000
ОтложитьЧитал
Дуэль
Все задумчиво смотрели на Ларса Нансена, кроме Кочеткова, который глядел на него удивленно и хотел сказать что-то оскорбительное, но видимо решил с этим повременить. Молчание длилось недолго, его нарушил майор Гачев:
– Вечер добрый, сударь! Прошу Вас, составьте нам компанию, мы как раз собирались начать игру в вист. Я майор Гачев, это господа Кочетков, Курбатов, Самерсон и Раевский.
Гачев всех представил, как того требует этикет. Все кивнули головой, таким образом приветствуя незнакомца. Ларс Нансен поклонился в ответ. Затем Гачев взял карты в руки и начал их тщательно тасовать.
– Почту за честь, – кратко и вежливо согласился Ларс Нансен. Он сел рядом со мной, по правую руку, а по левую сидел Кочетков. Он злобно поглядывал на соперника и жестом дал понять, что не очень то ему и хотелось играть с незнакомцем. Колоду разбили на четверых. Самерсон и Раевский сидели в стороне и наблюдали за происходящим, они не участвовали в игре. Первая партия прошла в напряженном молчание, по крайней мере для меня.
– Откуда вы родом, господин Нансен? – вдруг спросил Гачев. Все переглянулись, словно ждали пока кто-то наконец задаст вопрос иностранцу.
– Из Норвегии, неподалеку от Христиансанна.
– Как вы попали в Петербург? – с особым интересом спросил Гачев.
– Мой друг попросил помочь ему в одном деле. Он живет в Петербурге. Я всегда хотел побывать в России, и вот я здесь. Я пришел сюда по совету князя Лужанского. Он осведомил меня о том, что в неком Английском клубе я смогу найти не менее отважных и смелых людей, чем сам Багратион, и что те люди будут любезны и отнесутся ко мне и моим предложением с пониманием. – Речь его была четкой и звонкой, как у военного, хотя и слышался небольшой скандинавский акцент.
– И что же это за дело?! – спросил Кочетков с особым подозрением. Улыбка его была лишь игрой, и он тут же стер ее со своего лица.
– Экспедиция. – отрезал Ларс Нансен. – Мы собираемся отправиться к Южному полюсу, перейти этот континент, отыскав его самую южную точку.
Он сказал это с гордостью в сердце, это было видно по его глазам.
В этот момент все были удивлены, кроме меня, ведь я знал об экспедиции, но не стал подавать виду. Я также заметил, что Ларс Нансен не узнал меня, когда Гачев произнес мою фамилию. Видимо дядя еще не рассказал ему о моем участии в деле.
– Неужели? И Вы считаете, что это возможно? – с глубокой иронией и сомнением спросил Кочетков, ничуть не стыдясь своего вульгарного поведения.
– Безусловно это возможно! Более того, я готов поклясться своей жизнью, что ни смотря ни на что, я смогу довести начатое дело до конца и отыщу то место, куда вонзается земная ось. – его слова воодушевляли, он говорил, как генерал, как человек, прошедший через огонь и воду, и знающий свое дело.
– Вот как! Да Вы, господин Нансен, безумец, как и Ваш друг! Ваше безрассудство выходит за рамки человеческих возможностей, – грубо произнес Кочетков.
– А Ваше хамское поведение выходит за рамки человеческой порядочности, – саркастически точно заметил Ларс Нансен. Он сказал это очень спокойно, как будто ничто не могло вывести его из себя, в отличие от его оппонента.
– Что!? Что-оо!? Да как ты смеешь, негодяй! – захрипел Кочетков. Ситуация очевидно вышла из-под контроля. События развились так быстро, что никто и подумать не мог, что дойдет до такого.
– Прошу Вас, господа, давайте успокоимся, и решим этот вопрос по-хорошему, – предложил молниеносно Гачев. Самерсон и Раевский хотели было засмеяться над разгневанным Кочетковым, но решили, что это будет не совсем уместно.
– Ты! Подлец! – взорвался обезумевший егермейстер, – Вы правы, Гачев! Мы решим этот вопрос как решают его мужчины! Я вызываю тебя на дуэль, Ларс Нансен. Я покажу тебе, что такое порядочность, когда пуля залетит в твое бьющееся от страха сердце! – Он ревел, руки его тряслись. Все это время Ларс Нансен сидел в кресле и смиренно смотрел на Кочеткова. Тот же, не желал останавливать свой монолог и продолжил:
– Завтра утром мы будем стреляться на окраине Лесного парка. Даю вам право выбрать оружие, – закончил наконец он.
– Пистолеты, – спокойно произнес Ларс Нансен.
– Будь по-твоему! Господа! – обратился он к остальным, – кто желает быть моим секундантом?
– Это можно, – принял предложение Самерсон.
– А я могу быть Вашем секундантом, господин Нансен, – предложил я зоологу. Тот кивнул головой, встал и вышел из клуба. Я спешно попрощался со всеми и выбежал на улицу в надежде догнать норвежца. Шел дождь, он стоял у входа, ожидая экипаж.
– Господин Нансен, – обратился я к нему, – не думаю, что Кочетков поступил разумно, вызвав Вас на дуэль.
– Почему же? У него наверняка были основания, – усмехнулся он, потирая усы.
– Да, но поступил он по-свински, оскорбил Вас, ему самое место в свинарнике, – я старался подбодрить иностранца, полагая, что ему нужна поддержка. Но вскоре я понял, что поддержка скорее была нужна мне, ведь я почему-то беспокоился за Ларса Нансена. Мне казалось, что мы были знакомы много лет. Мне нравилось то спокойствие, которым он владел. Он посмотрел на меня и спросил:
– А где находится Лесной парк?
– Не волнуйтесь, завтра я проведу Вас туда. Полагаю, что нам нужно условиться о встрече.
– Несомненно.
– Тогда завтра рано утром, в половине пятого, я заеду за Вами…, – я не закончил предложение, как бы спрашивая своего нового друга, куда мне завтра за ним заехать.
– Боткинская 6е, – четко сказал он и попрощавшись сел в экипаж.
Что касается меня, то я отправился к себе домой, чтобы продумать весь план завтрашнего мероприятия. Я был обеспокоен и боялся за норвежца и Кочеткова, хотя он и не был никогда хорошим человеком, все же он был человеком. Однако у него было преимущество перед зоологом, поскольку он являлся егермейстером и в совершенстве владел любым огнестрельным оружием. А что мог простой зоолог и моряк против такого соперника? Вся надежда была на удачу и только. Но часто удача побеждает там, где мастерство терпит поражение.
Через час после того, как я вернулся домой, ко мне пришел Самерсон для подписания протокола встречи. Мы обговорили все условия дуэли и занесли их в протокол.
– Вся эта затея с дуэлью кажется мне неразумной, – сказал я своему другу.
– Я солидарен с тобой. Но мы ничего не можем поделать, нарушение дуэльного Кодекса недопустимо, – с сожалением сказал Самерсон. Он подал мне перо для подписи. Составив два экземпляра и подписав их, Самерсон ушел.
Утром следующего дня Ларс Нансен и я стояли в Лесном парке, ожидая оскорбленного Кочеткова и его секунданта. Погода стояла теплая, где-то в молодой листве пели птицы, земля под ногами была согрета утренним солнцем, и я подумал в тот момент, почему же такая драматическая сцена должна была свершиться именно в этот замечательный день? Я был в плохом настроение из-за этого, что не сказать о Ларсе Нансене, который стоял с закрытыми глазами и видимо заслушивался пением птиц.
– В России очень красиво, – вдруг сказал он. – Здесь я чувствую благодать, она наполняет меня радостью. Разве это не прекрасный день? – спросил он, поворачиваясь ко мне.
– Надеюсь он таковым и останется, господин Нансен, – сказал я, с полной надеждой на благоприятный исход поединка, в котором никто не пострадает и не придется применять свои навыки врача.
– Вы тоже считаете, что затея с покорением Южного полюса, не осуществима? – неожиданный вопрос поставил меня в неловкое положение.
– Вы должны знать, господин Нансен, что я поплыву с Вами в качестве корабельного доктора, – Ларс Нансен смотрел на меня и ждал продолжения моей речи. Было видно, что он не особо был удивлен. – Да. Мой дядя Самсон Туле рассказал мне о намерении пересечь ледяной материк, и хорошо отзывался о Вас.
– Значит, Ваш дядя господин Туле? И Вы, полагаю, также в курсе, что он просил меня собрать команду для путешествия?
– Верно.
– Это же замечательно! – улыбнулся он. В этот момент за деревьями показались Самерсон, Гачев и Кочетков.
– Полагаю, Вы знаете правила, господин Нансен? Вы не имеете права разговаривать со своим соперником до конца поединка, – предупредил я норвежца.
– Знаю, – отрезал он. Я поражался степенью его спокойствия. Душа его и мысли словно были в другом месте, а тело просто радовалось лучам теплого солнца.
Все собрались. Ларс Нансен поклонился, ему поклонились в ответ, как того требует дуэльный Кодекс. После подписания протокола встречи, мы с Самерсоном обсудили ход дуэли, после чего он объявил:
– Дуэль с приближением и остановкой. Начальное расстояние 30 шагов. Расстояние до барьера 10 шагов. Стрельба поочередная, по жребию. Господа, вам известны условия дуэли, вы их подписали и одобрили. Я напоминаю Вам, что, когда я отдам вам пистолеты, честь обязывает вас не делать никаких движений до моей команды «начинайте». Точно так же вы должны немедленно опустить пистолеты по команде «стой», – майор Гачев достал деревянный футляр с двумя пистолетами. Он же их и зарядил, затем подал дуэлянтам. Обстановка накалялась, я чувствовал, как капли пота стекают по моей спине. Хоть я и не боялся крови, но меня пугала неизвестность. Затем Гачев подбросил монету и показал стреляющим. Затем они разошлись в противоположные стороны на 30 шагов друг от друга.
– Первым стреляет господин Кочетков, – сказал майор. На лице Кочеткова промелькнула надменная улыбка. Он был уверен в победе и его шансы на успех возросли, ведь он стрелял первым. Все затаили дыхание.
– Готовы? – спросил Гачев. Оба промолчали – это значило, что они готовы. – Начинайте!
Кочетков прицелился и произвел выстрел. Пуля слега задела щеку Ларса Нансена, но тот не пошевелился, твердо стоял на ногах, и лицо его выражало спокойствие. Через несколько секунд выстрелил норвежец. Он стрелял специально в сторону, что рассердило Кочеткова и в то же время дало шанс на победу. Затем противники сблизились, Гачев перезарядил пистолеты и отдал их стреляющим. Расстояние было очень малым и поэтому риск смерти обоих возрастал. Если сейчас Кочетков выстрелит, то точно попадет в цель.
Егермейстер произвел второй выстрел. Осечка! В одно мгновение лицо его побледнело, и он полностью осознал всю трагичность ситуации. Его жизнь была на волоске, он готов был бросится бежать, но позор был хуже смерти, потому он просто смотрел вперед и ждал. Ларс Нансен прицелился. Десять секунд шли как целая вечность. Был произведен выстрел. Опять в сторону.
– Полагаю дуэль можно закончить, – сказал Гачев, – конфликт исчерпан? – спросил он Кочеткова. Тот стоял нахмурившись, словно думал о чем-то глубоком. Затем посмотрел на норвежца и кивнул головой в знак согласия. Затем, не желая ни с кем разговаривать, он подписал протокол поединка и вместе с Самерсоном удалился. Гачев подошел к нам с Ларсом Нансеном и сказал:
– Вы стреляли в сторону? Почему? – поинтересовался он у норвежца.
– Порой, в такой прекрасный день, все должно быть прекрасно. Я не хотел нарушать здешний покой и омрачать свое и ваше настроение смертью господина Кочеткова.
– Но, а что на счет вашей смерти? Разве вы не боялись умереть сегодня?
– Там, откуда я родом, не принято бояться. Страх лишает возможности действовать правильно и расчетливо. Если так угодно судьбе, значит я покину этот свет тогда, когда ей заблагорассудится.
– Вы мудрый и сильный человек, господин Нансен, и мне было приятно иметь возможность повстречать такого, как вы, – они пожали друг другу руки и Гачев отправился восвояси.
– Что ж, полагаю, и нам следует заняться важными делами, не так ли, господин Курбатов? – весело он обратился ко мне. – Ведь сейчас только утро и самое время начать подготовку к экспедиции.
– Вы правы! С чего же мы начнем?
– Начнем с визита к Вашему дяде! – провозгласил он, и мы отправились в город.
«Гефест»
Мы шли по улице и решили зайти в бывшее кафе Вольфа и Беранже, которое теперь называется просто Литературное кафе. Там подавали отменный кофе, и можно было прилично позавтракать, почитать прессу и поговорить. Усевшись за свободный столик, мы заказали две тарелки щей, омлет, два пирожных и две чашки кофе. Мой желудок ясно дал понять, что нуждался в пище еще тогда, когда мы были в Лесном парке. Поэтому, как только принесли завтрак, я тут же приступил к нему.
В связи с последними событиями я не мог увидеться с дядей и потому не знал, на каком этапе находится подготовка к экспедиции, в связи с этим я решил узнать это у Ларса Нансена.
– Господин Нансен, прошу Вас, скажите, на каком этапе находится подготовка к экспедиции? Вся ли команда собрана? – Ларс Нансен сделал жест пальцем, что как только он прожует кусок омлета, он сразу даст мне ответ на мой вопрос.
– Подготовка почти окончена. Через неделю мы начнем погрузку всего необходимого на судно. Что касается команды, то я рассчитывал найти всего двух человек, одного из которых я нашел в Английском клубе, я имею в виду вас, господин Курбатов. Второго же, крайне важного члена нашей команды, я не смог отыскать. Нам не хватает кока, – улыбнулся он и продолжил поглощать завтрак.
– Что ж, я полагаю, что решить этот вопрос не составит труда, когда мы встретимся с дядей. Он то уж точно придумает где нам достать кока.
После завтрака мы отправились к дядюшке. Погода расстроилась, пошел небольшой дождь, но его хватило, чтобы к черту размыть всю дорогу. Из-за этого мы добирались до дома Туле целых два часа, хорошо, что мы позавтракали.
Дядюшка как раз выходил из дома, закрывая дверь на ключ. Он увидел нас и весело побежал в нашу сторону.
– Здравствуйте, друзья! Я вижу, что вы уже познакомились? – добродушия дядюшки не было предела.
– Да, – ответил я, – господин Нансен заходил к нам в клуб, там мы и познакомились. – Я не стал упоминать об утренней дуэли и возникшем между Ларсом Нансеном и Кочетковым конфликте. – Пусть это останется в тайне, – подумал я.
– Очень рад слышать это. Теперь же поспешим в порт, есть важное незаконченное дело и я хочу, чтобы вы присутствовали при его свершении, – интригующе залепетал дядюшка.
Что за дело, мы не стали спрашивать, и просто последовали за ним. Поймали экипаж и поехали в порт.
Дождь уже совсем прекратился, и солнце, рассеяв тучи, согрело улицы Петербурга. Бесчисленное множество людей гуляли и радовались хорошей погоде. Находились и те, кто оставался мрачен. Все же большая часть была настроена позитивно. Вскоре и мое настроение улучшилось, и я мог снова радоваться жизни, как и прежде.
Порт был усеян людьми разного сорта, попадались англичане и французы, итальянцы и немцы, ирландцы, метисы, чернокожие. Большая их часть работала на верфи, остальные были либо приезжие, либо моряки. Кораблей было не счесть.
– Скорее, – позвал нас дядя, и пошел в сторону верфи. Под большим навесом на стапеле стояла шхуна. Возле нее столпилась небольшая толпа рабочих и моряков. Они обсуждали корабль, а некоторые шепотом выражали удивление и говорили «ого», «вот так посудина!», и многозначительно говорили «хм, интересно…».
Мы подошли к стапелю, где несколько докеров при помощи мощных дубовых деревянных балок тащили ту металлическую штуковину, похожую на аппарат для перегонки спирта, что я видел у дядюшки в мастерской.
– Это же…, – не успел я закончить фразу, впрочем, и не знал, как ее закончить, как дядюшка перебил меня и с гордостью подтвердил:
– Сердце «Гефеста»!
Мы стояли и молча смотрели, как докеры занесли двигатель во внутрь судна.
Корабль имел сильную осадку и странные, нетипичные обводы: поперечное сечение корпуса напоминало по форме скорлупу грецкого ореха, как у лоцманского бота.
Длина «Гефеста» по килю составляла 29,5 метра, длина по ватерлинии – 34,35 метра, а наибольшая длина – 37 метров. Ширина по ватерлинии без ледового пояса была 8,5 метров, глубина трюма – 4 метра.
– По моим подсчетам, – оживленно заговорил дядюшка, заметив наш интерес к его детищу, -при неполной загрузке осадка судна должна достигать 2,70 метра, водоизмещение при этом составит 280 тонн. Грузовместимость – 302 регистровые тонны. Киль судна изготовлен из двух балок индийского тика, доставленного из Шри-Ланки. Кильсон состоит из ситкинской ели с шириной боковых сторон 32,2 сантиметра. Все топтимберсы усилены железной оковкой во избежание деформации. Шпация – 55 см. Расстояние между шпангоутами не превышает 4 см. Все металлические детали конструкции «Гефеста» железные с гальваническим покрытием. Обшивка шхуны набрана в три слоя. Каждый слой, начиная от первого (7 см), толще предыдущего в среднем на 3 см. Каждый слой выстроган из английского дуба. Что касается «ледового пояса», он был сделан из самой твердой древесины – ятоба, которое было доставлено из Южной Америки. Пустоты между шпангоутами и слоями обшивки залиты специальной смесью «холдбархет», состоящей из смолы, вара и опилок. Таким образом, шхуна сохранит свою герметичность, даже если внешняя обшивка будет пробита насквозь, разумеется, это всего лишь в теории. Форштевень состоит из дубовых брусьев и усилен с внутренней стороны кницами из того же материала и железными продольными связями. Форма форштевня равна 30˚, это позволит судну влезать на ледяное поле и своей тяжестью взламывать его.
– Это шедевр, господин Туле! – восхищенно произнес Ларс Нансен. – Вы прекрасно подготовили судно к борьбе со льдами. Как Вам уже наверняка известно, корма является ахиллесовой пятой полярного судна! Что вы скажете о ней?
– Прекрасный вопрос, друг мой! Старнпост и рудерпост изготовлены из шотландского тиса, сам ахтерштевень состоит из двух штевней, между которыми установлены рулевой и винтовой колодцы, доходящие до верхней палубы. Шпангоуты в этом месте были укреплены бимсовыми кницами, поверх ледового пояса обшивки в месте ахтерштевня уложены плоские железные шины.
– Отлично! – Ларс Нансен остался доволен ответом. – Продолжайте, прошу Вас.
– Помимо всего прочего, «Гефест» имеет две палубы. Парусное вооружение как у марсельной шхуны. Мачта сделана из рижской ели, растущей к востоку от Одера между 53-й и 65-й параллелями. Всего будет две мачты. Как вы уже поняли, я не стал подвергать «Гефест» двухмесячной процедуре по проверки его «плавучести», т.к. мои расчеты верны и полностью полагаюсь на свои знания! – заявил дядюшка.
– Что за процедура? – поинтересовался я, ибо не знал морского дела так, как его знал мой очаровательный дядюшка и мой друг Ларс Нансен.
– О, я тебе сейчас всё объясню, дружок. Дело в том, что перед тем, как отправить корабль по воле волн, прежде его проверяют «на плавучесть». Корабль снимают со стапеля и спускают на воду без мачт, потом паровой буксир отгоняет корабль с мели на глубину, где корабль грузят балластом, и там он должен простоять два месяца прежде, чем на него установят мачты. Почти все капитаны судов делают так, но я не суеверный человек, к тому же, я все рассчитал, корабль поплывет как надо, – твердо сказал дядюшка.
– О, благодарю. Теперь я понял, – отозвался я. Дядюшка помолчав, продолжил рассказ об оснащении «Гефеста»:
– Такелаж состоит из пеньковых веревок. Для выработки электричества на «Гефесте» я установил динамо-машину, которая работает либо от вихревого двигателя, либо от ветряка.
– Интересно, что за вихревой двигатель, расскажите нам, господин Туле? – заинтригованно спросил зоолог.
– Эта та штуковина, которую докеры только что затащили в машинное отделение? – спросил я.
– Да, именно! Я назвал его вихревой двигатель! – он опять поднял палец вверх, как бы выражая всю гениальность своего изобретения.
– Как он работает? – поинтересовался я.
– Его движущей силой является вода. Это его топливо. Для запуска достаточно внешнего электродвигателя, который создает центробежную силу в роторе, которая в свою очередь придает движение воде внутри него. Ускорение движения воды приводит к реакции ротора и статора, вырабатывая подъемную силу. Дальше, с ростом скорости и в определенный момент, сопротивление потоков становится отрицательным, и движение ротора становится сомовоспроизводящим. Проще говоря, внутри двигателя создаются мини-торнадо, которые, завихряя воду, выталкивают ее, тем самым образую движущую силу. Это позволит увеличить скорость при попутном ветре без парусов в 25 узлов! Никакого горючего не требуется, только наличие воды, которой в океане с избытком. – наконец закончил дядюшка и молча ждал нашего ответа.
– Гениально! – воскликнул Ларс Нансен!
– Поддерживаю, это великолепно, дядюшка! Вы превзошли самого себя.
– Я всего лишь человек, жаждущий покорить Антарктику и только, – скромно сказал изобретатель. – Кстати говоря, на борту «Гефеста», есть еще много чего интересного, но об этом Вы узнаете уже во время экспедиции, которую я планирую начать чуть раньше положенного срока. Погода нынче переменчива, и нам нужно успеть пересечь океан до начала сезона дождей. Что там с командой, господин Нансен? – обратился он с вопросом к норвежцу.
– Хорошо, что Вы спросили. Я как раз назначил встречу с несколькими членами экипажа на сегодня в порту.
– Хорошо. Как скоро мы сможем познакомиться с ними? – уточнил дядюшка.
– Думаю, нам стоит подождать еще некоторое время.
Самсон Туле всегда старался продумать все наперед. Поэтому он и решил собрать команду до того дня, как шхуна отчалит от берега Петербурга. Дядюшка хотел взглянуть в глаза каждому из членов команды, чтобы убедиться в их порядочности и серьезных намерениях. Мы прошлись до конца набережной и неподалеку от ремонтной мастерской увидели трех молодых людей.