© Юлия Селезенева, 2023
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023
Пролог
Я сидела за столиком кафе фуд-корта в торговом центре. Мой кофе остывал, а время моей спонтанной передышки истекало. Я весь день ездила по городу, выполняя поручения руководства, и теперь решила устроить себе такой вот перерыв. Сейчас дочитаю новости в мобильном телефоне, допью кофе, съем что-то, названное в кафе двойным бутербродом, и поеду работать дальше. Дома меня никто не ждет, поэтому можно расслабиться и погрузиться в работу. Некоторые люди, возможно, меня поймут.
Надо мной – стеклянная крыша верхнего этажа восьмиэтажного торгового центра, вокруг – не так много людей. Рабочий день еще не окончен, время обеда давно позади. И все-таки хорошо, что есть возможность в солнечный день не сидеть перед монитором в офисе, а проехаться по городу, – так теряется ощущение скованности. В холодные дождливые дни работать в офисе не так обидно. Совершенно не хочется даже идти домой. Не хочется заводить машину, не хочется стоять в пробках, чтобы на следующий день ни свет ни заря снова спешить по делам.
Краем глаза замечаю у кассы посетителя, а точнее посетительницу. Я редко обращаю внимание на других гостей кафе, как и на людей, снующих по магазинам, едящих, курящих, смеющихся и скучающих, если они не представляют интереса по моей работе. Но эта девушка своим видом практически вынудила обратить на себя внимание. Нет, в ее одежде не было ничего необычного: темно-серые прямые брюки, такого же цвета майка, волосы собраны в хвост, темная кепка. Можно сказать, она привлекала мое внимание как раз этой обычностью, выделяющейся и так не подходящей к общему пестрому фону, созданному витринами торгового центра. Она вся казалась будто вырезанной из черно-белого фильма, какой-то даже серо-белой.
Девушка отошла от кассы, на ее подносе стоял одинокий стакан. И хотя столиков свободных было предостаточно, она почему-то подсела ко мне и принялась читать буклет, похожий на те, что обычно распространяют члены различных религиозных движений.
Я закончила читать новости и закрыла страницу. С экрана телефона на меня смотрела Диана, моя малышка. Такая же рыжеволосая, как и я. Она была всем для меня, и после ее смерти не осталось ничего, что придавало бы моей жизни какой-то смысл. Я работаю ради работы. Мне тридцать два, и я боюсь заводить еще детей, да и не с кем.
Как странно… Мне кажется, что я сижу здесь уже очень долго. А время на моих часах почти не изменилось. На циферблате часов торгового центра нет секундной стрелки, и невозможно проверить, идут они или остановились.
«Ладно, – говорю я себе. – Хотя время располагает посидеть еще немного, нужно идти».
– Куда торопиться? – спросила вдруг подсевшая ко мне посетительница. Она говорила не поднимая головы от буклета. Голос был тихий и низкий.
Не знаю почему, но я ей ответила:
– Меня ждут на работе.
– День располагающий, а работа никуда не денется. Работать можно круглые сутки, но к чему-то все равно нужно будет прийти. В конце должен быть результат. Ничто – тоже результат. Нулевой.
Она сказала все это спокойно, ни разу не шелохнувшись. Шевелились только губы. Я села на место и окинула ее взглядом. Кепка закрывала глаза; мне казалось, что она не смотрит на меня, но при этом напряженно чего-то ждет. Ее стакан стоял на прежнем месте, она к нему даже не притронулась.
– Что вы читаете? – спросила я.
– Твою душу.
Сказать, что ответ заставил меня вздрогнуть, – ничего не сказать. Но собеседница положила буклет на стол, и оказалось, что «Твоя душа» – это всего лишь заголовок статьи, призывающей спасти душу, примкнув к одной из религиозных общин. Я спокойно выдохнула.
– Вы верите в Бога? – продолжила незнакомка, слегка наклонив голову.
Я с шумом выдохнула, наполняя воздухом щеки. Религиозные темы совсем не мой конек, но мне хотелось рассмотреть эту девушку, поэтому я ответила:
– Я не верю в правильность какой-то одной религии. Иначе получается, что миллиарды тех, кто жили до нас и верили в греческих, римских и других богов, и те, кто живет сейчас и принадлежит к «неправильным» религиям, обречены на вечные страдания. А это женщины и мужчины, дети и старики. Не верю я, что дети древнего мира, приносившие хлеб в дар богам, сейчас страдают за это. Да и сейчас вера зависит от места рождения. Ну не может человек попасть в ад только за то, что родился в стране с «не той» религией.
Собеседница посмотрела на меня. Ее глаза почти не отличались по цвету от ее одежды – серые и тусклые.
– Интересная мысль. Об этом можно говорить долго, благо торопиться теперь некуда.
Я не успела спросить, что это значит. Услышав грохот, я обернулась: справа от меня обрушивалась стена. Последнее, что я увидела перед уходом из жизни, – на меня падает стеклянная крыша верхнего этажа торгового центра.
Глава первая
В голове шумит… Я оглушена или здесь стало так тихо, что слышно, как течет кровь? Боли нет совсем. Что это за место? Я лежу на животе. Приподнявшись на руках и осмотревшись по сторонам, я отметила, что сторона у помещения была одна. Во всяком случае, мне так казалось, поскольку все вокруг было настолько однотонно серое с какой-то внутренней подсветкой, что помещение казалось круглым. Куда ни посмотри – везде одна и та же стена.
Я сделала вдох. Было непонятно: воздух такой горячий или настолько холодный, что обожгло легкие. В нос вдруг ударили все запахи, которые я когда-либо чувствовала. Резко закружилась голова. Внутри меня прокручивались картины из моей жизни. Одновременно нахлынули все эмоции, когда-либо испытанные мной, и от этого подступила тошнота.
Чтобы вырваться из плена этих ощущений, я резко подняла голову вверх, в потолок. Женщина в сером стояла рядом со мной и протягивала руку. Нахлынувшие было ощущения сменились неподдельным ужасом от одной мысли: она знала! Она знала, что именно должно было произойти! Это она остановила меня, когда я хотела уйти оттуда.
Стоп. Откуда уйти? Что должно было случиться? Что она знала? Я еще раз осмотрелась вокруг и села на колени. Обнаружив, что больше не ощущаю ни одного запаха, я попыталась сделать вдох, но у меня не получилось. Мое тело как будто забыло, как это делается. Человек в серой одежде все также протягивал мне руку. И тут я поняла, что умерла, и эта мысль почему-то не вызвала во мне никакого волнения или протеста.
Протянув руку незнакомке в сером, я встала. На мне была свободная светлая туника, и она показалась мне такой красивой и уютной, что я обхватила себя руками. На плечо упала рыжая прядь волос с редкими белыми волосами. Седина! У меня седина? Сколько мне лет?
– Ты выглядишь так, как выглядела твоя душа на момент смерти тела в последней прожитой жизни, фактически – как ты сама себя видела там. Немного старше получилось, но так бывает. Не все проносят молодость души через всю жизнь. Но это неважно. Идем.
Я провела рукой по волосам. Они казались совершенно реальными, как и линии на моих ладонях, как легкие шаги в невесомости. Но мне было все равно, как я выгляжу. Я увидела ее серые глаза. Какие же они глубокие!
Мы прошли сквозь то, что казалось стеной, и очутились в ограниченном светом пространстве. Я не могу назвать его помещением. Стен там не было, вместо них – серебристый свет, а за светом, под нами, вокруг нас – звезды. Не могу даже описать, какая форма у этого пространства: оно кажется обволакивающим, но при этом можно идти вперед, и все равно останешься внутри.
– Зови меня Тка. Я вербовщик, и моя задача – рассказать тебе, по какой причине ты здесь.
С этими словами она развернула в воздухе небольшой экран, и перед нами появилось изображение Земли – планеты, на которой я жила. В общем-то, неплохая жизнь была, но что будет теперь? От этой мысли меня кинуло в дрожь. Голос был сухой, как вечер в пустыне, однако Тка говорила со мной достаточно дружелюбно, что вселяло надежду: в этом месте у меня есть знакомый человек (человек ли?), который будет рядом, если что-то произойдет.
Надо заметить, что при проходе сквозь световую стену одежда Тка изменилась. Вместо брюк и майки оказалось платье. Это была не туника, а именно платье – длинное и обтягивающее, как будто специально подчеркивающее ее чрезмерную худобу. Оно было серого цвета с неглубоким круглым вырезом и рукавами по локоть. Волосы были аккуратно уложены на затылке. Ноги были босые. Если взяться описать внешность Тка, то нужно сказать, что выглядела она совершенно средне, если можно так выразиться. Сильно выделялись серые, глубокие, пронизывающие насквозь глаза. Создавалось ощущение, будто она стремится разглядеть что-то внутри тебя, как если бы внутри души находилось еще что-то, как и душа находится внутри тела. Прямой нос, тонкие губы, щеки, лишенные какого-либо румянца. Бледная, худая, но при этом от нее исходила такая мощь, что невольно хотелось держаться в паре шагов от нее.
– Здесь – это где? Это рай или ад? – Я не была уверена, что хочу знать ответ, но не спросить этого было нельзя. Мне казалось, что Тка ждала этого вопроса.
– А ты сама как думаешь, что ты заслужила? – Она провела рукой по экрану, затем дотронулась до меня, и изображение Земли пропало. По экрану пробежали строки, и он тоже исчез. Она повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза. На губах ее была ухмылка.
– Я- я не думаю, что заслужила что-то плохое, я ведь…
И тут я поняла, что не помню свою жизнь. Чувства, похожие на панику, захлестнули меня. Кто были мои родные и были ли они у меня? Может, я пережила их всех, а может, никогда их и не знала. Чем я занималась в жизни, плачет ли кто-то по мне там, в моем доме? Какой суд справедлив над тем, кто не помнит своих ошибок?
– Я ничего не помню. Что я сделала там, внизу? – Мне хотелось верить, что сейчас я наверху, то есть почти в раю. – Где я? Что было до смерти?
– До смерти? Хм… Ну, до смерти ты, как и все, думала, что будет после нее.
Тка усмехнулась. Она не понимает. Как она может понять? А вдруг я там, дома, причинила много зла? А вдруг там остался кто-то, кому без меня больше не с кем поговорить?
– Это нормально. Твоя память о жизни стерта, как и много раз до этого. Ты должна принять, что это была не первая твоя попытка. И, скорее всего, не последняя.
– Попытка чего?
– Жить. Чего же еще. Жить и помогать идти к цели, для которой тебя и метали из жизни в жизнь, с планеты на планету. Нет ни рая, ни ада. Создатель, которого мы зовем просто Он, пытался создать идеальную среду обитания для вас, смертных, чтобы вы стали бессмертными, жили в мире и согласии с собой и с Ним. Но это оказалось не во власти Того, кто смог создать все остальное. Вы сами везде создаете себе то, что называете адом. На одних планетах его меньше, на других – больше. Но большинство все равно не радо жизни, есть даже те, кто уходит из нее добровольно. И тогда Он решил, что вы сами создадите себе среду, в которой будете счастливы. Вам самим дана возможность построить себе ту жизнь, в которой вы захотите и, что самое главное, будете жить вечно. Как говорится, плодиться и размножаться. Благо, что планет для этого настроено немало. Да как-то все не выходит. Вы разные. Каждая новая партия душ создавалась со своими чертами и свойствами, и условия, взлелеянные одной душой, могут оказаться довольно дискомфортными для другой. И хотя умение искать компромиссы у вас внутри за ребрами, мало кто туда смотрит.
С разной периодичностью создаются новые миры, которым прописываются разные стратегии развития, запускаются новые условия, новые старты. Все эти миры начинают развитие с простейшего этапа, на котором человечеству необходимо учиться вере. Поэтому на начальном этапе в мир приходят боги с ограниченным набором функций. Ты, возможно, помнишь их как языческих богов. Неудавшиеся миры закрываются, уничтожаются, на их месте открываются новые – и так снова и снова. Но Создатель неутомим. В Его распоряжении находятся Смотрители – одному или нескольким сразу выдается один мир, за которым они непрерывно наблюдают, отмечают любые отклонения и успехи. Все в мире происходит с согласия Смотрителя. Когда отклонения угрожают срыву, он идет к Нему. Он и Смотрители за мирами постоянно следят за тем, что мешает людям развиваться, и примеряют на мирах бесконечные варианты развития: холодный климат и быстрый прогресс науки или теплый климат и неспешное продвижение вперед? Укоротить день или увеличить жизнь? Убрать болезни или позволить питаться камнями? Даже чувства попеременно убираются и добавляются. В общем, хоть начала издалека, но это суть того, почему ты здесь.
Я не могла сказать ни слова. Информация, свалившаяся на меня из ниоткуда, ввела меня в ступор. Слишком много, очень сложно, но в первую очередь – внезапно! Тка говорила медленно, и все слова откладывались в моей голове, будто после вдумчивого прочтения. Словно эти слова уже были прописаны внутри, но белым по белому, а теперь просто проявлялись под действием ее голоса. Подумать только, множество миров, в которых люди ищут счастье, выпрашивая его у Бога и не осознавая, что это самое счастье нужно строить самим.
– Как я уже говорила, – продолжила Тка, стоя прямо и глядя мимо меня, – одновременно существует множество миров. Цель всей системы – создание общества, которое будет осознанно и по собственной воле жить в согласии с самим собой и с Ним. Он очень хочет, чтобы Его помнили. Но открою секрет: пробовали и миры без веры. Это было тяжелое решение для нас, которое, как и остальные пока, провалилось. Это было единственное, пожалуй, решение, ошибочности которого Он был рад.
Так вот. Новый мир начинает развитие с чистого листа, с постепенным увеличением численности людей и развитием технологий. Планета не может существовать без веры в Создателя. Но в один момент постичь и принять Его для человечества очень сложно: вы сами с собой разобраться не в силах. Для Него нужно высокое понимание (ты не поймешь). Запредельное осознать не так просто. Ум человека его не поймет, как глухой не услышит звуков.
Поэтому вводятся начальные боги: воды, солнца, земли, страха и много других. Мы называем их Строителями. Они строят фундамент для познания Его, учат людей замечать окружающий мир и просто верить. Они дают ощущение безопасности и наказуемости. Они служат Ему. И мы служим Ему. Эти самые Строители выбираются из числа душ, которые на протяжении нескольких жизней показывают себя с необходимой стороны, – таких, как ты. И повторно приглашаются крайне редко. Сама понимаешь: новые проекты – новые Строители.
В общем, тебе предложено встать в ряд со Строителями нового мира, который вот-вот закончит свое формирование. Твое право – выбрать: согласишься – пойдешь вперед. – Тка указала рукой перед собой.
Там, куда она указывала, сквозь тонкую пелену света я не видела ничего, кроме звезд. Скорее всего, решила я, мы находимся в каком-то коридоре между небом и землей, и у Тка есть ключи от обеих комнат и право открыть передо мной одну из них. Как я узнала потом, из всех, кто служит Ему, только у нее есть такая возможность – свободно перемещаться по всем мирам и возвращаться обратно, и при этом просить аудиенции, когда она сама считает это необходимым.
– А не согласишься, – продолжила она, – уйдешь жить дальше. Через эту оболочку твоя душа улетит обратно в один из миров, и, может быть, когда-нибудь мы встретимся еще раз. Думай и решай сейчас. Только запомни сразу: не будет у тебя власти управлять людьми, как можно подумать, исходя из твоего понимания того, кто такие боги. Твоя задача – помогать кнутом и пряником, не выходя за границы Его проекта.
Даже не знаю, как можно описать то, что я тогда чувствовала. То, что охватывает тебя, когда стоишь на пороге чего-то очень важного – возможно, самого главного в твоем существовании, и нужно только сказать одно слово, только открыть дверь и влиться в то, при одной только мысли от чего бросает в дрожь. Когда волнуешься настолько, что уже не слышишь ничего вокруг себя и внутри закипает безумие и паника: я не хочу, верните меня туда, откуда привели, мне страшно. Мне безумно страшно…
Хотя… Чего я, собственно, боюсь? Там меня ждет не смерть, это точно. Две смерти – это как-то… нелогично, что ли. Есть определенный план, по которому должен строиться новый мир, и мои задачи наверняка мне озвучат. У меня есть Тка, которая, опять же – наверняка, мне поможет. И все же. В моих руках окажется чья-то жизнь. А вернее, жизнь целого народа. За мной, за людьми будут все время наблюдать некие Смотрители. А если что-то пойдет не так? Вдруг мои действия приведут к краху нового проекта? Вдруг я не смогу донести до людей любовь, подготовить их принять Его, и моя вина будет в том, что их мир сотрут, как другие до этого?
Это был страх не оправдать ожиданий. Ведь меня выделили среди других, меня позвали на эту роль.
– Почему ты решила, что я с этим справлюсь? Почему именно я?
– Почему именно ты – даже не скажу. Мне дают списки возможных кандидатов – душ с определенными качествами – из тех, кто в ближайшее время не пригодится ни в одном из миров. Почему я взяла кандидата из этого мира? Все просто: я посчитала это хорошим решением.
Вот так. Дух великой миссии и моей исключительности во мне сразу немного поутих. Все просто! Моя душа не столько подходит под проект одного из новых миров (а я не знаю, может, их очень много), она всего лишь не имеет сколько-нибудь значимой роли в жизни какой-либо из множества планет. Стало даже как-то немного грустно. Кто раздает эти роли и что бывает, когда человек с ними не справляется? Об этом я обязательно спрошу, как только…
– Ну, ты решила? Идем или возвращаемся?
Если я вернусь, меня ждет жизнь без роли, жизнь одного из миллионов. Это не плохо. Может, это даже хорошо, поскольку я не знаю, что отведено тем, кто с этими ролями не справляется. Конечно, я пойду. Я хочу помочь в построении идеального мира.
– Я с тобой, Тка. Попробую донести до людей веру.
– Тогда просто сделай шаг вперед. – Тка вытянула перед собой руку, показывая, что пропускает меня вперед.
Я шагнула.
Глава вторая
Мои глаза ослепило, и я на секунду зажмурилась. Когда свет потускнел и мне удалось открыть глаза, я увидела, что коридор намного шире, чем казалось. Все пространство с невидимыми, но ощущаемыми стенами было окутано золотистым светом, который под разным углом зрения то темнел, то светлел. Недалеко от меня из одной стены коридора вышел светлый силуэт и тут же пропал в противоположной стене. Спустя мгновение из той стены появился другой силуэт и, подняв голову кверху, буквально растворился в вышине.
Я остановилась как вкопанная и обернулась к Тка, желая узнать, что это за силуэты. Однако позади меня никого не было. Я стояла одна в помещении, которое от звезд отделял только свет и по которому изредка перемещались странные силуэты. Тка за мной не шагнула.
Что мне было делать? За световой стеной расстилался космос, однако силуэты, входившие в стену, в ней пропадали. Может, там комнаты, которые я просто не умею видеть? Я сделала несколько шагов вправо, но свет упруго отпружинил от пальцев, и стало ясно: мне за коридор путь закрыт, и нужно идти вперед.
– Что, тебя тоже вот так бросили?
Мне показалось, что я подпрыгнула от неожиданности. Я обернулась и увидела молодого человека, который быстро подошел ко мне и теперь улыбался так, будто у него произошло самое счастливое событие в жизни и ему не терпится мне об этом рассказать. Улыбались его губы, улыбались ярко-голубые глаза. Он был выше меня и намного моложе. Интересно, он умер таким или пронес молодость души через годы? У него были светлые волосы, нос с небольшой горбинкой и достаточно тонкие губы. И эти губы растекались в сияющей улыбке.
Я посмотрела за его спину. Там не было ничего, во всяком случае я не видела ни одной двери или хоть какого-то другого пути, по которому он мог прийти и оказаться позади меня.
– Килаир. Меня зовут Килаир, меня тоже позвали в Строители. Не бойся, я тоже ждал, пока меня кто-нибудь встретит. – Он взял меня за руку чуть ниже локтя и тряс так, будто встретил очень хорошего знакомого. – Это место называется просто «Центр».
Спрашивать, центр чего именно, мне показалось глупым. Мне кажется, это центр всего.
После разговора с Тка и всего пребывания с ней в этом «мире после жизни» я не могла насмотреться на Килаира. Он него пахло жизнью, что не укладывалось в моей голове в понимании того места, где мы находились. Его голос звучал настолько звонко и уверенно, что возникало ощущение, будто он знает здесь все не хуже, чем Тка.
– Я… Меня зовут… – запнувшись, я поняла, что не помню, как меня зовут. И какое имя называть? Наверняка в каждой жизни у меня были разные имена. – Я не помню, как меня зовут.
Испуг на моем лице вызвал у Килаира новую добрую улыбку.
– Это не беда. Как мне объяснила Тка, имена, данные в жизни, не важны. Он при создании душ дал каждой из них имя. Вот оно и важно. Тка не сказала тебе твое имя?
– Нет. Она рассказывала о глобальных планах и идеальном мире, и я не подумала о своем имени.
– А-а, у меня все было иначе. В последней жизни я был слеп, и когда она пришла за мной на Огос (так называется моя планета), я налетел на нее. Протянул ей руку, назвал свое имя, не помню уже какое, а она мне: «Нет, ты – Килаир, и помни пока это имя». А голос какой был у нее! Вот правда как с того света. Нет, представляешь, так пугать слепого человека! Но она хорошая, это ее работа. Я на нее не сержусь. Мы ее еще увидим.
Килаир был воплощением энергии. Несомненно, Он создавал его в очень хорошем расположении духа. Я всегда считала, что любить умеют именно души (как потом оказалось, правильно считала). Симпатия, видимо, тоже исходит от души. От моей души к душе Килаира.
Стоит отметить, что одет он был в светлые брюки и неяркую оранжевую футболку. Осознавая, что я снова не одна, я сделала несколько шагов. Босые ноги ощутили мягкую упругую поверхность. Она не была ни теплой, ни прохладной и выталкивала мои шаги, как упругая кожа, которая быстро восстанавливается после легкого нажатия. Килаир встал со мной плечом к плечу и медленно зашагал рядом.
– Странно, что из всей жизни нам запомнился только момент перед смертью, тебе не кажется?
– Ой, не называй это так. Ты правда чувствуешь себя мертвой? Я вот нисколько. Я готов ко всему, что мне предопределили. Тебе, наверно, очень интересно, кем тебя видит сам Он. Судя по одежде, ты явно бегать не будешь.
– Прости, я тебя не очень понимаю. Мы – Строители, мне так сказали, во всяком случае.
– Да, конечно. Но меня, например, хотят видеть на месте Бога дня, солнца, зависит от того, как меня люди назовут. Тка и тебе скажет, нужно только ее подождать. Я ждал достаточно, она пришла, как только я научился видеть коридоры и остальных.
– Остальных? Ты про силуэты? Я видела несколько там, в коридоре.
– Несколько? Да их тут множество. Как и проходов. Смотрители, боги и новички, как мы, – все здесь проходят. Я так понял, что Смотрители – это те, кто ни на кого не смотрит, они выходят из стен, поднимают голову, ждут чего-то, а потом просто утекают наверх. Чтобы увидеть их всех, нужно всего лишь почувствовать себя частью того, что здесь происходит.
Килаир встал позади меня и заговорил шепотом: «Ты жива, как никогда прежде. Никто не прячется, ты просто не пытаешься их видеть. Ты слишком занята своими мыслями, а их быть не должно. Здесь думать не о чем, это понадобится там, внизу».
Пространство перед глазами начало расширяться. Звезды никуда не исчезли, но каким-то образом отдалились и потускнели. Я начала понемногу различать силуэты, передвигавшиеся внутри залитого золотистым светом помещения и пропадавшие в дверях, которые, по-видимому, были видны только им. Позже я узнала, что двери открываются в пустоте персонально для каждого. Это даже нельзя назвать дверями: по твоей же мысленной команде какая-то сила просто сжимает тебя и тут же проявляет там, где тебе необходимо быть.
Силуэты появлялись редко, их лица было очень трудно разглядеть. Однако я успела заметить одного безликого. Он вышел из пространства с опущенной головой. Его лицо источало свет. Он поднял голову, над ним появилось золотистое кольцо, и он будто взмыл вверх и растворился. Видимо, это был Смотритель.
О чем он собирается спрашивать, если идет к Нему? Видимо, его мир тоже терпит неудачу.
– Вдруг мы не справимся, вдруг мы загубим действительно хороший проект? – Мысль о провале почему-то засела во мне с того момента, как я дала согласие.
– Нас позвали сюда, а значит – мы нужны для общей цели. Он не ошибается. А если ошибается – то мы уж точно имеем право на ошибки.
Я продолжала смотреть в то место, где растворился Смотритель. Получается, и тот мир, в котором я жила еще совсем недавно и очертания которого начали понемногу всплывать в моей памяти, тоже приговорен? Я обязательно спрошу об этом. У Тка. Она как раз вышла из пространства справа и направилась к нам. На ней опять были брюки и майка. И опять серая, тусклая, будто матовая, одежда, что резко дисгармонировало с отливающим золотом свечением, окутывающим все здешнее пространство.
– Так интересно, какую роль отвели тебе в новом проекте. Сейчас она скажет.
– В смысле «отвели роль»? Моя роль – дарить людям веру, помогать им, насколько это будет возможно.
На лице Килаира мелькнуло удивление:
– Меня пригласили на роль Бога света. Ну не чудесно ли это? Со мной люди будут встречать новый день, меня будут ждать, ложась спать. Я подарю людям столько тепла, сколько получится. Неужели тебе не сказали, что каждого из нас берут на уже подобранную под него роль?
То, что я – один из кандидатов, которому просто повезло жить в мире, на который вербовщик обратил внимание, я поняла. А вот то, что всех таких кандидатов группируют по ролям (малюсеньким ролям во множестве миров), я только что узнала. От Килаира. Что еще такого знает он, что по каким-то причинам утаила от меня Тка? Господи, как же нас, получается, много! И уместно ли в этом месте восклицание «Господи!»? Скорее всего, нет.
И все-таки, глядя в глаза Килаира, начинаешь думать, что он уже начал входить в роль и дарить тепло и свет.
В этот момент Тка поравнялась с нами и посмотрела на моего чудесного собеседника.
– Свет, прошу не терять времени. Твоя эпоха близко, готовься, чтобы не повторять ошибок прошлых проектов. Там ты все вспомнишь, что нужно.
Килаир развел руками, улыбнулся и ушел сквозь стену.
– Здравствуй! – Я посмотрела на Тка с надеждой и удивлением. Я не знала даже примерно, сколько здесь таких новоиспеченных «подготовительных» божков, не знала, почему мне показалось, что мы подружимся (если в этом месте есть такое понятие, как дружба), мне просто хотелось поговорить с ней. Столько вопросов. Узнать, какие ошибки повторяются из мира в мир? Какие фатальные ошибки приводят к решению о переделе мира? Где находится Он? И смогу ли я когда-нибудь Его увидеть? Я просто уверена, что главная цель любой души – увидеть Создателя. Хотя что толку от этого? С уходом в человеческую жизнь ты все забудешь и станешь царапать вымышленные лики на стенах, скалах, холстах.
– Здравствуй. – Тка слегка улыбнулась. Я не была уверена, что улыбка ей идет. Было в ней что-то такое успокаивающе-отрезвляющее. Так бывает у людей, когда они построят планы на жизнь, а потом понимают не только их несбыточность, но и то, что они сами не могли и не смогут ни на что повлиять. Так улыбается тот, кто, слишком долго исполняя одну и ту же роль, видел уже бесконечно много и, хотя надеяться давно устал, все же обречен на надежду, поскольку так прошли уже тысячи, миллионы (Господи, да сколько же она уже здесь?) лет. Не надеяться уже нельзя, иначе все бесцельно. Видимо, Он, сам Он так считает. И от Него это передается Тка. А от нее – мне и всем остальным.
– Тебя призвали на роль воды. Мир, в котором на тебя будут рассчитывать, строится так, что народы будут отделены друг от друга толщами воды, располагаясь практически на больших островах. Если возникнет необходимость придвинуть острова или континенты – не проблема. Двигают их медленно, чтобы не расшатать всю систему, но трудностей почти никогда не возникает. Да это и не сейчас, на будущее: пока мир небольшой, будет всего несколько островов, остальные вам и не нужны.
Думаю, какую бы роль мне не назвали, это все равно стало бы для меня сюрпризом. Больше всего мне стало интересно, почему Он связывает меня именно с водой? Что Он видит во мне – грозные волны или мощный в своем спокойствии океан? Об этом я и спросила Тка.
– Не знаю. С этим – не ко мне. Смотритель получит от Него план развития в целом, задачи и ожидания, там все и узнаешь.
– Получается, я буду помогать строить идеальный мир, сидя подводой?
Тка не успела открыть рот. Слева от меня раздался бодрый приятный голос:
– Ну что за логика чудесная такая? Бог воды – значит сразу под водой? Или, по-твоему, под землей боги земли живут? Как правило, там отведено местечко тем, кто погорячее.
Мужчина прошел мимо нас, небрежно махнув Тка рукой, и исчез справа от меня. Тка без удовольствия проводила его взглядом. Ее губы были сжаты, и если можно приписать ей какие-то человеческие эмоции, то на губах читались сарказм и сочувствие.
– Кто это? – Я смотрела туда, где исчез тот, кто всколыхнул в душе Тка эмоции. Не важно какие. Главное, что я увидела тогда – сколько бы она здесь ни служила, есть что-то такое в мире, что всегда будет вызывать отклик, обращать на себя внимание. Что-то, что и обрекает нас всех на надежду.
– Это наше горе и несчастье. Бог зла, в общем. Не смотри так на меня, и такие нужны. Интересно то, что он здесь уже давным-давно, – Тка нахмурила тонкие брови, будто пытаясь вспомнить, сколько именно, – а его все призывают и призывают, а он все соглашается и соглашается. Хорошо, что соглашается. Душ, способных творить беды в рамках предписаний, не так много. Их долго проверять, они не справляются, в основном превышая полномочия. Он – очень ответственное зло.
– Это дьявол?! – я вся сжалась, ощутив резкую дрожь. Дыхание, которого я до этого не замечала, застыло глубоко во мне.
Тка смотрела непонимающе. Оглянулась, окинула взглядом пустоту позади себя и затем снова развернулась ко мне.
– Теор. Его зовут Теор.
Тка взглянула на меня, уже зная, какой вопрос я задам. Видимо, его задавали все, кто впервые сталкивался с подобными богами.
– Зачем людям боги зла? Неужели недостаточно того, что они сами приносят себе беды и разрушения?
– Давай об этом позже. – Она дотронулась до моего плеча. Другую руку Тка сжала в кулак и тут же раскрыла ладонь. На ней была маленькая полупрозрачная сфера, которая тут же начала расти, на ней стали появляться очертания материков, водоемы, стали видны горы. Достигнув диаметра величиной примерно моего роста и зависнув перед глазами, сфера начала медленно вращаться вокруг своей оси. – Тебе нужно пройти процесс познания, которое даст ответы и породит еще больше вопросов. Сколько ты успеешь изучить, зависит от тебя и не от тебя. Никто не знает, как скоро тебя призовут на экзамен.