I
Невысокий мужчина с начавшей лысеть головой мерно прохаживался между грубыми деревянными столами и похлопывал по ладони указкой. От каждого удара сидящие на лавках ребята морщились и еще ближе пригибались к бумаге в надежде, что учитель пройдет мимо и не удостоит ни их, ни их плечи вниманием. Дисциплину в школе при Втором гарнизонном Отряде поддерживали строго. Чего уж говорить о выпускном экзамене, после которого ученики должны были получить позволение выбирать свое дальнейшее военное пристанище. Обычно, только половина из всех сдавала теорию, еще половина от оставшихся – проходила практику, и только единицы, не больше десяти человек в год, добирались до службы.
Подросткам, собравшимся на нынешнем экзамене, было от двенадцати до восемнадцати лет, и они происходили из городских семей самого разного достатка. Одежда некоторых пестрила заплатками, другие сморкались в изящные шелковые платки, а третьи выделялись лишь умным взглядом поверх покрытых веснушками носов. Несмотря на это, они были связаны единой целью – стремлением поступить на службу и стать профессиональным военными. Причем, не важно, мечтали подростки о карауле в Столице или отправиться на дальние рубежи Морасии – спрашивали со всех одинаково. Во всяком случае, теперь.
Среди разношерстной компании учеников, на самых задворках аудитории, расположилась троица молодых парней. Они, в отличие от однокашников, практически не боялись и даже умудрялись перешептываться, пока одному из них не прилетело по спине указкой. Крупный широкоплечий юноша крякнул от боли, а когда учитель отошел – неловко почесал свой светлый коротко остриженный затылок. Несмотря на оказию, в его больших желтых глазах не появилось и доли недовольства, а ярко-красные губы все так же расходились в улыбке, являя товарищам нехватку переднего зуба.
Здоровяк сидел справа, у самого прохода. Двое других – левее и ближе к стене. Тот, что находился по-середине – давно закончил писать и делал вид, что дремлет. Он являл собой полную противоположность первого и походил скорее на ученого, чем на солдата. Юноша уступал крепышу и в росте, и в дороговизне одеяний, а его длинные темные волосы, которые разрешалось носить только в школе, спадали на узкие заостренные плечи и торчащие из-под рубахи лопатки. На носу у парня красовались очки, и он умудрялся поправлять их едва ли не каждую минуту. Причем, с настолько важным видом, что позавидовал бы и профессор.
Третьим в компании был складный паренек не старше шестнадцати. Он, в отличие от первых двух, имел очень правильное и красивое лицо, выглядел куда богаче и носил расшитый камзол с серебряными пуговицами. Его густые каштановые волосы легонько завивались, а светло-голубые глаза, следящие за движением пера, то и дело поднимались от бумаги, чтобы внимательно оглядеть окружающих учеников. На некоторых он останавливался с интересом, на других – с равнодушием, но осуждения не удостаивался никто.
– Рин… – прошептал здоровяк, стоило учителю отойти подальше. – Будь другом…
– Саам, – ответил худощавый, не разлепляя век. – Посмотри на Инга: старается человек, решает…
– Правильно, он неделями не вылезал из книг! Почитай, каждый вечер, да так, что не оторвать! Пойдем, говорю, гулять, а он только палец слюнявит. Ладно ты – мозг… Но я-то, я слишком молод для зубрежки!
– Для этого, – долговязый указал на лист своего товарища, – мозгов не нужно. Не задания, легкотня. Пиши давай, а то не пропустят на практику. Какие ж это бои, да без твоей-то силы?
– Он прав, Лю. Сосредоточься, ты сможешь, – тот, кого назвали Ингом, лишь на мгновение отвлекся от задания, а затем еще сильнее уткнулся в листок.
Сразу после этого от впереди стоящей парты повернулся парень в простой, потертой одежде, и, не скрывая ехидства, осклабился на приятелей. Он был несколько старше, носил редкую бороденку, а на его щеке красовался глубокий рваный шрам.
– Что, придурки, неужто надеетесь пройти? Дылда с куриным мозгом провалиться на теории, дистрофик – на практике, а ты… – он указал на Инга, – забудь о деньгах своих родителей. Здесь они тебе не помогут. Не справишься – отправят домой и дальше просиживать жопу на званых обедах. Ну, или чем обычно занимаются избалованные богатенькие сынки?
– Я тебе сейчас башку проломлю! – резко заступился за друга Лю.
– Тю на него, не ведись. Всего лишь провокация, – вмешался Рин, выставляя руку поперек груди товарища. – Помнишь светловолосую красавицу, что приглянулась тебе несколько дней назад? Кажется, Мария? Так? Мне удалось разузнать ее адресок. Справишься с тестом – поделюсь.
– А ну заткнулись там, паршивцы! – рявкнул успевший вернуться учитель. – Выгоню и пропущу через строй с розгами! Всех разом!
Язвительный однокашник быстро вернулся к работе, как будто ничего и не было, однако, успев-таки показать приятелям неприличный жест. Рин подмигнул Лю, напоминая о сделке, а Инг, казалось, не обратил на колкости внимания и все так же корпел над работой. Здоровяк еще раз взглянул на приятелей, после чего, обреченно вздохнув, взялся за перо. Очень уж ему не хотелось их подвести.
Еще через двадцать минут в учебный зал вошла процессия из облаченных в серые балахоны преподавателей. Они осмотрели собравшихся, молча прошлись между рядами, заглядывая под парты, и, еще раз сверившись с хронометрами, начали собирать работы. Лю расстался со своей неохотно и улыбнулся только когда за экзаменаторами захлопнулась дверь. В этот же момент со двора раздался громогласный бой установленных в башне часов. Началось время проверки. Час спустя во дворе школы соберутся лишь те, кого допустили до испытания силы, а остальные отправятся по домам, чтобы навсегда отказаться от службы в армии или попробовать себя на повторном экзамене через год.
Подростков отпустили на все четыре стороны с условием вернуться к сроку. Часть из них моментально выбежала из аудитории, но основная масса учеников расселась вдоль стен и принялась нервно о чем-то переговариваться. Среди первых была и закадычная троица друзей. Они прошли коридор с огромным количеством дверей и тяжелыми чугунными люстрами, спустились по широкой винтовой лестнице и оказались в центральном вестибюле. Он был сквозным: одной стороной выходил во внутренний двор школы, а другой – на городскую улицу. Проход к месту испытаний оставался перекрыт, но сквозь стальную решетку проглядывали давно ведущиеся там приготовления. В то время, как помощники таскали мешки с тренировочным оружием, проверяли полосу испытаний и устанавливали ограждения, учителя хмуро расхаживали между контрольными точками с небрежно накинутыми поверх одежды стеганками.
Ребята немного задержались, поглядывая за действиями старших, после чего Лю потянул товарищей к выходу. Жаркое солнце ударило подростком по глазам, а шум толпы и гул подземных механизмов Столицы по ушам. К последнему они давно привыкли и почти не замечали. Ребята родились и провели всю жизнь в городе, ни разу его не покидая. Глухие удары, срежет и потрескивания были для них так же естественны, как пение птиц и барабанящий по крыше дождь.
Инг, погруженный в свои мысли, присел на одну из резных скамеек, что были установлены вдоль украшенного фасада школы и вытянул ноги, разглядывая свои ботинки и окружающую их брусчатку. Рин, упавший рядом, принялся сверлить холодным взглядом прохожих, и только Лю, едва ступив за пределы школы, моментально ускакал по ароматной «дорожке» от запаха свежей выпечки.
– Кажется, я начинаю за него переживать, – Инг натужно улыбнулся и поднял голову, чтобы видеть, как товарищ торгуется с лоточником на противоположной стороне улицы, и пошевелил одну из своих дорогих пуговиц.
– Ну, и напрасно, – его приятель снял очки и закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. – Он, конечно, раздолбай и повеса, но никак не глупец. Думаю, на самом-то деле проблем с экзаменом у Лю не было, а уж про практику не стоит и размышлять.
– Надеюсь, – взгляд подростка стал спокойнее, а хмурые морщины разгладились. – Главное, не слушать моральных уродов… Ты помнишь, как его зовут?
– Вот уж нет! Но хорошо запомнил рассказ Миланы. Не представляю, откуда девочки умудряются все узнавать, но кое-что она мне все-таки прояснила. Видел его шрам? Остался после столкновения с каким-то… знатным господином. Якобы он помешал аристократу проехать, и тот пустил в дело трость. Естественно, пока слуги держали подростка под руки… Конечно, покладистостью он не отличался и ранее, но после этого озверел окончательно. Что ни день, то столкновения с выходцами и Верхнего округа. Кто-то говорит, что вокруг него собираются подозрительные личности, кто-то – что там настоящая банда. Одержимые социальным неравенством, готовые на преступления люди… Бр.
– Думаешь, настолько серьезно? – Инг наконец-то оторвался от Лю и повернулся к замолчавшему приятелю. – При чем тут тогда вы?
– Хм… Я сомневаюсь, что банда существует. Подобного ученика не допустили бы до учебы. И даже если это правда, мне кажется, что их идеология – не более, чем прикрытие садистских наклонностей, а по нам он прошелся лишь потому, что мы, представители Нижнего округа, якшаемся с тобой, представителем Верхнего… Наплюй. Оно того не стоит.
– Чего не стоит? – подбежавший Лю протянул товарищам по булке и втиснулся на лавку между ними. – Я что-то пропустил?
– Не обращай внимание, – Инг смачно впился в свежую выпечку. – Вкуснятина. Спасибо.
– Да ерунда. А знаете, я тут подумал…
– Ууу, – прыснул Рин.
– Что нам нужно серьезно поговорить.
– Ты и серьезно? Не заболел?
– Да помолчи ты, – огромная ладонь шлепнула шутника по плечу, и тот едва не подавился. – Мы такого не обсуждали, но Вы уже выбрали Отряд, куда хотите поступить?
– Не рано ли делить шкуру не убитого медведя? Конечно, в успехе я почти не сомневаюсь, однако, экзамен до сих пор не закончился, – Рин возвратил на нос слетевшие очки. – Хотя, возможно, ты и прав. Я подумывал о Двенадцатом. Очень уж хочется покопаться в том, что оставили после себя Предтечи.
– Тебя хлебом не корми, дай в чем-нибудь разобраться, – усмехнулся Лю.
– Хлеб я тоже люблю, – очередной кусок отправился в недра худощавого подростка. – Сам-то как?
– Пока не уверен. Думал и о Седьмом, и о Восьмом… А что? Западная граница с Ив и северные рубежи Морасии. В первом – тишина и спокойствие, во втором – постоянные набеги варварских племен со шкурами на голых задницах. По-моему, неплохо! А вот девятый пришлось отмести сразу. Больно уж у Ханства жарко. Тридцать-сорок градусов тепла – это не по мне!
– Значит, пограничники? – переспросил Рин. – Хорошо. Ну а ты, Инг? Наверняка в Первый или Второй? Офицерский руководящий состав и столичные гвардейцы, тебе там самое место. Будешь поближе к дому да еще и порадуешь родителей.
– Честно говоря, я думал, что мы… – подросток на мгновение задумался, – отправимся куда-нибудь вместе. Да, а ведь действительно, никто из нас ни разу не поднимал эту тему всерьез. Ладно. Нет, ни Первый, ни Второй Отряды меня не интересуют. Отец с матерью, конечно, расстроятся, но постепенно остынут.
– Я почему-то не удивлен, – Лю пошевелился, едва не сдвинув товарищей с лавки и ухмыльнулся. – Какие тогда варианты? Вы же не хотите со мной на границу, а в технике я полный ноль…
– Как и я в вопросах боевой подготовки, – перебил Рин.
– Ну, тут ты, допустим, прибедняешься, – усмехнулся здоровяк, закидывая руку на плечо молчащему другу. – Но мы еще не услышали Инга! Про то, куда ты не хочешь – понятно. Вопрос в другом. Куда тебя все-таки тянет?
– Невзирая на высоту третьего этажа, залезть под покровом ночи на балкон прекрасной Эли! – палец говорящего заранее поправил еще не сползшие очки.
– Эй! – на щеках его друга появился предательский румянец.
– А Рин-то у нас романтик! – Лю засмеялся. – Но ты на него не отвлекайся. Побегать за дамочками успеешь и потом.
– Кто бы говорил, – несерьезно возмутился приятель, потирая серебряную пуговицу. – Не тебе ли с полчаса назад предлагали сделку?
Здоровяк немного притих, но видя добрую улыбку, быстро расслабился и даже мечтательно закатил глаза.
– Я хочу поступить в Тринадцатый Отряд, – произнес Инг после недолгого молчания.
Товарищи удивленно уставились на друга. Лю даже поперхнулся и едва не выронил надкусанную булочку, после чего, переглянувшись с Рином, повертел у виска пальцем.
– Тринадцатый? Ты про верящих в сказки психов? Говорят, там совсем не осталось людей, стены их Бастиона практически развалились. О том, что происходит внутри – не хочется даже и думать, – здоровяк пожал плечами и, в надежде найти поддержку, соприкоснулся глазами с приятелем.
– Забудь, – худощавый подросток заговорщически улыбнулся. – Хочется – пускай, его выбор. Попробовать переубедить, конечно, можем, но ты же сам знаешь, насколько Инг «идейный».
– Я все еще здесь, – проворчал упомянутый подросток. – Скажите, а разве вам не интересно столкнуться с чем-то… Необычным. Выходящим за рамки нашего понимания, чем-то, что никогда не встретишь на улицах Столицы? – чем больше он говорил, тем сильнее разгорались его глаза. – Мне – вот очень. Только представьте мутировавших животных…
– Что обитают лишь в сказках для детей, – поправил Рин.
– А Белая Пустыня? – не унимался Инг. – Неужели…
Его речь была прервана звонким боем часов на башне школы. Прошло достаточно времени, результаты экзамена стали известны, и теперь всем ученикам необходимо было срочно явиться в центральный вестибюль. Ребята тут же вскочили с лавки, запихивая в себя остатки еды и побежали ко входу. Внутри, перед все еще закрытой решеткой, их ждал высокий и широкоплечий человек в учительской робе. Он хмуро окинул собравшихся взглядом, а затем принялся зачитывать имена прошедших.
– Люцис Варго, – произнес он в последнюю очередь и махнул рукой, давая сигнал располагающимся сзади помощникам.
Оба достали из карманов по ключу и, вставив их в замочные скважины, синхронно провернули, после чего створы беззвучно распахнулись, а ближайшие к ним претенденты шагнули во двор школы.
Он представлял из себя почти идеальный квадрат, окруженный трехэтажными корпусами. В отличие от украшенных фасадов, смотрящих на улицу, внутренние стены были гладкими и ровными, а окна – узкими и пропускающими не так уж и много света. Да, за ними хорошо следили и ухаживали, зеленые скаты крыши постоянно подкрашивали, но волновала всех исключительно практичность, ведь внутренний двор предназначался для тренировок и физических испытаний, а никак не прогулок на свежем воздухе. Разглядывать кусты и прочие древесные насаждения никто не успевал, и поэтому их просто не заводили.
Сейчас на покрытой песком площадке собрали массивную полосу препятствий и сколотили небольшое временное ристалище, по которому уже прохаживался один из преподавателей. Он то и дело накручивал «восьмерки» учебным деревянным мечом и слегка подпрыгивал, проверяя, хорошо ли сидит защита.
Маршрут для испытания учеников состоял из нескольких бревен и раскачивающихся на пути мешков, пары низких стен для перепрыгивания и одной высокой для того, чтобы перелезть ее по торчащим уступам. Помимо этого, имелась и натянутая проволока, под которой требовалось проползти, не задев спиной колокольчики. В промежутками между базами расположились помощники с журналами. Добравшись до них подросткам требовалось выполнить одно из десятка физических упражнений.
В конце полосы экзаменующимся выдавали лук или арбалет на выбор. Нормой считалось попасть хотя бы пять из десяти раз, а затем, взяв деревянный меч или шест, не отдыхая отправиться в ристалище, где уже должен был ждать учитель. Для успешной сдачи требовалось поразить его как минимум трижды и выдержать четыре минуты боя.
До конца добирались единицы.
Сейчас, пока провалившиеся на теории покидали вестибюль школы, низко склонив свои головы, велись последние разъяснения для оставшихся, которые уже замерли у самой стартовой линии. В этом году до физических тестов не добралось и половины, и теперь предстояло узнать, кто же отвалится еще.
Ученики столпились небольшой группой: те, кто посмелее – спереди, а остальные, неуверенно перешагивая с ноги на ногу, за их спинами. Задира со шрамом, что провоцировал заядлую троицу друзей, о чем-то перешептывался с еще несколькими ребятами и, казалось, совсем не слушал указаний инструктора. Он несколько раз кивнул собеседникам в сторону Инга и даже ухмыльнулся, причем, довольно явно и открыто.
Это не осталось незамеченным для Лю, и здоровяк хотел уже сообщить товарищам, но одновременно с его шагом в их сторону, экзаменатор позвал его на старт. Пришлось оставить попытку разговора на потом и выходить из группы. Он скинул верхнюю одежду, оголяя мускулистый торс, быстро взглянул на задиру и изобразил в сторону Рина и Инга пожелание удачи. На это его товарищи лишь улыбнулись, и здоровяк направился вперед.
Сюрпризом его успешное прохождение ни для кого не стало, и следующий час пролетел, как мгновение. Ученики один за другим выходили к старту, преодолевали полосу, отчаянно дрались и стреляли. Получалось у всех по-разному, и к концу очереди большая часть экзаменуемых отправилась за пределы школы. Прямо в тех же испачканных в пыли одеждах и грязью вперемешку с синяками на грустных лицах. Инга среди них не было. К тому времени он спокойно стоял рядом с другом и во все глаза рассматривал оставшихся около старта студентов, среди которых находился и Рин.
Еще через несколько других учеников и только одну успешную сдачу, настала очередь парня со шрамом. Все это время, пока остальные бегали от точки до точки и бились с преподавателями, он находился за плечом экзаменатора со списком, однако, за каких-то десять секунд до вызова умудрился вернуться обратно к группе и как ни в чем ни бывало вышел на старт, стоило старшему произнести его имя. Он разделся, и оказалось, что его спина, плечи и грудь усыпаны зажившими ранами от плетей, а чуть пониже лопаток красуется еще свежий рубец.
– Уж не знаю, как вам это удалось и сколько это стоило… – заговорил он, злобно кивнув в противоположную сторону двора, где отдыхал Лю, – но я с удовольствием погляжу на потуги очкарика и на то, как твоя светлость будет валяться в пыли наравне со всеми.
Последнее предназначалось Ингу, и хотя жилка около его правого глаза задергалась, парень сумел сохранить самообладание и даже прихватить за плечо друга.
– Грязь меня не изменит, а вот ты – как был дерьмом – так им и останешься.
Задира скривился от гнева и дернулся, вознамерившись схватить говорящего за грудки, но в этот момент терпение экзаменатора лопнуло. Он едва ли не силой протолкнул его к полосе препятствий, а затем приступил к финальному отсчету.
К огромному сожалению многих собравшихся, вышло у него достойно. Испытания не доставили подростку ни малейших трудностей, а бой с преподавателем получился яростным и напряженным. Если бы не Лю, парень запросто мог претендовать на лучший результат в группе.
Рину «повезло» проходить испытание сразу после, и хотя друзья в нем почти не сомневались – задумчивость на их лицах выдавала обратное. Наконец, он скинул с себя рубаху и приготовился бежать. К удивлению собравшихся, его тощее тело было слегка жилистым. Тонкие, но крепкие мышцы скручивались от малейшего напряжения, а пальцы на руках слегка шевелились в ожидании дела.
Учитель подал сигнал. Ребята затаили дыхание. Рин моментально задал темп, забегая на первое в цепочке бревно. Раскачивающийся маятник тут же попытался его сбить, но парень неловко уперся ногой, подождал, пока препятствие исчезнет и проскочил дальше, помогая сохранять равновесие руками. В промежутке его ждали отжимания. Но этом упражнении проблем не возникло: легкий вес давал о себе знать, и помощник быстро отсчитал необходимое количество, пропуская подростка к высокой стенке с выступами под пальцы.
Проблемы с препятствием обозначились буквально сразу. Немного не рассчитав усилие, Рин поскользнулся на песке и приложился о доски грудью. Лицо его искривилось от боли, но он сумел подняться и ухватиться рукой о первый выступ. В этот момент Лю услышал за спиной смешок и обернулся. Парень со шрамом внимательно смотрел на полосу препятствий и скалился в довольно жуткой улыбке.
Тем временем, сдающий преодолел еще несколько уровней и, когда до вершины осталось каких-нибудь полметра, с криком сорвался вниз. Стена перекрывала финиш от старта, и Лю ничего не видел, но Инг, оставшийся у начала, внезапно побледнел. Во время падения с высоты его лучший друг неловко мотнул головой и задел один из торчащих в кладке камней. Худощавый подбородок откинуло назад и одновременно с этим оборвалась бечевка, что сдерживала волосы Рина в хвосте.
Он распластался на мягком песке площадки с раскиданным в стороны локонами и больше не шевелился. Инг и Лю дернулись одновременно: один со старта, другой от финиша, но были остановлена экзаменаторами. Вмешиваться в экзамен не разрешалось никому, а травмированных осматривали лишь по истечению отведенного на сдачу времени.
– Ну же, давай… Поднимайся! – прорычал Лю, стискивая свои могучие кулаки.
Следящий за ним обладатель шрамов злобно рассмеялся.
– И не надейтесь.
Сразу четверо успешно аттестовавшихся подростков повисли на плечах у здоровяка, чего от него, собственно, и ожидалось. Лицо недоброжелателя едва ли не светилось от счастья, когда один из учителей рявкнул на образовавшуюся «кучу-малу» своим басовитым баритоном.
– А-ну, прекратили, пока я не аннулировал ваши результаты!
– Это все он! Он подстроил падения Рина! – не унимался Лю, успевший стряхнуть двоих учеников.
– Молчать, я сказал!
– Да… сэр… – устало откликнулся подросток, закончив сопротивляться и впив в задиру убийственный взгляд. – Но мы еще рассчитаемся…
Последнее было сказано шепотом и ровно в этот момент лицо недоброжелателя скривилось, а сам он заткнулся, поскольку из-за преграды показался блик от очков. Лю так увлекся гневом, что не заметил во всю сигналящего ему Инга, который указывал на поднявшегося на стену товарища.
Рин с трудом перебрался на другую сторону и еле держался на ногах. На его лице застыла ужасная маска из слившихся волос, крови и песка, а грудь бешено ходила вниз и вверх. Наконец, подросток выдохнул и, немного собравшись с силами, проскочил еще одно бревно и перепрыгнул следующий уступ, сделав это гораздо быстрее, чем до этого, идеально угадав ритм раскачивающихся мешков. Новым испытанием от помощника оказались приседания с грузом. На тощие, заостренные плечи опустился мешок с зерном, и парень едва не согнулся. Сила силой, а собственного веса у него явно не хватало. Чего уж говорить и травме головы. Рин еле-еле дотерпел до конца и на дрожащих от усталости ногах поплелся к проволоке, чтобы плюхнулся там в пыль.
– Давай! – внезапно закричал Лю. – Ты мне условия ставил? Ставил! Так изволь теперь не облажаться!
Заряженный голос здоровяка подействовал, но скорее на остальных, хотя и уставших, но довольных результатом ребят. Часть из них повскакивала с земли, и принялась одобрительно гудеть, другие захлопали в ладоши, однако сдающему от этого не полегчало, а единственное, чего они смогли добиться – еще раз позлить однокурсника со шрамами.
Все, что касалось обращения с собственным весом – давалось Рину намного проще, поэтому он относительно быстро расправился с проволокой и вышел на следующего помощника. Заданием оказалось толкание тележки с камнями, и как парень не старался, а придать ей первое ускорение у него никак не получалось: колеса напрочь отказывались шевелиться, а проклятый песок не позволял ему как следует упереться. К крови добавился пот, и свежая, едва запекшаяся рана, открылась снова.
Рин шагал, проскальзывал и падал, но все так же держался за борта побледневшими кистями. Лица его было не видно, но живот надулся, а дыхание сбилось. После мешков и приседаний, ноги так и не восстановились, тряслись и не слушались, однако, одноклассники только прибавили, и теперь он наконец-то расслышал поддержку.
Телега качнулась. Совсем чуть-чуть, на каких-нибудь пять сантиметров, но этого оказалось достаточно и дальше пошло полегче. Нужно было всего лишь не терять момент, сохранять постоянное напряжение и силу. С этим Рин кое-как справился и, едва дыша, доковылял до стойки с оружием.
Как отстрелялся – не помнил, однако, ожидать, пока он соизволит отдохнуть, никто не собирался. Учитель, он же спарринг-партнер, облокотился на деревянный помост и нетерпеливо постукивал по нему мечом, а один из помощников помог парню пролезть между двумя свежими, еще сырыми досками и даже подал ему выбранный шест.
Рин слегка подогнул колени, смягчая стойку, а может, от изнеможения и выставил перед собой оружие. В ответ противник лишь ухмыльнулся, опустил забрало и резко оттолкнулся спиной от помоста. Экзаменатор был высок, крепок, и каждый, кто проходил поединок ранее, прекрасно ощутил на себе его мощнейшие удары. Попытаться их блокировать, да еще и с комплекцией Рина – было бы последней глупостью, и он прекрасно все понимал. Единственное, что могло ему помочь – это ловкость и скорость, однако, после удара головой о стену, мешка и телеги, их у парня совсем не оставалось.
Не дав ему отдышаться, учитель сделал небрежный выпад. Без цели попасть, просто чтобы проверить рефлексы ученика, но, к своему удивлению, умудрился хлестнуть парня по плечу. Рин скривился от боли, и похоже, это подействовало на него ободряюще. Несколько быстрых вдохов-выдохов, после чего подросток наконец-то мобилизовался.
Лю и Инг то и дело поглядывали на башенные часы, а Рин все никак не мог закончить. Последний, необходимый для зачета удар он нанес в самом конце третьей минуты, когда его противник слегка устал и потерял скорость, а сам он немного расслабился. Меч пролетел над головой Рина, и тот, отведя его одной стороной шеста, сделал ответный выпад, прокрутив деревяшку по дуге. Край посоха едва-едва зацепил инструктора по руке, но дело было сделано: свисток прозвучал через десять секунд.
Лю бросились к ограждению, чтобы помочь товарищу выбраться и даже попытался взять его на руки, но он лишь отмахнулся да протер потрескавшиеся очки, чтобы вновь водрузить их себе на нос. Причем, настолько пафосно, что никакая грязь вперемешку с кровью и усталостью не в силах была приуменьшить эффект.
– Подавись, – промурлыкал с трудом улыбнувшийся Рин и тут же показал ученику со шрамом неприличный жест.
– Я его завалю, слышишь! Устрою темную, пускай только закончится экзамен! – прошипел Лю, ударяя кулаком в ладонь и вышагивая рядом с уставшим товарищем. – Пусть знает наших… Что он с тобой сделал, а?
– Намазал чем-то выступ, – Инг широко улыбался. – Да ты брось. Мы справились. Чего еще? Уж не тратить ли силы на таких, как он? Дождемся только Инга и будем сегодня отмечать!
– Я подумаю… – угрюмо пробубнил Лю.
– Сам же говорил, что нечем.
– Ну тебя… А, точно! Светловолосая нимфа… – внезапно опомнился здоровяк.
– Срединный округ, улица Кожевенников, дом… не помню, напротив чайной мистера Хо. Увидишь на балкончике сушеный букет цветов – тебе туда. И да, постарайся не упасть, дурья ты башка… – Рин хихикнул и, судя по довольным ноткам, проиграть спор он оказался не против.
Ребята настолько увлеклись разговором и эмоциями, захлестнувшими их юношеские сознания, что пропустили момент, когда на старте показался Инг. Они заметили его уже во время стрельбы, а затем, расслабленно и почти не переживая, следили за боем с экзаменатором. Подросток справился достойно, и хотя до Лю ему было далеко, зачет он все-таки получил.
Через пару минут беспечная троица приблизилась к остальным успешно прошедшим экзамен и встала чуть позади учителя. В этот момент парень со шрамом сделал несколько шагов в сторону, его рука легка Ингу на плечо, а сам он скривился от гнева.
– Ну что, красавица, мордашку-то себе попортила! – палец задиры уставился на Рина. – Шрад, запомните это имя. Мы еще встретимся, – добавил он тихо-тихо, чтобы никто из посторонних ничего не расслышал.
– Договорились, – ответил за друзей Лю и, сжав до хруста его кисть, отбросил ее в сторону. – Только потом не обижайся.
Шрад лишь улыбнулся, сверкнув глазами и вновь отошел к небольшой группе ребят, с которыми болтал минутой ранее. Инг хотел обратиться к приятелю и даже успел раскрыть рот, но тут толпа загудела. Оказалось, что последний сдающий, так же, как и Рин, не смог осилить высокую стену и молча, без единого вскрика свалился на площадку да так и лежал там, не в силах пошевелиться. Ученики собрались было бежать на помощь, но властная рука учителя заставила их замереть на месте.
Когда время экзамена было наконец-то закончено к парню направилось трое помощников. Они обступили его со всех сторон и начали ощупывать, проверяя пульс и целостность костей, а главный экзаменатор обернулся к ребятам позади.
– Этот был последним, – его хмурое лицо не выражало и грамма эмоций, а глаза стального цвета смотрели на собравшихся почти что с презрением. – Поздравляю. Испытание пройдено. Правила вы знаете, но в мои обязанности входит напомнить вам о них еще раз, – учитель замолк, и его скула несколько раз дернулась.
– Итак. Каждый ученик, успешно прошедший экзамен, имеет право подать прошение о зачислении в один из д… тринадцати Отрядов, стоящих на страже нашего государства. На решение дается одна неделя. Сейчас помощники выдадут пропуски, по которым вы сможете попасть внутрь Бастионов. Количество посещений не ограничено. Тщательно обдумывайте свой выбор, осматривайтесь и спрашивайте, сравнивайте и еще раз обдумывайте, – учитель прервал свою речь и скривился. – Однако, помните! Любому из вас могут отказать без объяснения причины, поэтому, если вы, соплежуи, надеетесь попасть к Первым – утрите слюни и топайте по домам. Все ясно?
Ребята дружно кивнули.
– Отлично. Люди нужны везде: в лабораториях и на границах, в горах и на дипломатических миссиях, – мужчина опустил руки, в которых держал листок со списком участников и внезапно улыбнулся. – Даже психи из Тринадцатого не откажутся от притока молодой крови. Выбирайте место, куда позовет вас ваше сердце, и не забывайте про голову.
Подростки, слушающие сурового наставника, поддались внезапному смягчению его голоса и тоже принялись ухмыляться, думая о чем-то своем. Возможно, о чем-то действительно сокровенном, а может, совершенно пустяковом. В этот момент все они были детьми, с не угасшими еще мечтами и надеждами на лучшее будущее. Детьми, которым осталась всего неделя вольной жизни и бесконечное служение Морасии до самой смерти в дальнейшем. Из Отрядов практически не уходили. Не потому, что никого не выпускали, нет, а потому что сражения и постоянная муштра делали из людей машины. Такие же, как те, что прятались в бесконечных тоннелях под Столицей. С одной лишь небольшой разницей, ведь они приносили не свет и тепло, а ощущение безопасности для тех, кто решил посвятить себя мирной, гражданской жизни.
