Предисловие
«Аскетская Россия» – цикл литературных произведений Артема Сенаторова и Олега Логвинова, задуманный как тетралогия. Действие всех частей разворачивается в единой гротескной вселенной, напоминающей современную Россию. Жанровая принадлежность цикла характеризуется создателями как «юмористическая фантасмагория». Составляющие ее отдельные произведения представляют собой романы-фельетоны или сборники фельетонов, объединенные общей темой «Аскетского феномена» в обществе. Авторы не дают этому понятию точного определения, рассматривая его как сложное психологическое явление, включающее массу производных элементов: манипулирование людьми, умение добиваться своего, находить выход из любой ситуации, отсутствие моральных принципов и т. д. Романы цикла призваны проиллюстрировать это явление на самых разных уровнях: от политических и деловых игр в масштабах страны, до покупки пива в соседней палатке. В любых жизненных перипетиях авторы намерено вычленяют «аскетскую» составляющую, решая таким образом проблему успешности и «крутоты» одних на фоне вечных неудач и неустроенности других.
В апреле 2012 года вышел первый роман цикла – «Аскетская Россия: Хуже не будет!», издательство «Флюид/FreeFly». Продолжение запланировано на 2013 год. Все романы цикла будут цельными законченными произведениями, для понимания которых знакомство с предыдущими частями не потребуется. С другой стороны, каждый следующий том тетралогии станет логическим следствием предыдущего. В первом романе авторы раскрывают «Аскетский феномен» через призму политических изменений в стране; ищут «аскетов» среди депутатов, общественных деятелей и журналистов. Пройдя череду «лохотронов», главный герой к своему ужасу осознает, что нахрап, лицемерие и жестокость – основные инструменты достижения благополучия в современном обществе. Как уравновесить это «страшное» открытие с собственной жизненной позицией?
По необъяснимой случайности некоторые описываемые в фэнтезийной аскетской вселенной коллизии совпали с событиями реальной российской действительности. Авторы заранее открещиваются от любой политической ангажированности, тем более оппозиционности, настаивая лишь на своей роли летописцев аскетизма.
Первая часть
Не все коту масленица…
Глава I
Произвол работодателя
Перестаньте гадить!
Официальное обращение партии «Аскеты России» к так называемым звездам российской эстрады
– Будьте любезны, французского сыра с плесенью и бутылочку красного вина на ваше усмотрение, но урожая непременно до семьдесят третьего года, – не глядя в меню, сделал заказ импозантный молодой мужчина лет тридцати пяти. – И ей тоже чего-нибудь принесите. – Он небрежно указал на свою спутницу – симпатичную блондинку в безвкусном синем платье.
Пожилой официант дорогого ресторана молча удалился выполнять заказ, предчувствуя хорошие чаевые.
– Если хотя бы половина того, что я о вас слышала, – правда, вы ужасный человек, месье Гэ’ндон, или можно просто Микки? – Блондинка кокетливо улыбнулась.
На самом деле она плохо знала своего собеседника. Месье в розовой рубашке, две верхние пуговицы которой были вальяжно расстегнуты, представлял какой-то крупный американский звукозаписывающий лейбл. Популярнейшая российская певица Виктория успела забыть его название, помнила только, что офис располагается в штате Мэн. До встречи с Микки она даже не подозревала о существовании такого штата! Впрочем ей было неведомо наличие еще как минимум тридцати четырех. Не проявив ни малейшего интереса к сказанному, представитель перешел к делу.
– Можно, но времени на светский треп и комплименты у меня нет, я и эти-то полчаса освободил с трудом. Ты же знаешь, я никогда не берусь за дело, если не чувствую коммерческий потенциал затеи.
Глаза женщины заблестели.
– Продолжайте, – прошептала она.
– Я в индустрии пятнадцать лет. Мне доводилось пить Jim Beam с Джеймсом Хетфилдом, играть в бридж с Китом Ричардсом, я подал идею ребятам из Slipknot надеть маски, и это я сначала уговорил Джона Фрусчанте вернуться в Red Hot Chili Peppers, а потом объяснил, что пора оттуда сваливать. Я не из тех, кто случайно примазался к бизнесу и уже пускает пыль в глаза разного рода прошмандовкам («Типа тебя», – мелькнуло в голове у Микки), пользуясь их тотальным невежеством. Но, к сожалению, таких людей в нашем деле большинство. Я хорошо представляю, о чем говорю. Никогда музыкальный бизнес не переживал такого упадка. Налицо серьезный системный кризис. Продажи компакт-дисков катастрофически падают, мэйджор-лейблы несут большие убытки. В основном это связано с развитием интернет-технологий и полной доступностью любого музыкального материала. Теперь не нужно идти в магазин, искать желанный альбом, который уже раскупили или еще не завезли, можно не платить, один клик – и песня у тебя в кармане, то есть в плеере. А плееры в наши времена редко проигрывают диски. И никакая кампания по возврату к винилу или переходу на новые носители не способна изменить ситуацию. Но это лишь верхушка айсберга, очевидная и непосвященным, настоящая проблема лежит в другой плоскости. Понимаешь, в музыкальной культуре давно не возникало настоящих явлений, не просто качественных групп, а гуру и мессий, переворачивающих представления обывателей.
Микки закурил сигариллу и продолжил:
– Современные короли индустрии, небожители и прочие звезды, – последнее слово он произнес с явным отвращением, – запершись в своих особняках, годами записывают альбомы. Они упустили нить понимания с теми, для кого все это делается, то есть с обычными слушателями. «Битлз» были простыми ребятами с соседнего двора, а их музыка доступна – вот ключ к успеху. Большинство же нынешних молодых групп лишь жалкое подобие давно вымерших монстров и динозавров, обитающих теперь в палеонтологических музеях типа Зала славы рок-н-ролла. Оставшиеся влачат убогое существование, представляя пародии на самих себя двадцатилетней давности. Приходится мириться, но современная рок-музыка практически изжила себя, а происходящее в поп-индустрии вызывает рвотный позыв. Так называемые звезды медленно, но верно уходят в историю, потому что не в состоянии удовлетворить потребности слушателей. А молодежь в принципе играть не умеет. И кто виноват, что новое дерьмо королей индустрии не качает, как ни они сами?
– Сейчас наступило затишье, но грядет буря. Люди ждут нового мессию. Мы не имеем права упустить такой момент, нужен тонкий расчет. Я уверен, именно исполнитель из России сможет дать просраться взыскательной и пресыщенной западной публике, растормошит шоу-бизнес, перевернет обывательские представления, а главное, реально начнет прокачивать. Наша задача – продвинуть его на западный рынок и снять свои дивиденды. Выпьем за успех этой идеи.
Микки сам разлил бордовый напиток по бокалам, выхватив бутылку у опешившего официанта.
– Говорите вы очень красноречиво, – пригубив дорогого вина, заметила Вики.
– Главное правдиво, оперируя только фактами. Я уверен, что именно ты, моя дорогая Виктория, с твоей потрясающей внешностью и выдающимися вокальными данными («И пухлым кошельком») сумеешь пробить незримо висящий железный занавес. Видишь ли, российская популярность, пускай и повсеместная, локальна и ограничена. Да, ты собираешь лучшие площадки во всех задрипанных городишках, тебя боготворят толпы поклонников, но неужели бывшие колхозы могут сравниться с крупнейшими мировыми мегаполисами? Тем более что Россия давно превратилась в отстойник для артистов. Вышедшие в тираж на Западе повадились к нам, потому что им некуда деться, поселятся скоро. Принцип «где родился, там и пригодился» – это не про шоу-бизнес. Как ты смотришь на то, чтобы попробовать свои силы в Штатах?
Месье Гэ’ндон работал отменно, равных ему в запудривании мозгов было немного – сказывался большой опыт профессионального афериста. Умело комбинируя поток импровизированного вранья с неприкрытой лестью плюс серьезно подтасовывая факты, он верно разводил клиента на бабки. Прямо использовал неуемное тщеславие деятелей российского шоу-бизнеса и их звездную болезнь, переходящую в физическую зависимость от дешевых комплиментов, грубой лести и купленного за их же деньги внимания. Микки попал в самую точку – стать популярной на Западе, где действительно знают толк в хорошей музыке, а не в совковой Матушке-России было давней мечтой Виктории, да и не только ее. Гастроли известной певицы только что с большим успехом завершились в Калининграде и, чтобы сразу произвести впечатление, Гэ’ндон назначил встречу в одном из лучших ресторанов города. Блестящая речь афериста явно впечатлила Вики – на его вопрос она только лишь кивнула.
– Я знал, что ты в деле, – победоносно изрек Гэ’ндон. – Естественно, мною разработана беспрецедентная схема твоей раскрутки. Запись первого англоязычного альбома будет хорошо подготовлена, обычной ротацией на радио мы не ограничимся. Начнем с сингла – ты споешь с популярным американским исполнителем, с ним я договорюсь. Конечно, звезде такой величины потребуется гонорар. Затем последует атака на все средства массовой информации: твое появление в топовом утреннем шоу, эпатажная съемка для обложки модного журнала, что-нибудь типа «в обнимку с русским медведем», запуск международного сайта, съемки высокобюджетного клипа. И наконец, кульминация – дебютный альбом сметается с прилавков музыкальных магазинов. Такого успеха в Штатах не имели ни The Doors, ни The Guns’n’roses. При хорошем раскладе мы сумеем побить рекорд The Beatles по количеству проданных в первый уик-энд альбомов. Разумеется, потребуются серьезные вложения с твоей стороны, дело дорогостоящее. Начнем с пятидесяти тысяч.
Последняя фраза заметно покоробила Викторию:
– Пятьдесят тысяч долларов? При всем уважении к вашему опыту раскрутки я все же не уверена, стоит ли так спешить, речь идет о весомых деньгах.
– А ты хотела сразу в дамки? Сегодняшний рынок диктует свои условия, не принимаешь их – ты в ауте. Задарма, дорогуша, звездой даже у нас не станешь, не то что на Западе! Да, и это только чтобы сдвинуть машину с места, запустить процесс, так сказать. Потом потребуются заметно большие вливания. Но с помощью моих связей и опыта тебя ждет нечеловеческий успех! Ты раз и навсегда утрешь нос своим российским коллегам, этим дерьмачам и прочей шушере – им ничего подобного не снилось.
Певица пребывала в замешательстве, хотя последний аргумент явно перевешивал: с одной стороны, здесь и сейчас требуют серьезную сумму, а с другой… С другой – рукоплескания миллионов по всему миру, концерты на переполненных стадионах, дебютный альбом производит фурор, какого не было со времен The Doors. И все это за скромную сумму в пятьдесят тысяч! Виктория, правда, не очень представляла, кто такие эти The Doors. Ее уносило все дальше в мир собственных грез, где происходили совсем уж невероятные вещи. В первый день выхода ее альбома в Нью-Йорке обезумевшая толпа смела с прилавков музыкальных магазинов весь тираж и с флагами СССР, портретами генсеков КПСС и транспарантами «We want you Vicky» полезла на статую Свободы. Только личное вмешательство певицы позволило избежать жертв. Одному Богу известно, что происходило бы дальше, если бы не внезапный звук гимна Советского Союза (пардон, России), который вывел певицу из прострации. Микки быстро достал мобильный, так как этот рингтон означал, что звонили из аппарата новоиспеченной партии «Аскеты России». Липовый музыкальный воротила состоял в ней с недавнего времени.
– Ну что там? – с небольшим американским акцентом спросил взволнованный голос на другом конце виртуального провода. – Судебные приставы скоро начнут описывать имущество, нас выселяют! Если в ближайшее время не переведем пятьдесят тысяч, нам конец! Клим Елисеевич расстроен. Вся надежда на тебя, you got the money?
– Все в порядке, перезвоню через полчаса, – спокойно ответил Микки.
– Беспокоят из Лос-Анджелеса, спрашивают, подыскал ли я что-нибудь для рождественского сборника. И что прикажешь им ответить? Что русские звезды боятся собственной популярности? Что из-за смешной суммы начинаются масштабные разбирательства?
– Я просто не хотела начинать такое дело без основательной подготовки, – пыталась защититься Виктория.
– Это несерьезно. Нет средств – нет популярности, вот основной закон нашего времени. Ты же понимаешь, будь ты хоть трижды талантлива, без раскрутки западный зритель тебя не полюбит. А она стоит денег. В конце концов, я могу позвонить более молодым исполнителям. Влад Бренди мигом прибежит с чековой книжкой. Не заставляй меня идти на это, я хочу, чтобы американцы под Новый год слушали качественную музыку.
– Ну что ж, раз дело мы затеваем серьезное, затраты должны быть немалыми.
– Я рад, что ты начинаешь меня понимать, – улыбнулся Микки. – Деньги нужно перевести на этот счет не позднее сегодняшнего вечера. – Он протянул ей засаленную бумажку. – Я мог бы предложить тебе связаться с моим бухгалтером, но начнется волокита, а любое промедление сейчас смерти подобно.
– Но это большая сумма, я могу не успеть, – забеспокоилась певица.
– Вики, ловить надо пока клюет! Через два часа мой самолет в Лос-Анджелес, завтра же я могу начать переговоры о твоем продвижении. Но лететь туда с пустыми руками будет опрометчиво. Впрочем, если ты все еще в чем-то сомневаешься или намерена отказаться…
– Нет-нет! Деньги будут на вашем счету!
– С тобой приятно работать, – Микки протянул подошедшему официанту пятисотдолларовую купюру. – Сдачи не надо, – обрадовал он пожилого служителя культа чревоугодия, который не сообразил, что подобные купюры вышли из обращения много лет назад.
– Пора лететь, сожалею, что не могу уделить больше времени такой сногсшибательной женщине, – Гэ’ндон поцеловал Виктории руку. – К концу недели будь готова к вылету в США для серьезной работы.
– Конечно! Было очень приятно встретиться с вами, буду ждать звонка. Вас подбросить в аэропорт? Я с водителем.
– Нет, немного прогуляюсь перед вылетом, все-таки давно не был на Родине.
– До встречи!
Дождавшись отъезда шикарного лимузина популярной певицы, представитель западного лейбла сделал вещь, никак не вязавшуюся с его статусом. За сто пятьдесят рублей поймал синюю шестерку с водителем восточной внешности и отправился в сторону калининградского железнодорожного вокзала. В машине Микки набрал последний номер в памяти мобильного.
– Алле, Джонни, все тип-топ. Лахудру раскрутили, сегодня деньги будут на счету. Возможно, получится надоить еще, корова жирная.
– God bless you man, выезжай в Москву, отпразднуем. У тебя деньги на дорогу остались?
– На купейный вагон наскребу.
Глава II
Аскетизм против гламура
Клим Моржовый доведет страну!
Предвыборный лозунг партии «Аскеты России»
Одиннадцатый купейный вагон поезда «Калининград – Москва» мало отличался от остальных купейных вагонов, курсирующих по нашей необъятной Родине. На свете нет силы, способной переменить сложившийся с советских времен, вялотекущий, патриархальный уклад с неизменной курицей в фольге, постельным бельем, неоткрывающимися окнами и проводницами, норовящими закрыть туалет, в который и так не попасть. Симпатичный мужчина в розовой рубашке не занимал себя подобными размышлениями, а просто старался привлечь к своей персоне меньше внимания. С кошельком и мобильным в качестве поклажи он походил то ли на разорившегося коммивояжера, то ли на преуспевающего сутенера. Однако бывалая проводница одиннадцатого вагона, большегрудая Даздраперма Степановна, отметила в новом пассажире состоятельного человека. Об этом, по ее мнению, свидетельствовали дорогие часы на его левой руке. Для определения марки механизма бывалой проводнице явно недоставало опыта – не часто в ее вагоне околачивались люди с часами Cartier, тем более так хорошо подделанными.
– Наверное, с серьезных заработков домой в Москву, ммм… Микки Гг…Гэ’ндон? – запинаясь, пробубнила Даздраперма, недоуменно вглядываясь в предъявленный паспорт. – Какое необычное имя! – свое она как-то подзабыла. – Четырнадцатое купе, если что понадобится, сразу ко мне обращайтесь!
Проводница лично собиралась конвоировать состоятельного пассажира прямо до купе, видимо опасаясь, как бы он не испарился по дороге.
– Да, домой еду, очень устал и просил бы по возможности не беспокоить, – Микки попытался отделаться от чересчур сердобольной проводницы, взглядом давая понять, что провожать его нет необходимости.
– Белье бесплатно… От организации, – заговорщицки шепнула Даздраперма.
К своему неудовольствию в четырнадцатом купе Микки обнаружил странного дистрофического субъекта в очках явно творческой профессии. Подобных деятелей он всегда узнавал за версту. «Будем надеяться, хотя бы не музыкант, а то не сдержусь ведь». Но специальная сумка с фотографическими принадлежностями быстро выдала попутчика. «Фотограф, значит. Хорошо хоть вдвоем поедем».
– Наверняка, кто-нибудь завтра в Смоленске подсядет, – прочитал мысли Гэ’ндона фотограф, пафосно протянув визитную карточку.
«Всех бы вас, только срок дайте», – выругался про себя Микки. На визитке мелким шрифтом было напечатано: «Виктор Журавлев – широко известный в узких кругах фотохудожник-пейзажист, член Союза фотографов Забайкалья». Ниже – адрес блога в Интернете. «Еще и блогер, прости Господи».
– Микки Гэ’ндон, профессиональный автогонщик. В Москву с соревнований.
Микки практически не соврал, в своей прежней профессии он опустил всего одну букву. Еще до знакомства с таинственным и харизматичным лидером партии «Аскеты России» Климом Моржовым Гэ’ндон действительно профессионально (то есть за деньги) занимался автоугоном.
На дворе стоял конец мая, деньки выдались жаркие, окна, как и положено, не открывались. Поезд тронулся, Виктор сразу же принялся разворачивать фольгу с вышеупомянутой курицей и другими многочисленными припасами. На небольшом столике быстро появились свежие огурцы, помидоры, вареные яйца, пирожки.
– Пока не испортились, угощайтесь, Микки, – вежливо предложил он.
«А не так уж плох наш фотограф. Хозяйственный, хотя бы голодать не будем», – обрадовался Гэ’ндон. Денег у него оставалось разве что на мороженое.
– А вы в Калининграде фотосъемкой занимались? – также из вежливости поинтересовался он, пытаясь завязать разговор.
– Да, там прекрасная архитектура, приближенная к европейской, делал снимки для нового арт-проекта… Сейчас, знаете ли, все кому не лень фотографией занимаются, купил навороченную зеркалку и уже фотограф, то есть творческий человек, – неожиданно выдал Виктор. – Модно теперь стало под прикрытием каких-то эфемерных целей выдавать произведения явно сомнительной художественной ценности. Труда мало-мальского избегать и сливки с этого собирать – вот к чему все стремятся! А честно работать учителем, врачом, инженером – увольте, не для нас это. Страну оккупировали посредственности: крутые дизайнеры, фотографы, писатели, актеры с музыкантами. Им лишь бы ничего не делать! Они идут по пути наименьшего сопротивления – в творческие профессии. Это бесталанное, прошу прощения, ебанье занимается псевдотворчеством, заполняя и без того забитое интеллектуальное пространство новым шлаком, а критиковать их не смей, потому как устарел ты и в современном искусстве не смыслишь. Этим твердолобым дилетантам не понять, что творчество – это каждодневный труд, постоянный поиск и самосовершенствование. Фотография, например, многих прельщает простотой процесса: нажал на кнопку – и готово, даже учиться не надо. Цифровые технологии сделали ее уж слишком доступной для масс. Но это обманчивая простота. Посмотрит очередной бездарь на блестящие работы Картье-Брессона: «О, и я так смогу». И это еще в лучшем случае, а в худшем – наткнется на фотки глянцевых журналов и уверится, что ни трудиться, ни учиться для занятий творчеством не нужно …
Микки прослушал эту тираду с открытым ртом, вовсю уплетая предложенную снедь, только изредка кивая головой, выражая полную солидарность. «А не прав я был, – думал он, – фотограф наш человек, его хоть сейчас в партию бери».
– Я немного далек от этого мира, но с вами согласен.
– Спасибо, Микки, наболело просто. Творческий процесс в фотографии очень сложен, необходим огромный талант, чтобы действительно серьезно этим заниматься. Слишком много нюансов: фактура материала, игра света и тени, подбор композиции. Хотя некоторые фотографы об этом вообще не задумываются, а стараются поймать единственный кадр, в котором сосредоточены вся форма и содержание момента. Но это высший пилотаж, такое под силу только мастерам старой школы, многие из них не признают цифровые технологии. Я тоже в основном на пленку снимаю. В цифровой фотографии нет души, а пленка живая как будто, со своим характером. Процесс проявки и работы с химическими реактивами – отдельный творческий ритуал, в котором тайна фотографии.
– Цифровая фотография – это онанизм, – поддакнул Микки, – не качает.
– Вы тоже так думаете? – обрадовался Виктор.
В купе заглянула Даздраперма Степановна.
– Газеты брать будете? Или, может, чайку? – предложила заботливая проводница, как-то уж очень внимательно разглядывая профессионального автогонщика с поддельными дорогими часами и широко известного в узких кругах фотографа.
Гэ’ндону хорошо был знаком подобный взгляд – с таким же в свое время он выискивал лохов для развода. Но сейчас не придал этому значения, потеряв бдительность после хорошо выполненного задания.
– Спасибо, ничего не нужно, – спокойно ответил Виктор.
Проводница удалилась с чувством выполненного долга.
– А где можно посмотреть ваши работы? – поинтересовался Микки, хотя ему это было до лампочки.
– У меня…, – немного замялся фотограф. – То есть в Интернете, в моем блоге.
«Понятно, – улыбнулся про себя Микки, – то ли известность не так широка, то ли круги слишком узкие. А чтобы рассуждать о большом искусстве и собственном таланте, ума много не надо». На этом светская беседа случайных попутчиков, больше напоминавшая монолог, полностью себя исчерпала.
Если не предаваться распитию спиртных напитков, время в железнодорожных поездках течет вяло. Поскольку ни у Микки, ни у производившего впечатление непьющего Виктора подобного желания не возникало, решено было укладываться. Да и дело было к вечеру. Сон – лучшее средство после распития, чтобы скоротать время в поезде, но перед тем как окончательно отправиться на боковую, Микки решил прибегнуть ко второму такому средству. Он извлек из заднего кармана несколько сложенных вчетверо листов А4 и принялся внимательно их изучать. По его сосредоточенному виду можно было догадаться, что он углубился не в беллетристику, которую обычно читают в поездах, а в нечто гораздо более серьезное. На титульном листе крупными буквами было напечатано: «Аскетизм против гламура», ниже подпись – «Клим». Столь изящно и лаконично подписывался генеральный секретарь политического бюро партии «Аскеты России» Клим Моржовый, противоречивая фигура которого обросла огромным количеством слухов и домыслов. Об этом неординарном человеке известно было немного. Необычный и очень аскетичный вид Моржового поражал всех. В любое время года лидер партии одевался в коричневую дубленку на голое тело и огромную черную стоящую торчком шапку. В народе ее уже успели окрестить «климкой». Поговаривают, даже школьные товарищи не видели его без головного убора. Прошлое Моржового было полностью скрыто, а достоверная информация о настоящем исчерпывалась тем, что Клим ничем не занимается, кроме того что руководит партией, постоянно думает о России и пишет многотомное собрание своих трудов. Все члены партии в обязательном порядке должны были знакомиться с новыми работами вождя.
… Корни философской доктрины гламура уходят во времена древнейших цивилизаций, когда зародился ее основной постулат: мертвая красота с отсутствующим интеллектом идеально обслуживает интересы правящего класса. Но формирование этой доктрины в цельную философскую систему произошло в начале прошлого века. Тогда появились первые адепты новой идеологии, вспомним, например, накокаиненных гламурных шлюх со своими кавалерами-мафиози в Северной Америке времен сухого закона.
К сожалению, этой заразе удалось прижиться и в нашей стране, где она приобрела местный «совковый» колорит. «Официальная Россия» сделала все возможное, чтобы превратить гламур в государственную идеологию. Такая идеология выгодна правящей элите, так как при действующем чиновничьем капитализме и воровской демократии по понятиям она позволяет держать народ в повиновении, предложив ему ложные ценности и заставив поклоняться золотому тельцу. Основной добродетелью эта «новорусская» доктрина считает выпячивание на публику собственной праздности, роскоши и сверхдоходов, а во главу угла ставит пресловутый успех, неизвестно какой ценой заработанный. Представителей нового поколения, воспитанных в государстве, где все поставлено с ног на голову, можно наблюдать уже сейчас. В мыслях молодых девушек нет ничего, кроме названий модных брендов и уверенности, что будущий муж, непременно чиновник или олигарх, (а только эти категории населения способны приблизиться к гламуру) обязан их полностью обеспечивать. Мальчишки в прежние времена мечтали стать космонавтами, передовиками производства или хоккеистами, но не для того чтобы зарабатывать миллионы за океаном, а чтобы защищать честь своей Родины на международной арене. Теперь и они вынуждены идти в чиновники или олигархи. Остальные, не разделяющие этой уже официальной идеологии, объявлены людьми второго сорта, если не сказать больше…
Единственным и, как нам представляется, гораздо более древним течением, открыто противостоящим гламуру на протяжении всей истории, является аскетизм. Только аскеты находили в себе мужество служить истинным, а не бутафорским ценностям, не боясь жертвовать собой, если это необходимо. Лишь немногие не согласные с политикой «Официальной России» пытаются хоть как-то противостоять тотальной гламуризации и дебилизации населения. Что же они готовы предложить в качестве национальной идеи? Ответ прост, как и все гениальное, – необходимо вернуться к корням. Государственной идеологией должен стать аскетизм – аскетизм, проповедуемый во всем …
Слова Клима лились как музыка, постепенно вгоняя Микки в состояние, близкое к трансу. Он в который раз восхищался масштабом личности вождя и свойственным только Моржовому глубоким проникновением в природу вещей. Под эту музыку, смешавшуюся с монотонным стуком колес, состоятельный пассажир четырнадцатого купе без гроша в кармане заснул.
Во сне он еще раз успел побывать за границей: покинув Литву, поезд направился в Белоруссию. Ночью была длительная остановка в Минске, ознаменовавшаяся дружным храпом пассажиров, который как нельзя лучше характеризовал отношения между нашими братскими государствами. А уже через несколько часов, рано утром, Микки вновь очутился на Родине.
Во время десятиминутной стоянки в Смоленске в одиннадцатый вагон сели несколько человек, среди которых выделялся колоритный пассажир в костюме, с саквояжем. Мужчина лет пятидесяти, как две капли воды похожий на вождя мирового пролетариата, заглянул в каморку к проводнице, плотно закрыв за собой дверь. Его, естественно, ожидали.
– Доброе утро, Владимир Ильич, крупная рыба плывет, смотрите, как бы не ушла!
– У нас сети крепкие, советских времен еще, не рвутся. Что за рыба, где обитает?
– Да два лоха в четырнадцатом едут, оба москвичи. Один зажиточный, часы дорогущие, одет модно, видно с хороших заработков. Второй – дрищ какой-то, фотограф, кажется, но тоже со средствами. Развестись должны в легкую.
– Куда ж денутся, миленькие! Ваша доля как всегда, если по дороге ментяра сунется, отправьте его ко мне, я договорюсь.