000
ОтложитьЧитал
Жулет
У старика Михеича есть собачка Дамка. Чистюля! Ухоженная, форменная краля «Фи-Фи», хотя и обыкновенная дворняжка. Сама вся белая, только кончики ушек чёрные. Те самые ушки она любит складывать крест на крест и по вечерам лает на полную луну. Недавно Дамка загуляла. Вышла на крыльцо и стала прохаживаться. Желающих составить компанию «на рандеву» такой красавице оказалось, как стоило ожидать, предостаточно. Первым прибежал приблудный чернявый кобель Анзор. О, уж эти беженцы! Везде- то они успевают быть первыми. Жених но уж больно драчлив («кров гарачий»). Сам не большой, а задиристый! – никому спуску не дает.
Дамка собачка сурьёзная, – с кем попало не якшается, тем более с первым встречным, как Анзор. Она легла на резиновый коврик, расстеленный у крыльца и стала ждать: может попутёвее кто объявится. Чернявый женишок, крутясь вокруг да около Дамки, твердил, как «отче наше», заученные фразы:
–Дэвушк…а дэвушк… Верь мнэ. Чесний слов…Клянусь аллах… другой так любит нэ можэт.
Тут у калитки появился Жулет, рыжий пёс с соседнего переулка. Нам придётся ждать и четвёртого героя моего рассказа. А пока я познакомлю вас с Жулетом. Французистого в нём ничего нет, ибо не «жю», а «жу», то есть русское производное слово. Не трудно догадаться, что подразумевал хозяин, давая кличку своему пёсику. Жуликоватый, аж спасу нет. Украдёт, а скажет, так было. Жулет преподобный страсть как любил «ловить рыбку в мутной воде». Бывает, из –за косточки стравит двух собачонок, пока те выясняют отношения, Жулет сам «оприходует» лакомство и был таков. Правда, достаётся ему за это ого- го как. Посмотрите на его голову. Видите: три волосины на семи рядах. «Причёска испорчена» основательно, но вполне заслуженно. И бородёнка у Жулета жиденькая, жиденькая. Глазки рачьи на выкате всегда слезятся, словно он плачет, отчего вид постоянно обиженного существа.
Пока мы с вами рассматривали его, Жулет подошёл к калитке. Хитрюга знал все выходы и входы, потому без труда нырнул во двор через дыру в калитке, сделанную хозяином распрекрасной Дамки для её же нужд. Пролез, значит, в дыру, но пойти в глубь двора побоялся рискнуть, ибо там можно было и «схлопотать».( У Анзора «не заржавеет»: чуть что, – сразу в глаз). А здесь, вдалеке, у калитки…он (Жулет) вроде бы с боку припёку. Присел так на всякий случай, и от выхода недалеко (если что,– во время «слинять»), а вдруг что «обломится». Ах, это «вдруг»! Будь я поэтом, сложил бы гимн этому слову. Как часто оно выручает. И на этот раз… Вдруг у калитки появился Охламон. Здоровенный пёс, весь неухоженный, дюже лохматый. Репей на репье сидел в его шерсти, ну вылитый батон с изюмом. На здоровье Охламон никогда не жаловался. (Это, кстати сказать, для таких красоток особой роли не играет). «Здоровье- ерунда! – считает она. – Был бы человек хороший». Охламон как раз был не из тех. Мнение Дамки о нём было однозначно (и я с ней согласен целиком и полностью): «Тюха – Матюха. Ни украсть, ни покараулить».
Дамка нехотя бросила взгляд в его сторону и скривила мордочку:
– Тоже мне жених! Хотя бы причесался…
Охламон, между прочим, знал, что женщины коварны и, если они тебя ругают, это ещё не значит, что не любят. Потому и ругают, что любят. Хотят, чтобы ты стал лучше, хотя бы внешне, в причёске. В парикмахерскую Охламон не побежал. Он справедливо полагал, что любить надо такого, какой есть,– не хрена припудриваться…
Пёс склонил свою бестолковку к дыре в калитке и увидел там Жулета.
–Ты…хмырь… Позови Дамку. Я хочу с ней погулять. А не то сейчас снесу к чертям собачьим весь забор вместе со столбами. – Охламон просунул голову в дыру и слегка пошевелил ею. Петли заныли грудным ребёночком, и в лад им жалостливо затрещал штакетник. Звуки образумили Охламона. Он отпрянул от дыры. Зато Жулет наполовину высунулся через дыру, тряся бородёнкой, залебезил:
–Чего ты…Чего ты испугался…Заходи…Она вон с Анзором шашни водит…– Жулет вышел к Охламону, дружелюбно помахивая хвостом и преданно заглядывая ему в глаза. – Не бойся… заходи… Смотри как я это делаю, – и он стал проворно скакать туда и обратно, туда и обратно. Он делал это с превеликим удовольствием, потому что в голове уже имел план, как облапошить разом обоих соперников.
Если Охламон очутится по ту сторону забора, Анзор очумеет от злобы. На стороне Охламона сила, у Анзора – дури на десятерых: будет биться до последнего издыхания, ни за что не уступит. Дамка усекла замысел Жулета (вот оно женское коварство!), лукаво ухмыльнулась и подмигнула ему, мол, в любом случае в накладе не останемся. Оно и действительно, зачем ей Анзор с Охламоном?! По – теперешней жизни пронырливые в цене: детишки пойдут деловые, наподобие Чубайса и Березовского.
План Жулета сработал точно. Охламон аккуратно протиснулся в дыру ( чего не сделаешь ради любви!). Китка приподнялась на петлях, нудно вереща: «аккура – атней!!! Ссссорвусь же!»– но не сорвалась, а буквально повисла на честном слове, затая в себе угрозу в любой момент сорваться и прихлопнуть кого ни попадя.
Зенки Анзора налились всеми цветами радуги. Так бывает у южан. («Кров гарачий»). Шаровой молнией метнулся он на Охламона. Клубком покатились собачьи тела мимо крыльца к сараю, шипя и швыркоча, как яичница на перегретой сковородке. Слюни так и брызнули по сторонам. Началась битва не на жизнь, а на смерть. Драчунов уже водой не разлить.
А что же Дамка с Жулетом?
Тех тоже водой не разлить! Они предались той любви, которой могут предаваться только одни собаки: клещами не оторвать друг от друга.
Вскоре драчуны образумились и вдруг(!) увидели, что их наглым образом «надули»: не только «сливки были уже сняты, но и горшки перебиты». Анзор с Охламоном, опешив, на мгновение замерли. Не сговариваясь, оба разом вцепились в загривок обольстителю, – только шерсть столбом. Бедный Жулет! Обычно его выручали ноги и сейчас спасли бы, кабы не «прицеп» в виде Дамки, державший его, как якорь.
Скорее всего разъярённые друзья по несчастью разорвали бы Жулета, но тут угрожающе заскрипела избяная дверь: хозяин, услышав возню во дворе, решил посмотреть, что за шум. Застигнутые врасплох, герои кинулись в рассыпную. Первым покинул двор Анзор(«горячий кров быстро стынет»).За ним бежал Охламон, забыв про осторожность.(Злопамятная калитка до поры до времени продолжала таить угрозу. Ждала только случая.) Охламон пулей рванулся в дыру, калитка сорвалась и прихлопнула… Жулета, бежавшего последним. На бедного Макара все шишки! А всё из – за чего? Непомерная хитрость. Не зря говорится, на хитрую…В общем вы меня поняли. С умом нужно всё делать! С у-мо-м!
«Хмырь» иль Вась – Вась
(Рассказ соседа)
–Да-а-а-а! Каких только чудес не бывает на свете. У нас на деревне жил Хмырь. Прозвище у него было такое. Теперь-то он – кум королю и сват министру. Не иначе как Василь Васильевичем величают, хотя за глаза кличут Вась – Вась. А был бомж-бомжом, пил беспробудно, вечно грязный ходил, небритый, с «фонарём» под глазом и разбитыми губами. Теперь у него «Форд». Черный. Блестит, как сопля на дороге. А ведь бывало с утра ни свет ни заря, он трётся около продовольственного магазина. ( Теперь это модно: весь день гуртом торчать у магазина, выклянчивая у прохожих покупателей рубль или два на пиво). Так вот какой-то «фордовый» парень дал Хмырю целую бутылку водки. Вдвоём с дружком они расположились в сквере на лужайке. Стакан гранёный всегда при них, карамелька и бутылка,– что для счастья ещё нужно. Хряпнули по чуть-чуть, загрызли карамелькой. А бомжи они же слабенькие. Сто граммов,– и он уже готов. Дружок Хмыря тут же отрубился, повалившись на траву. Сам Хмырь с посоловелыми глазами сидел и раздумывал: «Налить ещё или подождать». Налил полстакана, хотя голова была тяжела, как чугун,– нужны были усилия, чтобы её держать, а тем более, ею вертеть. В глазах туман сгущался.
На мусорном баке сидела ворона. Она большая специалистка воровать закуску у зазевавшихся пьянчужек. Глазом не моргнёшь, а уже кусок колбасы стибрила. Видит теперь, « клиенты» «созрели»: один уже «не мычит, ни телится», второй вот-вот кувыркнётся (Хмырь сидел полулёжа и его сильно «штормило», но он настойчиво делал усилие взять стакан). Тут подлетела ворона, и видит: закуски никакой нет, только бутылка да стакан, а схватить чего-то надо. Привыкла тибрить, хоть обёртку от конфеты. Она клювом цап стакан и потащила вверх. Стакан тяжёлый, и вороне не так-то просто тащить его, располагаясь вниз головой и вверх хвостом, это же не вертолёт или самолёт вертикального взлёта. Она пыжится, крыльями машет, а стакан скользкий, не держится в клюве. В панораме своих мутных глаз Хмырь ворону не видит, а только стакан. Он хочет его взять, да не тут-то было. Стакан не даётся в руки. То поднимется, то слегка опустится, словно дразнит и манит за собой вверх к небесам. А потом, гранёный, и вовсе на какое-то время пропал, и тут же рядом упал, вылив на траву всё содержимое своё. Хмырь мгновенно протрезвел, стал как огурчик, встрепенулся и уже трезвой головой подумал, что случившееся только что с ним,– это провидение Божье. С той поры он резко завязал. Но на этом чудо не закончилось. По чьей протекции мне неизвестной Хмырь вскоре становится замом Главы местной администрации по земельным вопросам, Василием Васильевичем, т.е. Вась Вась. Это чудо так чудо! Такое могло случиться только в России. Теперь у него не жизнь,– разлюли малина. Налево и направо распродаёт народное добро, то бишь земельку. Настроил родственникам коттеджей, иномарок накупил. Но поговаривают,– опять стал пить. На бутылку коньяка натянет соску и под одеялом присосётся к ней, пока не отпадёт. А иначе уснуть не может. Мнится ему, опять Зимний Дворец штурмуют, соседские мужики с вилами на его ворота лезут. Для этого случая он завёл собаку с обрезанными ушами. А всё равно на душе неспокойно. Да о каком спокойствии говорить?!! На той неделе у него на участке прорвало водопроводную трубу. Его как раз дома не было, рано утром уехал на выгодную сделку. Сделка никак не получалась, а тут жена звонит, так и так на участке море образовалось, скоро подвалы затопит. Ну, он позвонил в ЖЕК, вызвал ремонтников. Ему бы самому присутствовать на участке, но как бросишь такую сделку. Столько бабок светит, считать замучаешься. Весь день уговаривали смежника (по огороду) уступить свой участок. Ведь, какой сейчас пошёл клиент,– он думает, что если платит бабки, то готов тебя с потрохами сожрать. Жене покупателя, видите ли соседний участок приглянулся (на нём сосна необыкновенная росла). Она закапризничала перед мужем: вынь да положь,– пристегни участок с сосной. Сделку отложили до завтра. Вась.Вась. приехал домой под вечер, злой как его с обрезанными ушами собака. Жена, стоя на пороге дома, встретив мужа, стала рассказывать, как та собака чуть железную клетку не порвала, всё кидалась на ремонтников, которые откапывали трубу за сараем. Тут Василий Васильевич ни с того ни сего хрясь прямо у крыльца на земь, и обратился опять Хмырём,– имеется ввиду, что под глазами проявились синяки, и из губ кровь потекла. Жена с трудом заволокла его в дом раздела, уложила на диван и вызвала «скорую». Пока ждала «скорую» чуть голову не сломала, всё не могла понять, что случилось с мужем. А он на диване глаза выпучил, вроде бы тужится, пытается что-то сказать, а язык не ворочается, только пальцами рук шевелит, вроде шепчет, а пойди, догадайся, что он ими шепчет. Врачи «скорой» сделали укол, и мало чем обрадовали. Первичный инсульт, там ещё что-то такое. Теперь какие у нас врачи, лучше бы их и не было. Короче, сказали, что если будет хуже, звоните. А куда же ещё «хуже»?!! Он и так колода-колодой лежит. Когда Хмырём был хоть как-то разговаривал: в день два, три слова, бывало, скажет. Честно признаться, лексикон скудноват был у Василия Васильевича. Матершиной покрыть,– пожалуйста, но до умного разговора дело не доходило. А теперь вот и совсем не мычит и не телится. Пойди, узнай свою судьбу: что лучше, быть Хмырём с протянутой рукой около продмага или Вась. Вась. Так и не поправился он. Вскоре отдал Богу душу. Как только его похоронили, водопроводчики, что ремонтировали трубу в огороде, тут же купили себе иномарки. Раньше бывало, с работы прямой дорогой не ходили, всё их по кустам носило. Теперь при галстуках и только по имени отчеству. Потом один из них за стаканом проболтался дружку Хмыря: «Когда пошли по огороду с миноискателем (так они зовут металлоискатель) искать лопнувшую трубу, за сараем нашли закапанный литой ящик из – под патронов. Там в тряпке Вась. Вась золотишко прятал на чёрный день. Хотели пошутить, чтобы потом вернуть. Оказалось, возвращать-то некому». Жена же теперь божится, клянётся, что никакого золота в огороде не было. Пойди, узнай, кто прав, кто виноват. Да какую зарплату не давай чиновнику,– всё равно будет воровать. Ты его хоть озолоти,– он всё равно будет воровать. Закваска такая в нём.
А что скажет моя Маня
Ах, какое хорошее местечко я надыбал, просто прелесть. Правда, далековато от дома,– 27 км, но на машине это же, как глазом моргнуть. Хопа! через полчаса и ты уже на месте. По правде сказать, таких шустриков как я, много, поэтому, чтобы застолбить себе местечко на Оке, приходиться выезжать не за полчаса до рассвета, а в двенадцать ночи. Застолбив местечко, время до рассвета коротаешь в машине. Для настоящего рыбака это- «Ташкент». Вон мотоциклисты и велосипедисты под открытым небом, и ничего. Только покряхтывают.
Я, наверное, не с того начал. Моя Маня, прочитав абзац выше, понесла бы меня по кочкам. Конечно же, надо было начать с того, что, как только сходит снег, я уезжаю под Рязань и до следующего снега живу там, рыбачу на Оке, а свободное от рыбалки время окашиваю дом и огород. Не дай Бог пожар! Что в прошлом году творилось!!! Не окоси я свою усадьбу, пиши «пропал». Но я сейчас не об этом.
Я о рыбалке. Кто любит это дело, подсаживайтесь поближе. Немало нового узнаете. Правда, моя Маня, прочитав это, обзовёт меня хвастуном и брехуном:
–Да все уже давно знают, о чём ты хочешь сказать. Это до тебя, как до жирафа, долго доходит. Другие,– не тебе чета- Тюха Матюха.
И она права. Представляете, двадцать лет мы выезжаем, как вам уже стало известно, под Рязань. Я обрыбачил все пруды на сотню километров в округе. Мне и невдомёк, что рыбу можно ловить и в Оке. Можно! да ещё как!
Вот уже два года я рыбачу на Оке. Превосходный лещ! Отменный карась! А про «хищника» и говорить нечего. Правда, я до него ещё и не добрался.
Так вот продолжу начатое. Сижу я, значит, в машине, в ус не дую, коротаю время. Смотрю, велосипедист подкатывает. Застолбил быстренько у самой воды себе местечко (рядом со мной) и собирается костерок разжигать, чтобы греться. На берегу-то «Ташкентом» и не пахнет,– тем более ночью, ближе к рассвету. Я открыл дверку своего «жигуля», окликнул его, пригласил в «свой Ташкент». Познакомились. Разговорились. Как и я,– неудачник. В прошлом году по весне купил «Фольксваген», неделю не проездил. Только успел зарегистрировать. На рыбалку ни разу …. Спёрли! Прямо около дома.
–Теперь вот опять на велике, и опять коплю деньги,– вздохнул он, слегка поёживаясь. Я осмотрел его, тоже поёживаясь. Он не стар. Машины на две его ещё хватит. У меня «четвёрка» и я уже пас, хотя моя Маня меня запилила:
–Чего тянешь резину?! Денег набрал,– так покупай!
Легко сказать «покупай». Дело не в том, что сопрут. Я ещё не купил, и воровать нечего. Но как купить? Ходил я по этим автосалонам.
Как было хорошо при социализме,– какая подвернулась, ту и берёшь. Сейчас же только косоглазие развивать: и та хороша, и та, и та.
–Почём красная?– спрашиваю молодку в одном салоне. В принципе мне машина красного цвета не нужна. У моей Мани глаза голубые, голубые. Представляете: голубое на красном?! Как мартышка в Африканской пустыне, будет глазищи таращить.
–Вам с какой комплектацией?– уточняет молодка. Встречный вопрос пропускаю мимо ушей.
–А чёрная?
–Черная…– мнётся молодка, как будто я прижал её к плетню. Боится продешевить, долго листает прайс-лист. Мне ведь и чёрная машина не к лицу, вернее моей Мане. Так я поднимаюсь по ценовой лестнице. Помните, в «армянском» радио ходил такой анекдот: «Какое сходство между женской ножкой и электрическим столбом? Чем выше поднимаешься, тем больше дрожь берёт».
Выясняется, что цена голубой машины как раз та, от которой меня начинает трясти, потому, как надо опять занимать. Я отхожу от плетня, т.е. от молодки, и опускаю руки. Начни я перебирать цвета в обратном порядке, картина бы ничуть не изменилась. Машина, которую ты выбираешь, всё равно дороже всех других. С какого бока не заходи, всё равно тебя «надуют». До чего же молодые люди с визиткой на кармашке шустрые: рупь в рот не клади,– откусят вместе со сберегательной книжкой..
И вот не знаю, что скажет теперь моя Маня. Пока я мотаюсь по салонам, цена на машины растёт. Сколько я буду играть в эти «догонялки», ума не приложу.
Дурдом
Электричка спешит из Москвы. Спешит, торопится, словно от должников убегает. В морозном воздухе колёса друг друга подгоняют: «Ско-рей, ско-рей, ско-рей…» Под улюлюканье вагонов в разряженном воздухе резаным поросёнком верещит гудок электрички: «Не могу-уууууууу….»
Стёкла вагона заиндевели, будто заклеены пластырем. По правую сторону железной дороги, как и по левую,– наша необъятная Россия. Лежит, распростёрлась в снегах, долгах и вечном кризисе.
В вагоне, слава Богу, тепло и людно. Каждый занят своим делом. Вот, по – тюремному тяжело, гремит металлическая дверь. Входит разносчик газет, с лицом человека, нашедшего стодолларовую купюру. Понятное дело: сегодня газеты нарасхват. На первой странице всех «толстушек» и утончённых сплетниц портрет в траурной рамке. Депутат Государственной Думы Галина Старовойтова. Взгляд озабочен и строг, хотя по -матерински нежен и кроток.
Шуршат страницы газет. Суетно, нервно.
–Ничего новенького!– испускает дух молоденькая блондинка, отдавая газету мужу, что сидит напротив.
–А я тебе что говорил??!…Начато следствие… заведено уголовное дело… – с досадой в голосе муж передразнивает кого-то.– Ворон ворону глаз не выклюет,– муж переворачивает газету, смотрит на последней странице кроссворд. Портрет в траурной рамке молча обозревает вагон с пассажирами.
–Смотри, с чего ходишь, козёл!– В конце вагона молодые люди играют в карты.– Или тебе всё по барабану?!
Опять тяжело гудит дверь. Входит очередной «коробейник».
–Граждане, я на минутку задержу Ваше внимание,– показывает несколько томиков книг в яркой обложке.– Классики зарубежного детектива.– Обещанная минута внимания превращается в получасовой рассказ о достоинствах книги, но «коробейника» никто не слушает. Шесть человек рабочих- строителей, соорудив из чемоданов и сумок походный столик, «соображают», «обмывают» удачно подвернувшийся калым.
–Смотрите, какая смешная фамилия у корреспондента,– закусывая, говорит молодой рабочий, тыча пальцем в газету.– Бутузов!
–Ну и что ты нашёл смешного?– спрашивает огненно вихрастый парень, снимая обёртку с куска колбасы.
–У него имя начинается с буквы «Е», – молодой парень сует под нос вихрастому газету, тыча пальцем в открытую страницу.– Прочитай вместе и быстро.
Рыжий громко читает и смеётся. Смеётся заразительно, раскатисто, так, что полвагона оборачиваются в его сторону.
–У нас во взводе служил сержант по фамилии Ебуков,– дождавшись тишины, сказал мужчина в армейском бушлате.– А в санчасти был санитар Стограмович.
–Таких фамилий полно. У нас в УРСе работал товароведом Сутрапьян,– говорит ещё кто-то. И пошло и поехало. Вспомнили грузина Похмелидзе, украинца Наливайко, русского Бздюкина. Тут же поляк Череззаборногузадерищенский.
–Опять ты с шестёрки ходишь! – кричит картёжник.– Ну, что за козлетон??!
Мужики строители уже по третьей «пропустили» и всё перебирают смешные фамилии. Тут маленький старикашка, чтобы его хорошо было видно, встаёт ногами на сиденье, начинает рассказывать:
–В коридоре одной конторы две сотрудницы Света и Маша разговаривают друг с другом. Мимо проходит третья и здоровается со Светой.
–Кто это?– спрашивает Маша Свету.
–Лена Пшеничка, из планового отдела практикантка,– уточняет Света.
–Пшеничка-а!??– удивлённо переспрашивает Маша. – Да я бы с такой фамилией удавилась.
Старичок держит театральную паузу, чтобы вокруг малость угомонились, и говорит:
–Фамилия самой Маши была Ко-бы-лян-ска-я.
Снова хохот, грохот дверей, «коробейники».
Траурный портрет убиенной женщины грустно взирает на всё происходящее. Ей теперь всё равно, куда несётся эта масса: в тартарары или до нужной остановки.
«Не могу-у-у-у-у-у!»– визжит гудок электрички и тонет в снежном хаосе.