000
ОтложитьЧитал
Каждое утро провожу общее обучение по всем цехам. Десятичная система счёта, таблица умножения, средства измерения длины, времени и объёма, метрическая система, сложение и вычитание на палочках. У меня уже десятки обучающих плакатов, наглядные пособия и несколько грамотных воспитателей из индусов, где полностью, а где частично взявших на себя обучение. Умение понимать простые чертежи нужно не только в литейном цехе, а также в столярке, жестянке и строительстве.
Литьё – отдельный цех, а доведением до ума готового изделия занимаются в отделе шлифовки, как на конвейере. Модель ствола и канала точил на токарном станке лично. Мартина тут нет, доверить некому! Никаких украшений, цапф, винограда и ручек для переноски – всё это лишний труд и ненужные сегменты кокиля. Гладкий цилиндр – наше всё! Повезло, что Павел досконально помнил размеры. Этим он не только нашу бронзу сэкономил, но и время! Не зная толщину стенок и точные геометрические параметры, испытания и доделка растянулись бы на месяцы. Десятки переделок, разрывы стволов – мрак и ужас! Да что говорить, из ума не выжил пока, ни за что не стал бы «Единороги» отливать, не имея всего этого. Взялся бы за пушечку попроще, да с запасом прочности, чтоб не разорвало!
По модели отлили формы для кокиля. Торцевая крышка и внешняя стенка составлены из двух частей, разделяющих ствол по оси симметрии и стягиваемых болтами. Цельнолитой сердечник для формирования жерла и каморы, охлаждаемый водой.
Около часа перемешиваю расплав перед заливкой. Готовлю кокиль, это вам не песчаная форма, вот так сразу заливать металл в него нельзя! Приварится так, что не оторвешь. Надо покрыть металл огнеупорной тепловой прослойкой на основе талька и борной кислоты. Толщина не больше миллиметра. Покрытие уменьшит интенсивность теплового обмена между расплавом и кокилем, увеличит время охлаждения и затвердевания. После просушки покрытия, пульверизатором наношу антипригарную краску. Перед разливом раскисляю бронзу бурой, продуваю ковш углекислым газом. Ни аргон, конечно, но лучше, чем воздух. Кокиль ставим вертикально, на попа, в небольшую печь, изолированную от топки, подогреваем и впуск! Раскаленный металл устремляется по каналам к воронкам литников. Через небольшие щели хитрой формы шипя отходят горячие газы. Затвердевание ствола пушки происходит последовательно от внутренних слоев к наружным, отчего ствол пушки будет плотным, без дефектов. Сутки кокиль медленно остывает, затем выбиваем из формы. Вид идеальный, как конфетка! Ни одной раковины или трещинки и звенит! Не выдерживаю и сразу тащим пушку на полигон у цеха. Заряжаю одинарный. Бах! Двойной – бах! Полёт нормальный! Решаюсь засыпать тройной заряд! Отбегаю подальше, поджигаю шнур. Бах! Грохот адский, а пушке хоть бы хны. Выдержал ствол, выдержал! Так, а где мастера? Разбежались сукины дети.
С готовым кокилем повторить отливку раз плюнуть – это тебе не сутки с песочными формами возиться! Трудозатраты раза в три меньше. За неделю отлили, не спеша, четыре трехфунтовых Единорога. Калибр семьдесят восемь, длина ствола сто двадцать два сантиметра, масса сто тридцать. Можно было и больше сделать, да ни к чему. Нет подготовленный обслуги и запаса пороха. Пушечки получились изящные, на уровне второй половины восемнадцатого века. Из новаций – вертикальное поднятие ствола через нарезной червяк и зубчатую конусную передачу, градусная разметка, прицел и, одеваемая на ствол, стягиваемая из двух половинок, цапфа и держатель для верёвок. Вышел в итоге гибрид Единорога с полевой американской пушкой времён войны севера и юга.
Сразу отливали и части лафетов. Для установки на нос корабля салазки с червяком вертикальной наводки и метровое бронзовое кольцо зубчатой передачи для горизонтальной. Колёсных лафетов два типа: полевой с бронзовой осью колёс и корабельный, цельнолитой силовой треугольник, с двумя маленькими колёсиками и, упирающимся в палубу, загнутым крюком.
Из меди отлили полтонны ядер по два килограмма и картечи. Пара переносных горных, однофунтовых пушечек осталась от пробных плавок. Лишними не будут. Металл расходуется с катастрофической скоростью. Но литейка съедала не только металл, ещё и львиную долю времени. Зато работали все, как наскипидаренные!
Отлили станины, собрали вторую линию прокатных вальцов. Полоса чуть шире – тридцать сантиметров. Бесконечный поток отливок: цапфы и шестерёночные передачи шаровых мельниц, конвейерных приводов, детали крана и кабестана, судового руля, пресс формы для вулканизации, корпуса насосов. Внедрив разборный кокиль, мы как пирожки пекли заготовки, гайки и болты, трубы и втулки, шестерёнки и червяки. Начали лить элементы арбалетов, корпуса, плечи и шкивы блочных луков, умывальники и насадки для душа, крепления такелажных точек, кописы и наконечники копий. Про личный комфорт не забывал, из бронзы отлили для меня роскошную двухметровую ванну с барельефами и напольную раковину в виде кувшинки с тонкой ножкой. Разные мелочи: посуда, рукомойники, подсвечники, мыльницы, петли и ручки для окон и дверей. Из интерьера: ажурные столики, скульптуры рыб и жирафов, с целью создать атмосферу классики в кабинете и для продажи.
Несмотря на то, что другие направления контролировал по остаточному принципу, дела там шли неплохо. В кузнечном наладили поковку правильных кирок и лопат с рёбрами жёсткости для работы с каменистой почвой. Строится большой столярный цех, а добыча ильменитового песка подросла до двенадцати тонн в сутки, и цепочка переработки не просела. Прогресс по всем направлениям, кроме укладки линии. Причин много, но главная – я забрал три четверти рабочих на ремонт «Монахара». Стал больше задействовать местных, и караваны с кабелем по-прежнему шли к группам прокладки. Каждые двадцать километров ставим накопительный склад для кабеля и припасов. Через непроходимые джунгли вдоль трасы прорубаем просеки. К змеям и хищникам добавилась новая напасть – пигмеи. Карлы стреляли ядовитыми стрелами не только в людей, но и в ватусси. На несколько дней работа встала и возобновилась, когда я направил к «линии фронта» первые одоспешенные группы, имевшие луки с тетивой из паучьего шёлка и арбалеты. Пигмеев засыпали стрелами, и они отступили.
Осталось проложить восемьдесят с хвостиком километров, позади почти двести, но логистика сдулась и захромала на обе ноги. Доставка кабеля занимала теперь две недели. В первые дни группы прокладывали по десять, пятнадцать километров, сейчас хорошо если два. Транспортное плечо, будь оно не ладно. Неделями тащить по джунглям тонны проводов…
***
Караваны с грузами стали приходить чаще, сказалось увеличение числа лодок и постепенное обустройство маршрута вдоль Галаны. Убеждаюсь, что решение оставить костяк работников на старой базе верное. Сохранился промышленный потенциал, и самые технически сложные изделия, и детали приходят оттуда. Обратно везут медь, бронзу, проволоку, олово, бруски гуттаперчи и рутиловый концентрат. В этот «рейс» на базу отправлю новинки: запас кабеля, десяток телефонных трубок и коммутатор. Здесь, в лагере, лапша проложена между главными «цехами» и моим домом, телеграфным центром и стапелем. Прикладываю к письму карту с трассировкой линии и просьбу пробиваться навстречу.
Полным ходом идут работы по демонтажу внутренних перегородок и мачт «Монахара». В последней партии Иван Сергеевич прислал неожиданные подарки: корзину карбида кальция и двести литров гипохлорита натрия. Последний обычная «Белизна», но для нас это стратегический химикат и средство дезинфекции, в том числе одежды. Рабочих то я обуваю в ботинки и сандалии и одеваю в штаны, шорты и халаты с шляпами. В юбках дикарках, а то и вовсе, в неглиже, у меня никто давно не расхаживает. Под карбид сделаю ламп, но пока расходовать не буду, приберегу для похода, обойдемся масляными светильниками и свечами.
Экономика должна быть экономной
Позади несколько месяцев упорных трудов. Даже не верится, что всё начиналось с чистого листа. В самые первые дни всплыл неприятный факт: процесс разделения рутила и ильменита в ходе флотации имеет выхлоп близкий к нулю. Фракция песка крупная, поэтому изначально её приходится подвергать мокрому помолу, иначе пшик выйдет, а не рутил. У нас была мельница, малопроизводительная, только для анализов и пригодна. Тут же стоит задача перемалывать десятки тонн песка в день, или тащить их на базу, молот там. Как ни крути, нужна взрослая мельница. Вроде бы мелочь, а все планы полетели в тартарары. Потянул за верёвочку и оказался в положении собаки, угодившей в густой репейник. Большая шаровая мельница – это несколько тонн, которые нужно раскручивать. Придётся заново делать не цепной, а пластинчатый конвейер, и передаточные ремни с такими усилиями не справятся, а значит, нужна механическая передача.
Пришла неприятная весть, что наша сладкая парочка «Нева» и «Надежда» плотно засели на мелях. После визита Павла, когда я прикинул список потребных ресурсов и работ по модернизации «Монахара», дело запахло керосином. Спасти безнадежную ситуацию помог новый, безумный план форсированного развития, родившийся бессонной ночью. Назвал его без затей – «Технологический взрыв». Если бы не стечение уникальных обстоятельств, сошедшихся в одном месте, боюсь он так бы и остался на бумаге. В первую очередь мой план удалось реализовать благодаря металлам. Четыреста сорок две тонны, с хвостиком, меди. Концентрированный труд сотен людей, десятки тысяч человеко-часов. Астрономическая величина для этого времени! Рояль из роялей и главный фундамент, что волею судьбы оказался в наших руках. Цветные металлы – детское питание для нарождающейся индустрии. Медь и её сплавы имеют низкую температуру плавления, а значит, не надо строить никаких печей с поддувом и заморачиваться с огнеупорами. Ковкость, пластичность, жидкотекучесть. По технологичности они кроют чугун и сталь, как бык овцу!
Олово – второй компонент успеха. Три тысячи четыреста двадцать восемь килограмм. Ещё две с лишним тонны добавились после демонтажа поплавка «Монахара», где слитки лежали под слоем каменного балласта. Контрабанда!
Тысяча восемьсот лет назад разразилась катастрофа бронзового века. Процветающие государства Средиземноморья складывались как карточные домики, за одно поколение утрачивая создававшиеся столетиями технологии и культуру. Причина катастрофы – истощение оловянных рудников. Нет олова, нет бронзы, нет удобных технологичных изделий. Медь в чистом виде мягкая и совсем не подходит для ковки и проката, для деталей и механизмов.
Оловянная бронза, не чета нашей, мышьяковой, если правильно очистить её составляющие, правильно закаливать, раскислять и подбирать процентное соотношение.
После захвата кораблей серебришком разжился. У арабов в загашниках нашлись не только кольца и браслеты, но и серебряные монеты. Арабские и сасанидские дирхемы, византийские меллиарисии. Всего девять с половиной килограмм набралось. Планы на серебро есть. Его же не только для малинового звона в медь добавляют. Серебряная бронза! Не слышали? Электроды, коллекторы, обмотки для тяжёлых условий, серебро – это катализатор и припои. Облизываюсь на цинк-хлор-серебряный топливный элемент. Изготовить, как два пальца об асфальт! Хранится в сухом виде десятки лет, а для запуска достаточно залить подсоленной или морской водой. Идеал! Но не могу, слишком жирно пускать его на это дело. Половину запасов отправил Ивану Сергеевичу и подкинул «рецептик» коллоидного серебра. Если справится, у нас появится аналог антибиотика! Плюс много золотого песка, и не только того, что у бхунту отжали. Торгуем с местными, меняем на железо по весу, два к одному.
Чугун и сталь бодро идут в дело. Ручеёк идёт с базы, в ход пошла перековка качественных мечей и ножей из индийской тигельной стали. Нашелся и местный источник железа. На берегу океана, в десятке километров южней Мале раскинулся целый металлургический район. Там дымят десятки примитивных, одноразовых печей. Похожие на термитник печи собирают, обкладывая снопы соломы жгутами глины. Сверху закладывают перемешанную с углем железную руду, в стене прорезают отверстия для естественного поддува и поджигают. В конце процесса «печь» разрушают и достают оттуда рыхлую крицу. Пока она не остыла осаждают её деревянными молотами, выбивая шлаки. Крицы идут на рынок, где их скупают торговцы арабы и купцы Кереве, а оттуда развозят по всему побережью. Для наших масштабов маловато, железо грязное, дрянное, да и дорого. Зато будет запасной вариант, а пока и своего, слава богу, хватает. В конце второго месяца нашлось и совсем интересное: рассеянные минералы, содержащие висмут, индий и кадмий, но о них речь пойдёт позже.
Песка из шахты выше крыши. Каждый день в отвалы уходит восемнадцать тонн. Хватает и на дорожки, и на саман, на деле сотни кило идут на песочные формы. Глина, её – море! Лагерь то на пласте ставили, уже целый котлован разрыли. Есть гипс и цеолиты, смола, драгоценные породы деревьев, туши жирафов и гиппопотамов, тунец и креветки. Ресурсы из кладовых Африки стекались в наш лагерь со всей округи, но лишь три из них были по-настоящему уникальными: каучуконосная лиана и два вида деревьев.
Северней нашего лагеря растительность меняется, всё чаще встречаются гигантские деревья, вытягивающиеся на высоту двенадцатиэтажного дома. Их толстые стволы не обхватят даже двое взрослых мужчин. Крона сосредоточена на вершинной части, основной ствол лишен сучков, что очень удобно при обработке и распиловке. Это Африканский дуб, или как его называют местные – абаш. У нас он больше известен как элитный материал для отделки саун. Его древесина почти не проводит тепло. Меня же привлекли совсем другие его качества. Лёгкая древесина дуба, невзирая на высокую плотность, прекрасно поддается любым видам обработки. Её можно лущить на шпон, распиливать механически и вручную, обтачивать на токарных станках, резать, забивать в неё гвозди без опасений, что она расколется. Кроме того, абаш хорошо склеивается, прокрашивается и полируется. Восторг и исключительная технологичность! Единственный минус – абаш желательно сушить в течении суток после того, как его свалили, иначе загниет. Воды в стволе много, как-никак дальний родственник нашего любимого баобаба.
При прокладке кабеля у берегов Галаны, я встретил рыбаков, что острогами били рыбу. К рукоятке, они привязывали веретенообразный брусок. Он совсем не тормозил движения под водой, зато в случае промаха поднимал острогу на поверхность. Рассмотрев этот поплавок, подивился лёгкости, а когда поинтересовался подробней, то словно в голове щелкнуло – это же амбач! Aeschynomene elaphroxylon. Мало кто о нём слышал, да и я, признаться, совсем про него забыл. Уверен, все знают знаменитые тропические пробковые шлемы, что пользовались большим успехом у английских колонистов, а делали их как раз из амбача! Древесина, похожая по структуре на губку, и при этом довольно прочная. Вес кубометра всего девяносто килограмм, что легче бальсы и пробкового дерева. Растёт амбач на противоположной стороне от лагеря. Если идти строго на юг, то упрешься в полосу болот, что тянутся до самой Галаны, там мы добывали каучуконосные лианы, но глубоко старались не заходить. Ядовитые змеи, крокодилы, злобные насекомые – весь набор удовольствий! Флора на болоте не такая пышная, как у побережья. Деревья растут реже, оставляя между собой значительные открытие пространства. Там, на полузатопленных почвах и встретились эти странные с виду деревья: метров десять высотой, ствол короткий и вздутый и весь усеян шипами. Ближе к вершине он резко сужался, образуя конус. Кора гладкая и зеленая, а редкие ветки в загнутых бурых колючках, с красивыми, крупными, желто-оранжевыми цветками. Какой только экзотики здесь не встретишь! Столь уникальному материалу сразу нашлась масса применений. Наполнитель в спасательных жилетах и кругах, прокладка для транспортировки, крышки и заглушки, утеплитель котлов, термосов, перегонных аппаратов и трубок вихревого холодильника. Большая его часть шла на сердцевину сэндвич панелей. Стандартизированные по размерам панели склеивались столярным клеем и зажимались струбцинами до высыхания. Замена перегородок и надстроек на Монахаре увеличила его грузоподъёмность тонн на пятьдесят.
Ещё одним фактором, благоприятно влияющим на воплощение моего «Технологического взрыва», были бесплатные трудовые ресурсы. Непосредственно наши работники составляли едва ли третью часть, а число остальных приближалось к тысяче, и всей этой империей рулил Камаль! Нанятые потребляли громадное количество пищи. Большого гиппопотама хватало меньше чем на день. Охотники доставляли антилоп, жирафов, свиней, водных козлов. На нас работали все рыбаки побережья до Мале. Десятки людей добывали в ближайших к нам болотах папирус. Его корни мы мыли, нарезали в дисковой «овощерезке», ломтики сушили и перемалывали в муку. Добавив в неё дурру, пекли лепешки. На муку идёт ямс и вуанду, он же Бамбарский земляной орех, он же африканский горох, в сморщенных стручках которого содержатся питательные чёрные семена. Если забирать на юго-восток от устья Галаны, то можно выйти на большие поля этого растения. Местный хлеб.
В Мале расположилась небольшая колония арабских купцов, торгующих с туземцами тканями, украшениями и изделиями из железа. Конкуренты! На наши трофейные монеты и слоновую кость обменяли финики, рис и пряности. Шёлк нам отдали по грабительской цене, за золотые монеты по весу, один к трём. Он необходим для зарядных картузов. Наши горе артиллеристы только научились не убегать от выстрелов, куда им развесовкой пороха заниматься?
В Мале есть большой рынок, где мы установили торговую точку. Через неё скупали смолу, масла, кокосовые орехи и койр, это волокна из кокосовых орехов, которые год вымачивали в морской воде. Из них для кораблей делают канаты и фалы. Скупка койра, рабов и слоновой кости у арабов основной бизнес, а мы его здорово подпортили.
Скупали для рынка овощи и фрукты, среди которых нашлись маленькие, с мизинец, огурчики! Неплохие, скупил всё что было, на засолку пойдут! Были тут и бананы, только не большие, сладкие и жёлтые как у нас, а мелкие и зелёные. Ими тут скот кормят. Покупали живность – кур, свиней, птиц и карликовых козлов. Ватусии стоили вдвое дороже, чем у кевенги, но правда были заметно больше. Гиганты по два с лишним метра в холке! Похоже, что они прямые потомки ископаемого буйвола, которому Нганго мужское достоинство подравнял.
На туземцах было завязано всё: добыча и транспортировка гипса и цеолита, заготовка лиан, папируса, африканского дуба, абача и венге, заготовка дров на уголь, плетение матов и циновок. Плоты от Листарха шли по Галане через день, но к концу первого месяца стало понятно ни наших товаров, ни соли, что нам подвозили с базы, ни богатств бхунту не хватит чтобы свести концы с концами. Запасов меди и железа много, но выкидывать их разом на рынок – плохая идея. Кто-то работал за соль, кто за железный нож или ожерелье, а кого и вовсе продали на время родители или глава деревни. Бруски соли разного размера и степени частоты взвешивали руками, откусывали и страшно ругались. Персидские монетки, соль, железные стрелки, наконечники копий, гвозди, мини-топорики – целый «зоопарк» платежных средств. Неудивительно, что такие «деньги» нисколько не потеснили процветавший повсюду бартер. Ярунг – могущественный колдун, почему он не может выпустить свои деньги? Теперь может!
Таким образом, чтобы финансы не спели романсы, первым станком, сделанным после запуска литейки и проката, стал кузнечный молот с шатуном и массивным маховиком. Клише отлили из самой лучшей стали, гравировали мелкие детали и закалили в масле. Качество гравировки, считай, современное. Иллюстрации и авторские идеи мои, а у ювелира, что резал воск, глаз-алмаз и руки из правильного места растут. Чем больше разбираюсь с пленниками, что были у арабов, тем больше понимаю, не на продажу их везли, а иначе зачем они на корабле? Палубу драить?
Изучив имеющиеся образцы монет и проведя опросы местного населения, решил ввести две монетные системы: для местных – медь и белая бронза, для внешней торговли и работающих на меня индусов, персов и арабов – золотую. Монеты для аборигенов двух типов: разменные, весом пять грамм, и основные, размером с бронзовый фоллис и весом двадцать грамм. Учёл, что нашим туземцам нравятся белые и красные металлы, золото и обычная бронза их почему-то не заводят. Предусмотрел дырочку для нити, многие тут носят выменянные на товары монеты, как украшения. В Кении в начале века англичане медные шиллинги с дыркой выпускали и ничего.
Наши монеты штамповали кузнечным молотом из бронзового проката. Первый молот вырубал кружок, второй штамповал. Вручную, на небольшом станочке между двух пластин, накатывали гурт и прессовали биметаллические монеты. Вот она денежная единица! Пусть будет чатл. Страны выпуска нет, да и не нужна она, всё равно здесь письменности нет. Один чатл, медь. На лицевой стороне номинал и рельефное изображение ватусси, на оборотной баобаб. Обе фигуры глубоко символичны для туземцев. Вокруг них, так или иначе крутится вся местная жизнь. Вторая монета пять чатлов. Белая бронза из сплава меди, олова и мышьяка. На аверсе лев, реверс – охотник с копьём и щитом. Следующая монета десять чатлов, она биметаллическая, белая бронза, окаймляемая кольцом чёрной. Аверс – носорог с детенышем на фоне саванны, на реверсе я личной персоной! В руках мушкет, лицо закрыто маской с круглыми прорезями для глаз, а сверху висят духи-сопровождения. С обеих сторон чёрного кольца по кругу выбиты священные символы-обереги, надерганные мной со всех племён, что вели с нами активную торговлю. Ещё сделал мелкую медную монетку в четверть чатла: решка – черепаха, орёл – профиль африканской девушки с ушными кольцами и ожерельями. Редкой красоты девушка. Кидаага. Рисунки то остались, вот и образец готовый. Скучаю порой. С другой стороны, будь она тут я бы точно ничего не успел. Не до прогресса, когда такая красотка под боком. Детальный рисунок, идеальная геометрия монеты, гурт, чёткая и объёмная чеканка. Наши монеты качественные, никакого сравнения с кривыми, обрезанными, полустёршимися персидскими и арабскими дирхемами, земля и небо! Рисунок животных, знаки – всё это для аборигенов было близко и понятно.
Для внешней денежной системы сперва прояснил путём перекрёстных опросов усреднённое соотношение цен металлов в Индии, Персии и Византии. Золото к серебру один к двенадцати, медь к серебру один к ста десяти, соответственно золото к меди один к тысяче триста двадцати. У нас картина другая. Соотношение золотого песка к железу один к двум, к белой бронзе или серебру один к трём или четырём. Теперь понимаю сколько купцы тут наваривают, и какая дикая конкуренция идёт за золотой песок! Если капиталист за триста процентов прибыли пойдет на всё, интересно, что он сделает за пять тысяч?! На луну взлетит!
Золота у меня много. Я не только монополизировал всю торговлю, оккупировав нижнее течение Галаны, скупаю весь золотой песок на корню! Добавим к этому трофеи с кораблей, из лагеря бхунту и центер золотого песка, доставленный за оплату наших товаров из Кереве. На текущий момент только песка триста два кило! Отлили штампы под две монеты. Малая, привязана к солиду, номинал тысяча чатлов: аверс – Тукан, реверс – паровоз на железнодорожном пути. Большая монета биметаллическая, вес солидный, двести грамм! Номинал – пятьдесят тысяч! Конечно, элитная монета обязана быть особой, и мы с ювелирами хорошо для этого постарались. На лицевой стороне красавец «Монахар», две высокие мачты и современный джонковый парус на фоне бурных волн и берега с пальмами. В правом верхнем углу расположен знак розы ветров, с идущими от него лучами, в левом нижнем – маленькая, но подробная иконка Африки. Выступающий рельеф золото, фон зачернён. Из-за большой массы, такие монеты вышли менее трудозатратные, чем мелкие. Чернь – спёк сульфидов меди, серебра и свинца с добавкой хлорида золота. Операцию по чернению провели разом для всей партии. Монеты нагревали и опускали в протраву, после вынимали, сушили и промывали в растворе соды. Повторяем так пять раз. Флюсуем бурой с борной кислотой и промываем в растворе соляной кислоты. Наносим пульверизатором через трафарет лак для защиты и покрываем золото чернью через буру. Смотрится шикарно! На обратной стороне Луноход-1 на поверхности Луны на фоне чёрного космоса и Земли. Археологи будущего, если такую найдут, точно разрыв шаблона получат! Но это ещё не всё, особый шик – напрессованное кольцо из синего золота насыщенного цвета. Индий я что, зря что ли получил? А у меня его с запасом! Почему бы в дело не пустить? Заодно золото сэкономим, так как индия в сплаве пятьдесят четыре процента, больше половины! Первоначально хотел его только для ювелирных украшений использовать, с цветным золотом: нежно розовый цвет – двадцать процентов меди и пять серебра, белое – марганец, изумрудно зелёное – пятнадцать серебра, шесть меди и четыре кадмия. По кольцу с одной стороны пустили знаки зодиака, а с другой – обитатели моря: акула, кальмар, мурена, радиолярия, скат, глубинный удильщик, рыба меч, краб, морской конёк, наутилус, рыба луна и вымершая панцирная девонского периода. Много страшного и интересного. Кольца готовили одновременно с самой монетой, после штамповки фон изолировали и наносили золото на рельеф гальваническим методом. Таким образом монета вышла трёхцветная. К каждой монете прилагался футляр из розового дерева со стеклянной крышкой.
Один чатл, два бруска нашей соли по двести грамм. Провожу потихоньку стандартизацию и ввожу на рынке метрическую систему, больше для наших поставщиков, местным она по барабану. В приказном порядке перевёл все расчёты с работниками в чатлы. Для обмена на соль, ножи, бусины у нас есть магазин или обменный пункт на рынке, где в авральном режиме идёт оценка товара в чатлах. Второй пункт, позже открыли в Мале. Ценовую политику выстраиваю так: продажа нашего товара на базе только за чатлы, и точка! Цены такие, что покупать за монеты выгодней, чем платить солью или железными деньгами. Работаешь у нас, и много старых денег, не вопрос. Обменяем на чатлы по выгодному курсу. Перевести независимых поставщиков на монеты удалось не сразу. Им предлагали оплатить услуги старыми деньгами или чатлами. По большому секрету «торговые агенты» сообщали всем, что за чатлы соль у Ярунга можно купить намного выгодней. Зависимым поставщикам установили фиксированную цену работ. К примеру, мы даём на выкуп топор ценой десять чатлов. За эту сумму туземец должен две недели работать в лесу, после чего инструмент переходит в его собственность. После, получив топор в собственность, за тот же объём работ он получал уже больше. Действенный способ, исключает любые попытки воровства.
Вскоре, когда все поняли, что чатлы это нечто большее, чем оберег и украшение, такое началось! Со всей округи свозили соль, железные деньги самых разных форм, крицы с печатями, монеты. Мы покупали, покупали, даже то, что нам не нужно. А чем мне это грозит? Да ничем! У меня тонна меди, бронзы ещё больше! Монополия эмитента окупает любые затраты на вытеснение старой валюты. Ход конём с монетами и курсом обмена не только арабам малину подпортил, но и влиятельным кузнецам и колдунам, что штампуют железные денежки. Не сразу, но поймут, что их работа не нужна. Ой что будет, что будет!
***
Зарплата чернорабочего чатл в день, что по курсу соли вдвое больше, чем заработает взрослый охотник. Кто работает у нас на постоянной основе, то два чатла в день, кто прошёл обучение и сдал экзамен по знанию десятичной системы счёта – три чатла! Ввёл доплаты за знание языка, за уровень знаний, за обучение соседей, за учебу и внеурочную работу, и есть такие, кто получал десять чатлов!
Работники имели скидки на товары нашего производства и на всё что имелось на складе. По фиксированной цене они могли прикупить товары с базы, что мы не пускали в общий оборот, а это мотивация. Чтобы посчитать сколько чатлов им не хватает, чтобы купить жене вон то красное ожерелье из прозрачных камушков, африканцы подходили к стендам с цифрами, где под каждой ценой нарисованы жесты, объясняющие сколько это будет в пятеричной системе счёта. Ещё можно подойти к столу со счётными палочкам, где тебе объяснят, что к чему. Не так и сложно научиться десятичной системе счёта, особенно когда от этого зависит благополучие твоей семьи.
Что касается золотой денежной системы, то оплата за работу в Индии и Персии примерно одинакова, в Византии стоимость рабочей силы в результате войн упала, многие готовы были работать за еду. В качестве точки отсчёта я снова взял усредненные цены. Основная расчетная единица седьмого века византийский солид – четыре с половиной грамма золота, к нему по весу привязана персидская и арабская драхма. Солид – монета для богачей, а простой люд в обиходе пользовался серебром – милиарисем, равным солиду по весу. Усреднённый каменотёс получал кератий в день или пятнадцать солидов в год, примерно шестьдесят восемь граммов золота. Кузнец двадцать, ювелир двадцать пять-тридцать, водонос или чернорабочий – три солида, лавочник средней руки – пятнадцать, солдат или матрос – пять солидов, капитан корабля – десять. Хороший раб стоил в Персии тридцать драхм, равных солиду, а в Мале их продавали за два железных ножа или половину ожерелья из мутного стекла, или десяток серебряных монет. Вот тут я арабам краник и перекрыл, выкупив добрую часть рабов.
Исходя из этих цифр я плачу за труд туземцам в восемь-десять раз меньше, чем в Персии или Византии. Собрав белую часть нашего «дружного» коллектива от купцов, до закованных в кандалы арабов, я популярно объяснил им политику партии: платить буду в зависимости от умений, навыков, старания и уровня лояльности. Хотите остаться чернорабочими, пожалуйста, два медных чатла! Не хотите? Тогда начинайте учиться, учить других и осваивать специальности, плата уже будет золотом. Рассказал про премии. Оплата за работу от тридцати до ста сорока чатлов в день, а также солидные премии за лучшие результаты. Одна, две и пять тысяч чатлов. Жестом фокусника достал монету в пятьдесят тысяч. Дал её всем рассмотреть.
– Дома вы можете продать её за сто золотых драхм, а может и больше!
Тишина. Сомневаются, что я отдам её победителю… При должном умении они смогут заработать от десяти до двухсотен солидов. Баснословная сумма для бывших моряков и крестьян. Спекуляции? Да не смешите. Зачем что-то менять на золото в месте, где оно никому не нужно? Гораздо интересней приехать с ним домой. Чтобы не бросать слов на ветер, выдал всем плату по минимальной сетке с момента начала работ. Кто-то получил первые премии. Такой поступок шокировал и арабов, и индусов. Добил тем, что по окончанию контракта пообещал организовать и оплатить дорогу домой. Добавьте качественное, бесплатное питание, одежду, лечение и возможность хранить монеты под присмотром. Я дал людям надежду и возможность вернуться домой не с пустыми руками, а это дорогого стоит!