000
ОтложитьЧитал
Власть как функция субъекта управления
Рассматривая личность руководителя и его управленческую деятельность, приходится касаться и используемой им при этом власти. Но власть может осуществлять не только отдельный человек даже самого высокого ранга (например, Президент страны), но и социальная группа: Госдума, Совет Федерации, Законодательные собрания субъектов Федерации, городские и сельские советы. В связи с этим власть употребляется в двух значениях: как субъект (властьимущий) и в качестве функции, реализующей процесс управления. Субъект власти нас интересовал в основном в качестве руководителя, и он уже рассмотрен, теперь хотелось бы остановиться на власти, как на функции, но во взаимосвязи с субъектом. В чем заключается эта функция? В Советском энциклопедическом словаре ей дается такое определение: «В общем смысле способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств – воли авторитета, права, насилия (родительского, государственного, экономического и др.)» (изд. «Советская энциклопедия», 1980 г., с. 232).
В соавторстве с А.Г.Тулеевым автором данной работы была написана книга, посвященная власти – «Власть в руках человека… человек в руках власти» (Новосибирск, 1993 г.). В определенной мере здесь будет использован изложенный в ней материал.
Властная функция проявляется как осуществление отношений между людьми, в процессе которых у одной стороны появляется право повелевать, а другая вынуждена ей подчиняться при возникновении у подчиняющихся зависимости от повелевающих. Каждый из нас имеет потребности – в пище, одежде, жилище, безопасности, признании, любви, общении, знаниях и т.п., удовлетворения большинства из которых в той или иной степени зависит от других людей: одни из них могут помочь удовлетворить эти потребности, а иные помешать. Естественно, любой в такой ситуации будет испытывать несвободу как от тех, так и от других. Желание удовлетворить свои потребности при усложнении ситуации рождает у человека опасения или даже страх в связи с возможностью их неудовлетворения. А как только у него появляются данные опасения и страх, он может стать подвластным тем, кто у него их вызвал. Таким образом, в чьих руках оказывается возможность помочь удовлетворить или помешать удовлетворению потребностей человека, чем вызвать упомянутые опасения или страх, тот обретает возможности обрести над этим человеком власть.
Наблюдения за конкретными случаями многочисленных проявлений власти в различных условиях и сферах жизнедеятельности людей и их анализ позволили выделить четыре основы зависимости, создающие ситуации образования властных отношений как функции власти.
А) СИЛОВУЮ – вызывает опасение и страх перед физическим и административно-правовым принуждением.
Б) МАТЕРИАЛЬНУЮ – формирует опасение и страх перед возможностью лишения или неполучения тех или иных материальных условий жизни и средств существования.
В) ИНФОРМАЦИОННУЮ – развивает опасение или страх перед неизвестностью и невозможностью удовлетворения потребности в необходимых знаниях, а также разглашением нежелательной информации.
Г) ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЧУВСТВЕННУЮ – поддерживает опасение или страх перед вероятностью лишиться или не получить положительные эмоции и чувства в связи с утратой объекта переживания или разрушения отношений с ним.
Все названные виды зависимости характеризуют средства реализации власти, через которые может быть оказано воздействие на других людей, чтобы использовать их в подчинении воле воздействующего. Однако обязательным условием возникновения властных отношений должно быть наличие у потенциального подвластного человека потребности, которую он при этом фактически желает удовлетворить.
А. Функция власти на основе силового принуждения.
В рассматриваемом варианте функции власти подчинение лиц субъекту, пытающемуся установить доминирование над ними путем принуждения, происходит тогда, когда данный субъект фактически наносит вред или демонстрирует реальную угрозу (если мнимую, то правдоподобную) жизни, здоровью, свободе и социальному положению подвластных индивидов. Последние обязательно должны дорожить тем (жизнью, здоровьем, свободой и социальным положением), чему властителем наносится вред или демонстрируется угроза его нанесения, а также тогда, когда они действительно испытывают в связи с этим опасение и страх, не имея иной возможности избавиться от негативных последствий принуждения, кроме подчинения.
Подавленные властью притесняющих в результате силового принуждения, подвластные нередко стараются избавиться от давления властвующего, разрушением своей зависимости от властвующего (пытаются стать сильнее, найти себе защитников, изменить место жизни или деятельности и т.д.). Субъект власти в этом случае вынужден расходовать большое количество сил, средств и энергии не столько на реализацию власти, сколько на ее удержание. Его постоянная забота – доказывание подвластным своего силового превосходства над ними и обеспечение их зависимости от него. В результате такого противостояния отношения между властвующим и подвластными тяготеют к разрушению. Ярким примером подобных проявлений силовой власти на основе зависимости, является рэкет.
В то же время силовое принуждение не всегда является негативным. Оно может осуществляться и в интересах подвластных, приобретая при этом форму координации совместных усилий на достижение общей цели, например, в процессе воспитания. Кроме того, в обществе есть еще немало такого, что просто необходимо подавлять силовым путем: преступность, казнокрадство, коррупцию, обычное разгильдяйство, недисциплинированность и многое другое. Но следует подчеркнуть, что власть на основе силового доминирования не может одномоментно распространяться на все общество, а требует лишь избирательного применения даже при диктатуре.
Традиционно, говоря о власти руководителей, называют три формы ее выражения: авторитарную, демократическую и либеральную. Все они могут применять принуждение, давление, использовать угрозу использования принудительных мер, но, в основном, различаются способом принятия решения (единолично или с участием управляемых лиц) и степенью жесткости используемых средств управления (от жестких наказаний до устного осуждения).
Авторитарный стиль характеризуется единоличным принятием решений руководителем (лидером) и использование им жестких, а порой жестоких средств управления.
Демократический стиль – это коллегиальное принятие решений и использование, в основном, не жестких средств управления, хотя жесткость допускается в отдельных случаях.
Либеральный стиль – почти безвластие: принятие решений может быть единоличным и коллегиальным, но всегда с максимальным учетом желаний подчиненных и использованием мягких средств принуждения.
Всех руководителей, использующих авторитарную и демократическую формы власти, объединяет наличие у них сильной воли, но они существенно различаются в зависимости от того, какова направленность их личности. Принуждение других людей (особенно волевых) к чему-либо всегда требует больших затрат психологической энергии, отсюда и возникает необходимость притеснителям иметь развитые волевые качества. Направленность же определяет содержательную сторону принуждения, а она значимо различна у эгоцентристов, хомоцентристов и социоцентристов.
Либералы, чаще всего слабовольны, и выбирают данный стиль руководства, потому что не способны принуждать подчиненных к исполнению их приказов и указаний, а также подавлять их недовольство.
Руководители-эгоцентристы почти все являются авторитарными руководителями. Их авторитаризм (диктаторский, порой деспотический стиль управления) обусловлен тем, что, как было показано ранее, они несправедливы в оценках результатов деятельности подчиненных, что вызывает у последних возмущение, которое нужно подавлять. Иначе с этим возмущением, как, в основном, с помощью авторитарного руководства, не справится (разумно объяснить подчиненным, что правильнее быть очковтирателем, чем добросовестным работником невозможно).
Кроме того, эгоцентрический руководитель часто использует свое служебное положение в личных целях, превышает свои полномочия, нередко требует от подчиненных решения его личных вопросов, поощряет угодничество. Чтобы подчиненные не мешали ему быть именно таким и с готовностью выполняли его личные просьбы (обязательные к исполнению), руководителю-эгоцентристу нужно держать их в страхе возможным наступлением для них негативных последствий, если они будут вести себя иначе, чем ему хочется, и поощрять угодников.
В целом у эгоцентрических руководителей нет особых сложностей удерживать подчиненных в страхе. Как было показано выше, в результате проводимой ими кадровой политики под их началом оказываются преимущественно такие же эгоцентристы, как и они сами, у которых «рыльце всегда оказываются в пушку» в силу их эгоцентризма. Например, почти все губернаторы и министры живут не по средствам: имеют фешенебельные домостроения, квартиры в Москве, дорогие автомобили-иномарки, отдыхают за рубежом на элитных курортах, тратят на них баснословные суммы. Все об этом знают, кроме, конечно, правоохранительных органов, руководители которых нередко тоже выглядят далеко не на среднем уровне благосостояния. И пока все они проявляют лояльность к вышестоящей власти, соблюдают неформально определенные сверху правила поведения, их не трогают. Но лишь только кто-то из них допускает какую-либо нелояльность к верхам или нарушает установленные для них неформально правила поведения, у правоохранительных структур «раскрываются» глаза, «раскупориваются» уши и виновник предается публичной порке с арестом и судом. Тут же в СМИ громко заявляется, что у нас нет неприкасаемых. Однако при этом «забывают» добавлять, что у нас нет неприкасаемых среди проявивших нелояльность к вышестоящей власти и допустивших нарушение неформальных правил, установленных этой властью. Наказание отдельных коррупционеров выдается за борьбу с коррупцией как явлением. Только возникает вопрос: почему наказанный коррупционер несколько лет, у всех на глазах (в том числе, и развитой правоохранительной системы), не скрываясь, безнаказанно творил свои безобразия, и как удается оставаться «незамеченными» многим другим высокопоставленным и всем известным таким же наглым коррупционерам при всеобщей борьбе с коррупцией и теперь?
Подобным образом усмиряют своих подчиненных все авторитарные руководители-эгоцентристы, действуя на уровне и в масштабе, соответствующих их должности. Главное здесь заключается в том, что у подчиненных-эгоцентристов всегда можно найти недостатки, которые позволят с ними расправиться (иногда вплоть до привлечения к уголовной ответственности). Подчиненные-эгоцентристы это знают, и не «плюют» против ветра, а если «плюнут», то получают сполна.
Хуже дело у эгоцентрических руководителей при усмирении подчиненных с хомоцентрической и, особенно, социоцентрической направленностью. Этих напугать не так-то просто, потому что в их поступках и действиях нет ничего противоправного. При юридически неверном преследовании, они могут и обращаются в суды. И если хомоцентристы порой идут на определенный компромисс с начальством, то социоцентристы бьются до победы (наше дело правое, победа будет за нами) и порой выигрывают.
Но опытные руководители-эгоцентристы (и чем более высокие руководящие должности они занимают, тем в большей степени) стремятся с подобными подчиненными действовать под прикрытием закона, не брезгуя подтасовками и фальсификациями с привлечением в этих целях коррумпированных правоохранителей и судей, а также СМИ. Такому симбиозу трудно противостоять. И в условиях тотально рыночной экономики реальная власть часто оказывается именно у него. Авторитарные руководители-эгоцентристы всегда действуют вне правового поля, допуская нарушения административного и уголовного законодательства. В этом при наличии интернета их основная уязвимость, так как имеется возможность предать широкой огласке факты из их неблаговидной деятельности, по которым даже эгоцентрическая верховная власть вынуждена принимать меры, пусть даже не вполне адекватные (например, по Сердюкову – бывшему министру обороны РФ).
Руководители-эгоцентристы, придерживающиеся либерального стиля руководства, как и авторитарные эгоцентрические начальники, злоупотребляют своим служебным положением в корыстных целях, что может вызывать недовольство у подчиненных. Но они не способны из-за своих слабых волевых качеств, подавить его, поэтому избирают путь попустительства, безнаказанности, «умасливания», таким образом, работников, позволяя и им решать свои личные проблемы за счет возможностей места работы или службы.
Политические лидеры-эгоцентристы в современной России, уже находящиеся у власти, открыто быть авторитарными не могут, поэтому используют для маскировки «демократическую» окраску. Главный атрибут демократии – выборы? Получите «демократические» выборы! Все имеют право прийти на избирательные участки и отдать свои голоса за понравившихся кандидатов. Но что свидетельствует об отсутствии настоящей демократичности этих выборов?
Во-первых, низкая посещаемость выборов избирателями, колеблющаяся в среднем от 20% до 60%. И только в Закавказских республиках она составляет 90% и более, всем понятно, почему. Низкая посещаемость выборов избирателями обусловлена недоверием к прозрачному и честному их проведению, а также к подсчету голосов, как бы усердно официальная власть не утверждала обратное. «Голосование ногами» (то есть не хождением на выборы) выглядит убедительнее официальных заявлений.
Во-вторых, организация в процессе выборов широко освещавшихся в прессе «каруселей», массовых вбросов бюллетеней, создание условий для голосования, позволяющие одним и тем же избирателям голосовать по несколько раз, учитывать голоса «мертвых душ». Завершается вся эта выборная кампания специфическим подсчетом голосов, обеспечивающим нужный процент запланированным победителям. Жалобы на выявленные нарушения рассматриваются, но удовлетворяются лишь некоторые, что в целом не влияет на признание итогов состоявшихся выборов.
В результате таких выборов в Госдуме регулярно создается большинство абсолютно управляемой фракции партии «Единой России», позволяющее ее членам путем всегда единогласного голосования принимать все законы, предлагаемые Правительством и Президентом, независимо от мнения по этому поводу депутатов остальных фракций. В результате формально демократия существует (законы принимаются голосованием), а в действительности через послушную фракцию «Единой России», исполнительная власть реализует диктатуру своей власти через принятие нужных законов, иногда абсурдных. Например, сначала в результате единогласного голосования фракции «Единая Россия» приняли закон об изменениях в региональных часовых поясах, а через год также единогласно с помощью той же фракции этот закон отменили, как неправильный.
В-третьих, создание искусственной многопартийности (множества мелких партий) за счет существенного облегчения их регистрации (естественно, в целях «развития демократии»). Подавляющее большинство из них проигрывают все выборы, но часть голосов у оппонентов отбирают. В частности, партии «спойлеры», выделившиеся из этой партийной массы, оказались востребованными на президентских выборах. Обилие партий, представляющее собой «демократическую шелуху», нисколько не снизило авторитарности исполнительной власти.
В-четвертых, оппозиционные общественные объединения, кандидаты в Президенты и главы регионов лишаются возможности на равных вести предвыборную кампанию. У действующих представителей официальной власти в этом плане огромное преимущество в СМИ и финансировании. Через муниципальные фильтры отводят от участия в выборах неугодных кандидатов, оставляя в избирательных списках откровенно бесперспективных участников. На этом фоне гражданам остается избирать только представителей официальной власти. Вот и вся демократия.
В-пятых, использование административных рычагов (невыдача разрешений на проведение демонстраций и несогласование мест их проведения) и силовых средств (создание росгвардии, оснащаемой самой современной техникой) для борьбы, в первую очередь, с массовыми с протестантами.
В-шестых, принятие законов против экстремизма в такой редакции, которая позволяет привлекать к ответственности наиболее активных протестантов и критиков действующей исполнительной и законодательной власти.
Существуют и другие рычаги образования авторитарности власти Президента и Правительства, но и описанных средств достаточно, чтобы показать, что нынешняя демократия в нашей стране декоративная, а реальная власть (исполнительная) – авторитарная.
Относительно политических либеральных лидеров. Они либеральные только на словах. Судя по тому, как эти вожди намерены внедрять свои идеи и планы дальнейшего развития страны, это чисто авторитарные руководители. А главный «либерал» России Жириновский – образец откровенного автократа, стиль поведения которого нередко переходит в обычное хамство, за которое он никогда не привлекается к ответственности. Судя по содержанию целей и отдельным результатам их деятельности, которые стали достоянием гласности, у политических либеральных лидеров направленность личности эгоцентрическая, и особенно ярко выраженная у Жириновского.
Руководители с хомоцентрической (с тенденцией к социоцентрической) направленностью почти всегда работают в правовом поле, хотя в существующих условиях соблюдать абсолютно законы невозможно. Они тоже применяют авторитарный (силовой) стиль руководства, но не постоянно, как руководители-эгоцентристы, а избирательно, лишь по отношению к подчиненным, которых, как правило, побудить добросовестно и качественно выполнять свои обязанности иначе невозможно. Такими подчиненными, в основном, оказываются эгоцентристы, нуждающиеся в повышенном контроле процесса их деятельности и тщательной проверке ее результатов.
Политические лидеры-хомоцентристы во время предвыборных кампаний изначально находятся в неравных условиях с эгоцентрическими лидерами, так как действуют в рамках закона и морали. Политические же лидеры-эгоцентристы такими рамками себя не ограничивают, и используют против хомоцентристов весь комплекс средств – правовых и противоправных (не мучаясь нравственными угрызениями совести). Но их кажущееся превосходство часто оказывается для эгоцентрических лидеров и средством самокомпрометации в случае публичного разоблачения негативных сторон применяемых ими средств в борьбе с конкурентами.
Преимущественный стиль руководства у хомоцентрических лидеров – реально демократический. Настоящая демократия – их главное оружие завоевания и использование власти.
Либеральных лидеров среди хомоцентристов (с тенденцией к социоцентристам) не бывает.
Вывод. Силовая авторитарная власть в основном является негативной, но может быть и положительной, что определяется целями и задачами ее применения, направленностью личности субъекта власти. У руководителей-эгоцентристов с сильной волей авторитарная власть становится постоянной формой управления, оказывающей разрушительное воздействие на окружающие их социальные условия жизнедеятельности. Руководители-хомоцентристы используют ее только в случае необходимости и применяют силу адекватно и конструктивно.
Б. Функция власти на основе материальной зависимости.
Кто не слышал таких слов: у кого деньги – у того и власть; кто платит – тот и музыку заказывает? Но всегда ли справедливы данные утверждения? Сила власти материальных ценностей и денег (их стоимостного выражения) заключается в том, что с их помощью можно удовлетворить почти все человеческие потребности: купить одежду, еду, получить крышу над головой, удовлетворить духовные интересы, приобрести знания, иметь возможность путешествовать и познавать окружающий мир и т.д., хотя и не все. Известны и такие выражения: не все продается и покупается; меня за деньги не купишь. Так, когда же можно купить власть над человеком?
Во-первых, подчиняться покупателям власти, могущим материально вознаграждать (выплачивать деньги, делать дорогие подарки, создавать комфортабельные материальные условия жизни и т.п.), будут только те, кто нуждается в этих материальных ценностях и деньгах. Тот, у кого есть необходимое в достаточном объеме и кому в связи с этим больше ничего не нужно, того не купишь.
Во-вторых, готовые подчиняться на данной основе признают власть над собой только тех, кто наиболее полно удовлетворяет их материальные потребности. Они не будут подчиняться тому, кто дает слишком мало.
Как только продавец свободы (готовый продать свои услуги в обмен на материальное вознаграждение) находит покупателя власти над ним за удовлетворяющую его цену, он стремится к установлению устойчивых отношений с этим покупателем власти, демонстрируя ему свою послушность. Причем продавец своей свободы будет тем послушнее, чем больше ему заплатят.
Отношения между покупателем власти и продавцом свободы более демократичны, чем в силовой системе властных отношений. Подвластный имеет больше свободы в выборе себе хозяина (хотя и не всегда: должник выполняет волю кредитора поневоле, если не может вовремя вернуть долг). Но и в этом случае их интересы имеют противоположную направленность: продавец своих услуг хочет получить как можно больше, а покупатель власти над ним стремится заплатить поменьше. Договариваются тогда, когда продающая сторона не может вытребовать себе больше, а покупающая отказывается платить больше.
Сегодня, в условиях тотальной рыночной экономики, это довольно распространенная форма власти, содержание которой в значительной мере зависит от направленности личности всех участников данных властных отношений.
Руководители с эгоцентрической направленностью, являясь преимущественно автократами, активно дополняют свою авторитарную власть материальными средствами в целях существенного ее расширения. За деньги нанимают и подкупают нужных людей для применения силы, вооружают их необходимыми средствами принуждения (например, оружием и т. п.). Преобладающие среди их подчиненных эгоцентристы за материальное вознаграждение готовы выходить за рамки своих официальных обязанностей и совершать противоправные действия (лжесвидетельствовать, организовывать провокации, осуществлять подлог и пр.). Именно такие подчиненные больше всего устраивают руководителей-эгоцентристов, так как они в наибольшей степени способны удовлетворять эгоцентрические потребности своих начальников, не ограничиваясь в своих действиях какими-либо правовыми и нравственными рамками.
Используя материальное стимулирование в оценке деятельности подчиненных, эгоцентрические руководители устанавливают им эгоцентрические ориентиры в развитии их личности, тем самым насаждают эгоцентризм в своем ближайшем окружении. Материальные стимулы у данных руководителей направлены не на повышение производительности труда, а на формирование лично ему преданных и послушных работников.
Выстраивание властных отношений преимущественно на основе материальной зависимости приводит к определенным негативным последствиям в дальнейшем развитии личностей продающих себя хозяину и покупающих слуг, а именно:
– происходит деградация продающего себя покупателю власти, а также будущего хозяина продавца, превращающая обоих в средство добывания материальных ценностей, а не в их пользователя в интересах собственного гармоничного развития;
– устанавливается между хозяином и слугой система вынужденного согласия при внутренней противоречивой направленности их интересов, способная перерасти в конфликтную.
Материальная зависимость является питательной основой коррупции, в результате которой может создаваться перевернутая вертикаль власти. Так, подкупленный министр перестает служить государству и начинает выполнять указания хозяина, который дал ему взятку. Из субъекта власти он превращается в подвластного исполнителя воли того, от кого получил мзду. Судья-коррупционер осуществляет не правосудие, а за взятку освобождает от законного наказания преступников или учиняет расправу над теми, на кого указал взяткодатель.
Политические лидеры с эгоцентрической направленностью для завоевания и укрепления власти широко используют подкуп избирателей и конкурентов, покупают лжесвидетелей, которые помогают, выливаемые потоки грязи на противников, выдавать за «факты». Оплачивают деятельность СМИ, подключаемых к участию в их избирательных кампаниях и в этих целях осуществляющих распространение рекламных агитационных программ, а также материалов (порой и лживых), компрометирующих конкурентов.
Руководители-хомоцентристы (с тенденцией к социоцентристам) в своей управленческой деятельности также используют материальные стимулы, главным образом, в целях повышения производительности труда, создавая в подчиненных коллективах атмосферу справедливого вознаграждения за социально-ориентированный труд. Это способствует формированию у работников удовлетворения не только вознаграждением, но и своей деятельностью, ее результатами. Хомоцентрические руководители стремятся к тому, чтобы материальные ценности и деньги стали средством гармоничного развития личностей подчиненных, а не превращали бы работников в средство накопления ценностей в ущерб духовному развитию.
Политические лидеры-хомоцентристы (тяготеющие к социоцентристам) в сегодняшней России находятся в невыгодном с материальной точки зрения положении по сравнению с политическими лидерами-эгоцентристами. У них, практически отсутствуют «крутые» спонсоры для оплаты предвыборной кампании, на которую требуются большие деньги. Богачи-олигархи их спонсировать не хотят, а у самих лидеров-хомоцентристов часто денег недостаточно. Но все же их материальную основу могут составить бизнесмены типа Грудинина, которые тоже способны стать такими лидерами. Думается, что среди бизнесменов, развивающих свое дело на долговременной и устойчивой основе, спонсоры хомоцентрических лидеров найдутся, так как только под их руководством их бизнес может развиваться стабильно, с перспективой и долговременно.
Вывод. Власть на основе материальной зависимости – обоюдоострое средство власти. Она может быть разрушительной и созидательной. Разрушительной она становится в руках эгоцентристов, а созидательной – если окажется в руках хомоцентристов (с тенденцией к социоцентристам).
В. Функция власти на основе информационной зависимости.
В последнее время, упоминая об информационной власти, довольно много говорят лишь о власти средств массовой информации. Но информационная власть в повседневной жизни встречается еще чаще, чем силовая или материальная. Человек оказался в незнакомом городе или незнакомом районе. Интересуется, как пройти к нужному ему месту, и безропотно подчиняется тому, кто уверенно указывает ему путь. Сколько раз мы спрашиваем друг друга, как сделать то, а как сделать это, где достать нужную нам вещь, как исправить тот или иной прибор, что лучше одеть по определенному случаю, как поступить с женой или мужем, что ответить на то или иное предложение и т. д. и т. п. В ответ получаем советы, которым часто следуем, и не думаем о том, что в этот момент подчиняемся чужой воле. А сколько раз советуем сами и как часто следуют нашим советам, то есть подчиняются нашей воле?
Итак, чтобы властвовать на основе информационной зависимости, необходимо иметь информационное, интеллектуальное или профессиональное превосходство над теми, над кем возникает необходимость информационно властвовать или, по крайней мере, уметь создавать видимость такого превосходства. При этом распространитель новой и полезной информации часто вообще не преследует цели подчинить кого-либо своей воле, а руководствуется идеей – быть просто полезным другим.
В отношениях между людьми, возникающих в процессе обмена информацией, подчинение практически всегда добровольное. Но зависимость и опасение или даже страх потерять необходимый источник информации или профессиональные услуги могут быть у нуждающихся в них достаточно сильными. Чем более уникальна информация, которой обладает ее источник, тем сильнее его власть над нуждающимся в ней потребителем. Информатору процесс информирования партнера по общению позволяет продемонстрировать свой образовательный и профессиональный уровень, почувствовать себя полезным другим, а потребителю информации это даст возможность, вооружившись новыми знаниями, более эффективно достичь стоящих перед ним целей. В таком конструктивном информационном взаимодействии заинтересованы и источник информации, и ее пользователь.
Но информационная зависимость может сложиться и помимо воли одной из сторон. Данная зависимость возникает тогда, когда один из партнеров по общению шантажирует другого знанием про него чего-то такого, что этот другой не хотел, чтобы знали другие. И во имя сохранения в тайне нежелательной к разглашению информации, шантажист обретает власть над своей жертвой. Соответственно, жертва шантажа предпринимает все усилия, чтобы избавиться от данной зависимости путем уничтожения источника нежелательной информации. Власть шантажиста кончается, если шантаж перестанет создавать угрозу шантажируемому.
В ходе функционирования силовой и материальной власти стороны властных отношений достаточно очевидно разделяются на властвующую и подвластную. В процессе реализации информационной власти это относительно очевидно в отношениях учитель-ученик, профессор-студент, врач-больной. Но в ходе партнерского общения, диалога информационная власть имеет, как правило, ситуативный, переходящий характер. Говорит один и сообщает собеседнику новую, необходимую тому информацию, властвует говорящий. Начинает говорить собеседник и дополняет говорящего своими и тоже новыми, интересными для визави сообщениями, – информационная власть переходит к нему. Именно такое информационное взаимовлияние наиболее продуктивно в выполнении совместной деятельности и общении. Способность обеих сторон обмениваться новой информацией друг для друга способствует установлению прочных отношений между общающимися.
Информационные аспекты властных отношений всегда присутствуют в ходе реализации силовой и материальной власти.
Информационное обеспечение участников о развитии применения силовой власти позволяет им своевременно выявлять следующие угрозы: властвующим – возможности утраты власти, подвластным – применения к ним санкций. От состояния информированности одной стороны о намерениях другой во многом зависит, кто победит в их противостоянии. Здесь информационная власть позволяет определить место, время и силу опережающего «нанесения удара» по противнику, а также установить возможность избежать поражающих действий другой стороны.