© Авторы, 2019
© Е. Полянина, составление, 2019
© Ева Эллер, обложка, ил., 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
Наталья Щерба
Тигренок и ключик
На книжных полках вновь случилась драка.
Плюшевая обезьянка и глиняный крокодил-пепельница опять сцепились друг с другом. Вскоре к побоищу подключились остальные жители комнаты: мягкие игрушки и статуэтки, железные роботы и пластмассовые куклы на длинных ножках, даже мелочь из киндер-сюрпризов – все они полезли растаскивать драчунов. В результате с полки упала статуэтка феи и надломила крыло.
Фея зарыдала в полный голос, и те игрушки, что подремывали, проснулись окончательно и стали спрашивать друг у друга, что случилось.
Тигренок давно не спал. Он был заводной и поэтому любил двигаться больше других. Вначале он помог фее приладить крыло на место, а после – подняться по маленькой веревочной лестнице на ту самую книжную полку, где случилось несчастье. Обезьянка и крокодил-пепельница в суматохе улизнули, так что найти и отчитать этих забияк не представлялось возможным. Взволнованные матрешки с самой-самой верхней полки, где вообще не было никаких книжек, осуждающе покачивали головами в платочках. Рядом с ними шипели и свистяще ругались новогодние игрушки из старой помятой коробки: им до следующего декабря еще полгода спать, а их так неожиданно разбудили!
Но вскоре жители полок успокоились и занялись привычными делами, – вон, какая красивая звездная ночь за окном. А до утра, когда начнется время людей и игрушки будут притворяться неживыми, еще очень много времени. Краем глаза Тигренок заметил, что в старинных часах на стене зажегся в узком окошке свет – значит, его подружка-кукушка проснулась и можно идти к ней пить чай с шоколадными конфетами.
Вот тогда Тигренок и обнаружил, что у него пропал ключик.
Кыш был идеальным черным котом. Он жил на крыше, носил красную бандану и круглую золотую серьгу в правом ухе. А еще он курил большую курительную трубку. Маленький заводной тигренок восхищался своим уличным другом и даже немножко боялся его, потому что Кыш был невероятно умным котом и многое знал о жизни. Он часто говаривал, что свое имя получил неспроста, а в результате тяжкого социального противостояния котов и людей. Кыш любил одиночество, поэтому Тигренок заходил к нему нечасто, только при крайних обстоятельствах.
Вот и сейчас, перейдя по балконному бортику и вскарабкавшись по шаткой водосточной трубе на самый верх, он знал, что увидит друга лежащим на парапете – кот любит выкурить в хорошую звездную ночь свою длинную, почти в его рост, трубку.
– Скажи, Кыш… – опасливо начал Тигренок. – А не бывало у тебя такого, ну… чтобы ты терял часть самого себя?
Кот на это хмыкнул и пустил красивое дымное кольцо в чернильную высь.
– Нельзя потерять часть себя, – назидательно произнес он. – Можно потерять лицо, посеять имя или расстаться с умом. И все равно ты останешься цельным.
– Может, у вас, уличных котов, немного иначе, – печально вздохнул Тигренок. – А вот с игрушками такое случается.
– Пусть я уличный кот, зато свободен, – неожиданно сказал Кыш. А подумав, добавил: – У меня нет теплого дома, зато я не игрушка.
Тигренок не обиделся на него за эти слова. Что-то было в них правильное и беспощадное, а такие вещи наш герой любил, потому что он был пусть игрушечным, но все же тигром, а не, скажем, матрешкой или пепельницей.
– Такое дело… – начал развивать мысль Тигренок. – Короче, я потерял ключик. От себя.
– Ключик? – Кыш так удивился, что опустил трубку. Тигренок видел его глаза – большие и желтые, блестевшие в полутьме, словно два живых факела.
– Это в каком аспекте? – жадно поинтересовался кот. Он был весьма охоч до философских дискуссий, но, видать, не ожидал, что Тигренок также разделял его пристрастие.
Вместо ответа Тигренок повернулся и показал коту спину – там зияла черная прорезь.
– А-а, – глубокомысленно протянул кот, и взор желтых факелов несколько угас. – Это меняет дело… Видишь ли, – продолжил он мгновение спустя. – У тебя серьезная проблема.
– Правда?! – испугался Тигренок. – Я так и знал…
– Ну посуди сам, – кот опять попыхтел трубкой. – Если ты потерял ключик от самого себя, то когда-нибудь, если ты выйдешь из себя, не сможешь вернуться.
– Да, наверное, так и будет, – печально кивнул Тигренок. – Но хуже всего – я не могу завестись. А я люблю заводиться – можно громко рычать и скакать по полкам даже в дневное время, когда все остальные предпочитают молчать и спать.
– В таком случае, мой маленький «рыкливый» друг, нам следует как можно скорее найти твой ключик.
Кот поправил сбившуюся на ухо бандану – ярко блеснула, отразив блик фонаря на улице, золотая серьга – и встал на все четыре лапы.
– Где ты был вчера? – деловито спросил он друга.
Тигренок подумал.
– У Кукушки. Я всегда с ней пью чай с шоколадными конфетами.
– Тогда пошли к ней. – Кот потянулся, поднял хвост трубой, и они затрусили вместе с Тигренком по парапету.
Кукушка так удивилась их появлению, что даже попыталась взлететь, хотя была деревянная – от клюва до кончика хвоста.
Кыш целиком в ее домик не влез, но из вежливости засунул в дверь голову, а задними ногами довольно успешно балансировал на дверце шкафа.
Выслушав про неприятность Тигренка, Кукушка тут же дала им совет.
– Надо спросить у Мыши, – сказала она, опасливо косясь на Кыша. Кот изо всех сил старался казаться добродушным. Хотя это весьма непросто, когда в гостях одна голова.
– Я думал, что оставил ключик у тебя, – опечалился Тигренок.
– Нет-нет, я только что убирала в домике. – Кукушка махнула крылом, задев усы Кыша. Она тут же сконфузилась и еще быстрее продолжила: – Твой ключ, Тигренок, скорей всего, упал на пол. А хозяйка пола и подполья у нас Мышь. Правда, она очень злая и недружелюбная… И ни с кем не дружит. Все, что потерялось или плохо лежит, – можно найти у нее.
– Ну что ж, Мышь я возьму на себя, – ухмыльнулся Кыш и, попрощавшись с Кукушкой, с облегчением выскользнул наружу.
– Не понимаю, как можно жить в таких маленьких домиках, – сообщил он Тигренку. – Как люди вообще живут в квартирах, когда в их распоряжении целая крыша, а над ней – огромный небосвод… и никакого тебе потолка.
Тигренок был согласен, хотя, на его взгляд, крыша имела серьезный недостаток – там дуло, и мог пойти дождь, из-за которого он лично тут же бы заржавел.
Мышь обитала в правом нижнем углу комнаты, прямо за стойкой для телевизора. В ее норе было много всякого хлама: старого тряпья, засохших огрызков яблок, гвоздей и кусков кабеля, рваной бумаги – и даже целая коллекция перламутровых пуговиц.
– Чего пожаловали? – буркнула Мышь, лишь завидев гостей.
Кыш ее не испугал, наоборот, она с деловитым интересом разглядывала его усатую морду в бандане.
– Настоящая? – полюбопытствовала Мышь, тут же оценив золотую серьгу.
– От прабабушки, – мигом отозвался Кыш. – Но я подарю ее вам, любезная Мышь, если вы отдадите моему другу его ключик.
Тигренок кивнул и показал пустую щель в своей игрушечной спине.
– У меня есть ключи. – Мышь жадно блеснула глазами, косясь на серьгу Кыша. – Пусть выбирает любой.
Порывшись в каких-то старых тряпках, Мышь извлекла на свет целую связку блестящих, отполированных ключей. Был здесь и ключ от шкафа, и ключ от комода, и ключ от тумбочки, и много игрушечных пластмассовых ключиков, и даже чей-то ключ от входной двери.
– Моего нет, – внимательно рассмотрев все экземпляры, вздохнул Тигренок.
– Примерь все, вдруг какой-нибудь подойдет? – посоветовала Мышь.
Это была здравая мысль. Даже Кыш, усевшись на задние лапы, с любопытством вытянул шею.
Но ни один из ключей не желал подходить. А самый здоровый – от шкафа – даже застрял, и Кышу пришлось вытаскивать его из прорези зубами.
– Выходит, нельзя открыть себя заново чужим ключом, – произнес он. – Или завести, как в твоем случае, – обратился он к Тигренку.
– Скорее всего, – согласился друг.
Мышь от расстройства надула щеки. Кажется, она что-то обдумывала.
Проницательный Кыш сразу это подметил.
– Вы хотите нам еще что-то сказать, любезная Мышь? – прищурив желтые глаза, произнес он.
– Да-да, – ответила Мышь. – Но эта информация будет вам дорого стоить.
– Просто за слова серьгу не дам, – мгновенно отозвался Кыш.
– Тогда бандану, – мигом среагировала Мышь, которая умела да и любила торговаться.
– По лапам. – Кыш торговаться не любил, но тоже умел.
Красный платок перекочевал на голову Мыши, отчего вид у нее стал таинственный и залихватский.
– А теперь слушайте, – торжественно изрекла Мышь. – Несколько часов назад плюшевая обезьянка что-то нашла на полу… А после, когда она прыгала на самый верх шкафа, случайно уронила находку прямо на пепельницу-крокодила. Именно из-за этого они и подрались.
– Но как же их найти? – расстроился Тигренок. – Они вряд ли вылезут, потому что на них все игрушки злятся за устроенный бардак.
– Советую спросить у елочных новогодних игрушек. – Мышь достала маленькое зеркальце и, поглядевшись в него, поправила бандану. Кыш это увидел и недовольно поморщился. – Их разбудили, – добавила она. – Поэтому они сейчас бодрствуют и наблюдают за всеми со скуки.
Забравшись с помощью друга кота на самую верхнюю книжную полку, Тигренок тут же обратился к старой пыльной коробке, из-под которой выглядывали рассерженные елочные игрушки. Но оказалось, что никто из них ничего не видел. Когда произошел конфликт, они еще спали.
– Смотрите! – вдруг выкрикнула маленькая стеклянная Снегурочка. – Что это тащит на спине плюшевая обезьянка?
Кыш не стал медлить: изогнувшись, он совершил небывалый прыжок вниз и тут же прижал лапой убегающую обезьянку.
– Я ничего не сделала! – сразу заверещала она.
– Тогда почему ты убегаешь? – деловито мяукнул Кыш. – Кто ничего не сделал, обычно стоит на месте и никуда не движется.
– Я хочу перепрятать одну вещь! – возразила обезьянка. – Чтобы крокодил не отобрал.
Тут уже подоспел Тигренок – спуск по веревочной лестнице занял у него немного времени.
– Вот он! – радостно воскликнул Тигренок. – Мой ключик!
В руках у обезьянки действительно был его ключик – крошечный, металлический, родной.
– Это мой! – снова заверещала обезьянка. – Я его нашла!
– Но он тебе не подходит, – возразил Кыш.
– Все равно! – не уступала обезьянка. – Нечего было терять!
Кыш вздохнул и отцепил от уха золотую серьгу.
Обмен произошел мгновенно: забыв о ключике, наглая обезьянка радостно примеряла серьгу – золото каждому по душе. Друзья тут же оставили ее. Тем более к вредине уже подбирались с разных сторон Мышь в красной бандане и крокодил-пепельница.
Тигренок от радости сразу завелся и заскакал на месте. Но через некоторое время он остановился и обеспокоенно произнес:
– Послушай, Кыш! Ты ведь потерял из-за меня и серьгу, и бандану! – и Тигренок тут же расстроился.
– Не переживай, – поспешил заверить его черный кот. – У меня есть много серег и новых платков.
Тогда Тигренок горячо поблагодарил друга за помощь и решил пойти в гости к Кукушке и рассказать всю эту необыкновенную историю. А Кыш, попрощавшись с ним, тут же поспешил на крышу: он любил перед самым рассветом выкурить трубочку-другую.
У него не было больше ни новой золотой серьги, ни еще одной банданы. Но разве это так важно, когда ты помог другу найти часть себя?
И, довольный этой мыслью, черный кот не спеша набил табаком свою трубку и закурил.
Котам, с ключом в зубах, не доверяйте
Вовка – мой настоящий, самый лучший друг.
Мы с ним очень непохожие: я сам по себе тихий, даже застенчивый. Хотя нет, осторожный. А Вовка, наоборот, отчаянный и бесшабашный, «сорвиголова», как говорит его мама. Мы учимся в параллельных классах и даже в спортивные секции ходим разные: Вовка – на бокс, а я – на шахматы (так папа мой захотел).
Но у нас есть общее дело: гулять по разным улицам и переулкам, пустырям и свалкам, воображая, что мы путешественники, или исследователи, или даже великие первооткрыватели – покорители новых неразгаданных миров.
Эх…
А ведь все началось два года назад, с Кривой улицы. Да, именно в тот день случилось то, что перевернуло нашу беззаботную радостную жизнь с ног на голову…
Мы с Вовкой, привлеченные необычным и смешным названием улицы, свернули в тихий зеленый переулок, но ничего особенного не встретили: малыши, возящиеся в песочницах, шепчущиеся бабки на лавочках, несколько мальчишек на велосипедах…
– А пошли отсюда, – разочарованно протянул Вовка, и я уже было согласился, как увидел кота.
Черный, довольно крупный кот вырулил из первого подъезда пятиэтажки, воровато оглядываясь по сторонам, держа в зубах что-то темное и блестящее. Увидев нас с Вовкой, он замер. Я шикнул на котяру, и тот, уронив ношу, жалобно мяукнул и скрылся в кустах. На меня никто не обращал внимания, и я поднял с земли загадочный предмет.
Это был ключ. Длинный, потемневший от времени железный ключ с красивыми, узорчатыми зубцами на бородке.
– Ух ты, – восхитился за моей спиною Вовка, – классная вещь! Кажись, старинный какой-то.
– Интересно, чей он? – Я задумчиво покрутил ключ в руке.
Между тем погода начала быстро портиться. Даже очень быстро. Ветер усилился, небо набухло и почернело, нависнув над городом темным стадом туч.
Двор стремительно опустел.
– Слушай, – жарко зашептал мне в ухо Вовка, оглядываясь, – если есть ключ, значит, есть и дверь, – он усмехнулся. – Кот из этого подъезда вышел, верно? А ключ непростой, явно не от квартиры… Может, заглянем в подвал, а?
Я поежился. Идея, конечно, хорошая, но сулит некоторые неприятности: в прошлом году мы забрались в подвал родной девятиэтажки и встретили дворника дядю Мишу, как раз закрывающего свои метлы-ведра. Ух, и попало нам тогда от родителей!
Но ключ приятно тяжелел в моей руке, маня и завлекая, обещая удивительные сюрпризы. А ветер, распаляясь, дул все сильнее, тучи пыжились, будто от злости, и наконец прорвались первыми гневными каплями, не оставив нам выбора.
– Бежим туда. – Витька схватил меня за руку, и мы прыгнули в черное нутро незнакомого подъезда, откуда вышел странный кот, имевший тягу к ключам.
Теперь, по прошествии двух лет, мне казалось странным обстоятельство, что я совсем не придал значения тому, что кот нес в зубах не колбасу, не кусок мяса или, скажем, дохлую мышь, а именно железный ключ.
Дверь в подвал была приоткрыта, оттуда шел слабый электрический свет, и Вовка решительно ступил на узкую лестницу, ведущую вниз. Я, не без опаски, последовал за ним, и вскоре мы очутились в тесном, плохо освещенном полуподвальном коридоре с низким сводчатым потолком.
– Ух ты, как в старинном погребе, – восхитился Вовка.
– Откуда ты знаешь, какой с виду старинный погреб? – поддел я друга, но в душе был с ним согласен: замечательный подвал – жуткий, мрачный, таинственный.
Вдоль стен тянулись обитые железными полосами двери – «камеры пыток», как окрестил их Вовка, а на полу были настелены ровные желто-серые доски – «корабельная палуба!» – восхитился я. И мы пошли по коридору, скрипя дощатыми половицами, пробуя дверные ручки, но все двери были закрыты.
– Давай испытывать твой ключ, – предложил Вовка и протянул руку.
Но я отстранил его и сам вставил ключ в первую замочную скважину. Вернее, попытался, ибо ключ не подошел. И тут только мне пришла мысль, что, возможно, мы вторгаемся в чужую собственность, а это чревато всякими неприятностями. Я сказал об этом Вовке.
– Ты что! – возмутился он. – Мы же только заглянем, и все! А ключ оставим в скважине замка. Да нам еще спасибо скажут за это!
Ключ подошел к самой последней двери. Он легко проник в замочную скважину, повернулся два раза, и дверь с легким щелчком открылась.
А вот этого мы никак не ожидали: перед нами дрожала серая дымовая завеса.
Сначала мы подумали, что начался пожар, но вот какая штука: туман клубился и извивался, словно состоял из сотни маленьких тучек, вздумавших побегать друг за другом, но ни на сантиметр не переступал порога загадочного помещения. А еще оттуда тянуло сыростью и плесенью.
– Как ты думаешь, что это? – спросил я дрожащим голосом. Честно говоря, я же не был таким смелым, как Вовка, а увидев подобное, совершенно непонятное, порядком струсил.
Но Вовка всегда был очень храбрым, это точно… И сейчас, лишь чуть-чуть помедлив, он быстро погрузил руку в туман и тут же отдернул. Ничего страшного не произошло. Тогда Вовка решительно погрузил две руки.
– Там холоднее, в тумане, – изрек он с видом настоящего исследователя, – будто в холодный кисель окунаешься.
– Идем домой, – струсил я окончательно, – это мне не нравится.
– Нет, – решительно заявил Вовка, – я хочу узнать, что за туманом.
И шагнул в серую мглу.
Знаете, я, конечно, боязливый и осторожный, но оставить друга одного в неизвестном месте… Поэтому, крепко зажмурившись и зажав рукой нос, я ринулся вслед за Вовкой.
Ощущение было такое, будто я нырнул в густой суп или манную кашу, но разобраться не успел, ибо сразу выскочил – туман длился не более полутора метров, а может, и меньше.
Закрытые веки резко обожгло огнем. После леденящего тумана данное обстоятельство вызвало чуть ли не состояние шока. Мне понадобилось некоторое время, чтобы попытаться открыть глаза, и все равно они слезились. Место, куда я попал, было необыкновенным: узкий и длинный коридор, и вроде какой-то кривой, где стены, потолок и пол были сплошь укрыты зеркалами. Странный голубоватый свет, шедший неизвестно откуда, отражался в их бессчетном количестве, и создавалось впечатление, будто здесь находится добрая сотня включенных электрических ламп.
Дым позади исчез. Вместо него было ровное гладкое зеркало. Однако, когда я тронул его рукой, оно с легкостью поддалось, приоткрывая туманную «штору». Я облегченно вздохнул, – хоть с этим все было в порядке, но…
Вовки нигде не было. Разувшись, чтобы обозначить кроссовками место, откуда вышел, я двинулся вперед по коридору, по левой стороне. Пол мягко пружинил под ногами, глаза привыкали к необычному свечению.
Зеркала, зеркала, зеркала… Странно, но сам коридор как-то странно загибался вправо, как будто по кругу, и я не очень удивился, увидев вскоре свои синие кроссовки, темнеющие на зеркальном полу. Я пришел обратно, но Вовку-то я не встретил! И еще, передо мной клубилась туманная завеса – выход наружу… Кто-то открыл ее? Вовка?
И вдруг из тумана вынырнул кот. Тот самый черный кот, которого я спугнул на улице. Не обращая на меня никакого внимания, он, коротко мяукнув, затрусил по коридору и направился так же, как и я, в левую сторону. Я так удивился появлению черного кота, что даже на мгновение позабыл про Вовку. Поэтому, увидев друга, показавшегося с левой стороны, где уже исчез кот, я очень обрадовался.
Но Вовка почему-то двигался спиной вперед, пятясь как-то по-кошачьи – пружинистыми шагами.
– Вовка, представляешь, сюда тот самый черный кот пришел! Проник через туман…
Вовка ничего не ответил, быстро продолжая пятиться, промелькнул возле меня и исчез за поворотом в правой стороне. Я только успел заметить, что глаза его были закрыты.
И тут меня начала бить крупная дрожь, как будто я погрузился в ведро со льдом по самую макушку. Потому что было очень страшно видеть друга в таком непонятном состоянии. Что с ним происходит?
Не успел я как следует ужаснуться, как мимо меня прошмыгнул кот с чрезвычайно довольной мордой: животное, подняв передние лапы, двигалось на задних, совсем по-человечьи, в противоположную Вовке сторону.
Мимо меня опять пронесся Вовка, и двигался он, хоть и спиной, но намного быстрее, чем в первый раз. С другой стороны, описывая такие же круги, как и Вовка, стрелой промелькнул, раскинув лапы, кот, как будто пролетел, подхваченный порывом ветра…
Я застыл. Будто врос в проклятый зеркальный пол и совершенно не знал, что предпринять…
И тут началась полная катавасия: Вовка задвигался так быстро, что расслоился на тысячи одинаковых Вовок, как будто бегущих друг за другом тесной шеренгой, но то же самое происходило и с котом, только летел он в другую сторону. Вовки и черные коты так быстро замелькали, что перемешались во что-то пестрое и неразборчивое, перед глазами у меня все поплыло, и я осел вниз.
…Над ухом жалобно мяукнули.
Я открыл глаза и встретился с зелеными кошачьими глазищами, совершенно одурманенными. Рядом, стоя на коленках, тряс головой Вовка.
– Вовка, ты жив? – обрадовался я чрезвычайно.
Вовка перестал трясти головой, поднялся и вдруг резко схватил кота за шкирку и кинул его за туманную завесу. И еще крикнул зло вдогонку:
– Пшел вон!
– За что ты его так? – удивился я.
Вовка пожевал губами, почесал нос, подумал и обратился ко мне:
– Шел бы ты домой, мальчик.
И мяукнул – очень натурально.
Я обомлел.
– Ты чего?! – перепугался я не на шутку, подумав, не повредился ли Вовка головой от этих чудных гонок.
Вовка еще пожевал губами, повертел головой, поразминал пальцы, зачем-то потрогал свои уши и произнес:
– Кто?
– Мишка…
– Шел бы ты домой, Мишка.
Но я уже все понял и сильно запереживал.
– Вов, ты только не волнуйся… Сейчас мы выйдем из этого проклятого места, пойдем к врачу… или нет, к твоей маме.
Вовка опять пожевал губами (это начало меня раздражать) и согласился:
– Можно к маме. Пойдем.
Дождь на улице закончился, но уже порядком стемнело. Дома волнуются небось…
Кота нигде не было.
– Ой, а где же ключ? – спохватился я. – Мы его в скважине оставили!
– Забудь! – отмахнулся Вовка. – Это теперь не наша забота.
– Но все же… – начал было я, но Вовка перебил меня:
– Послушай… Мишка… ты не мог бы меня домой отвести, что-то я совсем плох, – он потер виски и вдруг, пошатнувшись, начал медленно оседать на асфальт. Я быстро ухватил его под локоть и побрел вместе с ним к нашему двору.
– Отвык, отвык, да, отвык… – повторял Вовка как заведенный, и я все больше беспокоился за его здоровье.
Провел я его, как сейчас помню, до самой квартиры, позвонил в дверь, поговорил со встревоженной мамой, сразу определившей, что Вовка болен и имеет высокую температуру, выслушал речь о том, что «кто же гуляет под таким дождем?!», и ушел, так и не дождавшись от Вовки хотя бы «пока»…
…Вовка перестал общаться со мной, даже избегал меня, не отвечал на телефонные звонки. Сначала меня это беспокоило, но потом я узнал, что у лучшего друга все хорошо: в классе он стал первым учеником, выиграл олимпиаду по физике, у него появились новые друзья, и даже, по слухам, он начал встречаться с девчонкой Олей из соседнего двора.
Но что-то меня беспокоило. По ночам мне часто снился черный кот. Он протягивал ко мне мохнатые лапы и просил принести ему молока или хотя бы рыбку…
Вовка встретил меня хмуро. Увидев, что я собираюсь войти, он даже собирался закрыть дверь, но я оказался быстрее и успел поставить ногу:
– Надо поговорить.
– Ладно, заходи. – Вовка повернулся спиной и побрел по коридору.
В комнате, когда-то такой мне знакомой, все переменилось. Начать хотя бы с того, что исчезли боксерские перчатки, висевшие над кроватью, и большая карта мира во всю стену. Мы так часто с Вовкой мечтали, как объедем вместе весь земной шар, – не забудем на своем пути ни одной страны, ни одного уголочка планеты, даже самого неисследованного…
– Ты боксом еще занимаешься? – осторожно спросил я, приметив, что на книжных полках прибавилось книг, и преимущественно учебников, что для Вовки вообще не характерно!
Вовка резко повернулся, вперившись в меня долгим испытующим взглядом: темно-карие глаза его, казалось, хотели прожечь во мне дырку.
– Чего надо, собственно? – спросил он незнакомым голосом.
Вглядываясь в темные зрачки его глаз, я вдруг понял, ощутил, почувствовал, что передо мной не Вовка. Это был чужой взгляд, абсолютно чужой.
– Я не твой друг Вовка, – как будто подтверждая, сказал он, и я ему сразу поверил.
А дальше я услышал совершенно невероятную историю. Что когда-то этого мальчишку, который сейчас стал Вовкой, звали Игорем, и он тоже встретил черного кота с ключом в зубах. И кот сам повел его за собой в подвал, мальчишка тоже проник через туман и совершил… превращение. Стал котом, а кот – Игорем. Три года ушло на то, чтобы понять, что надо отдать кому-то ключ, чтобы превратиться обратно в мальчишку. Но попытки были неудачными: выбранные котом «жертвы» не хотели лезть в подвал, как он ни пытался их завлечь, а раз даже унесли ключ с собой, и ему пришлось полгода караулить одну квартиру, прежде чем вернуть себе ключ… И тут неожиданно такое счастье: мы сами полезли в подвал.
– А где же… Вовка? – прошептал я, хотя и так уже догадался.
«Вовка» вздохнул.
– Он уже не сможет превратиться в меня… то есть в себя. Я сразу попробовал. Тот, кто стал мною, объяснил мне, что обратного превращения не происходит. И даже предложил побегать в противоположную сторону зеркального коридора. Почему-то ускорение для превращения происходит, если бежать именно так: человек в левую, а кот – в правую сторону.
– Послушай… а если бы я тоже пошел в правую сторону? – ужаснулся я.
Мы помолчали, думая о своем.
– А родители, что, ничего не заметили? – подумал я вслух.
– Заметили, – невесело усмехнулся «Вовка», – но списали всё на переходный возраст.
– Так надо же выручать Вовку! – сказал я решительно. – Ты должен вернуться туда…
– И опять стать котом? Копаться в мусорных баках? Нет уж! – Вовкины глаза сузились. – Кроме того, я же тебе говорил, обратное превращение невозможно. Дело тут в замедлении времени, я прочитал в учебнике по физике…
– В чем дело? – Физика не была моей сильной стороной.
– Есть такая штука – замедление времени, – терпеливо начал объяснять «Вовка». – Когда у одного (в нашем случае человека) время замедляется, а у другого (в нашем случае кота) убыстряется. Один видит, что у другого время течет быстрее, а другой, наоборот, наблюдает, что у первого время течет медленнее…
– Ну и?
– Я специально изучал этот вопрос, – сказал «Вовка», – то пространство само как часы: свет отражается от одного зеркала к другому за равный промежуток времени… ты знаешь, мне кажется, в этом зеркальном коридоре время остановлено или, вернее, замедлено.
– Но как же такое возможно?
– В том-то и дело, что невозможно, – глубокомысленно изрек ненастоящий Вовка, но сделал это совсем как настоящий…
– Понимаешь, – продолжил он, – в зеркальном коридоре как бы сдвигается ощущение реальности, то есть тебе казалось, что движутся кот и мальчишка, а на самом деле двигался сам коридор.
– Но я-то никуда не двигался?
«Вовка» окинул меня оценивающим взглядом.
– Ты уверен? – спросил он.
Конечно, я уже сомневался. А еще подумал, что буду больше времени уделять физике.
– Ну а обратно-то поменять их местами можно? – с надеждой спросил я.
– Нет. Время прошло, обратно его не вернешь. Его можно только замедлить или растянуть… – «Вовка» поднял брови, мол, как же ты не понимаешь? – Это, брат, теория относительности, – он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Парадокс времени.
– Угу. – Я почти ничего не понял, и от этого мне стало еще тоскливее.
– Я думаю, – «Вовка» отвел глаза, – есть только один выход: ты должен привести какого-нибудь другого мальчишку и тем самым… э-э… спасти своего друга.
Я подавленно молчал.
– И еще… По-моему, превращение можно совершить лишь тогда, когда идет дождь или перед дождем… Наверное, это связано с тем, что атмосфера сильно разряжается, большая влажность, много озона выделяется…
…Гроза была страшной. А я бежал и бежал к знакомому переулку, громко шлепая по хлюпающим, бурлящим лужам, стараясь заглушить удары собственного сердца.
Увидел его сразу: мокрый жалкий комочек из черной слипшейся шерсти дрожал в подъезде возле негреющей батареи. Я встретился глазами с затравленным, безнадежным взглядом, как мне казалось, совсем человечьим…
Глубоко вздохнул, поднял взмокшего кота на руки, выдрал у него из зубов ключ и шагнул вместе с ним в подъезд.
Я знал, что надо сделать, и иначе поступить не мог. Старался не думать, что теперь придется добывать еду в мусорных баках…
– …Вот это подвальчик забабахали, да?! – восхитился рядом Вовка.
Я очнулся – из ушей будто вытащили вату. Огляделся.
Э, да мы же еще в подвале, – вон, моя рука держит ключ… Я только что вставил его в скважину и даже успел раз повернуть… Так это что, мне привиделось?
– Ну что же ты, давай, – поторопил меня Вовка, блестя глазами от любопытства.
– Не подходит, – сказал я ровным голосом, – и тут не подходит… застрял.
– Черт, – расстроился Вовка, – а я так надеялся… А ну-ка еще попробуй.
Я сделал вид, что стараюсь с усилием повернуть ключ, а потом резко вырвал его из скважины.
– Дай я, – протянул к нему руку Вовка, но я приложил палец к губам:
– Ш-ш… Слышишь, идет кто-то?!
Вовка замер.
– Надо выбираться, – я взял его за руку и решительно потащил к выходу.
Дождь уже прошел, посвежело, и в воздухе разлился густой аромат душистого теплого вечера.
Я размахнулся и закинул ключ далеко в кусты.
– Зачем?! – воскликнул Вовка, с тоскою проследив за его полетом.
Мне показалось, что в кустах мелькнула чья-то черная тень.
Кот?!
– Идем домой, волнуются небось…
– Ага, – легко согласился Вовка, – слушай, Мишка, а ты знаешь Ольку с соседнего двора? Симпатичная такая девчонка…
И мы, не торопясь, пошли по улице, все больше удаляясь от странного дома.
Я, конечно, думал, что ж это было: галлюцинация? Или время убыстрилось надолго, прокрутив мне картинку будущего, – что-то вроде предупреждения?
– Погоди, – я остановился и бегом бросился назад, к кустам.
– Послушай, кот! Пушок, Кузька, э, Игорь, ты приходи ко мне жить. – Я назвал адрес. – Блюдце молока у меня всегда найдется… Хорошо?
Кусты ответили молчанием.
– Эй, ты что там? – Вовка удивленно топтался на месте, и я бегом бросился к нему.
И мы пошли домой.
Из кустов, ломая ветки, выскочил крупный черный кот с большим ключом в зубах и, воровато оглядываясь, быстро затрусил к подъезду.