Сенсация! Книга написана всего за 37 лет!
Пусть мир погибнет, но сварится свиной бульон!
Большая часть рассказов написана при помощи пальцев рук.
В далеком будущем по этой книге будут снимать кино. Скорей всего вы не доживете до этого момента.
Когда мы писали эту книгу, то прежде всего ориентировались на количество страниц, а не на качество текста.
Книга может быть переведена на все известные онлайн-переводчику языки.
Иногда голодному человеку свиной бульон важней, чем интересная история.
«Кончается день, неделя, месяц, год. Жизнь. Время. Вселенная. Но варка никогда не кончается».
«Мой отец варил бульон. Отец моего отца варил бульон. Отец отца моего отца варил бульон. Я варю, и ты, сынок, тоже будешь его варить».
«Ничего тебе прозябать полутрупом. Вкуси всей прелести полной жизни. Принимай свиной бульон каждый день и почувствуешь себя совершенно другим человеком».
«Ты никогда не сможешь сварить настоящего свиного бульона, не попробовав настоящий свиной бульон. Таков закон вселенной, ты, гребанный полудурок!»
«Мы долго ждали, сынок, и время пришло. Губернатор дал добро. А это значит, что мы начинаем варить. Отныне ни я, ни ты, ни твои дети, никто в нашей семье больше не будет ни в чём нуждаться. Если варка началась, она уже никогда не закончится».
«Как узнать, что бульон готов? Если ты задаешься этим вопросом, значит бульон еще не готов. Сомнение – твой главный враг. Знание и уверенность придут из глубины твоей души. Словно озарение. Ощущение сродству – столкновению чугуна и затылка. Мурашки по коже. Электрический разряд. Ты не сможешь его не заметить. К тому же, для особо невнимательных, из ушей пойдёт кровь. Короче, ты поймешь. Отвечаю».
Юрист сообщил мне: «Ваш отец завещал вам: котёл, баллон пропана и шумовку». Он сказал: «Вы знаете, что с этим делать».
“Великолепие какое-то, а не книга!”.
1. Воспоминание о былой любви
Все-таки посмотрите на свою бывшую любовь. Кажется, у неё всё идеально. Всё получается. И здесь, и там, всё она успевает, сплошной прорыв по всем фронтам. Она просто светится счастьем на фото в соцсетях с каким-то красавчиком на очередном отдыхе. Не жизнь, а сказка. Она и в Стамбуле, и в Париже. Она проворачивает маховик везде, где только можно. У неё нет времени на раскачку. Сегодня она спикер в «зуме»[1]. Завтра коуч[2]. Послезавтра вечером студия танцев. А в четверг нужно загнать тачку в сервис, поменять диски, которые ей купил бойфренд. И не какие-нибудь, а хромированные низкопрофильные диски.
Отношения с парнем идеальны. За спиной у каждого – опыт неудачных отношений. Но теперь-то они знают, что нужно делать, а чего не следует… Житейская мудрость. У них полное доверие и разграничение личного пространства. Они не лезут друг другу в мессенджеры, не мониторят лайки. В отличии от вас, у них реальная гармония. Они заслужили это, понимаете? А как вы хотели? Вселенная все видит. После того, как часть их жизни была отравлена вами, они заслуживают счастья. Это справедливая компенсация. Ну справедливость, понимаете? Юстиция, мать её. Или Фемида. И это правильно. Как же теперь им хорошо. В субботу они вместе пойдут на ВДНХ.
– Милый, сфотографируй меня вот здесь, – пропоет она ему нежно на ушко.
– Конечно, моя милая лапочка!
Потом она встанет так, и эдак, положит руку на лоб, на бедро, нога на носке, чуть согнута, глаза закроет, откроет, посмотрит вдаль.
– О, мой Артурио, ты бесподобен, какие классные фотки, а давай еще вместе, селфи, Артур, ебанем селфи!
– Ну конечно, дай я тебя чмокну!
И они обнялись. На фоне золотой листвы. По-пушкински. Артурио вытянул руку со взятым в кредит на два года новым телефоном. Они поцеловались в губы и зафиксировались в таком положении. Артурио сделал несколько кадров. Через час, по пути в метро, она уже выложила во всех социальных сетях их совместные фото. А почему в метро, а не на тачке с новым литьем, спросит внимательный читатель? Ну всё просто, живут они в самой жопе. В районе экологического бедствия. Муравейник. Сто подъездов, сорок этажей. 90 % под ипотекой на 35 лет. Но ведь это лишь материальный аспект. А какова духовная составляющая? Она прекрасна. О, эти яркие фотографии. А комментарии? «Вау, ой, огонь, вы так похожи, о какие вы классные». Они заслужили. Они достойны. Они просто победили. Она счастлива, а ты чмо угрюмое – нет. А ведь она ещё в воскресенье в церковь пойдёт. Но пока суббота вечер. Она как-то не торопилась раздеваться и смывать косметику. Ей пришло сообщение.
– Ой, Артурио, мой котик, Оля тут рядом с нами, проездом, хочет поболтать, я выбегу на часик?
– Ну конечно, моя рыбка.
Она накинула розовый френч и побежала, порхая как бабочка. Выбегая из лифта, она ещё раз поправила причёску перед зеркалом и полетела. За домом уже стояла белая «тойота». Она оглянулась по сторонам и села на заднее сиденье.
За рулём была не Оля, а Коля. Галантный мужчина лет пятидесяти. Они познакомились в автосервисе на этой неделе. Наша подруга сказала, что у неё лишь час и рекомендовала далеко не отъезжать, лучше всего «за вот эти гаражи, там никто не ходит». Пока Коля ускорял авто к гаражному кооперативу, наша подруга стала аккуратно спускать свои джинсы. Приложила свою ладонь к его шее и прошептала:
– Останови здесь, мой рыцарь.
2. Тридцать два
Тридцать два – это полное равновесие всех показателей. Возраст успеха. Успеха под ключ. У тебя все взвешенно или, правильно сказать – сбалансированно. Ты в ладу со своим телом. Ты понимаешь с кем можно продолжать разговор, ты спокойно можешь сказать нет. Ты спокойно ешь, можешь свозить себя на отдых. Успешность в том, что тебе просто хорошо и спокойно живется. Финансовая независимость и стабильность. О, мои тридцать два. А говорили кризис среднего возраста. Вздор для неудачников! Тридцать два, дорогие друзья! Полный фарш. Фарш из трех невыплаченных кредитов, оформленных на бывшего супруга и его родителей. Ну не прекрасен ли баланс? А кейс венерических болезней? Ну это другое. Это побеждено. За спиной как минимум тридцать лет варки в говне, с полуприкрытой крышкой. И не на кухне, а в общаге, на одноконфорочной электроплитке. А сейчас вдруг баланс и равновесие. Как так получается, если варилось откровенно дерьмо, а на выходе получился милкшейк? Да никак. Никакого шейка. Это обыкновенный очередной остывающий бульон, декларирующий о каком-то там коктейль-составе. Ты давно переварен и запах по всей кухне. Возможно, тебя перелили в новую кастрюлю. В «Цептер». Но это обычный вонючий бульон.
3. Дичь
(Понятие из Википедии: дичь – дикие животные как объект охоты. Многие виды дичи – традиционный деликатес. Иное значение: дичь – несусветная, невообразимую чепуха, глупость.)
Творилась полная дичь. Я думал, черт знает, может будет какая ядерная зима, ну или что-то вроде зомби апокалипсиса, пандемия какая чумная. Или температура повысится запредельно, высушивание рек и озер, все детство ведь голову дрочили глобальным потеплением. Множество вулканов произведут извержения и тонны пыли окутают планету, скрыв солнечный свет, конечно же нет. Даже никаких взаимных превентивных ударов сверхдержав. Будущее наступило и завершилось. Годами ранее, рванул коллайдер, огромный коллайдер, который запилили несколько стран в Европе. Толком то уже никто не знает как он там схлопнулся. Хлопок произошел по итогу. Яркий свет излучался из земли в небо, вроде никакого огня то и не было. По началу говорили, что все штатно, легкое свечение не превышает допустимый радиационный фон. Ну это реально так, никакого лучевого заражения. Это свет как-то продырявил или изменил свойства озонового слоя Земли. Как иголка мячик. И эта дырень начала от вращения соответственно планеты, вскрывать этот слой как нож консервную банку. Я конечно ничего не знал, я тогда безбожно пил.
А дальше все происходило стремительно. Люди просто стали тупеть. Причину сейчас никто уж не назовет, так как впервые ночи отупели ученые. В миг. И под ключ. По всей видимости, первыми подвержены этому недугу были те, кто имел чуть больше нейронных связей в мозгах, чем в «среднем по больнице». Образованные люди, гуманитарии, математики, инженеры, свет науки, учителя и педагоги. Не так, чтобы они стали недееспособными, а как бы с каждый днем на минус пять лет и примерно на лет двадцать назад, в общем выходило. Это именно в ночь происходило, кто больше спал, тот соответственно быстрее доходил до обыдления. Мне повезло тогда, я ведь страдал патологическим алкоголизмом и не спал неделями. Никакого «Безумного Макса» не было. Тестостерон также деградировал. Никакой агрессии. Люди бегали и чаще смеялись, по началу сложно было что-то распознать. Затем можно было заметить немного выделяемой слюны, далее неразборчивая и скудная речь. Люди как бы стали детьми по развитию, при этом у всех стали прогрессировать, преимущественно, неврологические заболевания, обострились все хронические заболевания, что внешне сказалось на их быстром старении. Так как деградация носила нелинейный характер, то в первое время врачи, находящиеся во здравии, пытались что-там знахарить и лечить. Банки ставили, клизмы и все такое. Пока в одно прекрасное утро врач сам не испускал слюну. Да уж. Вы скажите: «Да ты несешь какую-то дичь!» Да я еще до это не дошел черт возьми!
Я продолжал выпивать. При этом везде в стране стало тепло, не жарко. Я бы сказал комфортно, с легким морским муссоном. Борьбы так сказать за огонь не требовалось. Я таскал пойло из магазина, что в доме на первом этаже. Дегенераты соседи бродили по городу и забыли дорогу домой. Я, кажется, был в норме, только пьяный и не спавший пару месяцев. Но зато соображал хорошо. Были ли еще такие как я – не знаю. Или вы думаете, что я как тот черный тип ходил к пирсу и отправлял радиосообщение каждый вечер: «Алло, если меня кто-нибудь слышит, приходите сюда, у меня есть пойло, мы нажремся и ослепнем!» Ну нет же, конечно нет. Еды на пару лет мне хватит, а больше и не надо. Ранее в этот доме я был самой асоциальной личностью. Сейчас же напротив, я староста дома. Электричество отсутствовало, движение транспорта прекратилось, изредка можно было увидеть проезжающего на велосипеде или самокате смеющегося горожанина. Со временем я стал замечать странности. По началу это казалось лишь странностями, а вот потом, можно сказать полная дичь конечно. Вот об этом то я и хотел рассказать, а не о коллайдере и планетарной деградации. Сначала заметил, пропали стаи собак. По мне дак это хорошо, не любил я этих друзей человека. Птицы перестали летать. Ну думаю, все пиздец. Но нет. Увидел возле мусорных баков и в подъезде крыс, а также тараканов. А это ой как хорошо, ведь эти твари избегают зараженных радиацией или еще чем-то мест. Не так их много стало, на свалке и того больше видел. Там же возле баков с утра стал замечать воробьев и голубей. Тогда мои тревоги развеялись. Подумал и экология в порядке, на пару лет как минимум, мне хватит, старосте этого города. Я особо не шалил. Старался соблюдать прежний уклад. Не вандальничать без необходимости, не мусорить, не гадить, соблюдать минимальные порядки. Хотя не знаю почему так решил, бухой был. Вышел я как-то с чашечкой кофе и сигареткой на улицу. Кофе сварил на газовой туристической плитке, да и впрочем какая вам разница. Захотелось по созерцать на солнце и слушать эту тишину, пока есть адекватное сознание, пусть и хмельное. Смотрю на воробушков, они что-то не могут поделить. Вспоминаю былые времена, никогда ранее не обращал внимание на такие моменты. Затем увидел как по тротуару идет обычный грязный голубь. Обычный это значит засранный как всегда. Обратил внимание, так как показалось что он дымится, ну или подпален чем-то, ну дымок шел от него. Чуть ближе я уже разглядел. В клюве голубя торчала раскуренная сигарета. Он затягивался и выдыхал дым, не вытаскивая сигарету. Я опешил. Поравнявшись со мной голубь повернул голову в мою сторону и снова затянулся. Он не остановился и пошел дальше. Через пару метров он сплюнул бычок. Пару недель я не выходил из дома, ограничивался только спуском в магазин. В основном я наблюдал аккуратно с балкона. Я смотрел на эти мусорные баки. Голуби стали собирать чаще и чаще. Они проводили какие-то собрания. Были видны явные лидеры. Затем у них стали появляться знаки отличия, какие-то повязки на головах и крыле. Очевидно, что эти ранее глупые птички стали обретать интеллект. Дальше трудно вспоминать эту дичь. Они проводили митинги, парады, избивали воробьев, отпугивали остатки людей. Сделали подобие автотранспорта из радио игрушек, ездили по тротуарам. Ночью, прямо в помойке, я так понял у них там был досуговый центр, мигал свет, трещал генератор, слышны были басы. Ведь это полная дичь. В тот период я перестал выходить даже в магазин. Вот зверье ведь. Получается люди отупели, а эти обрели разум. А это далеко не шутки. Они придумали далее пороховое оружие, что-то типа мушкетов. Слышны были днем постоянно хлопки и звук битых стекол. Они грабили квартиры, искали людей и склевывали их. Черт возьми, а сейчас это дичь ломиться ко мне в квартиру. Я, возможно, не успею дописать. Они кричат, что знают, что я здесь, и что это чрезвычайная комендатура и ее уполномоченный Грач Стрижевич, у которой ордер на мое склёвывание! Слышны глухие удары по двери и хлопанье крыльями. Дверные косяки трещат. Слышно, как запускают дизель генератор на улице. В подъезде запускается циркулярная пила. Они начинают пилить дверь. И теперь вы снова скажете, что я несу про какую-то дичь?!
4. Шурф
Ферсон благородный глава семейства поступил к раскопке шурфа на своём скромном дачном участке. Сложно назвать это изысканиями. Требовалось найти канализационную трубу, которая бесконечно протекала, медленно поглощая фундамент фазенды. Участок был приобретён на все капиталы вложений несколько месяцев назад.
Сейчас начало лета. За пару месяцев дом погрузился до уровня окон в землю. Дверь уже нельзя было открыть. В сезон активных строительных работ найти подходящую бригаду рабочих не представлялось возможным. Да и денег у Ферсона уже не осталось. Ситуация была нервная. Над главой семьи сгущались тучи. Близких ситуация нервировала, так как все их имущество было заложено под займ на приобретение этой фазенды. Ферсон решил полагаться исключительно на собственные силы. Семь раз отмерь и приступай. Ферсон приступил ранним утром. Из орудий труда – штыковая лопата. Раскоп начат в нескольких метрах от тонущего дома. Земля не поддавалась. Травяной тропический дерн плотно сцеплен с землей на глубине полуметра. К полудню удалось снять поверхностный слой травы. Далее разметка углубления по периметру. Земля оказалась каменной. Ферсон недоумевал, как же в таком плотном грунте, дом может проваливаться? Периметр два на три метра, глубиной не более 40 сантиметров Ферсон завершил к двадцати часам. Начало темнеть. Работа выполнена на 1 %. У Ферсона дрожали руки. Ему хотелось плакать. При ударе лопатой отделялось ничтожное количество земли и камней. За день Ферсон перекусил лишь раз. К полуночи он лежал внутри шурфа, подогнув ноги к животу, обхватив их слабыми ноющими руками и укрывшись лопатой. Похоже, что аккумулятор его телефона разрядился от бесконечных звонков обеспокоенной супруги. Он не отвечал, пока был занят работой. А потом уже ближе к полуночи перед тем, как лечь в шурф, Ферсон не слышал ничего, кроме шума артериального давления. Меж тем, за вечер дом погрузился в землю еще на метр. Теперь выглядывала лишь верхняя часть окон. Каков уровень был к полуночи неизвестно, так как Ферсон уже не мог выглядывать из шурфа. Абсолютно обессиленный Ферсон стал засыпать в позе эмбриона, обнимая лопату. Безветренная ночь, звезды, Ферсон заснул как младенец. Его последние мысли были: "Всё заложено, всё мать его заложено, всё…".
Ферсон проснулся от звука тормозов. После раздались удары хлопающих дверей.
– Ферсоний! Чертов ублюдок, пьяница! Скотина такая, а! – громко орала тучная гневная супруга. А позади шли её родители.
Ферсон приподнялся и сел на задницу, находясь по-прежнему в шурфе.
– Мама! Ты посмотри, что с домом стало блядь!? – прокричала супруга.
– А-а-а! О, Дева Мария! Я тебе говорила, я тебе говорила про эту затею, ой говорила!
Дом был погружен в землю по самую крышу. Вокруг дома лежали целые горы земли. Будто кто-то рыл траншею. А чуть в стороне, была ямка, глубиной с детскую ванночку, где весь в грязи сидел Ферсон, со сточенной на половину штыковой лопатой.
– Ну какое же ты дерьмо, Ферсон! – начала супруга, подойдя к шурфу. Какое же ты ничтожество!
– Это не я.
5. Его Принцесса
Несколько месяцев назад он стал захаживать в один стриптиз-бар. Когда, конечно, ему удавалось ускользнуть от жены, усталости и депрессии, наступающей ему на мозолистые пятки. Ему это удавалось примерно один раз в две-три недели.
В баре всегда была приятная спокойная атмосфера, немного народу, симпатичные полуобнаженные девочки. Единственный недостаток – дорогой алкоголь. Пиво за 350 рублей и это далеко не “Гиннес”. Но он, с раннего детства научен бороться с недостатками. Его семья, как и большинство семей в девяностые, была нищей. Поэтому он, не изменяя старым добрым традициям, заложенным еще отцом, напивался дома или в ближайшей дешевой забегаловке. И приходил в бар уже как следует подготовленным. Там он брал порцию самого дешевого виски, одну бутылочку колы, лед, и пил это дерьмо весь вечер. Здесь он чувствовал себя как дома. Если бы он был богатым одиноким красавчиком. Но из этих трех определений он мог претендовать только на последнее и то с большой натяжкой. Кому-то он был симпатичен, но для большинства нет. Поэтому ему нравились только те, кому нравился он. Нехитрая арифметика. Идеальная рецептура. Никаких промахов. Он не хватал звезд с неба и не носился за каждой симпатичной бабенкой. У него свой контингент. И он узкий. Он сразу понимал стоила ли игра свеч или нет. Принцесса понравилась ему сразу. Естественно только после того, как он понял, что понравился ей. Взаимная симпатия, мать её. Они долго ходили вокруг да около. Улыбались. Смотрели. Потом она подошла и позвала его на приватный танец. Он отказался. Он поставил себе цель никогда не ходить на приват. Принципиально. Почему? Ну, во-первых, это дорого. За эти деньги три пива можно купить. Или два коктейля из колы с мочой и льдом. И что он там не видел? В тридцать лет у него было тридцать женщин. Чем же она может его удивить? Он видел все. Необычайной формы влагалища, гигантские и карликовые клиторы, груди от минус единицы до пятого, жирные, худые, мускулистые, лысые, волосатые, со сломанными руками, азиатки, трезвые, под кайфом, сумасшедшие, скромные, спокойные, зануды, гимнастки, веселушки, с больными спинами, с молочницей, дикие, фригидные, нимфоманки, влюбленные, ненавидящие, молодые мастерицы, пожилые неумехи, жены друзей, любовницы, лучшие подруги.
Он сопротивлялся до последнего. Игнорировал. Смеялся. Замечал, что она смотрит на него, когда ведёт очередного мужика на приват. Чувствовал ее флюиды. Ее мольбу. Ее сигналы. Он боролся. Когда она подходила к нему и звала, он говорил:
– Как ты не понимаешь? Мне нельзя идти.
– Почему?
– Потому что я влюблюсь в тебя.
И она смеялась, глядя в самую глубину его сердца. О, как он боролся. Как сопротивлялся. Господь, ты свидетель! Но он всего лишь обычный человек. Слабый. И чертовски порочный.
Он перебрал. Да, что юлить, он нажрался. И пошел, полетел в бар. Она была там. Он сразу же поймал ее взгляд, поймал ее ладонь, и они пошли. Без слов. Без эмоций. Без лишних конструкций. Они зашли в кабинку и сразу же набросились друг на друга. Она не танцевала. Нет. Они целовались. Страстно. Ненасытно. Неумело. Как школьники. Поцелуй длиною в шесть минут. Он видел только ее глаза. И чувствовал только ее вкус. Он утонул. Он захлебнулся. Они вышли из кабинки, и он сказал ей, что больше не придет. Иначе наступит конец света. Она засмеялась, чмокнула его в щечку и убежала принимать душ, смывать с себя свой сок и его слюни.
Он вернулся в бар только через три месяца. И не нашел ее. Он пришел туда и на следующий день. Он ходил каждый день. Её там не было. Одной из девочек стало жаль его. Она сказала, что Принцесса улетела в Москву и теперь работает там в элитном баре на Тверской. Уехала на заработки.
Несколько месяцев спустя, выезжая с работы на велосипеде, он неожиданно столкнулся взглядом с девушкой. Было в ней что-то до боли знакомое. Он промчался мимо, не сбавляя скорости. И через несколько секунд, чуть не упав с велосипеда, расхохотался. Он смеялся и не мог остановиться. Это была она. Она, мать её. Принцесса. Только вместо носа у нее зияла дыра от запущенного сифилиса. Вот тебе и Москва, вот тебе и элитный бар на Тверской.