Рагнарёк, или Попытка присвоить мир

Хороший рассказчик. Талантливый. Прогресс налицо.Первые рассказы в книге – такие «кучерявые», сказочные, интересные и вкусные (и мат, что интересно-удивительно, здесь абсолютно органичен)… последние тексты – тоже фантазийно-реалистичные, но уже и с нарастающим надрывом (сделанные), герой сопереживателен… и мерцающий самоанализ его приближается к (прото) парлептипности, но и не уходит в слишком запутанную глубину – в этом сборнике он был бы и лишним, пожалуй, и автор интуитивно чувствует это…"я хорошо дерусь от своей великой трусости. Я так боюсь быть побитым, что начинаю бить противника за две секунды до его первого удара"… и когда дальше он продолжает, что «Мне противна моя трусливая жестокость, но поделать с ней я ничего не могу» – здесь уже идет некое необходимо-вынужденное кокетство конечно же (но это ничего, это нормально)…"Он никому ничего не сказал и носил эти чувства, как двух холодных жаб за пазухой" – (знакомо, бывает, потому и хорошо)…Вот про ситуацию с наркотиками – печально конечно, но и ничего более сказать не могу, ибо я сам как-то обошелся без этой «темы».И в завершение ещё один (и оптимистически-красивый) отрывок «веселил жену, и она смеялась своим серебряным смехом, от чего на душе становилось тепло, как в отцовской бане»."Пусть будет так".

Наверное, это уже не будет секретом, если я скажу, что просто обожаю эту ироничную, резкую, но при этом бытовую и такую родную прозу Павла Селукова!Если его последний сборник «Когда я был Анной» был очень трепетным, даже нежным, а «Добыть Твардовского» искренним и душевным, то «Рагнарёк, или попытка присвоить мир» стал для меня эдаким дерзким и бесшабашным, очень напомнил мне его «Халулаец», с которого и началось моё знакомство с автором.Ну любовь, Павел Владимирович, ну любовь!Это всё вновь о ней, о бытовухе, о серых буднях, об алкоголиках и гоп-компаниях, о Пролетарке, но при этом это уже что-то большее. Будто бы о попытках как-то устроиться в будущем, как-то понять и принять этот мир.Не стоит забывать, что Селуков очень прямолинейный, он бьет под дых, не пытаясь смягчить удар.А потом вновь бьет и бьет. А тебе прикольно, тебе в кайф, понимаете?Сложно, на самом деле, описать все эмоции, которые я испытываю после чтения его произведений.Это бешеный восторг. И не хотелось бы, чтоб он заканчивался.

Универсальный герой Павла Селукова не так-то прост, каким видится:«Казалось бы – лысая башка, десять лет бокса, врожденная угрюмость, а поди же ты – хочется любви, мира во всем мире и других глупостей в том же духе. Я сам из Перми, а в Перми, чтоб вы знали, двадцать восемь колоний по краю разбросаны. Там угрюмость и готовность к драке в каждой черте лица не прихоть, а мимикрия, необходимость, ключ к некоторому выживанию. И нож еще. И чтоб походочка развязная, как бы намекающая на несерьезное отношение к своей и чужой жизни».Вот он вроде бы простой российский парень, таких мы встречаем в пятницу в супермаркете – с тележкой, набитой разнокалиберными бутылками и нехитрым набором «К пиву», с некоторыми учились в одном классе, с иными вежливо киваем друг другу на лестнице или стараемся прошмыгнуть быстрее. Словом, мы не всегда знаем, чего от таких ожидать, но портрет составляем раньше, чем осознаем это: тридцать-с-чем-то, умеренно пьет, с теликом еще не ругается, но «мужское» кино уважает и новости поглядывает, беззлобно огрызается на жену, умильно раздражается на любовницу, слушает в машине что-то тяжело-сентиментальное и лет через пять-десять займет место Бати в гараже. Так, но не так.Герой прячется за размытой внешностью и направленной внутрь ухмылочкой, чтобы никто не догадался, что он в определенной мере начитан, в известной степени саркастичен, иногда обладает неким ЗНАНИЕМ или даже наделен некоторыми сверхспособностями. Он может поймать вас в тамбуре, куда вы оба вышли покурить, и рассказать о своих взглядах на мироустройство:«Только правда спасет Россию от разводов. Зуб даю, когда в каждом загсе воцарится атмосфера грядущего быта, количество разводов резко сократится».Или его пост попадется вам в алгоритмической ленте социальной сети:«Я, когда первую свою новгородскую помойку увидел, аж вздрогнул и в дрожи той пробормотал: “Хорошо, что Рюрик не дожил!” Мне вообще нравится исторические штучки-дрючки к обыденности приплетать. Через это приплетание обыденность становится менее обыденной».Герой Селукова быстро приспосабливается к новым условиям, с философским стоицизмом постепенно превращая в своем сознании неестественное окружение в естественное, необычное в обыденное и т. д. Он не мудрствует, потому что знает за собой особое беспокойство ума, не дающего покоя всей прочей геройской сущности:«У меня график на работе такой: два дня в день, два дня в ночь и четыре роздых. А мне куда четыре роздыха? У меня от такой праздности смертоносные поползновения в уме обнаруживаются. Мне работать надо не покладая головы. У меня ум, как ручки детские. Если в них погремушку не всучить, они черт знает куда позасовываются».И в тот самый момент, который никогда нельзя подгадать, в каком сюжете ты бы ни находился, герой вдруг становится отстраненным до недоуменной зевоты, безликим как затертая панелька. Плечи его ссутуливаются, голос тускнеет, ухмылочка растворяется в прорези скорбно сжатого рта. И вся эта бравада, все эти фантастические истории, все эти притчи и мифы новейшего времени слетают, обнажая обычную человеческую жизнь, в которой горя чуть больше, чем радости, смерть ближе, чем жизнь, и сделанные ошибки ничему до поры не учат. Остается только смириться с тем, что наступил персональный Рагнарек, и попытаться присвоить себе этот мир штучек-дрючек, вплавленных в обыденность.