© Светлана Савиных, 2022
ISBN 978-5-4493-9589-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Жизнь – сложная штука. Звучит банально. Ещё вчера мы были героями и гениями, которые придумали, создали и подготовили к лётным испытаниям первый в мире космолёт, вернее космическую шлюпку на шесть человек, способную автономно летать бесконечно долго и с немыслимой ранее скоростью и обычных, в нашем понимании, источников питания, а сегодня нас отправили в следственный изолятор, чтобы выяснить причины уничтожения единственного опытного образца, всей документации и корпуса, где располагалось оборудование. Да что корпуса и оборудования, уничтожена вся информация на удалённых серверах, где хранились архивы нашей работе. Но самое странное, что я не помню подробностей, ничего, совсем ничего о технологиях и конструкции аппарата, который мы создавали в течение последнего года, словно меня поразила странная амнезия. И так не только у меня, следователь сказал, что у всех моих сотрудников тоже самое. Врачебное обследование не выявило никаких отклонений в нашем мозге и психике, поэтому они склоняются к тому, что у нас был сговор, причину которого и хотят выяснить, как и убедить нас восстановить утраченные данные. С утра до вечера с перерывом на обед, мы беседуем со следователями, которые пытаются выяснить, что побудило нас на такой поступок. Полная бессмыслица: как можно уничтожить то, что было нашей гордостью, нашей победой, прорывом в науке и несло с собой кучу всяких плюшек в личной жизни.
Условия нашего содержания в изоляторе комфортные: у каждого отдельная комната, компьютер, мини-спортзал, туалетная комната с душем, после ужина разрешают общаться с друг другом. Первое время, мы ругались, спорили, пытаясь понять, кто виноват, потом наступила неделя апатии и безразличия к друг другу, затем потихоньку пришло осознание, что надо что-то делать, решили попытаться восстановить пробелы памяти день за днём. Получается плохо, но всё же двигаемся вперёд.
Мой следователь говорит, что горячие головы в руководстве нашей корпорации предлагали использовать специальные препараты, чтобы заставить нас сказали правду, однако главный консультант по расследованию настоял на том, что это недопустимо и может повлечь дальнейшее ухудшение памяти. Юнатов надеется, что время и методичные расспросы помогут восстановить картину в целом и выяснить, что можно сделать для компенсации утраченного. Сегодня беседовать со мной будет он.
Глава 1
Прозвучал сигнал над дверью, она открылась, значит пора на очередную беседу. Мужчина неопределённого возраста, может чуть за сорок, в сером с иголочки костюме, сидел за столом и что-то записывал в блокнот, подняв голову, поздоровался и предложил присесть. Посмотрев пристально на меня, спросил, как самочувствие, не беспокоят ли головные боли или сновидения, может что-нибудь вспомнил из произошедшего. Ответил, что всё по-прежнему. Тогда он предложил попробовать начать всё сначала.
– Вы ведь этой темой начали заниматься год назад, когда новое руководство поставило перед вами такую амбициозную задачу? Что тогда подумали? Как оценивали шансы на успех?
– Ну не знаю, было смешанное чувство: с одной стороны, это здорово, интересно, с другой – не представлял, как к ней приступить, ведь раньше мы занимались созданием только космических спутников, достаточно успешно конечно и были очень перспективные наработки на будущее, но одно дело спутник, другое – летательный аппарат для полёта людей в космосе.
– С чего начали? Буквально, если можно по дням? Вот вам сообщили новость и вы, как руководитель центра, решили провести совещание коллектива, чтобы обсудить ситуацию?
– Нет. Просто дал задание всем начальникам секторов подготовить перечень самых перспективных исследований, проводимых в мире по их направлениям, в первую очередь из списка засекреченных, которые нам поставляют спецслужбы. Решил ещё раз встретиться с новым руководством и обсудить тему, чтобы узнать конкретное, практическое применение аппарата, который предстояло создать.
– И чем всё закончилось? Удалось определиться?
– Руководство похоже само чётко не представляло перспективы этой работы и просто решило наобум вбухать деньги, чтобы показать какой-то результат, желательно погромче и поэффектнее. Тоже мне Илоны Маски…
– А как ваши люди? Какие идеи предложили, после того, как проработали материалы?
– Ну это было не так быстро. Прошло порядка недели, пока они представили мне отчёты с предложениями. Но я ждал Лину, она должна была в понедельник выйти на работу, после отпуска. Как руководитель сектора по разработке двигателей, она являлась ключевым человеком в этом деле. От того какой будет двигатель и на чём будет работать, зависит конструкция летательного аппарата.
– А где отдыхала Лина?
– Она летала в Австралию, осуществить мечту – увидеть гору Улуру. Прислала оттуда кучу снимков. Вообще-то это подвиг – Лина боится летать. Да ещё, как назло, ей на обратном пути не повезло: самолёт попал в сильный грозовой шторм. После приземления, из Сингапура, она отправила мне сообщение, что фактически заново родилась: в самолёт попало сразу три молнии, затем отключились двигатели, они начали падать и пилотам чудом удалось их запустить и набрать высоту, говорят, даже на несколько секунд они пропали с радаров. Представляю, что она испытала…
– У вас с ней близкие отношения?
– Нет, чисто дружеские, просто вместе учились и привыкли друг другу помогать и поддерживать.
– Значит, когда Лина пришла в понедельник на работу, то предложила нечто гениальное относительно двигателя летательного аппарата?
– Нет. Когда Лина пришла в понедельник, она устроила маленький фуршет в честь своего счастливого возвращения, из дальних краёв, поделилась впечатлениями и байками, услышанными от экскурсоводов. Относительно идеи создать летательный аппарат, она сказала, что это бред кобылы сивой, потому что даже трудно представить, что можно создать в рамках существующих технологий, нужен совершенно новый подход, принципиально отличающийся от существующих представлений, а она не гений и не бог. Ну в общем, понедельник прошёл в пустую, хотя и весело.
– А на следующий день?
– Вроде ничего необычного. Разве что, пришла мысль: строить надо нечто небольшое, компактное, имеющее практическое назначение, например, для исследования околоземного пространства. Да и с топливом тогда меньше мороки. Прочитал отчёты заведующих секторов. Понравилась идея Игоря по поводу использования одного материала, который обладал способностью вибрировать или вернее на микроуровне направленно изменять поверхностные характеристики, создавая эффект волны. Это позволило бы гасить внешние напряжения атмосферы при выходе в космос. Я даже спустился к нему в лабораторию и попросил изготовить несколько образцов для обшивки летательного аппарата, который про себя окрестил шлюпкой. Лина в конце дня принесла отчёт, сказав, что есть одна идейка, но надо её протестировать, поэтому просила хотя бы дня два её не дёргать с объяснениями по отчёту.
– А что с отчётом?
– Ну, честно говоря, с первого раза там ничего не понял, поэтому его отложил до её объяснений.
– А на следующий день?
– Почему-то вспоминается сильный дождь, поэтому не пошёл в столовую, а решил перекусить тем, что осталось в холодильнике от Линкиного фуршета. Достал тарелки с орехами, киви, салат из… название забыл. Не успел закончить перекус, вбежала Лина и сказала, что надо срочно пройти в её лабораторию. Спросил, что за спешность. Увидев, что у меня выставлены тарелки с едой, она присела за стол и сказала, что составит компанию, потому что голодна как волк и тогда пойдём. Быстренько перекусив, спустились вниз: её лаборатория находилась в подвале корпуса… Странно… как её могло уничтожить взрывом?
– Не отвлекайтесь. Это потом. Вы пошли в подвал и что?
– Ну, Лина зря времени не теряла и сумела придумать нечто грандиозное. На пустом столе стоял металлический цилиндр, вроде ничего особенного. Она переложила его в стеклянную ёмкость с какой-то прозрачной жидкостью, опустила туда два электрода и включила тумблер. Цилиндр завибрировал, звук был очень неприятный, затем он буквально выскочил из жидкости и начал вращаться вокруг своей оси с бешеной скоростью. Лина выключила тумблер, убрала электроды, но цилиндр продолжал вращаться с той же скоростью. Это было невероятно. Она сказала, что это и есть будущий двигатель аппарата. Рассказал о материале, который обнаружил Игорь и предположил, что это поможет убрать неприятный звук, производимый цилиндром. Лина ухватилась за идею и сказала, что это решение ещё нескольких проблем. Поинтересовалась, когда можно получить образец. Ответил, что это лучше узнать у Игоря, он сейчас им занимается. Лина буквально выскочила из кабинета. Понаблюдав ещё несколько минут за вращением цилиндра, вернулся к себе.
– А как Лина выключила вращение цилиндра?
– Не помню… Это надо у неё спросить.
– Ну и что было дальше?
– Ну неделя прошла без особых новостей. Игорь сделал несколько образцов для испытаний, с разной толщиной листа. Лина с сотрудниками экспериментировала с подбором параметров цилиндра. Других подробностей не помню. А, забыл сказать, что заведующие отделов в течении недели внесли достаточно много изменений в свои отчёты и мне пришлось даже составить список их находок, чтобы обсудить на совещании, после того, как концепция двигателя Линой будет окончательно утверждена.
– А что-нибудь помните из этого списка?
– Ничего.
– Хорошо, тогда перейдём к совещанию.
– Это было трудно назвать совещанием, в прямом смысле слова: спустились в лабораторию Лины, где она продемонстрировала окончательную концепцию двигателя.
– И как он выглядел?
– Помню только, большой прозрачный резервуар, заполненный жидкостью… даже не знаю какой, в котором вращалось сигарообразное металлическое тело, почти беззвучно, без всяких проводов и клемм. Лина попросила выключить рубильником всё освещение лаборатории, присоединила кабель к стеклу резервуара. Свет погас и тут же включился. Это было электричество, производимое генератором Лины, бесконтактно через жидкость и стекло, передаваемое на электрощит. Затем она отсоединила кабель, свет потух, а цилиндрическое тело продолжало вращаться с сумасшедшей скоростью. Спросил, куда оно девает энергию, когда работает в холостую. Она показала на мониторе, в замедленном действии то, что перед нами произошло: пока кабель не был подключён, двигатель, назовём его капсулой, вращался попеременно то в одну сторону, то в другую, когда кабель подключили, вращение стало правостороннее, когда отключили – опять попеременное. Значит на холостом ходу он периодически расходовал то, что производил.
– Как такое возможно, ведь вы говорили, что это просто металлический цилиндр без всякой программы?
– Я не знаю… Вижу эту картинку перед глазами и не понимаю, как такое может работать. Всё-таки эта тема Лины и может она что-то сможет объяснить.
– Хорошо. Тогда давайте двигаться дальше. После демонстрации, вы вернулись к себе в кабинет, чтобы продолжить совещание?
– Да.
– А двигатель, он так и остался включённым в лаборатории, вы не видели, как его отключали?
– Удивительно, я действительно не видел, как он выключается.
– И этот образец продолжал работать весь год в лаборатории?
– Да, Лина хотела определить расход жидкости на его работу, возможные сбои, поэтому он был на постоянном мониторинге.
– И как? Никаких сбоев, проблем? Сколько жидкости израсходовано было за год?
– Он показал себя превосходно. Никаких сбоев, проблем, расход жидкости составил за год – 10 грамм.
– 10 грамм топлива за год? Это же невероятно. Но это без нагрузки, а под нагрузкой?
– Проверяли – столько же. Мы фактически весь корпус запитали от него на 9 месяцев.
– Ну ладно, покончим с технической стороной. А какие успехи были у других коллег? Тоже были прорывы?
– Успех Лины воодушевил всех, она словно выдала всем по волшебной палочке, сказав, что всё возможно. Идеи начали сыпаться как из рога изобилия, причём они очень быстро проходили путь от идеи до опытного воплощения. Шлюпка начала обрастать деталями: корпус, система маневрирования в пространстве, поддержания микроклимата и т. д.
– А ваши успехи? Вы что-нибудь предлагали или только занимались координацией проекта?
– Ну мне и этого хватало. Кроме того, постоянно ловил себя на мысли, что такой прорыв может быть опасен – слишком всё хорошо складывалось в единую картину успеха, поэтому обратился к начальнику внутренней безопасности корпорации и попросил прислать опытного специалиста, чтобы оценить психологическое состояние коллектива.
– Вы чего-то боялись?
– Да, боялся – эйфории от успеха, пренебрежение мерами безопасности и как здравый человек много лет проработавший не только в науке, а и в разработке летательных аппаратов, понимал, что такой прорыв не может быть случайностью и он чем-то обусловлен.
– Что вы имеете ввиду?
– Ну, например, нас могли обработать каким-нибудь экспериментальным веществом, которое резко стимулирует мозговую активность, – и вот вам результат.
– А может вы просто завидовали остальным, что у них фонтанируют идеи, а у вас нет?
– Нет, нет и ещё раз нет. Раньше всё было наоборот: я фонтанировал идеи, а они их воплощали. Поэтому и обеспокоился такой зашкаливающей активностью, опасаясь последствий для их здоровья.
– Ладно, на сегодня достаточно. Подумайте на досуге, вдруг всплывут какие-то детали этих дней.
– Хорошо.
На этом мы расстались, и я пошёл в столовую, ужинать.
Глава 2
Все мои сотрудники были уже здесь. Поздоровавшись, прошёл к своему столу. Лина подсела рядом.
– Как дела?
– Они похоже подозревают меня в организации взрыва, расспрашивают про твой двигатель: знал ли я как его включать и выключать, завидовал ли сотрудникам, потому что они фактически сделали шлюпку без моей помощи.
– Глупости, ты не мог это сделать из таких мелких побуждений, если только это было не что-то большее.
– Не понял, поясни.
– Знаешь, я тут вспомнила: мне показалось, будто ты перед самым взрывом прошёл в щитовую, прозвучала тревога, мы все покинули корпус, ты вышел последним… А потом прозвучал взрыв.
– Мне кажется мы с тобой были в лаборатории, прозвучал сигнал тревоги, вышли на улицу, потом прогремел взрыв. Не помню, чтоб заходил в щитовую… Странно. Ты точно меня видела.
– Освещение в корпусе уже было отключено, кругом темно, только полоска света от фонаря и вроде ты вошёл в щитовую.
– Ну хорошо, предположим, что я туда входил, ну включил сигнал тревоги – гипотетически, то кто и как устроил взрыв? И зачем?
– Не знаю… Так всё было хорошо, а сейчас внутри какое-то опустошение, будто скинули с небес на землю. Кому выгоден этот взрыв?
– Вот именно? Кому? Может тому, кто опасался нашего превосходства в космосе, но не мог забрать то, чего мы достигли?
– Ты думаешь это шпион? И он среди нас? Мы же всех наших знаем столько лет?
– Знаешь, что интересно – всё началось с тебя, Лина.
– То есть?
– Ты придумала двигатель, а потом всё понеслось… Извини, у меня от всех этих вопросов уже голова трещит. Кстати, вспомнил, что за всею этой кутерьмой ты так и не рассказала, как провела отпуск… только фото.
Лина кисло посмотрела на меня.
– Ну ты же была у своей мечты —Улуру. Каково это?
Чуть улыбнувшись, одними уголками губ, Лина уставилась на меня?
– Точно сейчас хочешь?
– Конечно хочу и у нас времени – вагон… Пока вспомним.
– Ну прилетела наша группа из Москвы в Сидней, оттуда самолётом до Юлара. Это ближайший к национальному парку городок. Заселились в кемпинги. Улуру от городка расположена в 25 километрах. Вечером нас повезли на автобусе к горе, любоваться закатом. Было очень красиво, когда она из бежево-серой превратилась в тёмно-красную, затем фиолетовую и наконец стала чёрной. На следующий день рано утром, до рассвета, опять поехали к горе. На удивление было холодно, пришлось даже свитер и ветровку надеть. Восход был во всём великолепии, дальше экскурсовод из племени анангу и наш переводчик повели к горе, чтобы обойти её по периметру. Гора очень величественная, а вблизи ещё и просто огромная. Пока шла вокруг горы и слушала рассказ о верованиях связанных с ней, разглядывала изрезанную потоками воды отвесную стену, образовавшиеся щели, небольшие впадины у подножия, заполненные дождевой водой, растения и кустарники, растущие только здесь. Но мне было грустно: я ждала открытия, какой-то тайны, а тут просто красивая гора и всё. Прислушивалась к себе, пытаясь уловить какие-то необычные чувства, ощущения… Ничего. Дорога там неровная, а у меня открытые сандалии, ну и запнулась за камешек. Он словно пуговица отполированная, да и ещё и полосатая. Ну, не удержалась и сунула его в карман, хотя предупреждали этого не делать. Ты же знаешь, я во всю эту суеверную хрень не верю. Нас ещё на обратном пути, перед самым отлётом в Сидней, предупреждали, что если кто-то прихватил камень, то лучше его возвратить, отправив почтой. У них, представляешь, даже такая услуга есть. Но я не послушалась, хотя, когда в самолёт перед Сингапуром ударили три молнии и он начал падать, очень пожалела, что прихватила его с собой.
– Это тот камень, который мы все держали в руках, на твоём фуршете?
– Да. А что ты веришь в проклятье?
– Нет. Просто он единственное связующее звено с нечто таинственным. А кстати, где он сейчас?
– Наверное дома. Слушай, я не помню, куда его дела. Странно. Помню точно, что после фуршета принесла его в лабораторию и положила в ящик. Домой его вроде не брала. Точно не брала. Значит он там и остался, вернее скорее всего разрушился при взрыве – он же из песчаника.
– Надо будет Юнатову сказать, пусть поищут, чем чёрт не шутит.
– Ты серьёзно подозреваешь камень во всей этой истории?
– Лина, произошло нечто из ряда вон выходящее и здесь любая зацепка имеет значение. Пойми, то, что мы создали, нарушало все законы известной нам физики, мы на сотни нобелевок наработали, создав аппарат с вечным двигателем и способностью невероятно летать, решив попутно проблемы с жизнеобеспечением экипажа. Разве ты не помнишь, наш экспериментальный полёт?
– Знаешь, странно, я его помню, словно это было во сне. Вообще не могу понять, как мы шлюпкой управляли.
– Нас было трое, и мы все помним, что там были, значит это не сон. Помню, как решили рискнуть, но самое странное, были уверены в том, что всё будет хорошо. Откуда такая уверенность? И как мы ей всё-таки управляли?
Подсел Егор. Он руководил лабораторией аэродинамики и как раз был третьим в том секретном полёте.
– Ну что? Как дела?
– Да вот вспоминаем свой полёт в шлюпке. Ты хоть что-нибудь помнишь? Как взлетели? Как управляли ей?
– Помню, что взлетели очень быстро, не успел даже понять, как покинули атмосферу, потом разворот, облёт планеты и мы уже приземляемся. Весь полёт продолжался 32 минуты. Охренеть как шустро. Но как управляли? Мне кажется это было интуитивно, наподобие управления мыслью. А какая была аэродинамика! Жаль, что забыл, как создавал такое чудо…
– Ну вот, Лина, получается, что мы управляли шлюпкой с помощью мысли…
– Круто… Мне бы вспомнить, куда дела камень, может правда это своеобразный интерфейс инопланетных разработок…
– О, куда тебя понесло… Ты на Александра посмотри, твой начальник итак сам не свой, а ты ещё ему подбрасываешь такие идеи, совсем крышу снесёшь.
– В каком смысле, я сам не свой?
– Ну накануне взрыва… этих всех событий, вернее, после нашего полёта, ты целый день ходил мрачный ни с кем не разговаривал, а вечером пришёл ко мне в лабораторию и сказал, что у тебя такое чувство, что нас запрограммировали на этот результат, слишком всё хорошо складывается, прямо чересчур хорошо… Предлагал всем нам ещё раз сдать анализ на химические вещества и пройти тест у психолога на посторонние влияния… Ну прямо мания у тебя какая-то была.
– Да что-то припоминаю… Надо попросить, чтобы устроили встречу с психологом, который по моей просьбе обследовал коллектив, может она что помнит из сказанных нами слов.