Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования

Моё знакомство с Егором Летовы началось всего пару лет назад. Я работал в школе и каждый день по дороге слушал песни ГО и читал очерки об истории анархизма Рябова))) Возможно, это была такая отдушина, такой внутренний протест с окружающим. Но сама фигура Летова стала интересной темой для многих исследований. И вот книга Семеляка является уже внутренним исследованием чувств фаната группы ГО.Стоит сказать, что с первых страниц книга заявляет о субъективной позиции автора. Семеляк не стремится изучить биографию музыканта или проанализировать его творчество. Он передаёт свои чувства, ощущения и рассказывает историю знакомства с музыкой (и самим Летовым, конечно). Но, как и любой труд по творчеству Летова, книга невероятно анархична, то есть всё намешано в единую кашу: обрывки интервью, истории знакомых, личная история автора и мелкий анализ философской составляющей. И нет в этом какого-то порядка, мы скачем из девяностых в нулевые, потом в восьмидесятые и обратно, как пойдёт. Поэтому вы столкнётесь с таким выражением: «Те, кто не знаком с творчеством, не оценят эту книгу». Но создаётся впечатление, что вообще не существует ничего, что бы нас с ним познакомило. Это действительно личный опыт, который просто нужно пережить.Интересно ещё, что Летов, как в книге, так и в документалке «Здорово и вечно», возник из ниоткуда в восьмидесятые годы. Материализовался из воздуха. Всегда обходят стороной тему детства и школы, а группа «Посев» (первая музыкальная группа Летова) записала несколько альбомов, но ни один не сохранился. В книге Семеляка есть обрывки из воспоминаний каких-то школьных знакомых, но даже они какие-то неопределённые. Говорят, что он жил напротив рынка, где можно было достать пластинки. Но никто и никогда не видел, ходил ли он туда. Говорят, что ходил. Летов будто какой-то биологический проект из лаборатории, который возник сразу с группой Гражданской Обороны и начал попадать к людям с кассетами. Поэтому автора хорошо передал этот момент. Первое знакомство из уличной песни в переходе, а потом уже пиратские кассеты и обсуждения со знакомыми.В любом случае, если вам нравится Летов, то это стоит почитать. Много интересных историй, дух времени и восприятие Летова фанатами. Кто-то почувствует что-то своё в этом всём. Это не исследование в полноценном смысле слова. Воспринимайте книгу как развлечение, как кадры хроники. Да, вы можете в чём-то не согласиться, но для вас это ещё несколько интересных фактов о любимом музыканте.

Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования. Максим СемелякПространное оправдательное предисловие.…Томик вызывает раздражение – повествование идёт не о Летове и даже не об эпохе, а о себе любимом. Пивнушка, речушка, немецкие философы. Летняя дача с немудрящими развлечениями. Похождения молодости и ещё немного спорных интерпретаций творчества Летова и достижений современной философии.…Нет, это книга не о Летове.…Две с половиной сотни страниц – несколько часов чтения. Потратьте эти часы на прослушивание альбомов ГО.3(ПЛОХО) Например этот двойной альбом – «Сто лет одиночества». Для меня он – вершина творчества Летова. В нём, например, есть одна из немногих песен на «ранних» альбомах, совсем без мата – «Офелия». Пел дочке вместо колыбельной. Хотя когда бесила, мог и «Лоботомию» спеть. Да, я как Семеляк – всё о себе да о себе…

Theory fiction, который не «Циклонопедия», а мемуары с цитатами из Вальтера Беньямина, потихоньку превращается в бич нашего времени. Не у всех, ой не у всех получается удерживать свою автобиографическую эссеистику на уровне Мэгги Нельсон или хотя бы Марии Степановой ! У Семеляка, например, явные проблемы именно с той частью, которая theory. Летова можно (не исключено, что даже и нужно) рассматривать сквозь призму Агамбена или Латура, но то, как использует их Семеляк, наводит на мысль, что а) то ли они тут нужны только для того, чтобы сойти за умного соблюсти конвенции жанра, б) то ли ему никак не удается четко сформулировать, что же именно в мысли Кьеркегора/Блоха/Юнгера etc. так уж захватывающе рифмуется с творчеством Летова: настолько эти ссылки кажутся внешними и необязательными. Тот же Агамбен, к примеру, появляется здесь лишь для того, чтобы озарить страницы книги ослепительным определением «коматозник-запредельщик», Латур фигурирует только в качестве изобретателя концепции «мигрантов изнутри» (из не самой удачной книжки «Где приземлиться?» ) и почему-то в доказательство того, что летовские настроения «соответствуют именно французской академии» (по версии автора, французская академия – это Латур, Барбарас и экоактивистская группировка ZAD, кстати, их полное название можно перевести как «зоны, нуждающиеся в ОБОРОНЕ», ух ты!). При этом, когда через пару страниц речь заходит о Мортоне и его «темной экологии» в связи с летовским стихийным экоанархизмом, достижения Латура на ниве преодоления антропоцентризма ни словом не упоминаются. О, а песней «Некрофилия» Егор, оказывается, предвосхитил перевод на русский повести Витткоп «Некрофил» ! Наверное, некрофилию лично Витткоп придумала, или я уж не знаю.Впрочем, чего придираться к словам! Самое главное, что все это неуклюжее теоретизирование действительно кажется излишним; может быть, оно требовалось для чего-то самому автору в его внутренней работе, но любим мы его не за это. Лучшие «афишевские» тексты про ГрОб – это чуть претенциозные, но искренне восторженные признания в любви или обещания вечной верности; они были хороши не ссылками на Can и Psychic TV (или Латура), а вот этой захлебывающейся удивленной любовью, с трудом выражавшей себя в словах и неизбежно скатывавшейся в цитирование самого героя: вселенская большая любовь, моя секретная калитка в пустоте, семь шагов за горизонт, радуга над прахом, сияние, обрушившееся вниз, оооо моя оборона. Семеляк же когда-то и написал, что для «нас» (и к этому «мы», пожалуй, не стыдно пристроиться) Гражданская Оборона была в буквальном смысле обороной, невидимой броней; и вот эта исповедальная лирика так и остается самым мощным и пронзительным слоем в его книге. А затеянная (видимо) деконструкция как-то не очень задалась. Здесь есть много любопытных и забавных воспоминаний и баек (почему-то лучшие из них почти всегда связаны с животными) и довольно метких наблюдений (например, про летовский почти гностический анти-эротизм или про предположительные кислотные истоки «военной» образности на поздних альбомах), но как только они превращаются в полноценное теоретизирование, в тяжеловесную «аналитику» – читать это все становится немножко неловко. Лучше еще раз перелистнуть на страницу о покупке игрушечного барсука в Америке.