продолжала сидеть оглушённая и ничего не соображающая. Но вскоре она пришла в себя: стала снова различать силуэты головных уборов за стеклянной дверью. А когда память вернулась к ней, она мигом вскочила на ноги. Эх, такую дверь ей ни за что не открыть самой, оставалось ждать удобного случая, когда в бутик снова войдёт или выйдет кто-то из людей. Там теперь находились две покупательницы, и пока Бота ждала, она стала мысленно примерять на себя все шляпки, какие видела за стеклом.
Ждать, к великому огорчению, пришлось немало. Те девушки, что были в бутике, казалось, не собирались оттуда выходить, а новых не прибывало – увы, не все француженки в то утро мечтали приобрести новый головной убор. Бота уже вовсе стала раскаиваться, что пришла сюда. Оглядываясь по сторонам, она всё больше опасалась быть замеченной каким-нибудь кукольным экспериментатором и навлечь на себя беду. Она поклялась себе, что если всё обойдётся, она больше никогда не будет путешествовать без хозяйки.
Но наконец, дверь в бутик открылась – вышла одна из девушек. Бота заторопилась проскользнуть внутрь, но не рассчитала расстояние и скорость, и дверь снова спихнула её в сторону. Бедняжка опять не удержалась на ногах и шлёпнулась на пол. Тут же вскочив, она решила снова юркнуть в один из просветов, которые открывала колеблющаяся дверь, но и тут ничего не вышло – слишком уж угрожающе пролетал мимо её маленького и лёгкого тельца огромный стеклянный маятник.
– Пффф….
Она села рядом с входом в ожидании нового шанса. А если не получится? В конце концов, не такая уж беда, шляпки-то в магазине всё равно здоровенные, поняла вдруг Бота – остается только помечтать. Но вот в бутике снова замелькала фигура девушки. Та направлялась к выходу, и кукла приняла позицию боевой готовности. Как только дверь распахнулась, она сосредоточилась и метко сиганула внутрь. Есть! Наконец, она оказалась внутри. Теперь надо было затаиться где-нибудь в уголке до тех пор, пока… Пока что? Как теперь примерять шляпки, если продавщица здесь. Об этом Бота подумать не успела. Она юркнула за ростовой манекен, залезла по нему наверх и спряталась в кармане надетого на него жакета.
Время ползло со скоростью улитки. И что теперь делать? Сидеть тут до вечера? Или опять через этот длинный зал возвращаться в кофейню? Одно страшней другого. Высунув голову из кармана, стала снова разглядывать головные уборы. Кажется, среди всех этих большущих шляп нет ни одной малиновой… Вон та лиловая тоже хороша, конечно… И оранжевая с большими цветами… Но малиновая лучше. Она долго разглядывала длинные ряды всяческих шляпок и беретов, наблюдала за юными покупательницами, которые изредка заходили сюда скорее поглазеть и примерить, чем действительно что-то купить, и… уснула. А когда проснулась и выглянула из своего укрытия, в бутике было тихо – ни покупателей, ни продавца внутри, она одна. Бота осторожно вылезла из кармана и спустилась на пол. За стеклянной дверью по-прежнему бурлила жизнь, туда-сюда сновали люди, а внутри – только она, бедняжка, и чёртова дюжина шляп! (Что значит «чёртова дюжина» Бота не знала, но ей казалось это очень и очень много).
Кукла рванула на полки. Поскольку лазить по вертикальным поверхностям благодаря своим маленьким цепким пальчикам и лёгкому весу она умела отменно, для неё почти нигде не было преград. В первую очередь она добралась до маленькой лиловой шляпки-клош, стянула её с манекена и потащила к зеркалу. Надела. В зеркале отразилась шляпа, из-под которой выглядывали маленькие сапожки. Бота медленно подняла шляпку руками до лба. Лиловый котелок был тяжелее, чем казалось, но усилия держать её того стоили – когда в отражении кукла увидела свою счастливейшую мордашку, обрамлённую чёрными косами и несоразмерно большой шляпой ярко-лилового цвета, то поняла: она настоящая француженка! «Меня зовут Чарли», – мечтательно прошептала кукла, представляя, как знакомится с новыми людьми. Ну, что за прелесть носить такие шляпки! Она теперь совсем как Жюли… Жюли!!!
Мысль о хозяйке внезапно вернула Боту в реальность. Она откинула шляпку и бросилась к выходу – стеклянная дверь по-прежнему была тяжёлой, без помощи людей никак не обойтись. Прильнула к стеклу в поисках часов, но их нигде не видно. Обернулась и увидела часы на стене напротив: 14:10!!! О, нет! Ведь Жюли работает только до 14:00. Значит, она непременно уже поняла, что Боты нигде нет, и, может быть, ушла! Как же теперь быть? И где продавщица шляпок?
Кукла в панике забегала из угла в угол. Никогда за всю её трёхнедельную жизнь ей не было одновременно так стыдно за свою глупость и страшно за своё будущее! Вдруг продавщица не вернётся? Вдруг она придет только завтра? Вдруг Жюли больше не появится на работе? Как они найдут друг друга? Вдруг они теперь вообще не встретятся? Но в этот страшный момент за дверью показалась продавщица. Бота бросилась в угол рядом с дверью. Что-то дожёвывая и запивая напитком из бумажного стаканчика, продавщица вошла внутрь, и кукла проскочила в отверстие гигантского стеклянного маятника с первого раза.
До кофейни она неслась, как ветер, и лишь с одной мыслью – застать Жюли. А до того, увидит ли её кто-то, кукле не было никакого дела. Добежав до двери в кофейню, она начала искать глазами хозяйку. Но её нигде не было – ни за барной стойкой, ни в зале. «14:15» – увидела Бота на часах. Жюли никогда не оставалась на работе так долго, ведь ей нужно было успевать на занятия. «Это конец», – подумала кукла. Она прислонилась к стеклу спиной и стала медленно съезжать вниз. В кофейню вошли, потом вышли, но Боте было всё равно – убитая горем, она даже не пыталась проникнуть внутрь. Вязкие мысли вяло потекли в её головке. Можно было, конечно, войти и, устроившись на полках, ждать Жюли до завтра. Но сидеть здесь всю ночь одной? Нет уж. А если хозяйка всё-таки больше не вернётся? Хотя с чего бы ей не возвращаться… Она ведь будет переживать… Ох, и влетит же теперь Боте, как ни крути! Жюли будет очень огорчена. Ни как добраться до дома, ни до Эмилии кукла не знала, но даже если бы знала, никуда бы не пошла – хватит с неё прогулок между людскими ботинками. Бота закрыла глаза в отчаянии – полная безнадёжность…
– Чарли! – вдруг услышала она голос Жюли.
Чарли? Чарли?! Бота не поверила своим ушам. Жюли обращалась к ней по имени «Чарли» лишь несколько раз – когда подшучивала над ней и когда ей нужна была услуга: принести, подать что-нибудь или выключить ночник. Иногда, попросту издеваясь, она обращалась к ней официально – Шарлотта, и это звучало ещё хуже, чем Бота. Пару раз называла Бота-Шарлотта, хохоча при этом так, будто говорила что-то очень остроумное!
И тут:
– Чарли! Где ты была? – Жюли, наспех вытирая слёзы, бросилась на пол и подняла куклу. Она вовсе не сердилась – была лишь очень напугана и расстроена.
– Жюли, прости! – Бота, как к родному, прижалась к рукаву пальто хозяйки, но та поспешно сунула её во внутренний нагрудный карман.
– Жюли, прости, – лепетала кукла, высунув головку наружу, пока девушка торопилась покинуть торговый центр и быстрее добежать до станции метро. – Я так хотела примерить малиновую шляпку, пошла в шляпный бутик, а потом там нечаянно уснула. Ну, ты понимаешь… пока ждала, чтобы ушла продавщица. Я хотела только примерить! Там было их так много! Я не думала, что останусь там так долго… Там была лиловая, её я успела примерить… Я не знала, что она уйдёт и вернётся только в два! Если бы я только знала… Ещё там была жёлтая, тоже очень красивая… А малиновых не видела, кажется, их нет, не знаю, я не успела… Я только лиловую успела…
– О, помолчи, дорогая, – перебила её Жюли, спускаясь в подземку. – Ты расскажешь мне потом, хорошо? А сейчас давай не будем рисковать. Главное, что всё обошлось.
Кукла послушно спряталась за пазуху, довольная, что всё и правда обошлось. То и дело высовывая головку, чтобы как обычно поглазеть по сторонам, она тут же вспоминала, что должна вести себя очень смирно, и скрывалась снова.
Уже сидя в вагоне метро, Жюли тихо прошептала себе в пальто:
– Знала бы ты, как я испугалась. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Подумала, что тебя кто-то заметил и украл. Искала по всему торговому центру. Спрашивала, не видел ли кто куклу, а на меня смотрели, как на чокнутую – взрослая девушка куклу потеряла. Больше не делай так никогда, пожалуйста, Чарли.
Эти слова мёдом лились на кукольные уши. Она и не знала, что Жюли так любит её, так за неё боится. Оказалось, что в страхе её потерять, Жюли готова на всё – даже называть её Чарли! И может быть, она сделает для своей любимицы ещё кое-что – найдёт для неё малиновую шляпку подходящего размера?
– Жюли, я обещаю: больше никогда! – стала говорить она, снова высунувшись из-за пазухи. – Как бы мне ни хотелось получить шляпку, без тебя я никуда не пойду! Только с тобой. Может быть, когда у тебя будет время…
– Хитрюга, – засмеялась Жюли и, ласково надавив пальцем, сунула куклу на место. Проехав несколько остановок, они покинули вагон, и девушка быстрым шагом отправилась в свой колледж – занятия должны были начаться с минуты на минуту.
