Иллюстрации НАТАШИ ШЕНДРИК
Пьесы печатаются в авторской редакции Сохранены авторские орфография и пунктуация
© Макейчик А., 2019
© Петрийчук С., 2018
© Конторович М., 2018
© Бородина П., 2018
© Чевега М., 2016
© Стешик К., 2015
© Васьковская И., 2013
© Милантьева Н., 2017
© Шиляева О., 2018
© Иванов А., 2017
© Гурский Д., 2019
© Жанайдаров О., 2019
© Огнева М., 2018
© Дурненков М., 2017
© Шендрик Н., 2020
© АНО «Фестиваль драматургии “Любимовка”», 2020
© ИД «Городец», 2020
* * *
Современный театр не существует без современной драматургии – этот тезис вполне очевиден и специалистам, и театралам. Можно вспомнить любую эпоху и найти тексты и авторов, определявших театральную практику: не просто обеспечивавших
подмостки материалом, но и задававших направление художественного движения. Древнегреческая трагедия, Шекспир, абсурдисты. Чехов, в конце концов, и вся новая драма рубежа XIX–XX веков, породившая режиссерский театр, потребовавшая не только актерского мастерства, но и целостности спектакля, концепции и единой творческой воли.
Современная российская драматургия – такая, какой мы знаем ее сейчас, складывалась в 90-е и «нулевые». В те времена обнаружилась неоднородность театральных сил: «большие» государственные театры жили своей жизнью, преимущественно игнорируя происходящее вокруг; осмыслением же реальности занялись независимые, маленькие группы и сцены – в первую очередь, Центр драматургии и режиссуры под руководством драматургов Михаила Рощина и Алексея Казанцева и Театр. doc. Здесь ставили тексты тех, кому путь в «театры с колоннами» был заказан. Здесь занимались экспериментом, искали ощущение своего времени в текстах дебютантов, в документальных пьесах, собранных из интервью (технология verbatim).
Современная драматургия, как все новое в искусстве, стала предметом горячих дискуссий в среде театральных практиков, критиков и зрителей: консерваторов и скептиков отвращала беспощадная реалистичность, табуированные ранее темы и язык, без цензуры фиксирующий лексическую ситуацию. Молодые авторы делали то, что всегда было одним из свойств искусства – неравнодушно описывали действительность, проецируя глобальные процессы и явления на свой персональный опыт. «Новая драма» – в большей степени движение, объединившее очень разных авторов приблизительно одного поколения, чем однородное в эстетическом смысле явление, вывела на сцену новых героев, порожденных социально-экономическими сдвигами, людей, по-разному проживающих эпоху системных сломов. Тексты «нулевых» и «десятых» годов складывались в разнообразную палитру, запечатлевшую многие аспекты вещественного и нематериального миров. Иван Вырыпаев («Кислород», «Бытие № 2») исследовал ценностную эволюцию современника, манифестируя новую этическую ситуацию; Василий Сигарев, как и многие авторы «уральской школы», дотошно описывал неприглядный быт и жизнь «лишних людей» рубежа веков; Братья Пресняковы в постмодернистском ироничном ключе вскрывали парадоксы времени, в котором причудливо сплелось прошлое, настоящее и смутные представления о будущем; Павел Пряжко менял само представление о драматургии, находя драму в повседневном и незначительном.
В 2010-е годы ситуация изменилась – путь современной пьесы в театр стал проще (что не отменяет постепенно расширяющийся ряд табу: нецензурная лексика, ЛГБТ-тема, политика и религия, формальный радикализм), но по-прежнему, как и предыдущие десятилетия, путь этот лежит, в первую очередь, через драматургические фестивали. Сегодня фестивальная жизнь насыщенна и разнообразна, раньше единственным репрезентативным агрегатором новых пьес была «Любимовка» – фестиваль молодой драматургии, основанный группой драматургов и театроведов в 1990 году (Михаил Рощин, Алексей Казанцев, Владимир Гуркин и другие). Со временем «Любимовку» стали делать драматурги Михаил Угаров и Елена Гремина, критики Елена Ковальская и Кристина Матвиенко, сценарист Александр Родионов. Фестиваль, проводившийся в подмосковном имении Станиславского, а позже переехавший в Москву, в Театр. doc, ставил перед собой задачу выращивания среды. Эта миссия неизменна и сегодня: «Любимов-ка» ищет тех, кому есть, что сказать, чей взгляд и язык обращают на себя внимание, ищет оригинальные, сильные тексты, и, в первую очередь, создает питательную среду, творческое сообщество.
Сегодня фестиваль, достигший солидного, тридцатилетнего возраста, – это экспертный выбор почти двух десятков отборщиков, среди которых – драматурги, режиссеры, театральные критики и кураторы. Афиша фестиваля – около тридцати пьес начинающих и уже известных авторов, а также отдельные кураторские программы, связанные с поиском экспериментальных, радикальных текстов.
Пьесы, вошедшие в этот сборник, – участники шорт-листов «Любимовки» 2013–2019 годов, тех семи лет, когда фестиваль возглавляла арт-дирекция, в прошлом году сложившая с себя полномочия (драматурги Михаил Дурненков, Евгений Казачков и театровед Анна Банасюкевич). Эти четырнадцать текстов, написанных и лидерами современной драматургии (Михаил Дурненков, Ирина Васьковская, Олжас Жанайдаров), и теми, кто совсем недавно заявил о себе (Ольга Шиляева, Даниил Гурский) складываются в картину, отражающую разнообразие сегодняшнего театрального письма, его тематические и формальные тенденции. Здесь вы найдете пьесу в стихах («Колхозница и Рабочий» Михаила Чевеги), фиксирующую феномен поэтической драматургии в последние годы, феминистский манифест «28 дней» Ольги Шиляевой (эмансипация и расцвет женской драматургии сегодня очевидны), экзистенциальные драмы («Исход» Полины Бородиной, «Спички» Константина Стешика), наследующие психологической традиции. У всех этих текстов разная судьба: пьеса «С училища» Андрея Иванова сразу попала в театр и была поставлена уже много раз, а текст Даниила Гурского «Activity: страх и трепет vol. 1» столь сложен и необычен по форме, что живет пока фестивальной жизнью. Этот сборник – «вход» в драматургию последних лет, возможность познакомиться с тем, что предлагают сегодня театру люди, пишущие пьесы.
Анна Банасюкевич, театральный критик, арт-директор фестиваля молодой драматургии «Любимовка» в 2013-19 годах
Алексей Макейчик
Путаница
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДЕНИС
МАРТА
1
ДЕНИС. Скажите, вы психолог или психотерапевт?
МАРТА. Я, в принципе, и так и так могу. Вам кто нужен?
ДЕНИС. Не знаю, думаю, вы как специалист мне подскажете.
МАРТА. Давайте психотерапию попробуем.
ДЕНИС. Давайте, только я теперь немного странно себя чувствую.
МАРТА. Вам кажется это ненормальным?
ДЕНИС. Зря я это все затеял. Я, наверное, лучше пойду.
МАРТА. Что именно вас так смущает в данной ситуации?
ДЕНИС. По правде сказать, ваши вопросы, ваше имя и вся эта обстановка.
МАРТА. Что не так с именем?
ДЕНИС. Оно какое-то слишком вычурное для психотерапевта. Не находите?
МАРТА. А для психолога?
ДЕНИС. Для психолога имя Марта, мне кажется, в самый раз. А еще для инструктора по йоге, и учителя по рисованию, и…
МАРТА. Как считаете, мне нужно было взять псевдоним?
ДЕНИС. Это было бы еще более странно.
МАРТА. Хотите помолчать?
ДЕНИС. За 25 долларов?
МАРТА. Мне можно называть вас Денис?
ДЕНИС. Как же вам еще меня называть?
МАРТА. Так вот, Денис, вы имеете право.
ДЕНИС. Тогда, Марта… Мне же тоже можно? Я имею в виду, что ваше имя и длинное и короткое такое…
МАРТА. Да.
ДЕНИС. Я хочу помолчать.
МАРТА. Когда вы будете готовы, вы можете начать говорить. Начать можно с самого простого: почему вам захотелось обратиться за помощью.
ДЕНИС. А сейчас можно просто молчать.
МАРТА. Да, конечно.
2
ДЕНИС. Мне просто было как-то неловко за прошлый раз. Вышло как-то глупо.
МАРТА. Нет. Вовсе не глупо. Не волнуйтесь.
ДЕНИС. Ну да, конечно не глупо. Но то, что я сейчас пришел об этом сказать, это уж точно так себе.
МАРТА. Все в порядке.
ДЕНИС. Нет. Все правильно. Зря я это затеял. Это с самого начала было как-то… Извините, я, пожалуй, пойду.
МАРТА. Может воды?
ДЕНИС. Воды было бы кстати.
МАРТА. Присаживайтесь пока на диван.
ДЕНИС. А вы надолго?
МАРТА. Нет. Просто воды принесу.
ДЕНИС. О, спасибо! Холодненькая… Теперь мне, наверное, лучше уйти. Я вам что-нибудь должен?
МАРТА. Денис, вы же не отменили сеанс, поэтому…
ДЕНИС. Да, конечно. Вот.
МАРТА. Вам правда куда-то нужно? Просто вы могли бы посидеть здесь… Вдруг вам захочется рассказать.
ДЕНИС. Что?
МАРТА. Почему вы решили обратится за помощью.
ДЕНИС. Это так звучит, знаете ли…
МАРТА. Как?
ДЕНИС. На самом деле, мне правда нужно бежать. Извините, если бы не дела, то я, конечно, с радостью бы остался.
3
ДЕНИС. Просто хотел сказать, что в обычной жизни я так себя не веду.
МАРТА. Вы видите в психотерапии что-то необычное для вашей жизни?
ДЕНИС. Затрудняюсь ответить. Но зато я хотел сказать про другое.
МАРТА. Извините, если я вас перебила.
ДЕНИС. Тогда или сейчас?
МАРТА. Оба раза.
ДЕНИС. Ничего страшного.
МАРТА. Но все равно. Мне будет приятно, если вы меня простите.
ДЕНИС. В обычной жизни я не плачу 25 долларов, чтобы молча посидеть на диване или выпить стакан воды.
МАРТА. Прекрасно вас понимаю. Я тоже.
ДЕНИС. Вот видите. Тогда и вам бы показалось странным, если бы ни с того ни с сего вы стали бы себя так вести.
МАРТА. Если бы ни с того ни с сего, то, конечно, скорее всего да.
ДЕНИС. Вот и я говорю.
МАРТА. Может быть мы могли бы перейти на «ты»? Это могло бы немного облегчить…
ДЕНИС. …Общение. Да, да. Я понимаю. Мне точно было бы проще называть вас на «ты».
МАРТА. И мне вас.
ДЕНИС. Прямо сейчас?
МАРТА. Как хотите. Можем со следующего раза начать.
ДЕНИС. Вам видней. Вы же доктор.
МАРТА. Да какое там… Доктор… Я вас умоляю.
ДЕНИС. Не скромничайте. Не каждый хирург 25 долларов в час зарабатывает.
МАРТА. Это смотря где.
ДЕНИС. В среднем по стране.
МАРТА. В среднем по стране да, но они же хирурги там… и прочие.
ДЕНИС. Никогда бы не смог хирургом работать. Только представьте: все эти швы, органы, кровь целый день.
МАРТА. Даже представлять этого не хочу.
ДЕНИС. И мне как-то не по себе стало.
МАРТА. И все это иногда даже за 25 долларов в день. Фух…
ДЕНИС. Героические люди.
МАРТА. Зато им можно порочными быть.
ДЕНИС. В каком смысле?
МАРТА. Им можно курить. Некоторые – так те даже и к бутылке прикладываются.
ДЕНИС. А вы?
МАРТА. А мы нет. Это как бы противоречит… Ну, вы сами понимаете.
ДЕНИС. Ах да, конечно, я понимаю.
4
МАРТА. Денис, ты когда звонил мне в первый раз, говорил, что с тобой случилась паническая атака.
ДЕНИС. Сразу как-то легче стало из-за того, что мы теперь на «ты».
МАРТА. Пустяки.
ДЕНИС. Да. Я говорил, что со мной случилась паническая атака.
МАРТА. Как это было?
ДЕНИС. Когда это было, я не знал, что это паническая атака. Я думал, что умираю.
МАРТА. Бедненький.
ДЕНИС. Я ехал на работу утром. И вдруг стал задыхаться. И это было очень странно, потому что я даже не курю.
МАРТА. Ты ехал за рулем?
ДЕНИС. Да, я ехал на своей машине.
МАРТА. И что ты сделал?
ДЕНИС. Остановил машину и вызвал скорую.
МАРТА. Ты скажи! Как все правильно сделал!
ДЕНИС. Но они очень долго ехали, так что, пока они доехали, я уже немного отошел. Они меня даже в больницу не забрали.
МАРТА. А что говорили?
ДЕНИС. ВСД, ВСД, ВСД, ВСД, ВСД и плевались. А потом валерьянки дали и уехали.
МАРТА. Все правильно сделали, раз валерьянки дали.
ДЕНИС. А уже дома я в интернете посмотрел про ВСД и все такое. Там везде говорят, что нужно правильно дышать и к психотерапевту обратиться.
МАРТА. Покажи, как дышишь.
ДЕНИС. Вот… Как-то так.
МАРТА. В принципе неплохо дышишь. Но можно еще медленней.
ДЕНИС. Так?
МАРТА. Не надо здесь – дома потренируешься.
ДЕНИС. Хорошо.
МАРТА. Накануне перед первой атакой может быть что-то случалось в жизни? Что-то такое, что могло бы послужить причиной… Ну, ты понимаешь.
ДЕНИС. Кажется, я помню, да… Накануне мне приснился очень странный и тревожный сон. Как будто я маленький, натурально ребенок лет одиннадцати, и я нашел на стадионе кеды. Кто-то их забыл, совсем новые, и в точности такие, как я всегда хотел. И никого вокруг нет, так что я даже без проблем могу их взять, но они 36 размера, а у меня уже год как 38. И мне от этого стало так обидно, что я расплакался. Я плакал, плакал и проснулся от того, что я плачу. Самое странное было в том, что я плачу наяву, взрослый, а не только маленький мальчик во сне.
МАРТА. Это так трогательно. Дай я тебя обниму. Дениска, признайся, хотел как в кино?
ДЕНИС. Очень.
МАРТА. Мы можем. Если хочется, то можно и так. Я просто хочу сказать, что тебе решать.
ДЕНИС. А ты как бы посоветовала?
МАРТА. Да я не знаю, можно и так. Но это мы уже в другой раз обсудим, время уже.
ДЕНИС. Да, конечно.
МАРТА. У нас сегодня маленький юбилей.
ДЕНИС. Юбилей?
МАРТА. Это я так шучу. Просто четыре сеанса это сто долларов. И это меня радует.
ДЕНИС. Действительно. А я сразу и не понял.
МАРТА. Тебе кстати тоже нужно учится радоваться простым вещам. Это очень помогает и уравновешивает. Запомнил? РАДОВАТЬСЯ.
ДЕНИС. Запомнил.
МАРТА. Не волнуйся, если забудешь, то я напомню на следующем сеансе.
ДЕНИС. Хорошо.
МАРТА. Тогда до встречи.
ДЕНИС. До встречи.
5
МАРТА. Может, случилось что-то еще, что могло тебя как-то эмоционально встревожить? Поверь, я не к тому говорю, что не верю, что тебе тот сон приснился с кроссовками.
ДЕНИС. С кедами.
МАРТА. Это не важно.
ДЕНИС. Как скажешь.
МАРТА. Просто обычно… Знаешь, все эти проблемы, которые приводят… ну, ты понимаешь. Они в тебе будто спят. Собрались такие в тугой тревожный сгусток в тебе и медленно так копошатся, как черви в клубке. Подожди. Я запишу. «Тугой тревожный сгусток» Неплохо, да?
ДЕНИС. Ты пишешь книгу?
МАРТА. Ты думаешь, стоило бы?
ДЕНИС. В противном случае не вижу смысла записывать.
МАРТА. Не обращай внимания. Так. О чем это я…
ДЕНИС. Тугой тревожный сгусток.
МАРТА. Спасибо. Так вот. Все это в тебе дремлет, пока не появляется какое-то событие, которое, как бы, тоже пытается влезть в этот сгусток. Твой организм как бы туда все запихивает плохое, чтобы ты мог нормально функционировать. Но это последнее событие. Оно, наоборот, не прячется там, а будит все то, что ты всю жизнь прятал. Этот клубок, он как в игре детской. Помнишь эту игру? Где все берутся за руки и запутываются. Все перекручено и запутано… руки, тела, все невпопад стоят. А тот, кто водит, должен весь этот клубок распутать. Это как бы моя задача в нашем случае. Путаница-путаница, распутай нас. Не помнишь?
ДЕНИС. В интернете пишут, что можно просто фенибут пить.
МАРТА. Ты можешь хоть бензин пить, я просто пытаюсь тебе объяснить, как это все работает.
ДЕНИС. Так-то доходчиво все. Прямо представил все это наглядно.
МАРТА. И что скажешь?
ДЕНИС. Незадолго до этого от меня девушка ушла. Ну как девушка, жена.
МАРТА. Это уже хорошо. Это уже лучше. Кстати, забыла спросить: ты радовался, как я тебе советовала?
ДЕНИС. Конечно. Я сначала помечал даже на телефоне в какие моменты.
МАРТА. Это очень хорошо. Так что там с твоей женой? Она ушла к тому, кто сильней, мужественней тебя…в ее глазах?
ДЕНИС. Думал, просто от меня, хотя теперь я не уверен.
МАРТА. Спрошу проще. Она сказала, почему уходит?
ДЕНИС. Не то что бы прямо так сказала. Оно само как-то из ситуации было понятно.
МАРТА. Вы поругались?
ДЕНИС. Мне сейчас так есть хочется, может, я в следующий раз расскажу?
МАРТА. В следующий – так в следующий. Я, по правде сказать, тоже слона бы съела. Может, ты подождешь, пока я в туалет схожу, а потом мы вместе поедим?
6
МАРТА. Ничего, что я говорю с набитым ртом?
ДЕНИС. Если тебе это не мешает.
МАРТА. Нет. Не волнуйся. Я просто обожаю говорить. И есть тоже обожаю. Я, вообще-то, очень много ем, больше, чем мои подруги, но я не толстею. Да?
ДЕНИС. По тебе не скажешь, да. Ты худая.
МАРТА. Болезненно худая?
ДЕНИС. Нет, просто стройная.
МАРТА. Скажи!
ДЕНИС. Может, если мы все равно разговариваем, то я бы рассказал… Мне в такой обстановке даже проще бы было.
МАРТА. Что?
ДЕНИС. Про жену.
МАРТА. Нет-нет-нет! Ни в коем случае. В этом плане у меня четкие правила. Работа должна оставаться на работе.
ДЕНИС. Тоже верно.
МАРТА. Расскажи лучше о себе. Ты любишь есть?
ДЕНИС. Да, когда голоден, но не так, чтобы вообще фанат.
МАРТА. Понятно. Я согласна, все должно быть в меру.
ДЕНИС. Вот именно.
МАРТА. А какая твоя любимая еда?
ДЕНИС. Не знаю. Мне кажется я все люблю… В меру.
МАРТА. Не может такого быть! Нельзя все любить одинаково. Я, например, пирожное «картошка». Мне кажется я бы его ела и ела, ела и ела, ела и ела…
ДЕНИС. Марта, я понял.
МАРТА. Поэтому я говорю, что должно быть что-то любимое у любого человека.
ДЕНИС. Не знаю, может быть. Не понимаю, зачем я вру. Я на самом деле не очень-то люблю есть.
МАРТА. Не может быть!
ДЕНИС. Серьезно!
МАРТА. Все равно не верю.
ДЕНИС. Нет, правда. Вот, если честно сказать, то если бы была возможность не есть, то я не ел бы совсем.
МАРТА. Это очень интересно. Я запишу?
ДЕНИС. Еда отнимает много времени, это во-первых. А во-вторых, это скучно, тебе нужно сидеть и жевать, а потом еще и глотать все то, что ты измельчил зубами и смешал со слюной. Вот ты пробовала когда-нибудь, пережевать там что-нибудь, а потом выплюнуть на тарелку и съесть это снова? Это же невозможно съесть! От этого и стошнить может.
МАРТА. О господи, нет! Это же противно. Но ты только не подумай, что я верующая. Это противоречит нашей… ну, сам понимаешь.
ДЕНИС. И я говорю, что противно. И неважно даже сколько времени прошло, может доля секунды всего даже, но ты эту массу уже не глотнешь – веган ты или сыроед.
МАРТА. Никогда об этом прежде не задумывалась. Ты часто так делаешь?
ДЕНИС. Нет. Не очень.
МАРТА. Просто это очень интересно, понимаешь? Можно же так целый тренинг разработать для похудения! Собираешь на пару дней тех, кто хочет похудеть, и заставляешь их вот так есть. А таким образом много не съешь, ты это в точку сказал. Ну и игры какие-нибудь в перерывах, типа, закрывай глаза и падай назад, а мы тебя там подхватим. Чур это моя идея!
ДЕНИС. Я не претендую.
МАРТА. Обещаешь?
ДЕНИС. Без проблем.
7
МАРТА. Итак, на чем мы остановились?
ДЕНИС. Мы остановились на том, что я расстался со своей женой. Я долго думал…
МАРТА. Знаешь, давай не так! Давай так: есть что-нибудь, о чем бы ты хотел поговорить? Может быть о твоих панических атаках?
ДЕНИС. Их пока больше не было. Но настроение все равно…
МАРТА. Вот и хорошо! Значит, терапия идет на пользу.
ДЕНИС. Меня мучает один вопрос. Но я сомневаюсь, стоит ли мне его задавать.
МАРТА. Не сомневайся! И пометь себе где-нибудь. Помнишь, я говорила, чтобы ты больше радовался простым вещам?
ДЕНИС. Помню.
МАРТА. Вот туда же пометь, что тебе нужно меньше в себе сомневаться. Так и напиши: «Мне нужно быть не сомневающейся в себе личностью».
ДЕНИС. Я запомню. Дома помечу.
МАРТА. Так что ты хотел спросить?
ДЕНИС. Дают ли психотерапевты клятву Гиппократа?
МАРТА. Это про не навреди?
ДЕНИС. Думаю, да.
МАРТА. Клятвы – нет. Мы же не в средневековье живем. Клятвы – это суеверие какое-то. Нам этика профессиональная… ну, ты понимаешь.
ДЕНИС. Клятва – да, это как-то странно.
МАРТА. Ладно. Теперь к делу. Расскажи, как ушла твоя жена. Тут важно все, любые детали, которые считаешь важными.
ДЕНИС. Я пришел домой.
МАРТА. А она что?
ДЕНИС. А она за ноутбуком сидела, пила вино. Сказала, что подобрала какую-то польскую мебель, что нужно узнать, есть ли на границе по массе ограничения.
МАРТА. Вы делали ремонт?
ДЕНИС. Нет, дом строили.
МАРТА. Понятно. Продолжай.
ДЕНИС. А я говорю: «Подожди ты, мол, с этой мебелью, чего она там пылиться будет». И вообще, что только домой зашел, и что есть хочу.
МАРТА. Ты же говорил, что не любишь есть.
ДЕНИС. Но голодным-то я все равно бываю.
МАРТА. Я поняла.
ДЕНИС. Вот. Ну и… Мне пришлось сказать, что я продал дом.
МАРТА. Вы его строили на продажу?
ДЕНИС. Нет, хотели там ребенка завести, понимаешь, как бы в своем доме и все такое.
МАРТА. Ты говори, не стесняйся. Я тебя не осуждаю.
ДЕНИС. А она давай кричать, что она уже новоселье назначила. Тут и я из себя вышел, нет, ну правда, кто вообще новоселье назначает?
МАРТА. Действительно. Я уточню, если можно, почему ты дом решил продать?
ДЕНИС. Это долгая история.
МАРТА. Мне кажется это важным, знаешь, чтобы ситуацию до конца понять.
ДЕНИС. У меня есть брат младший. И он вляпался в такую историю, у него, короче, резко возникли проблемы с правосудием и ему нужны были деньги, чтобы сделать документы и из страны уехать. К тому же дом я все равно в плюс продал, и сразу же собирался новый строить. Мы по деньгам почти и не потеряли ничего.
МАРТА. Но твоя жена не в курсе была всего этого?
ДЕНИС. Нет. Но она и в строительстве не очень-то участвовала. В общем, мы стали из-за этого ссориться. Она стала кричать, что я ничего до конца довести не могу, что я ей ребенка обещал, а дом продал. Трусом меня стала называть, обещала уйти. Я ей сказал, что не стоит такими словами после вина разбрасываться. Тут она совсем вспылила. Сказала, что дело не в вине, а в том, что я мудак. Вот так, кажется.
МАРТА. Что кажется?
ДЕНИС. Так она ушла.
МАРТА. А ты что?
ДЕНИС. Я… не знаю. По-моему, сел за стол, доел сыр, что она оставила и крекеры.
МАРТА. Ты помнишь все довольно детально.
ДЕНИС. Это хорошо?
МАРТА. Это не важно. Но ты не волнуйся, ситуация очень простая. На ее месте любая бы ушла.
ДЕНИС. Да?
МАРТА. Да. Как думаешь, что бы сказала по этому поводу твоя мать, если бы была жива?
ДЕНИС. Моя мать жива.
МАРТА. Тогда отец?
ДЕНИС. И отец жив.
МАРТА. Неудобно получилось. Странно, что я не спросила об этом раньше.
ДЕНИС. Очень.
8
МАРТА. Дело точно не в этом.
ДЕНИС. Почему ты в этом так уверена?
МАРТА. Допустим, это профессиональная интуиция.
ДЕНИС. Ты правда считаешь себя профессионалом?
МАРТА. Просто это было бы совсем неинтересно. В чем тогда моя работа? К тому же ты об этом с самого начала хотел рассказать, я сразу поняла. А когда пациент сам рассказать хочет, это всегда получается неправда, это как бы противоречит…ну, ты понимаешь… Все наоборот работает. Ты не должен хотеть об этом рассказывать, блок там у тебя или что-то такое, а я должна из тебя это вытягивать постоянно.
ДЕНИС. Допустим ты права, но что же мне вообще ничего не…
МАРТА. А то, что от тебя жена ушла, так это потому, что ты вел себя как мудак, и в этом нет ничего удивительного. Я уверена, ты по ней и не скучаешь даже.
ДЕНИС. Сейчас уже нет, но по началу было очень тяжело.
МАРТА. Хорош заливать! Слышишь, страдалец…
ДЕНИС. Я просто…
МАРТА. Давай сегодня знаешь, что попробуем…
ДЕНИС. Более уважительное отношение ко мне и моим проблемам?
МАРТА. Ну ты и зануда. Сегодня я тебе что-то вроде домашнего задания дам. Это такое легкое упражнение. Помни только, что его невозможно сделать неправильно. И конечно никаких оценок, и осуждения с моей стороны.
ДЕНИС. Отличная идея, Марта!
МАРТА. Дома ты напишешь два письма. Одно – себе маленькому. Выбери любой возраст, какой захочешь. А второе – как бы оттуда сюда, себе теперешнему.
ДЕНИС. Блин! Ты серьезно?! Я за это деньги плачу?
МАРТА. Что тебе сделается? Просто попробуй.
ДЕНИС. Мне, по-твоему, заняться больше нечем? У меня резонный вопрос возникает. И я как бы не прощу себе, если его не задам.
МАРТА. Ты можешь спрашивать все, что хочешь.
ДЕНИС. Ты вообще доктор? Я в том плане… ты заканчивала какой-то институт, или что-то в этом роде?
МАРТА. Сам-то как думаешь?
ДЕНИС. Сам я очень сильно в этом сомневаюсь.
МАРТА. Видишь, у тебя интуиция тоже хорошо развита, но разве тебе не становится легче от наших бесед?
ДЕНИС. Без обид. Я просто хотел знать, есть ли у тебя образование, потому что я плачу деньги и все такое.
МАРТА. Да, конечно. Я сейчас на… как бы тебе объяснить, чтобы ты понял… я сейчас на втором этапе тренинга личностного роста, и мне нужно было открыть свое дело.
ДЕНИС. Значит я все правильно понял, и ты никакой не доктор, даже и близко.
МАРТА. Смысл в том, что нужно быть тем, кем ты себя ощущаешь, и ничего не бояться.
ДЕНИС. Ощущаешь себя тем, кто может кому-то помочь?
МАРТА. С детства мечтала психологом быть. Как «Умница Уилл Хантинг» посмотрела, так и мечтала.
ДЕНИС. Хорошо. Это все очень мило, а по образованию ты кто?
МАРТА. Типа бухгалтер. Но я по специальности все равно никогда не работала.
ДЕНИС. Ух ты! Так у тебя даже высшего приличного образования нет!
МАРТА. Я академию управления при президенте РБ закончила, между прочим.
ДЕНИС. Я о том и говорю.
МАРТА. Я самообразованием занималась. Я, наверное, все фильмы психологические посмотрела.
ДЕНИС. Наверное, глупо просить тебя деньги вернуть…
МАРТА. Что значит вернуть!? Я их заработала, а не украла!
ДЕНИС. Тут как бы все равно получается, что я был немного обманут и все такое…
МАРТА. Не говори только, что наши встречи тебе не помогли.
ДЕНИС. Я как раз это и говорю.
МАРТА. Ты просто мыслишь, как обыватель. Разве образование – это главное? Это же ремесло. Вот у Льва Толстого как будто диплом был, что он писатель? Но люди все равно за деньги покупают его книжки и не чувствуют себя обманутыми.
ДЕНИС. С Толстым понятно, но в нашей ситуации, тут как бы другое… Скажи, а много вас таких? Может кто-то из твоих друзей-лидеров тоже чем-то таким занимается?
МАРТА. Моя партнерша по тренингам пластической хирургией занялась. Ну как хирургией, бородавки замораживает, губы гиалуонкой накачивает.
ДЕНИС. Знаешь, я, наверное, пас. Хватит с меня этих, как ты их назвала, бесед.
МАРТА. Но почему?!
ДЕНИС. Боюсь, что не смогу тебе этого объяснить, если ты сама не понимаешь из всего вышесказанного.
МАРТА. Блин… Обидно. Столько вложила в тебя.
ДЕНИС. Это да. Даже не знаю, что сейчас делать с этими знаниями всеми. И я вот еще кое-что хотел спросить.
МАРТА. Хотел, так спрашивай.
ДЕНИС. Ты сама-то психотерапию проходила?
МАРТА. Нет. Я пока коплю.
9
ДЕНИС. Идея, конечно немного глупая, но я все равно уже начал, так что большой разницы нет, глупо это или не очень. Я это ты, только из будущего. Так что привет, Карась. Я как-то не очень хорошо помню детство, и в каком возрасте я, то есть ты, начал соображать. Просто не хочется писать тебе туда, где ты еще совсем ничего не соображаешь. Вообще, все воспоминания о детстве просто сбиты в один кусок, и там нет особых отметок, вроде, вот там мне было десять, а вот там двенадцать. Просто есть ты и есть я. Но в какой именно момент ты стал мной – я не знаю. Я сам себя запутал, но, надеюсь, что ты понимаешь, о чем я хочу сказать.
Я не совсем понял, в чем задание. Да, я пишу тебе по заданию моего… Короче, это что-то вроде игры. Но я не совсем понял, что именно мне нужно написать в письме. Было бы значительно проще, если бы знал, и мне не пришлось бы писать так много. Я помню, что когда ты читаешь, то тебе от этого только спать хочется. Так что пока.
10
МАРТА. Если ты опять за деньгами, то я тебе, кажется, уже все сказала.
ДЕНИС. Тут как бы дело немного в другом.
МАРТА. Тогда говори, только быстро, у меня пациент скоро.
ДЕНИС. Спорим, что нет никакого пациента. Ты даже не доктор в конце концов!
МАРТА. Зачем тогда пришел. Иди так с кем-нибудь поговори.
ДЕНИС. Тут справедливо было бы именно у тебя спросить, потому что не я это придумал и вообще.
МАРТА. Просто хочу, чтобы ты знал, что у меня хорошо идет практика, и пациентов мне хватает.
ДЕНИС. Забей, мне все равно.
МАРТА. Слышишь! Мне тогда тоже все равно, с чем ты там пришел, понял?! Я тебя выслушаю только потому, что ты все равно не отстанешь.
ДЕНИС. Помнишь, ты сказала письмо написать? Типа, одно в детство, а второе из детства?
МАРТА. И что? Не знаешь с чего начать?
ДЕНИС. Нет, я написал одно, то, которое в детство. А второе, которое мне сюда, оно само. Я лег спать, потом проснулся, а оно лежит.
МАРТА. Хватит заливать!
ДЕНИС. Детским почерком. Вот.
МАРТА. Ого, класс! Дай почитать!
ДЕНИС. Дать почитать?
МАРТА. Что не так?
ДЕНИС. Мне показалось, что я только что сказал, что не так. Это кажется мне странным. Потому что я ничего не писал такого.
МАРТА. Кто тогда?
ДЕНИС. Ты меня слышишь? Детской рукой написано! Мне там лет 10, наверное.
МАРТА. Может, ты забыл просто? А сам пива выпил, или еще что, вот и отличается почерк.
ДЕНИС. Да я не помнил даже все то, про что он там говорит, но это точно все про меня.
МАРТА. Убедил. Тогда это странно конечно.
ДЕНИС. Это все?
МАРТА. Что мне тебе еще сказать?
ДЕНИС. Что мне делать теперь? Я с ума схожу, или что?
МАРТА. Я бы на твоем месте отнеслась к этому иначе. Немногим дается такая возможность… Да, вот еще забыла спросить. Ты в детстве сомнамбулизмом не страдал?
ДЕНИС. Ты думаешь, я как лунатик встал, написал письмо и лег спать?
МАРТА. Это бы объяснило… тогда это осталось бы в сфере моей компетенции.
ДЕНИС. Нет у тебя никакой компетенции! Ты бухгалтер! Насоветовала мне какой-то херни! Ладно, прости… Я тебя просто как человек человека прошу… С этим же что-то делать надо. Это же не нормально.
МАРТА. Мы могли бы для начала поговорить о том, что ты там написал?
ДЕНИС. Да, но я так не помню, чтобы дословно.
МАРТА. Подойдет и в двух словах. Ты же не думаешь, что ты там заклинание какое-то написал?
ДЕНИС. Не думаю. Написал просто «привет, Карась».
МАРТА. Это твоя кличка в детстве была?
ДЕНИС. Да, написал еще…
МАРТА. А за что тебе такую кличку дали?
ДЕНИС. Написал еще, что у меня все хорошо, чтобы он не волновался, что в будущем у него все плохо.
МАРТА. Ты про кличку не говоришь. Ты подсознательно пытаешься уйти от ответа. Может быть с ней связан какой-то травматический опыт?
ДЕНИС. Просто дурацкий вопрос. У всех были клички. Я – Карась, Марк – Костыль, Артем – Колено. Я просто рыбу хорошо ловил, мне везло.
МАРТА. А сейчас?
ДЕНИС. Сейчас я рыбу не ловлю. Ругались с женой из-за этого постоянно.
МАРТА. В какой возраст ты писал письмо? Я имею в виду, ты же должен был представлять себя каким-то конкретным.
ДЕНИС. Вряд ли я что-то представлял, потому что это же от нечего делать просто. Я же не думал, что ответ придет.
МАРТА. А из ответа не понятно? Я хочу сказать, что если в этом есть какой-то смысл, то возраст – это важно.
ДЕНИС. Про возраст не совсем понятно. Просто написано, что с братом в деревне у бабушки.
МАРТА. С братом, из-за которого ты дом продал?
ДЕНИС. У меня один брат.
МАРТА. Вот видишь.
ДЕНИС. Что видишь? Нас каждое лето в деревню закидывали.
МАРТА. Может, стоит написать еще одно письмо, пока такая пруха? Знаешь, задать пару наводящих вопросов, чтобы понять в каком он времени, и что конкретно хочет сказать.
ДЕНИС. Оно сейчас так всегда будет? Я просто по сигналу буду получать письма от себя мелкого?
МАРТА. Ничто не мешает попробовать. Это же дико интересно все.
ДЕНИС. Я попробую, но, может, это и случайно все в первый раз. Ладно, пока.