Приспешник

© Светлана Савиных, 2022

ISBN 978-5-4493-0256-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Где-то в скалистых фьордах варяжского залива мой дом. Был мой дом. Море наступает, и вход в него, наверное, сейчас глубоко под водой. Столько лет, веков, столько событий, войн – всё могло случиться. А я, живу, мотаюсь по свету, то там, то тут. Вся наша жизнь игра – это про меня. Когда живешь так долго, нельзя привлекать к себе внимание, надо оставаться в тени, но не участвовать в жизни народов, мира – не моё кредо. Я словно «серый кардинал», который переставляет шахматы, не прикасаясь к ним руками. Много чего было за эти годы, но тот день буду помнить вечно, пока живу.

Наше племя жило обособленно от других. Мы были не просто веды, а веды-шайтуны. Главным нашим сокровищем была пещера, расположенная в глубине фьорда. Посторонний не смог бы туда войти – вход был невидим: обыкновенная отвесная стена, испещренная, бороздками ручьев, льющихся сверху, но если шагнуть на один из двенадцати выступов на ней, открывается узкий вход, с лестницей, ведущей глубоко вниз. Ошибешься с выступом, сверху посыплются камни и смерть неминуема. Каждый из племени был там, когда ему исполнялось двенадцать лет. Водят туда, по одиночке, старцы, чтобы представить богам и узнать предназначение на земле: кому-то китов ловить, а кому-то богу служить. Бог один – Один, но у него есть помощники, поэтому мы говорим – боги.

Вот и я, в своё время, шагнул в проём следом за старцем. Когда он закрылся, вдоль стены вспыхнули факелы, и мы начали спускаться вниз. Сколько шли, не помню, но долго. Голова кружилась, перед глазами возникали радужные пятна, стало тяжело дышать, а в голове застряла мелодия рожка, которой меня провожали в путь, из селения к пещере. Наконец, почувствовал свежий морской ветер, в голове прояснилось. Вошли в грот с высоким потолком, под ногами светился пол, словно ледяной: под ним скользили в воде тени то ли морских рыб, то ли тюленей. Старец приказал мне стоять посередине грота, а сам вернулся к лестнице. Почувствовал холодный пронизывающий ветер, пробирающий меня до костей, и я замерзая, словно погрузился в сон, не имея возможности крикнуть или позвать на помощь. В голове только одна мысль: «Неужели так будет вечно?», и услышал эхо: «Вечно, вечно».

Когда пришел в себя, в гроте было тепло, у стены сидел старец и спал. Решил обойти грот: посмотреть, что тут есть интересного. Страха не было. Вдоль стен, в нишах, стояли серебряные гробы, вся поверхность который была испещрена рунами и инкрустирована драгоценными камнями. Их было двенадцать. Один стоял поодаль от остальных, он был каменный, а, может из окаменевшего дерева, тоже покрыт рунами, крышка была чуть сдвинута, и оттуда шел свет. Любопытство было мне не занимать, решил подойти поближе и заглянуть внутрь. Крышка сдвинулась очень легко, гроб был пуст и непонятно откуда шёл свет. Этот свет, как радуга, заполнял всё его внутреннее пространство. Сам не зная почему, опустил туда руку, свет коснулся её, и я вскрикнул от нестерпимой боли. В этот момент в моем мозгу как будто просверлили дыру и туда хлынули видения, осознать или описать которые не был способен: скорость их мелькания была выше моего понимания. Стало вдруг легко, потому что почувствовал весь этот мир и одновременно страшно, узнав каким может быть его конец. Этого секундного мгновения хватило, чтобы изменить всю мою жизнь.

Старец проснулся от моего крика, схватил меня за ворот рубахи и потащил к лестнице. Я не сопротивлялся, и был рад оказаться наверху, чтобы забыть всё, что тут произошло. Дома меня посадили под замок, не давали ни с кем общаться, даже с отцом и матерью, и держали так почти месяц. Периодически, навещал совет старцев и задавал вопросы. Я честно на них отвечал, от чего они становились мрачнее и уходили. Через месяц меня опять повели в пещеру. Когда подошли к предполагаемому входу и нажали на выступ, проём не открылся, но, слава богу, и камни сверху не упали. Старцы сказали, что после меня, вход в пещеру не открывается, поэтому и привели: может у меня получится её открыть. Тщетно.

Советом старцев было решено принести меня в жертву на костре, чтобы боги приняли племя обратно. Узнал это от матери, которая смогла пробраться ко мне и выпустить, чтобы смог бежать. Она сказала, что у каждого есть право на ошибку, но это не значит, что плата должна быть так высока, если боги оставили тебя в живых – значит так нужно, надеется, что боги будут ко мне и дальше добры. Надев, принесенный ею, меховой кафтан, взял узелок с едой, нож, попрощался и, потихоньку выбравшись из поселка, сел в лодку, чтобы уплыть подальше от этих мест. Я был ребёнком и в горячке побега не осознал, что навсегда теряю родных, возможно, обрекая их на ту смерть, что уготована была мне. Только, через несколько дней, осознал горечь потери близких и чувство одиночества, поселившееся во мне навечно. Что стало с моим народом – не знаю, по слухам, дошедшим до меня: примерно тогда же, когда ушёл, в тех местах произошло землетрясение и селение полностью исчезло.

Глава 2

Река кормила меня рыбой, тундра ягодами. Повезло добраться до зимы к озерам, где было полно торговых кораблей. Но на них мне не удалось устроиться. Вместо этого попал в варяжскую дружину. Увидав на берегу шатающегося в поисках работы голодного, но крепкого телосложения парнишку, капитан заманил меня обещанием горячей кормежки, приключениями и хорошим заработком. Так началась моя варяжская жизнь.

Кормежка не всегда была горячей и сытной, приключения оставили на моем теле шрамы, заработок быстро спускался в харчевнях, а перспектив, обосноваться где-то или устроиться на хорошую службу, не было видно. Зато слухи о варяжских походах вводили население в страх, и они стали нанимать охрану, для защиты городов от нас. Короче, мы нарвались на такой отряд охраны, который не оставил от нашей команды и корабля камня на камне. В живых остался один я. По молодости, меня не стали добивать, а отдали в артель, которая готовила профессиональных охранников для городов. Я им подходил, так как имел опыт боев, а у них имелся достаточный опыт прочищения мозгов у подростков.

Когда привели к старшему артели, он долго ходил вокруг меня, делал выпады, проверяя мою реакцию, заставил раздеться до пояса, осмотрел зубы. Затем вошел слепой старец, который монотонным голосом читал какое-то заклинание или молитву, чем-то похожую на молитву моего племени. Вдруг он остановился и уставился незрячими глазами на меня.

«Ты был у Одина?» – заорал он, – «Ты с ним общался?» Мне пришлось рассказать всё, что со мной произошло. Старец сказал старшему артели, что это знак небес, что им просто несказанно повезло, теперь у них есть то, что обеспечит артели могущество и успех на века.

Артель по заказу богатого правителя южного племени готовила охрану, и я должен был стать тем человеком, который обеспечит вхождение артели в верхушку племени, в будущем огромного и богатого государства. Старец был провидцем, он увидел будущее этого народа, и поэтому артель делала всё, для сближения и сотрудничества с их правителем.

Я должен был стать приспешником, помощником, правой рукой правителя и делать всё для того, чтобы закрепить позиции артели при нём и всех последующих правителях.

Меня мучили вопросы и ночные кошмары, и я обратился к старцу. Он ответил, что когда придёт время, силы проснутся во мне, и я вспомню всё, что влил в меня поток общения с Одином, тогда смогу, как и он, видеть прошлое, настоящее, будущее людей и событий, управлять ими в нужных для артели целях. В конце концов, это выгодно всем: они помогут мне, я им. Они всегда будут у меня в помощниках, и я могу рассчитывать на их помощь. Жизнь долга и лучше идти по ней с верными людьми, готовыми для тебя многое сделать, но и ты должен помнить о них и не забывать оказывать им поддержку. Мозги мне промыли что надо и, даже сейчас, понимаю, что их помощь мне нужна: мы одна семья, другой у меня так и не образовалось.

Учеба в артели была своеобразная: со старшим напарником, приставленным ко мне, ходил каждый день в город. Сначала это были просто обходы: мы ходили по улицам толкались на рынке, сидели в харчевнях, и слушали, что говорят окружающие люди. Затем приходили в артель и вспоминали, что слышали. Это было вроде соревнования, кто больше вспомнит. Варяжский опыт помогал: у меня были начальные знания многих языков, поэтому понимал многое из того, что говорили торговцы на рынке. Мы строили словесную схему, сопоставляли услышанные фразы, сплетни, новости, отбрасывали эмоциональные обороты и в результате выбиралась самая ценная информация, которая могла представлять интерес. Учился записывать её обычным с виду письмом, но на самом деле шифрованным, находил места в городе, где можно было устроить почтовый ящик для передачи. Собранная всей артелью за день информация обрабатывалась специальными секретарями, которые вели картотеку по странам, племенам, отдельным людям, например, торговцам. Их слабости, их связи – все представляло интерес и могло пригодиться для дела или стать звонкой монетой.

Артель бесплатно охраняла город и поддерживала порядок, а город, выступая гарантом нашей надежности и честности, давал возможность зарабатывать на приезжих торговцах, которые нанимали нас для охраны груза и его сопровождения.

Следующий этап обучения состоял в карауле у ворот города. Моя задача состояла в том, чтобы научиться распознавать людей, выявлять потенциально опасных: воров, разбойников, мошенников, наемных убийц и шпионов. Это тоже было не так трудно, потому что, в варяжских походах, насмотрелся всякого и узнать за личиной благообразного торговца – разбойника не составляло проблем.

Как-то спросил у старца, зачем мне всё это надо, если и так скоро получу способности. Тот ответил, что способности – это только цветок, который расцвёл, а чтобы появились плоды, нужен труд, пот и опыт.

На последнем этапе, наше дежурство проходило на рынке. Мы не вмешивались в его кипучую жизнь, только стояли, наблюдали и слушали. Торг купцов друг с другом или покупателями, даже их жульничество – нас не касалось. Мы запоминали, кто на что способен, кто что сболтнул интересного. Правда ежедневно приходилось участвовать в потасовках, разнимая дерущихся, урезонивая подпивших хулиганов, или ловить просочившихся все-таки в город разбойников.

Глава 3

Для меня такая учеба и работа были в радость, всё было просто и понятно: мы поддерживали порядок и защищали горожан, собирали информацию об окружающих, чтобы использовать её потом, как товар или как помощь, чтобы просочиться в более богатые и перспективные места. Старец рёк нам, что наступят дни, когда вся земля будет поделена, и у кого её будет больше, тот будет богаче. Что будут цари, которые будут восседать на троне из золота, и их свита будет жить в роскоши и участвовать в дележе добычи покорённых стран. Это наше место, не первого, но почти равного первым. Ученики, которых артель пристроила «служить», не порывали с ней связь, и регулярно присылали собранную ими информацию. Также они посылали кош: деньги на содержание артели и создание фонда помощи всем членам артели в случае необходимости.

Несмотря на бесплатную работу, во благо города, нас хорошо кормили в артельной харчевне, была приличная одежда и крыша над головой. По вечерам в харчевне, куда заходили приезжие, мало знавшие о нас, устраивались кулачные бои на деньги, и тогда мы могли неплохо заработать.

Если с физической подготовкой, слежкой и умением разбираться в людях всё обстояло неплохо, то с умением расставлять словесные ловушки, планировать действия, обманывать – у меня были проблемы. Поэтому, каждый день я играл в шахматы с напарником, придумывал и рассказывал истории, изображая различные чувства на лице. Меня даже, в качестве практики, отправили в труппу бродячих актеров, которые выступали в городе, чтобы проникся их способностями, попробовал себя в лицедействе. Через месяц, уже более-менее живо начал выдумывать истории, корчить гримасы и изображать чувства, которых у меня не было.

Таких подростков, как я, в артели было человек десять. Друг с другом почти не общались – работа не оставляла времени. В конце обучения нас собрали вместе и сказали, что пришло время командной игры. Нас в телеге отвезли за город. Там, у артели были конюшня и большой дом, больше похожий на сарай для сена, но с очагом и матрасами, набитыми соломой. Городскую одежду забрали, вместо неё выдали стеганую, набитую овечьей шерстью: кафтаны, штаны, шапки. В углу сарая лежало наше тренировочное оружие и конская амуниция. Старший сказал, что мы должны стать командой, научиться выживать, находить пропитание, защищаться, обслуживать себя, управляться с лошадьми, ну и так далее. Здесь мы будем столько, сколько нужно.

Было начало зимы, поле вокруг сарая белело от первого снежка, вдалеке виднелся лес, а рядом текла небольшая, еще не замёрзшая, речка. Наш «сарай» оказался на самом деле мельницей, большое колесо которой было установлено позади дома, на реке. Старший уехал, а мы остались одни, да еще и с конюшней полной лошадей.

Собрав ветки и прочий мусор, что могло гореть, развели очаг и сели у него, чтобы познакомиться и распределить наши обязанности. Решили дать друг другу клички, по ремеслу, которым владели и чем будет заниматься для общего дела. Я стал Рыбаком. Среди нас оказались: Охотник, Конюх, Наездник, Сбруйник, Кузнец, Стрелок, Оружейник, Повар, Сторож-охранник. Поскольку еды нам с собой не дали, не мешкая, пока не стемнело, разошлись на её поиски.

Река была небольшая, но достаточно глубокая, льда ещё не было, но вряд ли можно поймать рыбу в холодной воде: она вся спит на дне. Соорудив из ивы подобие корзины, прикрепил к её бокам веревки, а ко дну приличный камень и забросил как можно дальше, когда она погрузилась в воду, стал подтаскивать её по дну к себе. Вытащив на берег, обнаружил в иле пару угрей и с десяток мелкой рыбешки. Неплохо для начала. Пока возился, совсем стемнело. Притопив корзину у берега, вернулся в сарай.

Наш Повар оказался не промах. Намел по мельнице зерна, почти с куль, измолол вручную, и когда я вошел в сарай, в лицо пахнуло печеным хлебом. Лепешки он пек на стенках большого котла, установленного в очаг на бок. Стрелок с Охотником потрошили пару птичек, размером с голубя, а сторож где-то накопал съедобных корешков и строгал их в котел поменьше, туда же было брошено пшено, взятое из кормушек лошадей на конюшне, и теперь была моя очередь бросить туда рыбу, естественно предварительно очищенную. Конюх, Наездник и Сбруйник пришли позднее всех, было видно, что они устали, но они принесли с собой немного кобыльего молока: недавно на конюшне родился жеребенок и молоко у матери еще осталось. В общем, с голоду, похоже мы не умрем.

Поев, мы устроились спать. Очаг быстро остыл, стало очень холодно. Конюх предложил перебраться в конюшню. Забрав соломенные матрасы, прибрели туда. Запах там был ещё тот, но было тепло и достаточно свободно, поэтому уложив матрасы в проходе между стойлами лошадей, наконец, уснули.

Утром по плану, должны были выбрать себе лошадь. Мы ходили, разглядывали их и не знали, что делать. Наконец, Наездник с Конюхом взяли это дело в свои руки. Лошадь выбирали так: по очереди подходили к первой, стоявшей в стойле, у самой двери и пробовали её погладить, если она начинала брыкаться или фыркать, то подходил следующий, пока она кого-нибудь не принимала. Мне досталась низкорослая, пегая, шустрая лошадка, все время пританцовывающая на месте, пока с ней знакомился. У неё была смешная рыжая челка и черные глаза, которые, казалось, ласково смотрели на меня.

Конюх объяснял основные правила ухода за лошадью, Сбруйник показал, как установить седло и надеть уздечку, а Наездник- как с ней подружиться и не дать ей сбросить тебя на землю, а если падать, то правильно.

Мы провозились с седлом и уздечкой порядочное время. Приближался полдень, надо было искать пропитание и, расседлав коней, мы пошли этим заниматься.

Впрочем, рыбной ловлей мне не пришлось заниматься, вытащенная, притопленая вчера, корзина оказалась полна мелкой рыбешки и несколькими угрями. Поняв для себя в этом выгоду, я наплел еще десяток корзин и натыкал их у берега, закрепив длинными шестами, чтоб не уплыли. Свой улов принес повару и отправился с выбранным накануне оружием к Кузнецу с Оружейником, которые устроились под навесом, где был горн и наковальня. Меч был для меня тяжеловат и неудобен, поэтому попросил его укоротить, чтобы легче носить за поясом; у пары ножей попросил заузить лезвие по ширине, чтобы в ближнем бою можно было наносить множественные точечные удары; ножны для меча и ножей, выбранные из толстой кожи, необходимо было подогнать под моё оружие.

Охотник со Стрелком хорошо работали в паре, им повезло убить небольшого кабана, и сейчас они разделывали его у воды, чтобы не оставлять следов крови на земле: это могло привлечь волков.

В общем, каждый занимался своим и общим делом.

Не зря нам выдали стеганую одежду. Несмотря на то, что лошади были спокойные, нам приходилось десятки раз падать, пока мы научились держаться в седле, как Наездник и Конюх. Но это полдела, мы должны были научиться сидя на лошади, в движении, стрелять, драться, даже спать в седле. Наши фуфайки высыхали от снега не у очага, а на нас, так много приходилось отрабатывать действия, чтобы был результат. Скажете, почему мы так настойчиво учились, трудились. Потому, что мы должны были научиться выживать, быть сильными и выносливыми, чтобы стать в будущем богатыми и уважаемыми. Нам крепко внушили, что только наши достоинства могут обеспечить нам будущее благополучие и поэтому не нужны были надсмотрщики и команды, чтобы заставлять делать то, что мы делаем: с утра до ночи, несмотря на погоду тренироваться, охотиться, жить, а не выживать, обеспечивая себя всем необходимым и сохраняя то, что нам доверили: эту усадьбу, этих лошадей.

Глава 4

Я не писал про свои кошмарные сны, о которых поведал старцу, потому что не понимал, о чём идет речь, просто чувствовал страх, который исходил со всех сторон. Видения не имели границ и контуров, это было как метание души в поисках выхода из темного страшного подземелья. Здесь, на мельнице, вернее в конюшне, где мы теперь ночевали, снов не было, наверное, потому что страшно уставал, даже запах навоза не мог испортить мне сон.

Однако, как только почувствовал, что у меня есть успехи, держусь неплохо в седле, могу стрелять из лука, не хуже стрелка, сны нахлынули с такой силой, что я всех перепугал, разбудив их страшным криком среди ночи. Ребята могли подумать, что я заболел и отвезти меня обратно в город, поэтому мне пришлось рассказать частично правду о своем сне и перейти спать из конюшни на мельницу к очагу, который пришлось теперь топить на ночь.

С каждой ночью мне становилось все хуже и хуже: было ощущение, что с меня сдирают кожу и обливают тело кипятком. Чтобы не орать на всю округу, на ночь вставлял себе в рот кляп.

После недели моих мучений, однажды ночью проснулся и увидел около себя радужное свечение, как в том каменном гробу. Оно будто манило меня выйти из сарая, то приближаясь, то удаляясь. Оно привело меня к реке, не чувствовал холода, и когда свечение нырнуло в воду, нырнул за ним. На дне реки увидел открытую ледяную дверь, куда скользнуло свечение, последовал за ним, и в тот же миг оказался в том самом гроте, у того самого каменного гроба с открытой крышкой. Заглянув в него, увидел себя, но не мертвого, а живого, окруженного радужным сиянием. Непроизвольно протянул руку потрогать того – себя в гробу, он тоже протянул руку, наши руки коснулись, мгновенная нестерпимая боль и темнота. Очнулся от того, что меня вытаскивают из воды, и я весь горю. Ребята занесли меня в сарай, переодели, укрыли, всей имеющейся в наличии, одеждой и смотрели с удивлением и страхом, но я уже чувствовал себя лучше и через час встал и сказал, что здоров. Они рассказали, что утром спохватились меня и пошли по моим следам к реке, на поверхности воды увидели меня распластанным лицом вниз. Подумали, что утонул, но когда вытащили, я начал дышать. Такого чуда они в своей жизни не видели, поэтому и смотрели на меня с опаской. Объяснил им, что на севере, где моя родина, если человек тонет в холодной воде, у него есть шанс выжить, если вытащить его в течение часа, потому что от холода дыхание перекрывается, и вода не поступает в тело, человек не умирает, а как бы засыпает. Объяснение их успокоило, и они оставили меня в покое, дав мне всё обдумать.

Конечно, понимал, что не стал Одином, просто дух его прикоснулся ко мне и дал искру своего прозрения, знания, видения, как угодно назовите. Что из этого получится, я не знал.

После утопления, кошмары прекратились, но начались ночные путешествия. В первую же ночь, отправился во сне бродить по нашему лагерю, и не зря: обнаружил укромные места, где были спрятаны мешки с зерном и вяленое мясо. Утром, подтвердилось то, что приснилось ночью. С одной стороны, ребят это обрадовало, потому что рацион наш все-таки был не богат, особенно не хватало хлеба. С другой стороны, мой провидческий дар внушал опасение, что я становлюсь кем-то другим, а не просто человеком. Успокоил их, сказав, что старец предрекал мне это, старясь внушить им уверенность, что мне можно доверять. Следующая неделя прошла спокойно, без происшествий и чудес. Зима заканчивалась, приближалась весна, мы понимали, что прошли испытание, и вероятно скоро нас отсюда заберут. Однако, я начал ощущать беспокойство, словно за нами следят, поэтому по ночам просыпался, вставал, делал обход лагеря, несмотря на уверения нашего Сторожа, что он на посту и сюда ни одна мышь не проскочит. Он действительно ночами не спал и караулил лагерь, то обходя его, то поднимаясь на крышу мельницы и оглядывая округу. Мастерски у него получалось залезать на дом, да и зрение в темноте было как у кошки. Но беспокойство моё не проходило, а только усиливалось. Наконец увидел сон, как к нашему лагерю приближается конный отряд. Они спрятались за рекой, и по воде недалеко от мельницы переправились. Лица их были закрыты, шлемы надеты низко, одежда такая же, как у нас. Они подкрались к конюшне и хотели уже проникнуть внутрь, но сверху на них спрыгнул наш сторож, раскидав сразу двоих в стороны. Стоял и смотрел, как на грохот выскочили остальные и начали наступающих оттеснять от ворот конюшни, в сторону реки. На этом проснулся. Пришлось рассказать сон ребятам. Решено было подготовиться, но скрытно, поскольку если за нами наблюдают, то могут заметить наши ловушки. Вечером мы изобразили, что как обычно легли спать, но оружие и кони были наготове.

Ровно в полночь, наш стражник и охотник заметили конный отряд, который появился как раз там, где я и говорил. Когда они вышли на берег, в количестве десяти человек, мы их отсекли втроем от реки, а те, кто был в конюшне, резко перед ними открыли дверь, с зажженными факелами в руках и мечами наизготовку. Бой был короткий, мы никого не убили, только оглушили.

Пришедшие в себя сообщили, что они по заданию старшего нас проверяли, для убедительности передав нам шифрованное письмо с указанием вернуться в город. Но мы были на стороже, если это проверка, то надо быть бдительными до конца. Посадили напавшую на нас команду на телеги парами, связав их веревкой друг с другом, забрали привязанных за рекой лошадей, свои пожитки и отправились в город, соблюдая меры предосторожности, на случай засады или нового испытания.

Утром прибыли в городе, в артели все ещё спали, но сторож на воротах сказал, что меня ждёт старец, а остальные пусть тут ждут старшего.

Когда вошел в комнату старца, он лежал в постели, лицо было очень бледное, но взгляд ещё не угас. Он поманил меня рукой и когда я наклонился, сказал на ухо «Пора», затем, испустив глубокий вздох облегчения, закрыл глаза. Сразу вошли помощники старца готовить его в последний путь. Всех, кто умирал в артели, сжигали на костре в день смерти. К полудню мы простились с ним, состоялся прощальный ужин, на котором старший сказал, что мы выдержали испытание и скоро отправимся в дальние края на службу.