Глава 1. Смерть – не конец пути
– Будет тебе подарок, не переживай, – улыбнулся я в трубку телефона, быстрым шагом двигаясь по оживленной улице. – Самый лучший на свете!
Слева на бешеной скорости проносились машины. Я буквально всем телом ощущал потоки воздуха, что норовили сбить меня с ног, когда очередная иномарка пролетала мимо. Отойти от края дороги не получалось. Слишком узкий тротуар и вечернее время, когда все спешили уставшие с работы домой, не давали это сделать.
– Смотри, братик, ты обещал!
– Конечно! Я ведь всегда выполняю обещания! – напомнил я ей.
Тут спешащий навстречу мужик, типичный офисный планктон, пробивая себе локтями путь, толкнул меня в бок. Чтобы удержать равновесие, я сделал шаг в сторону. На проезжую часть.
– Би-и-и-п!!! – громкий сигнал клаксона и визг тормозов оборвался для меня ударом в спину.
Телефон вылетел из руки и прокатился на пару метров вперед.
– Братик? – сквозь испуганные крики вокруг, услышал я голос сестры из телефона.
Уперевшись ладонями в асфальт, я резко выбросил тело вперед, стремясь ухватить телефон до того, как на него наступит вон та толстая тетка, уже поднявшая ногу для очередного шага.
– Да! – облегченно выдохнул я, когда мои пальцы коснулись телефона. – Ээээ??!! – в полном недоумении я смотрел, как ладонь пролетела дальше сквозь телефон и даже асфальт, уйдя под землю. – Что такое?
– УБИЛИ!! – дикий визг толстой тетки над головой чуть не оглушил меня.
А в следующий момент она все же наступила на телефон, раздавив его вдребезги. Удивление от непонятных метаморфоз сменилось гневом на толстуху. Да как она посмела?! Сжав руку в кулак, я со всей мочи ударил крикливую бабу по ноге, чтобы она убрала свой окорок с моего телефона. Мой кулак слегка засветился и врезался в туфли-лодочки толстухи. На этот раз никаких непоняток не было – толстуха взвизгнула и подскочила на месте, резво, несмотря на вес, убрав ногу с телефона. Вот только спасать там было нечего. Дорогущий айфон последней модели, купленный мной только на прошлой неделе, был раздолбан в хлам.
– Тварь! – процедил я, с ненавистью смотря на толстуху.
Но та меня словно не видела. Да и я увлеченный спасением своего телефона, не обращал внимания на окружающих. До этого момента. Спешащие по своим делам люди уже не бежали вперед сломя голову. Все они уставились куда-то мне за спину, кто с удивлением, кто со страхом, смотря в одну точку. Я тоже оглянулся прямо из положения лежа.
– Чего? – вырвался сам собой у меня вопрос.
Мои ноги касались… моего же тела! Которое валялось на обочине тротуара, как кукла сломанное в пояснице пополам. При таких травмах не выживают. Далее стоял черный джип с сильной вмятиной на бампере. Он стоял на проезжей части, перегородив полосу на треть, отчего уже начала образовываться пробка. Пусть дорога и четырехполосная да и далеко не центральная, но сейчас час пик.
Тут перед глазами мелькнуло, и прямо из меня стал выходить человек! Только спустя пару секунд я понял, что вышел он не из меня, а прошел меня насквозь, сойдя с тротуара, чтобы подойти поближе к моему телу.
– Да что это за херня творится? – не веря в происходящее, прошептал я.
Я умер? Серьезно? Да это гребаный розыгрыш! Этого не может быть! Да мне к сестренке на день рождения надо! Я ей обещал, черт возьми!!
Люди все пребывали. Подъехала машина полиции и скорая помощь.
– Да идите вы нахрен, – сплюнул я и двинулся прочь от этого безумия.
Вот еще! Стоять возле тела, так похожего на мое, да чувствовать, как сквозь меня проходят люди… которые меня, сука, не видят! Как это возможно-то?! Сделав пять шагов, мне показалось, что я начал проваливаться под землю. Остановившись, я посмотрел вниз и с ужасом увидел наполовину утонувшие в асфальте ноги. Еще шаг вперед и я сразу ухнул вниз по пояс! Кроме этого появилось чувство, что меня начало засасывать вниз, как в болото. Накатил ужас. Я тут же развернулся и попробовал выбраться обратно. Руки тоже проваливались в асфальт, но все же где-то на глубине двадцати сантиметров нащупали какую-то опору. Опершись на нее, я принялся ползти назад к своему телу. Вскоре я смог вырваться из той засасывающей трясины, что грозила меня утянуть под землю, но оказался вновь там же, где меня сбила машина.
– Грузите труп, – равнодушно скомандовал майор полиции медикам.
Для него моя смерть – рутина. Черт. Неужели я и правда умер? Верить не хотелось, но как не верить тому, что видишь? Я под ЛСД? Каким другим наркотиком? Так я никогда их не употреблял. Да и сейчас, когда бы успел закинуться? Нет. Как это ни больно и обидно, но похоже я реально умер. Причем даже не заметил этого.
Мое тело погрузили на каталку, накрыли простыней и закатили в газель скорой помощи. На всякий случай я залез туда тоже. А то мало ли? Вдруг я снова провалюсь вниз, если окажусь далеко от него? Что будет потом? Проверять не хотелось. Да и вообще оставалась какая-то дикая детская надежда, что все это сон. А если не сон, то все можно исправить, пока я рядом. Ритка, сестренка. Что она подумает?
Оказавшись возле здания морга, медики быстро, выдавая большую сноровку, выкатили мое тело из машины. Выйдя следом, я огляделся. Обычное двухэтажное серое здание с широкими распашными дверями, куда сейчас и покатили мое тело. Медики двигались быстро и чтобы случайно не отстать, мне пришлось забить на осмотр стен коридора и мелькающих по сторонам дверей.
Остановились мы около грузового лифта. Короткая поездка на нем на цокольный этаж, снова коридор, уже не столь длинный, как наверху, и каталка заехала в большое помещение с низким потолком. Почти все пространство было заставлено металлическими столами, как раз под размер тела человека. На один из таких столов и сгрузили мое тело. Я молча встал рядом с ним.
– Вот, сбит лендкрузером, – передал медицинский листок, что заполнял всю дорогу, врач скорой помощи встретившей нас медсестричке.
Совсем молоденькая, она куталась в толстый свитер с горлом, едва заметно дрожа то ли от холода, то ли от обстановки. Лично я ничего не чувствовал. Вообще никак температуру вокруг не ощущал. Только смотря на нее это понял.
– Вы тоже умерли? – раздавшийся позади голос заставил меня вздрогнуть и резко обернуться.
Передо мной стоял мальчик лет десяти. Черноволосый, худющий как смерть. Глаза у него были голодные, из одежды – какие-то тряпки. Что-то зацепило меня в его внешности, но мозг словно отказывался верить в увиденное.
– Ты кто?
– Меня Мышью зовут. Звали, – отозвался малец и шмыгнул носом. – Дядя, так вы тоже умерли, да?
– Наверное, – растерялся я от этого простого вопроса.
– А как?
– Машина сбила. А ты чего здесь делаешь? – спохватился я. – И как меня видишь?
– Так я тоже… – провел он рукой по «моему» столу.
Ладонь пацана прошла его насквозь. Вот сейчас я понял, что меня цепляло – пацан просвечивал насквозь! Да и выглядел как-то тускло, если отвести взгляд, то боковым зрением его уже и не увидишь. Я огляделся и в паре метров от нас увидел лежащее на столе тельце, накрытое простынкой. С моего места оно казалось еще меньше, чем выглядел пацан.
– А ты как умер?
– Отравился, – вздохнул Мышь. – Йогурт просроченный оказался.
– Разве от этого умирают? Почему тебя в больницу сразу не отвезли? Ведь не мгновенно же ты умер?
– Три дня маялся, – признался пацан и непроизвольно дотронулся живота. Лицо его скривилось от воспоминаний о жуткой боли.
– Так почему не помогли-то?
– А кто? Я бродяжка, – пожал тот плечами.
И вроде бы равнодушно он это сказал, но сколько затаенной тоски было в этих двух словах! Захотелось погладить его, как-то ободрить. Никогда не мог пройти мимо ребенка, если видел, что ему нужна помощь, и сейчас тоже не удержался. Шагнул к нему, отчего Мышь сжался в страхе, но не отступил. Аккуратно взял его за руку, боясь, что и он для меня окажется неосязаем. Но нет, моя ладонь коснулась холодного тонкого плечика. Уже не сомневаясь, я притянул его к себе и обнял, стараясь согреть. Тот замер сначала, а затем всхлипнул. Спустя минуту пацан откровенно ревел, выплескивая накопившийся страх.
– Успокоился? – когда плач затих, спросил я.
Вроде я только обнимал и успокаивал его, а чувство было, словно вагон разгрузил.
– Да, спасибо, – на меня посмотрели яркие сияющие синим светом глаза. – Мне стало гораздо легче.
– Ну и хорошо, – кивнул я и вдруг плюхнулся на пол.
Ноги почему-то перестали меня держать. Посмотрев на свою руку, я увидел, что она стала полупрозрачной. А ведь раньше я ее как обычную видел! Да и ощущал тоже. А вот Мышь… он наоборот – перестал быть тусклым, а обрел плотность и цвет.
– Это что произошло? – пробормотал я, ничего не понимая.
– Это вы свою энергию мне отдали, – улыбнулся пацан.
Вот только улыбочка его мне не понравилась. Какая-то она была у него не такая… не улыбка, а оскал, вот!
– Что? Какую энергию?
– Фиг ее знает, – пожал тот плечами. – Надо же как-то называть то, что вы мне отдали. Вот я энергией это и зову. Не вы первый. Я здесь уже почти две недели лежу. Жаль, далеко не уйдешь, – он со злостью ткнул свое тело кулачком, отчего простынь слегка вдавило!
Позади меня раздался испуганный задавленный вскрик. Обернувшись, я увидел медсестричку, что принимала бумаги у врача. Сами работники скорой помощи уже ушли, пока я болтал и обнимал пацана.
– Вишь, какая краля, – фыркнул Мышь. – Когда меня сюда привезли, только нос брезгливо воротила. Смотреть на меня не могла. А сейчас – боится сюда даже глянуть. Приучил!
– И что теперь? Высосешь меня, как вампир какой-нибудь?
– Хотел бы, – вздохнул Мышь сокрушенно. – Да только не получится. Ты энергию лишь сам можешь отдать. Вот и приходится каждый раз на жалость давить, лишь бы поделились. Хотя… был здесь один дядя, – Мышь поежился. – Бандит. В какой-то разборке зарезали. Вот он – мог высасывать насильно. Мне повезло, что его тело далеко от моего положили. А то старика, что рядом с ним был, он за полчаса схарчил и не поморщился! Жуть. Пару дней назад его на кладбище увезли.
– А тебя зачем здесь так долго держат?
– Какие-то заморочки в бумагах, – пожал тот безразлично плечами. – Но мне же лучше. Далеко-то от тела не отойдешь, сразу вниз тянет. А там жутко. Когда энергия заканчивается, то тоже тянуть начинает. Здесь хоть у всяких типов, вроде тебя, могу энергию получать, а на кладбище? Вот закопают меня, и все! Далеко от могилы не отойдешь. Новых мертвецов рядом тоже не окажется. Медленная смерть. А я ее итак уже испытал, второй раз не хочу! – со злостью закончил Мышь.
Долгих два часа ничего не происходило. Мышь замкнулся в себе. Медсестра ускакала на обед, а мне было просто хреново. До подсознания только начало доходить, что все – финиш. Жизнь кончилась и дальше… а что дальше? «Доить» других мертвых, как Мышь? Для чего? В чем смысл такого существования? Я снова пробовал отойти от своего тела, но, как и на улице, с каждым шагом только глубже проваливался под землю. А еще – нарастал иррациональный страх, что сковывал и не давал сделать еще шаг – туда, в бездну. Но этого и не требовалось. Стоило оказаться по пояс под землей, как дальше тебя уже просто тянуло вниз, независимо от твоего желания. Как-то я слышал такое выражение, уж и не вспомню от кого, «если долго всматриваться в бездну, то бездна может взглянуть на тебя». Только тут оно приобретает вполне себе однозначный смысл. И всматриваться не надо, достаточно сделать пару шагов.
Но спустя два часа кое-что все-таки изменилось. Я не сразу это понял, но мне вдруг стало легче. Пропало то чувство неподъемной тяжести, что возникло после объятий с Мышью. Я наконец-то смог встать, а не вскарабкаться вверх, опираясь на свой труп. Посмотрев на свои полупрозрачные руки и тело, заметил, что они принялись быстро набирать объем и плотность. Точно так же, как это было у Мыши!
– Вспомнили о тебе, – хмыкнул с завистью пацан.
– Что ты имеешь в виду?
– А вот что, – кивнул он на дверь.
Те распахнулись, и внутрь забежала сестренка.
– Олег! – заозиралась она в панике.
Светлые волосы, подкрашенные в розовый оттенок, растрепаны. На лице размазаны слезы. И это при ее-то любви к собственной внешности! Джинсовая жилетка распахнута, под ней белый топик. Юбочка чуть выше колен, черная, облегающая попу так, что все проходящие парни головы сворачивают, смотря ей вслед. Следом за Ритой вбежала медсестра.
– Куда вы так несетесь? Никуда он уже не денется! – запыхалась она.
– Где он? – резко обернулся сестренка к медработнице.
Мое сердце сжалось. Не такой подарок я хотел сделать ей на день рождения!
– Вон то тело, – махнула рукой медсестра и Рита тут же кинулась ко мне.
Добежав до «моего» стола, она остановилась и замерла, не решаясь убрать простынь и посмотреть под нее. Она была так рядом… только руку протяни! И я протянул. Слегка коснулся ее щеки, чтобы снять слезки, как обычно это делал, утешая ее. Рита вздрогнула и коснулась своей щеки, словно и правда почувствовала мою руку! Я попытался снова ее погладить, но моя ладонь лишь бессильно прошла сквозь сестренку.
– Ого, а сильно она тебя любит, – уже не скрывая огромную зависть, присвистнул сзади Мышь. – Вон какой поток энергии тебе дает!
Если приглядеться, то действительно было видно, как меня и Риту связывала тонкая светящаяся нить. Выходя из груди сестренки, она растворялась в паре десятков сантиметров от нее и вновь становилась относительно видимой, когда достигала меня. То, что это все же нить, а не нечто иное, было заметно в момент, когда мы приблизились максимально близко друг к другу.
– Надо же, – прошептал я. – Обычно это я тебя спасаю от всяких придурков, что пристают к тебе на улице или в институте. А тут мы поменялись местами.
Рита не услышала. Да я и не сомневался. Сейчас ее взгляд был прикован к лежащему на столе телу. Сестренка так и не смогла сама откинуть простынь. А когда это сделала медсестра, показав бледное лицо остывающего трупа, то не выдержала и разрыдалась в голос. Простынь тут же вернулась на место.
– Он?
– Ых… хы… – заикалась и не могла выдавить из себя ни слова Рита. – О… о… о-о-он!
Сестренка окончательно расклеилась, и медсестра поспешила увести ее к выходу. На моей душе скребли кошки. Как это произошло? Из-за нелепой случайности моя Рита должна страдать! Я вспомнил того ублюдка, что спешил и толкнул меня. Вот что у него за дело было такое важное и срочное, из-за которого я лишился жизни? Ведь наверняка ничего стоящего! Просто поскорее оказаться дома да открыть пива перед теликом. Сволочь!
Стою возле своего надгробия и наблюдаю, как мои родные по очереди кидают в отрытую яму горсть земли. Все слова ими уже сказаны. Много нового узнал об отношении к себе со стороны некоторых личностей. Вон, Антон стоит, друг вроде как. Ага. А тут говорил, что «несмотря на наши разногласия, мы все же находили общий язык». Какие разногласия? Да он мне в рот смотрел! Никогда слова против не говорил. Если был не согласен, то почему в лицо мне не высказывал? Вон, Яшка, еще один мой друг. Этот настоящий – никогда не молчал и все в лицо мне высказывал. А этот… тьфу! Нужно было умереть, чтобы понять, какой он гнилой оказывается внутри. Кстати, и поток энергии от него самый тонкий. Почти и нет его. Сейчас же я переполнен энергией, что дали мне родные, как гелиевый шарик. Того и гляди – лопну. Но я не обольщаюсь. Понимаю, что этого мне хватит максимум на месяц. Стоящий в паре десятков метров от меня дедок, похороненный тут всего две недели назад и уже почти полностью прозрачный, как бы намекает на это.
Тут Рита вздохнула и посмотрела поверх надгробия. Как раз туда, где я стоял. Ее глаза расширились от удивления, а рот округлился. Я улыбнулся ей и помахал рукой. Ну а вдруг реально меня видит? Сестренка как заторможенная подняла свою руку и тоже махнула. Да ну! Неужели реально видит?!
– Рит, – окликнул ее Антон.
Слышь, черт поганый, ты чего сестру отвлекаешь? Рита оглянулась на него, махнула рукой, чтобы отстал (так его, сестренка! Гони в шею этого мудака), но когда вновь посмотрела на меня, то ничего уже не увидела. Это было видно по взгляду, что метался туда-сюда, обшаривая надгробие и территорию, что к ней прилегает. Вот Тоха, вот сволочь! Даже попрощаться нормально не дает! Родители в отличие от сестры меня даже не заметили. Что поделать – я старший ребенок в семье, больше опора, чем тот с кем нужно нянчиться. Наоборот, это Ритку на меня они чаще скидывали. Вот и возился с ней. А папа с мамой в это время свидания себе устраивали, или к друзьям ходили. Вот и вышло, что я больше к Ритке привязан, чем к ним. Да и с их стороны почти то же самое чувствуется. Хотя маме тяжелее, чем отцу, это тоже видно.
Прощание закончилось. Рабочие быстро закидали мою могилу землей и вскоре кроме меня никого не осталось. Нет, вру, еще на соседних свежих могилах сидели такие же, как я несчастные, что еще задержались в этом мире. От скуки попробовал с ними поговорить, но большинство только отмахнулось. Или вообще не ответило. Лишь маленькая девочка с куклой в руках (откуда кстати она у нее) грустно призналась, что ждет, когда подземная жуть заберет ее.
– Почему же сама к ней не пойдешь? – спросил я ее.
– Так страшно же, – ответила она мне, словно дурачку какому-то.
Развивать разговор я не стал. Бесполезно. Да и вообще, как заметил, чем тусклее умерший человек, тем он менее активен. Даже более того – апатичен и равнодушен к окружающему миру. Да я и сам сейчас готов куда-то бежать, что-то делать, только из-за той энергии, что бурлит во мне. И разговоры с другими «коллегами» по несчастью затеял из-за переизбытка этой энергии.
– Черт, – спустя несколько часов я готов был на стенку лезть от скуки.
Попытки отойти от собственной могилы ожидаемо не увенчались успехом. Лишь заметил, что на этот раз «радиус» плотной поверхности для меня увеличился примерно раза в три. Я когда в первый раз преодолел тот рубеж, что раньше для меня был «табу», обрадовался. Подумал, что все, привязка к телу слетела. Фигушки!
Потом стал вспоминать все, что произошло с момента моей смерти. Вспомнил, как сам в первые мгновения смог ударить толстуху, раздавившую мой телефон. Как потом Мышь сделал вмятину в простыне на его мертвом теле. Все это наводило на вполне определенные мысли – воздействовать на материальный мир можно! Но для этого нужна энергия. Которую, как выяснилось, дают живые. Как именно? А черт его знает. Похоже неосознанно, просто думая об умершем. Вот и пытался я воспроизвести те ощущения, что меня обуревали, когда я бил толстуху по ноге, и сдвинуть хотя бы просто шпингалет на оградке. Получалось плохо. От злости и бессилия я даже пнул венок с пожеланиями от Антона. Вот тут эффект был! Пусть мизерный – я только и сумел, что взметнуть черную ленточку, но все же. Правда это был единственный мой успех. Да и энергия стала потихоньку уходить, а на ее место подступать апатия. Поэтому я прекратил свои эксперименты и просто сел на табурет, оставленный здесь родными для будущих посещений.
Наступивший вечер, а затем и ночь, никак не отразились на моем состоянии. А ведь была надежда, что что-то может поменяться! Да хотя бы исчезнет привязка к телу, и я смогу домой сходить! Ведь ходят же слухи о призраках, что ходят по ночам? Не на пустом месте ведь они взялись? Но нет. Ничего не произошло. Как не мог я никуда отойти, так и не могу. Один плюс – видеть других мертвых хуже не стал. Наоборот, исходящее от них тусклое свечение, почти невидимое днем, сейчас хорошо было заметно.
– Это что такое? – встрепенулся я, когда прошло не меньше половины ночи.
Спать мне совсем не хотелось, что только усугубляло скуку. Мысли о потерянной жизни и возможностях крутились заезженной пластинкой, и я хватался за любую возможность отогнать их. Поэтому звук мотора машины услышал сразу, еще когда она только подъезжала к кладбищу.
– И кто это нас посетить решил? – спросил я сам себя вслух. – Неужто какие-нибудь сектанты? Или бандиты кого прикопать решили по-тихому?
Но я ошибся по обоим пунктам. Дорогой джип остановился на краю кладбища, и из него вышла молодая девчонка. Белые волосы, высокая грудь и вздернутый нос. Чуть ниже меня, она неуловимо кого-то мне напоминала. Тут она слегка капризно наморщила носик и осмотрелась. Ну точно! Ритка также морщит свой нос, когда что-то неприятное видит!
Незнакомка вздохнула, и решительно кивнув, явно настроившись на что-то, пошла вдоль могил. И я готов голову дать на отсечение (все равно лежит в могиле никому не нужная), она нас видела! В смысле, нас – призраков!
Вот она подошла к старику, что здесь уже две недели. О чем-то негромко его спросила, но тот промолчал. Вообще словно не заметил гостью. Пожав плечами, она продолжила идти вдоль могил дальше. Остановилась перед девочкой. На этот раз я услышал ее вопрос.
– Ты хочешь стать моей защитницей?
Чего? Предлагать такое маленькой девочке? Она рехнулась? Да той самой нужна защита! Вот и девочка со мной была согласна и лишь отрицательно покачала головой. Поморщившись, блондинка двинулась дальше и остановилась напротив меня. Осмотрела с ног до головы. Задумчиво покосилась на надгробие, после чего тяжело вздохнула и произнесла заученно ту же фразу.
– Ты хочешь стать моим защитником?