000
ОтложитьЧитал
Схема № 4. Регистрационное управление (отделы его):
1) Агентурный отдел
I) Сбор и обработка необходимых главнокомандованию сведений для ведения операций и выходы из них. Сбор сведений о состоянии вооруженных сил воюющих с нами сторон, групп и стран, условия их комплектования, мобилизации, сосредоточения, плана перевозок и снабжения.
Сбор сведений об их общественной жизни, внешней и внутренней политике, торговле, промышленности, финансах, настроении масс, экономических и политических планах и задачах.
Систематическое изучение прессы, военных изданий, уставов, инструкций и т. п. иностранных государств.
Шпионаж, т. е. агентурная разведка по вышеуказанным вопросам, о войсках, ближнем и дальнем тылах его, о перегруппировках и перевозках войск противника, настроении их, боевом и численном составе и т. п.; о планах и предстоящих боевых задачах, проникновение в штабы войсковых соединений различных состава и назначения; о состоянии путей сообщения, транспортной и этапной службах и т. п.
II) Обработка всех вышеуказанных сведений и сведений, полученных от морской разведки; составление сводок за неделю и выводов из них. В экстренных случаях при получении весьма важных, срочных сведений, немедленное сообщение их в подлиннике главнокомандованию с указанием источника получения, степени достоверности и т. п.
III) Печатание каждого листа описаний районов с периодическим пополнением их; раз в год полное обновление сведений и уничтожение всего лишнего, старого и потерявшего интерес.
Печатание и перевод иностранных военных книг, инструкций и наставлений;
Печатание и рассылка инструкций для всех штабов фронтов, армий и дивизий – для агентов, агентурных пунктов и по агентурной разведке; всех сведений и новых способов и приемов изучения и разведки во всех областях жизни противника.
IV) (самое важное) Распределение задач по агентуре между фронтами армий и теми пограничными округами, на коих война не ведется; распределение средств и норм расхода на них.
Определение районов агентуры для округов (в мирное время) и фронтов (в военное время); руководство наиболее слабыми из них. Разработка штатов для всех инстанций агентуры.
V) Посылка (командование) военных агентов (официальные представители в нейтральных странах), но отнюдь не связывать их работу с работой нашей агентуры (шпионажа).
2) Военно-контрольный отдел (еще до окончательного сформирования перешел в ВЧК с наименованием ОО ВЧК)
Базируясь на колоссальном, всеобъемлющем опыте [Первой] мировой (1914–1918 г.) и Гражданской войн, на него возложены были задачи:
1) борьба со шпионажем противника;
2) борьба с провокацией его наших работников и учреждений;
3) борьба с распространением ложных слухов;
4) охрана нашей агентурной разведки (особенно при переходе ею границы);
5) охрана нашей агентурной разведки от сбивания ее на ложные пути противником;
6) слежка за нашими агентами, коих мы подозреваем в двойном шпионстве, и за всеми малоустойчивыми элементами (обнаруженными по ходу работ);
7) контроль и извлечение вредных элементов из советских военных учреждений;
8) тщательность подбора, резерв агентов, их обучение и подготовка;
9) периодическое составление схем и показательных сводок работы (легче изучать пути и способы новых работ и организаций).
3) Военно-цензурный отдел
Те же задачи, что и в военно-цензурном отделении Оперод Наркомвоен, но с распространением их на всю территорию РСФСР.
4) Морское разведывательное отделение. Находилось в стадии сформирования. Комиссаром по желанию т. Аралова предназначалась т. Рейснер-Раскольникова[300] (начальник намечен не был).
Те же задачи, что и у сухопутного агентурного отдела, но по морским вопросам, в районах и зонах морей, берегов и прибрежных стран. Сбор сведений о военно-морских силах, операциях и намерениях воюющих с нами стран.
Схема № 5. Курсы разведки и военного контроля
Постоянная зависимость от генерального штаба старого формирования, отсутствие сведущих работников из своих же коммунистов, бедность творческими силами в вопросах организационных (особенно в разведке и контроле), а главное – полное отсутствие в штабах дивизий, армий и некоторых фронтов специалистов на младших должностях генерального штаба (особенно по вопросам разведки и контрразведки[301]) побудили начальника штаба Оперод[а] Наркомвоен[а] т. Теодори, по словесному приказанию и указаниям т. Троцкого и главкома Вацетиса, разработать в конце сентября 1918 г. вопрос о подготовке чисто советского состава работников. Результатом разработки вопроса явилось решение:
1) предреввоенсовета Республики т. Троцкого и главкома Вацетиса открыть Академию генер[ального] штаба Рабоче-крестьянской Красной армии и
2) одобрение и утверждение т. Троцким положения, штатов инструкции Курсов разведки и военного контроля при Реввоенсовете Республики.
На Курсах проходили и изучали:
I) Все виды разведок:
а) войсковой – пехотная, конная и артиллерийская;
б) авиационная и воздухорот[302];
в) техническая – инженерная, химическая, противотанковая и т. п.;
г) морская;
д) военно-топографическая (новый вид разведки, труд Генштаба Г. И. Теодори[303]);
е) агентурная;
ж) сводка сведений из печати;
з) военная цензура.
II) Администрация: краткие сведения об артиллерии, пулеметах, ручном оружии и взрывчатых веществах; связь; организация иностранных армий; морское дело; топография.
III) а) Практические занятия по тактике и службе в штабах – только для слушателей Курсов разведки.
б) Курс контрразведки и практические занятия по тайнописи, инструкции для агентов контрразведки, пунктов и т. п. – только на Курсах военного контроля.
IV) Языки: английский, французский и немецкий, шведский, финский и элементарные сведения из восточных языков (Зиверт[304]), отдел IV введен для 2-го выпуска.
Курс обучения [составил] 4,5 месяца (первоначально предполагалось 3 мес[яца]). Приему на первый выпуск удовлетворили только 39 человек, остальные, ввиду неясных рекомендаций и мандатов, а также системы протекционизма – приняты не были.
Второй выпуск собрался без основателя и заведующего Курсами [Г. И. Теодори], который в первых числах марта уехал и 12 марта был арестован т. Кедровым.
Схемы и объяснения им, соответствующие фактическим докладам и документам, составили:
Бывший начальник штаба Оперода; консультант Регистрационного управления Реввоенсовета Республики; основатель, организатор и первый заведующий Курсами разведки и военного контроля, преподаватель Академии Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной армии генштаба Г. И. Теодори
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 25–28 об. Автограф черными чернилами.
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 29–36. Машинописный экз.
Документ № 1.1.3
Из неопубликованного варианта воспоминаний бывшего заведующего Оперативным отделом
Наркомата по военным делам РСФСР С. И. Аралова – об Опероде Наркомвоена
Типичным для настроений ряда пришедших в Красную армию бывших высших чинов старой армии является высказывание царского генштабиста, назначенного начальником штаба одной советской дивизии: «Признавая вполне Советскую власть, не принадлежа ни к какой партии, совершенно не желая принимать участия во внутренней жизни государства, готов бороться лишь со всякими внешними врагами…»
Подобную формулировку мне пришлось слышать и от некоторых высших чинов бывшего генералитета в Высшем военном совете, когда я попросту к ним обращался за помощью, за разъяснениями по оперативным вопросам в борьбе с белогвардейщиной. Это было в начале 1918 г. Я заведовал тогда Оперативным отделом Наркомвоена. Они настаивали на том, что будут помогать против немцев. Споры были у них и с комиссарами, политическими работниками В[ысшего] в[оенного] с[овета]. Вне всякого сомнения, как эти откровенные беседы, так и победы и действия организующейся Красной армии оказали сильное действие, и вскоре «непримиримые» бывш[ие] генералы стали нам не за страх, а за совесть помогать. Конечно, не все. Небольшая часть нам изменила и передалась на сторону белых, но большинство осталось с нами.
* * *
Практическая военная деятельность Ленина была тесно связана с другой военной организацией – прообразом нынешнего Генерального штаба, называвшимся Оперодом Наркомвоена (Оперативный отдел Народного комиссариата по военным делам – Пречистенка, 37 – теперь Кропоткинская ул., 37).
Оперод возник в январе 1918 г. в составе Чрезвычайного штаба Московского военного округа как коллегия (отдел) по формированию отрядов Красной гвардии; одно время он назывался фронтовым отделом.
В марте 1918 г. отдел МВО был переведен в ведение Наркомвоена, и на него было возложено руководство боевыми операциями на фронтах[305] Гражданской войны.
Оперод выполнял функции штаба Верховного главнокомандующего тех времен, имея в своем составе Оперативное, Организационное, Политическое, Разведывательное, Картографическое, Цензурное и Статистическое отделения, а также органы, ведающие связью и снабжением.
Имелось также отделение, занимавшееся вопросами борьбы в тылах противника, – Штаб партизанского движения и школа подрывников. Уполномоченные отряды осуществляли контроль на Московском телеграфе, следили за прохождением военных телеграмм, директив фронтам и армиям, оперативных сводок. Из недр Оперативного отдела вышли Военный трибунал[306], Особый отдел и проч.
Кто работал в Опероде?
Оперативным отделением ведал А. В. Гиршфельд, молодой коммунист, сын известного врача-большевика. Вместе со своим братом Евгением, тоже очень энергичным работником, он неоднократно выезжал на самые опасные участки боев, обеспечивая тем самым связь между Оперативным отделом и различными участками фронтов. Кстати, практику частых выездов работников Оперода на фронт мы ввели по совету В. И. Ленина. Помощником у А. Гиршфельда был Г. И. Рудайский. Он подбирал материалы, обеспечивал почтово-телеграфную и телефонную связь с частями.
Политическое отделение возглавлял А. Васильев, питерский рабочий-металлист, член партии с 1905 г. Его к нам направил на работу Я. М. Свердлов по рекомендации В. И. Ленина. Задача Политического отделения заключалась в подборе политработников и комиссаров на фронты, их инструктаже, посылке агитаторов, отправке литературы. Кроме того, А. Васильев и его сотрудники часто выступали на рабочих собраниях с обзорами военных действий на фронтах. Васильев и его сотрудники также обязаны были бывать на фронтах, проверять работу комиссаров и политотделов.
Организационным и Разведывательным отделением ведал молодой генштабист Е. И. Кузнецов и член партии Тракман. Когда Разведывательное отделение разрослось и было переведено в другое помещение, Б. И. Кузнецов занялся исключительно вопросами военной разведки.
Вопросами связи ведал Н. А. Коростылёв. До работы в Опероде он служил телеграфистом в старой армии.
А. Ф. Боярский ведал у нас вопросами снабжения, вооружением, перевозками. Ему часто приходилось разъезжать по фронтам и на месте проверять состояние вооружения и справедливость требований со стороны частей.
Кроме Б. И. Кузнецова у нас работали генштабисты выпуска 1917 года[307] – Моденов, Кутырев, Теодори[308], Доможиров и другие. Все они помогали нам в оперативных делах, составляли сводки, проверяли выполнение оперативных и организационных заданий, подготовляли решения.
Нельзя не вспомнить молодых, преданных нашему делу братьев Васильевых: Алексея и Павла. Оба они были матросами и пришли к нам прямо с корабля. Братья выполняли ответственные задания по собиранию оружия и боеприпасов и отправке его на фронт. Так, например, когда по указанию В. И. Ленина в Москве для отправки в Царицын был снаряжен специальный поезд с оружием, его доставили к месту назначения братья Васильевы.
Комендантом Оперода работал Петерсон[309], прибывший к нам из Латышской дивизии. Агентом для поручений по ответственным за даниям, главным образом по проверке деятельности военкоматов, работал у нас уже упоминавшийся А. А. Волков.
Неправильно, конечно, сравнивать Оперод с настоящим Генеральным штабом. Оперод – детище Революции, детище начала Гражданской войны, когда надо было ковать Красную армию в огне борьбы, боев, сражений, мятежей, панических отступлений, нападений интервентов. Приходилось бросаться из одного дела в другое. Казалось бы, Оперод должен был разрабатывать спокойно директивы, приказы, а на самом деле со всех сторон взывали о помощи, требовали оружие, людей, начальников… Шли ежедневно сотни телеграмм, приезжали увешанные гранатами, маузерами, пулеметными лентами не только матросы и солдаты, но и начальники существующих и несуществующих отрядов, главковерхи. Приезжали не только с просьбами, но и с угрозами.
Приезжали и замечательные люди, которым немедленно надо было помочь. Такими были Барабаш, Н. Г. Крапивянский, Сиверс, В. А. Антонов-Овсеенко, Р. Берзин, М. К. Ветошкин, М. С. Кедров и многие другие. Многие имена забыты, но лица стоят перед глазами, и как бы их слышишь и ощущаешь.
Встает образ того времени: Р. Берзин, высокий, худощавый, с рыжевато-белокурыми усами и бородой, не всегда подстриженный. Носил он черную кожаную фуражку, иногда появлялся в длинной черной же кожаной шинели… Неизменно был вооружен маузером в деревянном футляре. Серьезно-деловой вид. Правда, иногда сквозь бороду и усы прорывалась улыбка. Тон при разговоре требовательный, не допускающий отказа… Вид сердитый, а на самом деле человек он был мягкий, податливый… располагающий к себе. Лучшим примером этого может служить следующее. В старой царской армии был генерал Петин[310]. К Советской власти Петин относился враждебно, но он был большим знатоком военной штабной работы. Сталин дал задание Березину добиться того, чтобы Петин согласился работать в Красной армии… Берзин взялся за это дело… Он разъяснял Петину роль Красной армии, что такое Советская власть, кого защищает Красная армия, приводил множество примеров патриотизма русских людей, рассказывал ему историю России, положение крестьян и рабочих при царе… Долго бился Берзин с колебаниями и сомнениями Петина, но наконец, как он потом рассказывал, появились проблески прорыва, генерал начал подавать признаки понимания, почему произошла революция. Наконец он заявил, что против народа не пойдет, наоборот, будет защищать русский народ от интервентов и их пособников… Берзин рассказывал: «Я давал читать Петину ленинские статьи, раз повез его на собрание, где выступал Ленин. Усилия мои не пропали даром. В один прекрасный день Петин заявил, что будет честно работать, что он все понял…» Так Берзин благодаря своей настойчивости, мягкости обращения, убедительных доводов монархиста[311] обратил в советского командира. Петин блестяще потом работал по своей специальности, был начальником штаба Юго-Западного фронта… Р. Берзина знал я как главкозапа фронта, как командующего одно время 3-й армией на Восточном фронте и как, наконец, члена РВС Юго-Западного фронта, где мы были одно время вместе. Его имя нигде не упоминается, забыто. На самом же деле он был деятельным, видным руководителем крупных частей Красной армии.
Часто наезжал в Москву М. С. Кедров. Он действовал на северо-востоке и как командующий, и как комиссар, и как председатель Особого отдела ВЧК. По приезде он бывал у Ленина, обязательно заходил в Оперод[312]. Встречи с ним были очень важны и необходимы. Северный фронт представлял тогда большую опасность. Англичане, американцы, французы тянулись занять Вологду, Котлас, соединиться с контрреволюцией Сибири, Урала. М. С. Кедров был опытным, крупным политическим деятелем, хорошо освоившим военные дела, прекрасно разбиравшимся в замыслах различных контрреволюционных комитетов, обществ, интервентов и их агентов. Его имя было грозою для контрреволюции. Беседы с ним давали очень много для понимания обстановки на Северном фронте. Его острые оценки военной обстановки у людей уясняли нам слабые и сильные стороны фронта, помогали правильно направлять наши усилия по руководству и помощи. Он серьезно взвешивал конкретную обстановку. А как человек, как товарищ был необычайно…[313]
Нужно добавить, ибо многое будет непонятно современному читателю, что в первой половине 1918 г. была громадная разбросанность отрядов и частей, не было точно установленных фронтов и позиций. Бои, часто очень горячие, возникали в самых неожиданных местах. Наиболее определенным был только немецкий фронт на Украине, где сражались пять наспех сколоченных, слабо связанных армий, под командованием Антонова-Овсеенко.
Борьба шла в очень сложных условиях. Железнодорожные станции были забиты эшелонами с военным имуществом, эвакуировались артсклады (Конотоп и др.). Масса возвращавшихся с фронта солдат усложняла работу и без того разваленного транспорта. В штабах царила путаница и суета. Шли споры среди командования. Каждому хотелось быть «главковерхом».
Однажды при моем докладе Ленину пришлось сообщить, что действовавший на севере Украины отряд Ремнева, который именовал себя «командармом» (одно время он действительно был помощником Сиверса), покинул свой участок, не предупредив соседей.
Ленин очень рассердился: «Как – бросить фронт, предать соседей! Надо его судить, передать в трибунал! Наказать строжайше!»
В апреле 1918 г. развернулось сражение на подступах к Донбассу, обороне которого Ленин придавал исключительное значение.
Упорные бои в районе Синельниково – Чаплино – Гришино вела 2-я армия, действовавшая на направлении Екатеринослав–Юзовка.
Более двух недель ее малочисленные отряды отражали немцев, нанося им большие потери. Станции Синельниково и Чаплино много раз переходили из рук в руки.
Героически обороняли Донбасс с севера отряды 3-й и 5-й армий. Остатки их после тяжелых боев Ворошилов отвел к Царицыну.
22 апреля Ленин сообщил Наркомвоену постановление Совнаркома о принятии всех мер для защиты восточных границ Харьковской губернии, и особенно станции Чернигов.
Упорная оборона Донбасса позволила эвакуировать сотни эшелонов военного и промышленного имущества и десятки тысяч рабочих.
Героическая борьба трудящихся Украины показала, что народные массы полны решимости защищать свою землю от иностранных захватчиков, но силы были слишком неравны. Вымуштрованной трехсотпятидесятитысячной армии Германии и Австро-Венгрии советская Украина могла противопоставить только что созданные, необученные и плохо вооруженные отряды численностью не более 30–40 тысяч.
Украинский народ не мог примириться с режимом иноземного ига, с реставрацией буржуазно-помещичьих порядков. Рабочие и крестьяне Украины взялись за оружие, создавая повстанческие отряды. В тылу оккупантов разгорелась народная война. Она шла под лозунгом восстановления Советской власти.
Исключительно широкий размах партизанское движение приобрело на территории Черниговской, Киевской и Полтавской губерний, в лесных и болотистых, труднопроходимых районах. Непосредственно руководил повстанческим движением замечательный большевик Н. Г. Крапивянский.
Впервые я познакомился с ним в мае 1918 г., когда он приехал в Оперод договориться о вооружении, деньгах и установлении постоянной связи. Он уже был прославленным партизаном, воевавшим на Украине в пору немецкого наступления. Это был коренастый человек, с обветренным, румяным лицом и ясными волевыми глазами, открыто смотревшими в лицо собеседника.
На меня он произвел впечатление человека, крепко связанного с народом.
Отрадно было сознавать, что в тяжелый момент существования Советской власти, в пору нашествия германского империализма тысячи героев в ужасно трудных условиях подполья беззаветно борются за восстановление Советской власти, куют нашу окончательную победу. Росла уверенность, что партия, имеющая в своих рядах тысячи подобных народных борцов, непобедима.
Ленин придавал огромное значение развитию партизанского движения в тылу противника.
По его указанию еще в начале 1918 г. был создан центральный партизанский штаб, а затем, после заключения Брестского договора, помощью партизанам-повстанцам ведало специальное отделение Оперода.
Об исключительных по смелости и геройству боевых операциях черниговских повстанцев мы регулярно сообщали Владимиру Ильичу.
ЦАОПИМ. Ф. 8654. Оп. 1. Д. 35. Л. 67–76. Машинописный текст.
Глава 2. «Единственные в Европе» Курсы разведки и военного контроля: подготовка пролетарских кадров советских спецслужб
В литературе 1990-х – начала 2000-х гг. был поставлен вопрос о вкладе Георгия Теодори в строительство центрального военного аппарата Советской России, и в частности военных разведки и контрразведки. Отдельные исследователи склонны существенно принижать его роль, притом что «генштабист 1917 года», перечисляя свои заслуги, прямо заявил: «Особенно тяжелая работа выпала на долю Оперода Наркомвоена при формировании Полевого штаба из бывшего [Штаба] Высшего военного совета и Оперода Наркомвоен. Надо было с 16 октября по 11 ноября 1918 г. (за 24 дня), ни на секунду не прерывая работ по управлению фронтами, сформировать Полевой штаб, Управление [делами] Реввоенсовета Республики, Регистрационное управление, Курсы разведки и военного контроля при Реввоенсовете Республики, заново создать Военно-цензурный отдел и выделить работников к т. [Л.Д.] Троцкому. Задачи исключительно трудные, сложные и ответственные даже при нормальных условиях. А ведь их надо было выполнить при бедности политическими и военными работниками… в революционное время и в период военных действий, с особенной силой вспыхнувших на Южном фронте (Краснов). Тем не менее к 10 ноября были сформированы: 22) Полевой штаб, причем организация его, вопреки элементарным военным требованиям и опытам [Первой] мировой и Гражданской войн, видоизменена была… [Ф.В.] Костяевым на свой лад… 23) (сформировано) Регистрационное управление, т. е. положено начало: организации военной агентурной разведки; контрразведке, или военному контролю. Фактически работа началась лишь в последних числах декабря, когда были собраны агенты; разработаны, совместно тт. [Я.А.] Грейером и [Н.Н.] Батуриным, военно-цензурные положения…; 24) к 26 октября закончено формирование единственных в Европе Курсов военного контроля и разведки, основателем их – т. Теодори. Положения, штаты и инструкции одобрены и утверждены т. Троцким. В основу преподавания и практических работ положен богатый опыт [Первой] мировой и Гражданской войн»[314]. Смысла преувеличивать заслуги в деле организации Красной армии у Теодори не было: корреспондент генштабиста – председатель ВЧК Дзержинский прекрасно знал, какую роль играл Георгий Иванович. Кроме того, в Российском государственном военном архиве (РГВА) нами обнаружены документы, подтверждающие заявления Теодори о его роли в организации Полевого штаба. Из них следует, что генштабист действительно был, по крайней мере, в числе создателей Ставки – именно он составлял первые списки сотрудников и организовывал их отправку в Серпухов, где Полевой штаб первоначально и дислоцировался[315]. К тому же 8 октября 1918 г. член РВСР С. И. Аралов информировал начальника Академии Генерального штаба РККА А. П. Климовича[316] о том, что консультант Оперода Г. И. Теодори «должен находиться при Штабе [РВСР] впредь до его расформирования»[317]. То обстоятельство, что РУ было сформировано не 5 ноября, а 10-го, подтверждает и доклад начальника управления Реввоенсовету Республики к годовщине существования Регистрационного управления (см. док. № 2.3.3).
8 ноября руководство Полевого штаба приказало перевести в Серпухов управления: Оперативное, Административно-учетное, Военно-хозяйственное и Военно-санитарное, инспекторов артиллерии и инженеров; в Москве оставить Центральное управление военных сообщений (ЦУПВОСО), Полевое управление авиации и воздухоплавания, Регистрационное управление с Курсами разведки и военного контроля[318]. РУ и Курсами настолько дорожили, что для их охраны оставили караул 2-го Латышского стр. полка с подчинением Теодори. Самому Теодори было приказано представить Костяеву «списки служащих (и их семейств) Регистрационного управления и постоянного состава Курсов разведки и военного контроля для зачисления их на довольствие при штабе, причем для заведования довольствием этих лиц, как остающихся в Москве, должно быть назначено определенное лицо»[319].
Курсы разведки и военного контроля заслуживают отдельного рассмотрения. Теодори организовал их для подготовки к работе в Полевом штабе партийных работников (не даром генштабист подчеркивал, что эти Курсы были «уникальными в Европе»). На первый набор попали всего 39 человек (остальных отсеяли, ввиду неясных рекомендаций и мандатов, а также системы протекционизма). Предполагалось, что Курсы подготовят «новую генерацию» военных разведчиков и контрразведчиков[320].
Первоначально комиссаром Курсов разведки и военного контроля был назначен М. Г. Тракман, 4 декабря ввиду его откомандирования в распоряжение ревкома – по просьбе Теодори Аралов назначил комиссаром В. П. Павулана[321].
15 ноября Теодори докладывал, что на Курсы прибыло 30 человек, оставлено в результате вступительных испытаний 19. Таким образом, на Курсы попадали партийные работники с определенным багажом знаний (впрочем, явно недостаточным для работы в разведке и контрразведке). После прибытия других командованных и сдачи ими вступительных экзаменов, 21 ноября 1918 г., состоялось открытие Курсов – 29 слушателей приступили к занятиям. Не обошлось без неприятных сюрпризов: в тот же день Теодори докладывал Вацетису (а также Аралову, Данишевскому, Костяеву и председателю Всероссийского бюро военных комиссаров Юреневу) «для сведения и распоряжения» о 4 отчисленных по малограмотности слушателях Курсов. Они заявили Теодори: «Посмотрим, как вы нас не примете, мы сами хорошо знаем разведку и т. д.». Только то обстоятельство, что все четверо были командированы И. И. Юреневым, заставило Теодори, по его словам, не отправлять их в ОВК для расследования. Теодори назвал такое отношение к учрежденным РВС Республики Курсам «недопустимым»[322]. Естественно, подобная фразеология не могла не покоробить Юренева.
С другой стороны, Теодори действительно сделал все, что мог, чтобы слушатели Курсов смогли стать если не профессиональными разведчиками и контрразведчиками, то, по крайней мере, достаточно грамотными в военном отношении людьми – об этом свидетельствуют, прежде всего, жалобы командированных на жесткие требования по усвоению обширного материала, предъявляемые дотошным генштабистом.
Лекции на Курсах читались по предметам: «Пехотная разведка», «Тактика» – В. В. Стульба; «Артиллерия», «Служба связи» – И. Д. Чинтулов; «География», «Кавалерийская разведка» – В. И. Максимов; «Администрация» – В. И. Самуйлов; «Артиллерийская разведка», «Инженерная разведка» – В. М. Цейтлин; «Контрразведка» – П. А. Кавтарадзе; «Топография» – Г. О. Маттис; «Военно-топографическая разведка» – зав. Курсами Г. И. Теодори. Одним из основных предметов стала разработанная Владимиром Михайловичем Цейтлиным, кстати, назначенным впоследствии (11 июня 1919 г.) вместо переведенного в распоряжение штаба Южного фронта В. А. Срывалина начальником 1-го отделения 1-го отдела РУ[323], «Агентурная (тайная) разведка». Программа курса: «I. Значение разведки в мирное и военное время. Связь между оперативной и разведывательной работой. Недостаточность одной войсковой разведки. Тайная разведка, необходимость ее и значение. Краткие сведения по истории шпионажа. Определение понятия шпионства и взгляд на него; II. Вербовка агентов, требования, соблюдаемые при приеме на службу агентов, подготовка агентов. Школы агентов. Агенты резиденты и ходоки. Что должен знать агент-резидент. Меры соблюдения тайны и безопасности разведчика; III. Как проводить разведку агенту. Опрос возвращающихся агентов. Регистрация агентурных сведений. Контроль агентов, пропуск их через наши линии фронта и границу в мирное время. IV. Краткое понятие об организации агентурных сетей в мирное и военное время. Задачи разведки мирного времени. Мобилизация тайной агентуры. V. Организация тайной агентуры и ее задачи в военное время. Способы сношений с агентами. Условная переписка, различные способы. VI. Задачи, поручаемые тайным агентам. 4 вида шпионажа – военный, дипломатический, внутренне-политический и экономический. Способы добывания агентами сведений. IX. Искровая слежка. Сведения из прессы. Работа различных органов агентов в штабах различных инстанций. Х. Краткое повторение курса. Разъяснение каких-либо вопросов». Практические занятия по Разведывательной службе штабов вели В. М. Цейтлин и В. В. Стульба[324]. Относительно того, «Что должен знать агент-резидент»: в августе 1918 г. Оперативный отдел Высшего военного совета разработал и разослал штабам Завесы «Инструкция агентам-резидентам», в которой для чайников разъяснялось все, что должен знать агент-резидент. Инструкция состояла из Введения, в котором рассказывалось о цели работы агентов-резидентов и глав: «Меры соблюдения тайны и безопасности разведчика», «Что нужно разведать разведчику»; «Как производить разведку»[325].
5 февраля на Курсах закончилось чтение лекций и начались выпускные экзамены. 12 февраля Георгий Теодори докладывал куратору Курсов Семену Аралову: краткосрочность Курсов и «обширная программа потребовали напряженной работы как преподавательского состава, так и курсантов. Почти каждый день, за небольшими исключениями, начиная с 10 часов утра, занятия велись с перерывом в один час до 7 часов вечера»; «выпуск курсов 1-й очереди даст практических, полезных работников, хорошо ознакомившихся с последними требованиями. Переформирование и передача в ВЧК контрразведки заставило 15 слушателей направить в распоряжение фронтов и в Латвию (одного), т. к. методы работы, рекомендуемые Курсами, не сходятся со «случайными» взглядами лиц, ничего общего с работой контрразведки не имеющих». О выводах из опыта первого выпуска:
1) Неизбежно расширение курса как в области специальной, так и общеобразовательной в военном отношении – «требуется более подробное изучение аэрофотографирования и техники его использования, что влечет за собой введение нового предмета на Курсах – фотограмметрии. Расширение курса специальной разведки (все виды технической) потребовало дополнительного изучения военно-инженерного искусства, предмет какового и вводится в курс наук второго выпуска». В связи с этим необходимо значительное рас ширение «и курса военной маскировки; последняя по своей идее является видом контрразведывательной деятельности в отношении войсковой разведки и наблюдения противника (земное и воздушное)». Вследствие командирования на Курсы 10 моряков, «программа дополняется новым предметом – курсом морской разведки» (Теодори просил добавить в штат Курсов военмора). Желательно изучение психологии, для преподавания которой и предпринимаются соответствующие меры. Таким образом, введением новых предметов: фотограмметрии, военно-инженерного искусства, морской разведки и психологии – и расширением курса военной маскировки предполагалось достичь полноценного специального образования на Курсах;