© Альберт Савин, 2020
ISBN 978-5-0051-8536-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть1. Особенности российской судьбы
Уж как бы ни обвиняли русский (российский) народ в варварских началах 20 века, а нельзя именно в этом веке отнять – революционного скачка образовательного и научного потенциала, развернувшего внутреннюю политику российского государства на приоритетное и первоочередное укрепление прежде всего самых слабых социальных звеньев страны и народа!
Но и сумев задать тон новой государственности в одной, отдельно взятой стране, Россия продолжила свою поступь на международном уровне – по философии немецкой, идеологии евромарксистской, экономике английской, социализму – и тому французскому.
Казалось бы, именно в 20 веке появилась великолепная возможность вырабатывать собственные варианты концепций с учётом неординарных национальных особенностей и, конечно же, официальных государственных вариантов отечественной философии в её извечном споре «славянофилов» с «западниками» – по центральной проблеме выбора приоритета: личности перед обществом или общества перед личностью.
Западники утверждали и утверждают, что свободной может быть только личность, а понятия о свободном обществе – пропагандистский трюк, только для того, чтобы подавлять личность.
Общество действительно становится свободным, если в нём отпадает необходимость защиты интересов одних от интересов других. Но именно это возможно при отсутствии посягательств одних, не в меру свободных личностей – на права других, не менее желающих свободы. И чем больше общество восстанавливает правовой баланс, тем оно становится всё свободнее и свободнее.
20 российский век можно принижать сколько угодно, но осталась и тяга к унизительному подражательству импортным концепциям. И если бы реформаторы ко всем красивым импортным формулировкам Конституции 1993 года прямым текстом добавили :
– ожидайте при этом массовую безработицу;
– прежнюю поляризацию общества на богатых и бедных;
– тот же наёмный труд бедных на богатых;
– опускание до физиологически минимального прожитка;
– прямую зависимость прав и свобод от материальной состоятельности;
– неуклонное повышение цен на товары и услуги жизненной необходимости – б е з соответствующего повышенияи жизненных уровней
– судьба России, без всякого сомнения, была бы иной.
Сегодня она стоит перед выбором – либо предвидеть последствия вальяжной свободы из-за разных уровней развития и её понимания, упреждая действенными ограничениями злоупотребления ею, либо приходить к ним же с величайшим опозданием, ценой немыслимых отечественных жертв и ущербов.
====
Но, впрочем – закономерен и такой вопрос: а имела ли место национальная идея Руси-России – вообще и если да, то когда и куда запропастилась? Так запропастилась – что не сыскать было и целому сонмищу Институтов и Центров аналитики и прогнозов.
А дело в том, что если она и существовала, то её небрежно обронили вместе с горячим и давнишним желанием некоторых реформаторов круто разбавить *западничеством* – традиционное *славянофильство*.
И поскольку именно это в какой-то мере – удалось, то она не просто утерялась! О ней вспоминать было – в убыток реформации.
Ибо, исторически, национальная идея России и зародила её как государство и сопутствовала становлению, росту и развитию только в те периоды, в которых различные удельные образования и разъединительные эгоцентристские тенденции – уступали место тенденции о б ъ е д и н е н и я.
Нетрудно себе представить – как эта национальная идея способствовала ещё большему росту и развитию – будь она актуальна не от угрозы к угрозе, а постоянно стабильной во все остальные периоды между ними.
Теперь же для этого надо ещё суметь не менее плодотворно совместить прозападную тенденцию на разъединительную свободу от личности, от общества и от власти – которая направилась в самую пику исторической национальной идее России.
====
И тут вдруг обнаруживается, что у современных отечественных аналитиков, психологов и социологов – не стало шансов изыскать модерновый смысл патриотизма и уловить обновлённую национальную идею России.
А их и в самом деле – не стало.
Ибо понятие о патриотизме – оно не коммерческое. Оно глубоко интимное, семейно-родственное, формирующееся совместным вкладом в обустройство и защиту своего ареала оседлости – не психическим переживанием из-за кордона.
Не философскими изысками лучшего будущего вместо никудышнего настоящего, а собственными руками, ногами и горбом.
Эти шансы тут же исчезают, как только в основу конституционного строя вкладывается частная позиция с особой заботой о её неприкосновенности, с невмешательством в дела соседей и коллег, родителей – в поступки детей, супруга – в поведение супруги, а избираемой власти – в судьбы избирателей. И наоборот.
Они исчезают вместе с национальной идеей приоритета объединительной тенденции перед разъединительными, потому как такая идея наиболее полно соответствует естественно-природной закономерности всего живого мира – для наиболее успешного выживания и развития в общественно-объединительной форме бытия.
То есть, патриотизм в одночасье не штампуется. Он создаётся веками. Но прежде всего не лишне уточнить – по какому признаку следует считать кого-либо патриотом своей страны. По национальности? Нет. По вероисповеданию? Тоже нет. Потому как, по этим признакам становишься патриотом только в моно-национальном обществе.
Но в такой стране, как Россия – место националиста уступает отечественному патриотизму по отношению ко всем дружественным национальностям и конфессиям. который выражается через меру практического труда, поколенчески вкладываемого в обустройство жизненных ареалов на местах, именуемых малой родиной.
Этот процесс и является самой важной глубинной традицией, которую допустимо окрашивать в национальные наряды и конфессиональные обряды. И без которой фактически не могут развиваться наука, культура и искусство – сами по себе, не произведи, простой трудовой народ для них – товара и продукта, не построй зданий, не обеспечь инфраструктурой!
Преданность вот такой традиции – и есть подлинный патриотизм, из которого вытекает глубокое уважение к своему Отечеству, с непринуждённой обязанностью чтить память своих предков. И антиподом чему становится предательство (забвение) этой традиции, приподносимое под различными космополитическими соусами, реализуемыми через кощунственное равенство прав коренных жителей на обустроенную землю с её богатствами – и заезжих (проезжих) гастролёров.
И, конечно же, с непременными призывами к толерантности и изживанию всенофобии, о чём до этого кощунства даже и вопрос не поднимался внутри общества.
Никто, в частности, кроме самых высших компартбоссов, не мог знать лучше, по установленной ими же системе оплаты труда, исключавшей порождение выпуклых нуворишей, кому именно достанутся обжитые, обустроеные и защищёные от агрессора жизненные ареалы с природными богатствами – приватизацией по свободному принципу европейских аукционов.
И, очевидно – надо очень крепко не любить свой народ, чтобы предложить всё им созданное – ему же, но по свободным рыночным ценам.
Нынешняя сущность патриотизма уже не в абстрактной любви к Родине, которую теперь позволительно свободно выбирать по частному усмотрению. И не в патриотическом воспитании уставших Ветеранов и пенсионеров. Всё это превратилось в пустую формальность.
Но в любой сплочённой нации, хоть татарской, хоть еврейской, хоть русской, хоть какой угодно – явление патриотизма имеет место там и тогда, где и когда один сородич, уже достигший материальных высот – не может спать спокойно, если другой сородич довольствуется всего лишь коркой хлеба. Или слушает елейные речи с экрана о том – каким отборным мясом следует откармливать любимых кошек и собачек.
Только с этой позиции и осталось рассматривать – кто сегодня патриот России, а кто прикрывается модерновым патриотизмом для укрепления своей частной позиции.
Говорят – в своём Отечестве и пророков-то не может быть. А и не мудрено. Не случается пророков в своём Отечестве – значит не своему Отечеству пророчили.
Часть 2. Кто созидал Русь-Россию
2—1. Кто созидал Русь-Россию?
Много воды утекло за 100 лет самых разных, вполне ожидаемых и неожиданных, последовательных и прямо противоположных событий. А на рубеже года 2020 – Россия (хотел бы кто этого, или нет) так и остаётся с загадкой: «За что же всё-таки боролись в том далёком начале 20 века?».
Стоила ли, (как спросили бы в народе) – овчинка выделки, или целых семь десятилетий просто ждали и никак не могли дождаться, чтобы капитально заблудиться, да так и продолжать блудить впотьмах.
Но пусть бы отечественная наука, значительно поднаторевшая и сама твёрдо усвоившая, что для уважающего своё достоинство журналиста с объективным отражением правды – катастрофически недостаточно давать оценку по старательному ковырянию в исподнем архивном белье одиозных вождей – без такого же усердия с оппозиционными «героями» дискуссий и дебатов!
Очевидно, многое забудется! Но только не понятия о богатых и бедных, о большевиках и меньшевиках, о смертельных драках между «красными» и «белыми», о призрачном коммунизме, запущенном марксистами бродить по всему миру, которым по, сути, нигде ещё даже и не пахло. И, разумеется. о Советском Союзе.
А, похоже, над Планетой нашей только воздух, космос и вся остальная Вселенная ещё не поделены на частные вотчины, с извлечением из планеты частной выгоды – каждой по собственному усмотрению.
Теперь, что же – и демократию, как народную власть следует интерпретировать не иначе, чем свободным дележом земель и народов по частной выгоде из них?
====
Первая же загадка, которой охвачена вся Россия и на которую нет сегодня однозначного ответа: – кому же она принадлежала и сегодня принадлежит по Конституции РФ? Или бесхозная, никому, кроме пограничных столбов не принадлежащая, но с проживанием на местности с разделом на частные вотчины для доходов по собственному свободному усмотрению выгоды особо талантливых?
Проблема нормализовалась к равенству сословий и прав человека, независимых от сословий – уникальнейшей в мире Победой октябрьской (1917 г.) Революции, отменившей частную собственность на землю, недра, трудовые и природные ресурсы страны и объявившей их принадлежащими всему трудовому народу России с государственным управлением – властью, избираемой из народа же.
С широко развернувшимся движением за сокращение нищенства и беспризорности, сиротства и бомжества, тунеядства с ростовщичеством и безработицы.
А в том и дело, что широкое понятие «народ» принялись ассоциировать в постреволюционном времени «большевиками» по всего лишь одной политической группировке, решившейся на овладение официальной властью по исторической первопричине – по которой в царском режиме верхи уже не могли управлять низами. а низы не захотели, чтобы ими управляли!
Но какие низы? Та же всего лишь политическая партийная группировка большевиков, а не преобладающее большинство российского народа, которое окончательно определилось лишь в результате гражданской войны с открытым противостоянием «красных» и «белых», и единственным признаком, побуждающим к антагонизму – мерой владения отборной землёй с природными боатствами – в частной собственности.
А причём тут воля управлять или не управлять низами? Весь мир от самого Сотворения недоволен бедным сословием с ультиматумами по улучшению материального положения.
И весь мир же никогда не чурался частичных поблажек для предотвращения социальных взрывов. Кто же тогда, если не сами Цари-монархи поскупились на последнем из них?
И на каком, собственно основании, Царям-монархам и прочим привилегированным «благородиям» – присваиваются заслуги и привилегии :
– за строительство сёл и городов, кораблей и железных дорог, Храмов и Дворцов науки, освоение ареалов и их защита на полях сражений – которые вершатся в реальном измерении не иначе, как руками превалирующего большинства трудового народа, не щадящего ни крови, ни самой жизни за приумножение и укрепление Российского Отечества?
А давайте, всё же предположим, что именно социальная октябрьская Революция 1917 года впервые заявила на весь мир: хватит «благородиям» заниматься откровенным плагиатом трудовых заслуг великого народа – единственного, фактического Созидателя своей великой страны России.
Или мы чем-то покривим. Чем?
====
По сей день не утихают споры о том, какое конкретное имя уместить и навечно запечатлеть в широком и ёмком понятии «Победа», отодвигая при этом на второй план те очевидные исторические ситуации, в которых победы буквально лепились из великого множества пролитой крови и отдаваемых жизней рядовыми представителями из простонародья.
Бесспорным является то, что таланты отдельных полководцев и вождей играли значительную, но не решающую роль в достижении побед. Они могли своим талантливым искусством лишь оптимизировать потери бойцов, без которых ни одна победа – вообще не состоялась бы!
А единственными мотивами, подвигающими к жертвам – была и есть мера любви и уважения к своим родным, родственникам, к дому, к общей для многих земле, через которую роднятся семьями, а, в совокупности, и ко всему Отечеству – перед лицом поползновений агрессора на мир, свободу и безопасность страны.
И если вникать в эту проблему не в угоду сиюминутной политически-конюнктурной выгоде, то и окажется, что подлинными патриотами-подвижниками своего государства являются не те, кто заочно или вербально переживал за него, сбегая за рубеж в самые критические повороты его истории (и что узаконили сегодня свободным выбором двойного гражданства), а те, кто практически вкладывал и вкладывает свои труд и жизни в его обустройство – и при ц а р я х, и б е з ц а р е й и при нынешних новых хозяевах.
А если в памятнике вождю или полководцу не нашлось символическогос места народу, то это и есть памятник одинокому путнику в окружении абстрактных вербальных мифов и легенд, которым позволено свободно манипулировать задним числом – кому и как угодно. И сегодня идея Общероссийского Народного Фронта могла прийти только подлинно дальновидному лидеру новой России.
2—2. О каком единстве речь?
И, спрашивается: – инопланетяне, что ли, придумали народные торжества 7 ноября – уже не узкопартийной группировкой большевиков, а всем преобладающим большинством трудового народа?
И фактически ещё не имея ни финансов, ни образования, ни культуры, ни оружия, но победив холёных «белых» – выходило на улицы и площади как на праздник, ничем не уступающий общепризнанным, с датами 1.01, 1.05 и 9.05?
Откуда же у господ Депутатов появился реформаторский государственный праздник с датой 4 ноября? Гадать можно сколько угодно, но если он вместо условной даты 7 ноября, то можно только удивляться, какими неуклюжими дешёвыми приёмами решили воспользоваться новоиспечённые «слуги» героического российского народа!
Как же мы пошли на это, если в глазах стояла История Отечества, в которой каждый мог прочесть совершенно иное изложение событий?
По которым освобождение Москвы народным ополчением было завершено не 4, а 8 ноября. При этом известные регионы России ещё долгое время находились под властью интервентов.
Но, возможно – основным содержанием этой даты следует считать прекращение т. н. Смуты внутри государства, с воцарением на трон династии Романовых?
Так ведь и оно началось только с февраля следующего года, и по современным оценкам – с 16-летнего недоросля и неуча Михаила, которому пришлось затем разделить этот трон со своим отцом, патриархом Филаретом.
Тем самым Филаретом, который до воцарения Михаила – возглавлял делегацию к предводителю интервентов с предложение сдать и трон и государство на его милость – всего лишь в формальный обмен на православие. А между тем, на трон затем претендовал и сам Герой ополчения – князь Пожарский.
Так вот, оказывается – как могло добываться Православие во времена тогдашних Патриархов!
Да и о каком прекращении Смуты могла идти речь, если сами историки окрестили всё последующее столетие «бунташным»? С соляным и медным бунтами, с восстанием Степана Разина и, очевидно, с самым, до восстания, трагическим событием для верующего народа того времени – расколом в РПЦ. Расколом, завершившимся на тех же Соловках таким изуверством над инакомыслящими, что волосы и по сей день дыбом встают.
Так что же нам предложили праздновать четвёртого ноября: единение Российского народа – принципиальное и на долгие века, или только на случай отдельных бед, одинаково угрожающих разным сословиям, с текущим возвратом – кому в князья, а кому у них в услуги?
А как Иконами сделать десять моральных заповедей привлекательными для 100% населения России – рассказывает любой садовод-любитель:
«Для начала соорудить местные оранжереи с благодатным микроклиматом из благосвета, благозвучий, благовоний и другой благодати, не позволяющей сорняку даже и попытаться прорасти. Потянутся прихожане от мирской суеты в благодатные оранжереи все, без исключения.
Одна только небольшая остаётся проблема: – как всю страну с грохочущей какофонией созидающих строек и со смердящими зловониями от свалок – дружно превратить в одну сплошную оранжерею»!
Иначе о каком единстве речь?
Если о том, которое взяло курс с завершением Смуты более чем трёхсотлетней давности, то именно в этот период Истории – народ, расколотый по самому чувствительному для живого существования материальному достатку, никогда не был единым. И даже во времена порабощений, одинаково угрожающих всем сословиям – функции одоления угрозы распределялись в строгой зависимости неимущих от материально-состоявшихся, в том числе и с освобождением от интервенции.
Если речь о прекращении смутных беспорядков в народе с установлением царских правителей на тронах, то и они держались в армии на шпицрутенах, и в остальном на бесправном подчинении у сановных персон.
Но если и торжества в честь всенародного праздника 7 ноября не считать подлинным и реальным единением народа, именно этим и сокрушившего куда более грозную нацистскую интервенцию – то что же тогда ещё понимать под единством в с е н а р о д н ы м? Которое снова разрушили возвратом к частной добыче выгоды по своему свободному усмотрению – в 90-х.
Остались, однако, пышные дискуссии на высшем элитном уровне с шоу-спектаклями, за которыми не заметили, как землю-территорию – расчленили, природные ресурсы – расчленили, экономику и бюджет – расчленили, идеологию – расчленили, и сам российский народ принялись, как минимум, дезориентировать по четырём разным векторам правящих политических партий во главе регионов и на ответственных государственных постах.
Что ещё не успели расчленить к очередному юбилею Великой Победы?
Часть 3. Очнуться от вербальной эйфории!
3—1. А если проще – от благодушия
От благодушия, навеваемого щедрым потоком приятных слуху слов и наилучших пожеланий. Впрочем, каждый вправе спросить – а что же в этом плохого и предосудительного?
А в том, что в сознание людей веками внедрялся стереотип, по которому уверовали, что приятные слова и наилучшие пожелания – это уже, якобы, существенная прибавка ко всеобщему добру, а глубокая вера на-слово – весьма успешное продолжение этих начал. Да ничего – подобного!
Ибо по изначальной, естественно-природной сути, любое слово – есть всего лишь совокупность простейших звуков, предваряющих означаемые ими практические события. И сами по себе совершенно ничем не гарантирующие наступление событий, способных равным образом как состояться, так и состояться только частично, дибо не состояться вовсе. И в любом случае – как в пользу тех, кто внимает словам, так и в пользу авторов, ласкающих слух приятным словоблудием.
И, самое главное, желать огромного счастья, обещать или клясться сделать что-то – ничего не значит, не весит и не стоит ровно настолько, сколько значила бы, весила и стоила реальная мера сил, средств, жизненной энергии и воли, при воплощении слов в добрые дела. А имено в этом принципиальнейшая разница точно такая же, какая она между небом и землёй. Потому вербальный мир такой и щедрый на любовь и доброту.
Однако, будем объективны. Доброе слово действительно способно воодушевить, вдохновить и подвигнуть к энтузиазму на практические дела. Но сам заблудительный момент состоит в том, что, якобы, при этом происходит удесятирение жизненных сил.
А на самом деле имеет место мобилизация на десятикратную затрату и тех, что есть, при непременном условии адекватного восстановления затраченных – во избежание полной растраты физиологической энергии. Не обеспечение таких условий – и есть одна из скрытых форм неадекватной эксплуатации человека на энтузиазме своего труда.
Но, впрочем, достаточно вспомнить – насколько щедрый поток обрушился от Бомонда на обывателя – в предверии очередного, например, года Кролика – как символа пушистого добра и плодородия. А какого на самом деле: – покорного и послушного, или своенравного и убегающего, ушастого или лопоухого, понимающего или равнодушно-жующего, храброго или трусливого? Это же ещё разгадывать придётся – кто и какого имел в виду кролика.
Разве что – с ещё одной пробной верой в то, что хоть в этом году выдвинем чуть больше «ходоков» из народа во власть в лице подлинных хозяев своих слов и дел, чем традиционных обожателей щедрой политической фразеологии и различных шоу с псевдотеледебатами – в далеко не равный обмен на высшие полномочия по распоряжению огромными материальными ценностиями из природных богатств, трудовых ресурсов и финансовых потоков. А, по сути – по распоряжению судьбой народа, страны и государства!