© Владимир Семибратов, 2024
ISBN 978-5-0064-8886-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Аннотация:
Семнадцатый век – не лучшее время в Европе. Религиозные войны, голод и эпидемии. Плохо всем, но евреям плохо вдвойне. Они чужие, а значит, виновны во всём. Неурожай случился, евреи через «Каббалу» наколдовали, чтобы добрых христиан извести. Река обмелела, опять без евреев не обошлось. Воды пьют много. Гетто еврейское, оно же как раз возле берега стоит, всего в трех кварталах. А уж если эпидемия случится, то… И ладно, если просто налогами давить начнут, можно и откупиться. Деньги – дело наживное. Но ведь могут и изгнать, лишив всего в одночасье. Или того хуже, сразу на костёр за отказ от крещения, еже ли в погроме уцелел. Но не всё так мрачно, как кажется. Есть Америка, в колонии которой, в поисках лучшей жизни уже перебралось немало народу, а ещё Австралия. Далёкая южная земля на краю света, совершенно не освоенная, но вполне пригодная для жизни и, что немаловажно, не находящаяся ещё под властью ни одного европейского монарха. Так почему бы и нет? Если другие народы могут создавать колонии за морем, чем же евреи хуже? Да, конечно, Австралия намного дальше Америки, но в этом есть и плюс. Можно жить и дышать свободно, а ещё копить силы, чтобы когда- ни будь вернуться в землю обетованную и… Но это дело будущего, а пока четыре галеона ушли в океан. И, если всё пройдёт хорошо, то через год… Но год истёк, за ним второй, третий, и ничего, никого. Значит погибли, так решили все и в этот раз оказались неправы. Просто недалеко от мыса Доброй Надежды, там, где встречаются волны Атлантического и Индийского океана, что-то пошло не так, и странный, зелёный туман окутал идущие в кильватерном строю корабли, и Солнце вдруг скакнуло на небе и обратило своё движение вспять, а на востоке или вернее там, где только что был восток, из-за облаков появилась огромная, непохожая на Луну, Луна, от света которой ночью светло, как днём. Что это? На ад не похоже, на рай тоже. Во всяком случае, ни чертей, ни ангелов не видно. Но зато по берегам широкой реки, в которую вдруг превратился океан, зеленеют изумрудной травой луга, а среди огромных, никем ранее невиданных деревьев, порхают странные птицы. Так где же оказались те, кто отважился пересечь два океана ради свободы и новой жизни?
В 1543 году польский астроном Николай Коперник в своём бессмертном труде «О вращении небесных сфер» убрал Землю из центра мироздания, доказав, что она лишь одна из планет, вращающихся вокруг Солнца в сфере неподвижных звёзд. А немногим более чем через полвека сожжённый «добрыми» католиками Джордано Бруно, развив в своей философии учение Коперника, утверждал, что и Солнце отнюдь не есть центр мира, а всего лишь рядовая звезда из множества звёзд, вокруг которых так же вращаются похожие на Землю планеты. Бруно сожгли, но сжечь – не значит опровергнуть. Ему на смену пришёл Галилей, открывший в свой телескоп лунные горы и спутники Юпитера, тем самым окончательно доказав, что Земля, как планета, не уникальна. Так что ответ очевиден. Это не Земля, а другая планета, но очень похожая на Землю или даже не планета, а спутник – луна, поскольку вращается вокруг планеты, подобной Юпитеру, а может быть и Юпитера. Галилея бы сюда, он бы разобрался. Но со всей очевидностью ясно одно. Назад пути не будет, ведь просто так подобное не случается, а поскольку здешняя земля обильна и плодородна, стоит ли быть недовольным судьбой, идя против воли Бога, уподобляясь пророку Ионе. А то ведь в этот раз чревом кита может и не ограничиться.
Часть 1. ИСХОД
Глава 1. Судьба однажды стукнет в дверь, и ты уйдёшь за ней
– Господин Ван-Вейден, к вам можно?
Стук в дверь оторвал Абрахама Ван-Вейдена – штурмана Голландской Ост Индской компании, только что вернувшегося из очередного плавания, от состояния блаженного ничего неделанья. И хотя каюта штурмана, фактически второго человека на корабле не на много уступает каюте капитана, ей даже отдалённо не сравниться с комфортом комнаты не самой дорогой припортовой таверны, где можно просто посидеть в тишине и одиночестве у распахнутого окна, разглядывая лес мачт над портом, отдыхая душой и телом от перипетий очередного плавания, строя планы на будущее или анализируя жизненный путь за истекшие три с половиной десятка лет.
И вот теперь это, во всех отношениях приятное время препровождения, было бес- церемонно нарушено.
– Это ещё кто? – Абрахам Ван-Вейден недовольно поморщился.
– Кого там морской дьявол принес в воскресенье, после обеда, когда все добропорядочные люди…? А впрочем, возможно действительно что – то важное, раз в столь неурочный час явились. Ну, это сейчас узнаем.
И произнёс:
– Входите, не заперто.
Дверь распахнулась, и на пороге появился человек, увидеть которого здесь и сейчас Абрахам Ван-Вейден ожидал меньше всего. Мужчина, возрастом лет под пятьдесят. Широкоплечий. Дорогая, по последней моде одежда. Густая, коротко подстриженная борода. Южный, чем-то похожий на испанский, тип лица. Уверенный, цепкий взгляд проницательных голубых глаз.
– Явно не посыльный Ост Индской или другой торговой компании с предложением о заключении очередного контракта, или сосед по этажу, решивший заглянуть к бывалому «морскому волку», послушать удивительных морских историй. Скорее всего купец, причём, судя по одежде, иностранный, с юга Европы. Из Испании, Португалии или их заокеанских колоний. Возможно, судовладелец или капитан торгового корабля. Но как бы там ни было, человек явно с серьёзными намерениями.
От полусонного состояния Абрахама Ван-Вейдена мгновенно не осталось и следа. Он поднялся навстречу гостю.
– Абрахам Ван-Вейден. С кем имею честь?
– Исаак Штерн. Купец-негоциант (примечание: 1) из Гамбурга, – представился вошедший. И тут же без паузы продолжил:
– Гер (примечание: 2.) Ван-Вейден, прошу извинить за возможный прерванный отдых, но у меня к вам деловое предложение, которое может вас заинтересовать.
– Еврей-купец из вольного города Гамбург. Неожиданно.
Абрахам Ван-Вейден ещё раз оценивающе оглядел гостя.
– И что же он предложит? На иудеев ещё работать не приходилось.
– Гер Ван-Вейден, – после короткой паузы, удобно расположившись в кресле, возле заваленного бумагами стола, начал Исаак Штерн.
– Я хочу предложить вам контракт штурмана, по условиям которого вам будет необходимо провести корабли к берегам, открытой в 1606 году Абелем Тасманом, Австралии. Вы, гер Ван-Вейден, один из немногих навигаторов Европы, имеющий опыт плаваний не только в Атлантическом, но и в Индийском океане. Поскольку, будучи штурманом Голландской Ост Индской компании неоднократно ходили в Индонезию в колонию Батавия (примечание: 3). В Ост Индской компании вы на очень хорошем счёту. А от колонии Батавия до Австралии не так уж и далеко. Так что полагаю, переход до Австралии будет вам по силам. Более того, гер Ван-Вейден, мне удалось собрать довольно значительный материал об экспедиции Абеля Тасмана, в том числе и навигационные записи. Они будут в вашем распоряжении, а это должно существенно облегчить задачу.
– Благодарю за столь лестную оценку моих способностей, гер Штерн.
Абрахам Ван-Вейден перешёл на немецкий, желая тем самым выказать уважение гостю и лишний раз попрактиковаться в языке:
– И без ложной скромности могу сказать сразу, что условия контракта я выполнить в состоянии, но не сочтите за излишнее любопытство и желание совать нос не в своё дело. А зачем вам нужно в Австралию?
– Я был в Батавии два раза и по своему собственному опыту могу сказать, что это далеко не рай. И нашу Голландскую Ост Индскую компанию в тех местах удерживает лишь то, что до Индии и Китая не так уж и далеко. А сколько у нас в Европе стоят товары с востока, вы, думаю, знаете не хуже меня. Но в Австралии, в отличии от Индии и Китая ни фарфора, ни шёлка, ни пряностей, ни специй, ничего этого нет. Одни дикари. Во всяком случае, именно это следует из материалов экспедиции Абеля Тасмана, с которыми я тоже знаком, и не доверять им не вижу оснований. Или у вас, гер Штерн, чисто научные цели? Исследовать новую неизвестную землю. Если да, то охотно соглашусь на участие в такой экспедиции, потому что мне это тоже интересно. Вот по вечерам привожу в порядок путевые записи.
Абрахам Ван-Вейден кивнул на лежащие на столе бумаги.
– Да, вы правы, гер Ван-Вейден, – Исаак Штерн тоже перешёл на немецкий.
– Задуманное не имеет в себе коммерческой выгоды, во всяком случае на первом этапе. Научные исследования будут при первой возможности. Но основная цель – это основание в Австралии постоянно действующей колонии в любом удобном для жизни месте.
– Колонии?! – Абрахам Ван-Вейден был искренне удивлён.
– Но зачем, гер Штерн?
– До Австралии – шесть месяцев пути, до Америки – два, и она ещё далеко не заселена.
– Так кто же и, главное, зачем отправится в такую даль, если можно…?
– Можно, но не всем.
В голосе Исаака Штерна зазвенела сталь.
– Нам евреям нельзя.
– Мы – евреи, гер Ван-Вейден, много лет назад, лишившись родины, рассеялись по миру, но так и не стали нигде желанными. А если где-то и были, то ненадолго. Пока были нужны. Один Альгамбргский эдикт 1492 года (примечание: 4) чего стоит. Конечно, самое лучшее было бы вернуть данную когда-то Богом нашему народу землю обетованную и воссоздать Израиль. Но при нынешнем положении дел соотношение сил таково, что сделать это при всём желании не представляется возможным. Турок-Османов нам не одолеть. Но есть другой, более простой, но и более длинный путь. Основать независимую колонию Израиль, где бы евреи могли жить свободно, как в своей собственной стране, не опасаясь преследования только за то, что они евреи. И Австралия, гер Ван-Вейден, подходит для этого намного больше, чем Америка, именно потому, что она дальше. Ведь Америка, в отличии от Австралии уже давно поделена королями Европы, пусть даже во многом и формально. И как только станет известно, а долго скрывать этого не удастся, что евреи хотят создать в Америке не просто очередное поселение, а независимую колонию – второй Израиль. Монархами Европы будет сделано всё для того, чтобы колония прекратила своё существование, причем скорее всего вместе с колонистами.
– С колонией в Австралии проделать подобное будет намного сложнее. Именно из-за расстояния и, как следствие, огромных расходов на посылку войск. Так что велик шанс на то, что на существование находящейся столь далеко независимой еврейской колонии, а сразу о независимости мы объявлять не будем, чтобы выиграть максимум времени на подготовку к защите, в Европе просто закроют глаза, как на малоприятный, но вполне терпимый факт. Ну, а в будущем, если удастся преодолеть первые трудности и добиться пусть не признания, а хотя бы политического нейтралитета Европы, можно будет колонизировать всю Австралию и начать копить силы, чтобы, может быть, через пятьдесят, может быть, через сто, или даже двести лет освободить Палестину и воссоздать Израиль, оставив за Австралией статус заморской территории.
– И ещё, гер Ван-Вейден, – Исаак Штерн понизил голос.
– Мы – я и те, кто разделяет мои взгляды, долго думали и пришли к выводу, что колонистами могут стать не только евреи, по вере-иудеи, но и евреи по крови, потомки тех евреев, кто по тем или иным причинам сменил веру при условии возвращения их к вере предков. Дети не должны отвечать за дела родителей, и глупо было бы отталкивать от себя столь многих, могущих быть полезными в нашем общем деле людей. Особенно, если учесть, что принимая другую веру, еврей, а я не зря упомянул Альгамбрский эдикт, мог быть и не совсем искренним и передать эту неискренность по наследству.
Последние слова были сказаны тихо, почти шёпотом, но от них у Абрахама Ван Вейдена-штурмана Голландской Ост-Индской компании, настоящего «морского волка», не раз бывавшего в свирепых тропических ураганах и привыкшего честно и прямо смотреть смерти в лицо, всё похолодело внутри.
– Этот Штерн, он что, знает? Но откуда? Ведь всё всегда один делал, без свидетелей. Или не знает, а просто догадывается, предполагая саму такую возможность, раз наводил о нем справки. Ведь о том, что Абрахам Ван-Вейден – не чистокровный голландец, а полукровка, отец голландец, а мать испанка, здесь, в Роттердаме не для кого не секрет. Но и о том, что его мама не просто испанка, а из испанских маранов, то есть крещёных евреев, кое-кто из ныне живущих тоже может знать. Не всех в одночасье, как родителей, унесла чума. А золото, как известно, умеет развязывать языки получше самого крепкого ямайского рома. Но и это не так страшно при его теперешнем статусе. Мало ли кто и когда у кого был в предках. Иисус тоже был евреем. А вот если станет известно, что добрый христианин Абрахам Ван-Вейден – тайный иудей. Это костёр. Как не кайся, такое ведь не прощают. Это же не книги Коперника, Галилея и Джордано Бруно читать.
А между тем Исаак Штерн, купец-негоциант из вольного города Гамбург, как бы и не замечая состояния собеседника, уже нормальным голосом продолжил:
– Так что, как видите, гер Ван-Вейден, всё задуманное вполне логично и осуществимо, хотя, конечно, и не без трудностей. А теперь, когда вы знаете всё, хотелось бы услышать ваше решение. Размер оплаты по контракту будет равен размеру оплаты за ваше предыдущее плавание в Батавию. Но предупреждаю сразу, в случае отказа никаких претензий к вам не будет. Я просто уйду, как будто бы ничего не было. Мне нужны только добровольцы. Под принуждением новую страну не построить.
– Тогда считайте, что я с вами, гер Штерн.
Абрахам Ван-Вейден улыбнулся.
– Контракт готов подписать хоть сейчас.
– Контракт подпишем в Гамбурге по прибытии, так более удобно.
– Я рад, гер Ван-Вейден, что вы с нами.
Исаак Штерн тоже улыбнулся.
– А теперь, гер Штерн, – Абрахам Ван-Вейден решил перейти к практической стороне дела.
– Я бы хотел узнать об общем состоянии дел.
– Они на стадии завершения, гер Ван-Вейден. Четыре новых, крупнотоннажных, по 1000 тон, однотипных грузовых галеона: «Авраам», «Моисей», «Давид», «Соломон», переделанные для перевозки пассажиров. Команда – 25 человек: 5 офицеров, 20 матросов. Все с опытом. Минимум три плавания в Карибское море, Центральную, Южную или Северную Америку. Набрана из евреев, либо, Исаак Штерн сделал паузу, как вы, гер Ван- Вейден. Кроме 25 человек корабельной команды на каждом корабле будет по 10 человек морских пехотинцев для защиты и поддержания порядка. Набирались на тех же условиях, что и члены корабельной команды мной лично, либо моими доверенными лицами. На трех кораблях есть свои штурманы с опытом плавания в Атлантике. Вы, гер Ван-Вейден, назначаетесь старшим штурманом на флагман «Авраам». Я возглавляю всю экспедицию, а по прибытии стану главой колонии. Пассажиры – колонисты с семьями. Всего 400 человек, по 100 человек на корабль. Конечно, можно было бы взять и больше, но учитывая наличие детей и женщин, а так же длительность плавания, не хотелось бы довести до Австралии живые трупы. Им ещё обживаться на новом месте.
– По прибытии, если всё пройдёт удачно, после обустройства колонии три корабля уйдут в Европу за новой партией колонистов. Один останется на случай экстренной эвакуации колонии.
– Маршрут перехода: Гамбург, Азорские острова, для пополнения запасов. Они принадлежат Португалии, период расцвета которой уже давно прошёл, и меньше шансов столкнуться с каким-нибудь чиновным идальго, (примечание: 5) как на Канарских островах, возомнившего себя чуть ли не вице-королём. Далее Капштадт (примечание: 6) на южной оконечности Африки, там снова пополнения запасов и переход в Австралию.
– Разумно во всех отношениях, гер Штерн, но у меня вопрос. Из Гамбурга до Азорских островов предполагается идти через Ламанш вдоль побережья Европы?
– Да, гер Ван-Вейден, а что вас смущает? Наиболее короткий и исхоженный путь.
– Пираты, гер Штерн, на «королевской службе». Отношение между Англией и Францией совсем недавно снова обострились. Но открытой войны пока никто начинать не хочет. Каждая из сторон предпочитает отравлять жизнь другой, чужими руками. И как результат, вместо того, чтобы общими усилиями навести в прибрежных водах порядок, Английский флот ловит и вешает французских пиратов. Французский флот ловит и вешает английских пиратов. Но ни та, ни другая сторона своих пиратов не трогает. Наш же Голландский флот предпочитает бездействовать, поскольку корабли под голландским флагом ни англичане, ни французы, во всяком случае, пока не трогают, предпочитая охотиться на испанцев в Карибском море. Но на четыре грузовых галеона под флагом вольного города Гамбурга, что англичане, что французы позариться могут. Так что лучше и безопасней идти через Северное море, в обход Британских островов в Атлантику. Конечно, получится большой крюк, но…
– Так и сделаем, гер Ван-Вейден, – резюмировал Исаак Штерн.
– Нам лишний риск, встречи с пиратами ни к чему. У нас не та ситуация.
– Когда планируется отплытие?
– Через месяц. Надо закончить дела. Я свои в Роттердаме уже закончил. В порту стоит моя шхуна.
– Сколько вам нудно дней, гер Ван-Вейден, чтобы закончить свои дела?
– Нисколько. 15 минут на сборы, гер Штерн.
Абрахам Ван-Вейден поднялся из-за стола.
– И я в вашем полном распоряжении.
А через четверть часа из дверей таверны вышли двое. Исаак Штерн – купец-негоциант из вольного города Гамбург и нанятый им Абрахам Ван-Вейден, теперь уже бывший штурман Голландской Ост Индской компании, и не спеша направились в сторону порта, навстречу судьбе.
Глава 2. Дела морские и сухопутные
Отплытие – самый важный и волнующий момент начала любого плавания, когда ещё вроде бы и на суше, но под ногами уже мерно покачивающаяся палуба, хоть и стоящего у причала, но уже готового выйти в море корабля. И вот – вот начнётся совершенно иная, морская жизнь со всеми её законами и правилами, одна на всех, будь ты юнга, идущий в свой первый рейс, бывалый, пропитанный морской солью матрос, убелённый сединами капитан или пассажир. Да, пассажир, вернее пассажиры. Стоя на квартердеке (примечание: 7) флагмана «Авраам» Абрахам Ван-Вейден наблюдал за тем, как снующие туда-сюда шлюпки доставляют на борт стоящих на якоре галеонов будущих жителей колонии Израиль. Погрузку всего необходимого окончили ещё сутки назад, и что бы не занимать место у пристани, корабли отвели в глубь акватории порта.
– На шлюпках доберутся.
Безапелляционным тоном заявил Исаак Штерн на вопрос капитанов: в какое время завтра подойти к причалу для приёма пассажиров?
– Пусть привыкают к новой для себя жизни. Впереди ещё и не такое будет.
Да, впереди, действительно, будет ещё очень много чего. В этом отношении Абрахам Ван-Вейден, имея богатый морской опыт, нисколько не сомневался, как и в том, что и команда, и пассажиры выдержат всё и вся. Благо было с чем, а вернее с кем сравнить. Ибо по молодости, будучи ещё простым матросом, ему неоднократно доводилось пересекать Атлантику на судах, везущих эмигрантов в заокеанские колонии. И кто с тоской смотрел на удаляющийся берег, кого-то начинала бить явная дрожь от вида бескрайнего водного пространства, кто-то жадно вглядывался вперёд по курсу идущего через океан корабля. В общем, каждому своё, каждый о своём. А здесь, здесь всё иначе. Единый спаянный монолит. Объединённых одной общей идеей людей. Идеей создания своей новой, свободной страны на дальних берегах, у самого края света. И не меркнущий блеск в глазах – лучшее тому подтверждение. Да и общая подготовка экспедиции не оставляла желать лучшего. От великолепных галеонов с каютами на нижней палубе, как для пассажиров, так и для членов команды, включая простых матросов, что само по себе неслыханная, но вполне оправданная в данном случае роскошь, (примечание: 8) и до груза, в который кроме запаса воды, продовольствия, инструментов, предметов быта и оружия входит ещё и запас лимонного сока, как средства против цинги, являющейся бичом моряков в дальних океанских плаваниях. Но больше всего Абрахама Ван-Вейдена поразило наличие среди навигационных инструментов морского хронометра. Иными словами часов, способных с высокой точностью идти на борту корабля, что само по себе являлось подобием чуда, поскольку сделать даже сухопутный хронометр-задача не из лёгких, хотя и вполне по силам опытному часовому мастеру, способному тщательнейшим образом подогнать и отладить весь механизм, а также настроить стабилизатор хода-маятник. И об этом Абрахаму Ван-Вейдену, как человеку образованному и интересовавшемуся различными техническими новинками, было хорошо известно. Но это на суше, когда весь механизм твёрдо стоит на земле. А в море? В море корабль на волнах качает, и если даже и возможно ухитриться сделать нечувствительный к качке механизм, то всё равно маятник, он же…
– А я нашёл замену.
– Считай полжизни над морским хронометром работал, – не без гордости заявил часовой мастер – сухонький старичок с говорящей фамилией Голдфингер, (примечание: 9) которого, как создателя морского хронометра, представил Абрахаму Ван-Вейдену и ещё трём штурманам Исаак Штерн.
– Если хорошо себя зарекомендуют во время перехода, а всего хронометров оказалось четыре, по одному на корабль, то подобный товар станет нашей колониальной монополией.
– Зарекомендуют, зарекомендуют. Не сомневайтесь! – закивал Голдфингер.
– У меня их на испытаниях внуки месяц по всякому трясли и ничего, идут, как один, ни вперед, ни назад. Так что за точность ручаюсь (примечание: 10).
Барометр, недавно созданный итальянцем Торричелли для предсказания изменения погоды по изменению величины атмосферного давления, а также несколько больших зрительных труб необычной конструкции, с вогнутыми зеркалами, вместо линзового объектива, дающие куда более качественное, не размытое и не окрашенное цветной каймой по краям изображение (примечание: 11) на этом фоне ни на кого особого впечатления не произвели, хотя и являлись в своей сфере выдающимися достижениями. Главное хронометр. Ведь если он действительно сможет работать с нужной точностью в открытом море, то способ определения долготы упростится многократно. Сравнил разницу в показаниях времени кульминации Солнца (примечание: 12) со временем на нулевом меридиане, что через английский Гринвич проходит, и вот она долгота. Ни с какими звездными таблицами мучиться не надо.
Вообще, как понял Абрахам Ван-Вейден, пользуясь довольно хорошо налаженными связями между еврейскими общинами разных стран Европы, Исаак Штерн, когда сам, когда через своих поверенных, смог собрать множество самых передовых новинок из различных областей науки и техники, превратив тем самым свой большой дом, стоящий чуть ли не в центре еврейского квартала, в настоящую сокровищницу удивительных вещей и знаний, о чем порой не подозревали не только добропорядочные жители вольного города Гамбурга, исповедующие христианство, но и его соседи иудеи. Конспирация делала своё дело. Хотя по большому счёту никто чрезмерно и не таился. А что, собственно говоря, особенного происходит? Ну, вознамерился богатый еврейский купец – негоциант своих единоверцев за море возить, так пускай и возит. Кому от этого хуже? Никому. А то, что часть команды у него не из иудеев, а из христиан, так тоже не весть какое событие. Разве запрещено христианам на иудея работать. Нет, конечно, тем более у них, в вольном городе. Деньги, они как известно, не пахнут, если, конечно, особенно не принюхиваться, так что…
Пустая шлюпка, привёзшая последнюю партию пассажиров, отвалила от борта.
– Отплываем!
Исаак Штерн кивнул капитану Олафу Ларсону – старому знакомому Абрахама Ван-Вейдена, здоровенному рыжебородому норвежцу, чем-то похожему на средневекового викинга. И ведь кто бы мог подумать, что он тоже…
Скрип кабестана (примечание: 13). Якоря подняты. И подхваченные течением галеоны, выстроившись в кильватер, (примечание: 14) начинают медленно спускаться к устью Эльбы, к выходу в Северное море. Матросы резво карабкаются по вантам, (примечание: 15) ставя паруса. Пассажиры, выстроившись у борта, стараясь не мешать работе парусной команды, машут провожающим. До боли знакомая, многократно виденная Абрахамом Ван-Вейденом картина, но на этот раз к ней примешивается какое-то странное, совершенно новое, незнакомое чувство, что что-то в окружающем мире неуловимо изменилось. Да, да, изменилось для него лично, бесповоротно и навсегда. А потом приходит понимание, что это чувство-свобода. Свобода от страха разоблачения, свобода от необходимости притворяться, свобода быть самим собой там, в дали, за голубой гладью океана, в новой стране, у дальних берегов, куда сейчас его несёт этот прекрасный, идущий под всеми парусами корабль вместе с такими же как он, жаждущими свободы людьми. Устье реки расширяется, превращаясь в морской простор, и поймав парусами лёгкий утренний бриз, корабли, оставляя за собой пенный след, уходят всё дальше и дальше к горизонту. Берега Европы скрываются вдали.