От авторов
В жанре фэнтэзи в качестве героев своих произведений писатели редко выводят реально существующих персонажей, не изменяя их имен и фамилий. В данном случае авторы позволили себе использовать имя Юлии Владимировны Тимошенко и очень надеются, что эта умная и красивая женщина поймет мотивацию художественного приема правильно и не обидится.
Попытаемся в нескольких словах пояснить, что подвигло нас к такому решению. Не случайно в ряде стран Европы и всего мира сегодня народы выбирают своих руководителей из представительниц прекрасного пола. По нашему убеждению, человечество в ближайшие годы ждет не одно суровое испытание. Женщина по своей природе мать, она на уровне подсознания относится к своим подданным как к детям и будет стараться, насколько возможно, уберечь их от беды, Естественно, и у наших дам имеются тщеславие, жажда карьеры, а также желание нравиться окружающим. Но они лишены того азарта, который часто управляет мужчинами – азарта быть первым любой ценой. Также приносим извинения и Георгию Левановичу Хаиндрава, человеку по своей первой профессии творческому, на сегодняшний день занимающему пост государственного министра Грузии.
Представляя книгу на суд читателя, должны извиниться и перед ним. Действие романа происходит в недалеком будущем и рассказывает о событиях, способных кое-кого испугать или возмутить. Очень надеемся, что реальное развитие истории не станет повторять сюжетных коллизий литературного произведения. Но что бы нас не ждало впереди в России, на Украине или в Грузии, наши народы должны жить в мире, уважая интересы друг друга. И если данная книга хоть на долю сантиметра послужит этой цели, авторы свою творческую и гражданскую миссию вправе считать удавшейся.
Днепропетровск. Отель «Парус».
Из записной книжки Игоря Клименко.
11 октября 2010 года.
Итак, я в Днепропетровске. Поселился в «Парусе» на двадцатом этаже. Отель строили почти сорок лет и, наконец, кажется, закончили. Везде пахнет свежей краской, но подо мной Днепр. В ресторане гостиницы цены астрономические. Раскошелился на яичницу и чай. Вернулся в номер. Заказчик выдал мне список людей, у которых я должен взять интервью. Первой в списке значится Зося Голопупенко. Рядом с цифрами телефона стоит фамилия, которую я должен ей назвать. Звоню по первому номеру. Называю себя и эту фамилию. Мне тут же предлагают приехать. Записываю адрес и выезжаю.
Днепропетровск. Улица Шмидта.
11 октября 2010 года.
Интервью с «однокашницей» Зосей
Дверь открыла полная женщина с огромной грудью. Я даже испугался. Столько прелестей и так близко. «Ты кто?» – спросила она, преградив дорогу в свои апартаменты. Я слышал, как в квартире орали дети, а из кухни несло борщом. Я назвался и назвал имя Макара Дыбы. Она сразу заулыбалась и отодвинула могучий торс, давая мне дорогу. Везде висели, лежали и свешивались ковры. На комоде, в окружении хрусталя и дорогой безвкусицы, сверкали золотом и глазурью фарфоровые стаканчики в виде рыбок, а в простенке едва умещался огромный экран японского телевизора – днепропетровский бомонд уважал размах. Меня усадили в кресло, предварительно согнав с него огромного кастрированного кота Тараську, и захлопнули дверь к орущим детям.
– Мне о тебе говорили. Ты москаль? – Я промолчал. – И я не хохлушка. Родители тут с войны осели.
– А я как раз украинец. Отец учился в МГУ, женился и остался в Москве.
– Неважно. Жрать будешь?
– Спасибо, я сыт.
– Напрасно, а то борща насыплю. Гарный борщок Дунька сробила.
Я удержался, хотя назвать свой завтрак плотным никак не мог.
Она сняла фартук и уселась напротив. Огромные груди без фартука выглядели еще монументальнее. Я включил диктофон:
– Мне сказали, что вы вместе учились. Можешь о ней рассказать?
– О премьерше, что ли? Покоя от вас нет. То один борзописец домогается, то другой. Я жинка застенчивая. Мне гутарить дюже трудно. – Она явно наслаждалась своей ролью, но пыталась скрыть это и набить себе цену. Маленькие заплывшие глазки буравили мне внутренности. Мне казалось, что моя слепая кишка скручивается от ее взгляда. – Да чего о ней гутарить? Училась она через пень колоду. Все больше что-нибудь спереть старалась. Оне же с матерью голодранцы. Жили без чоловика, як попрошайки… За гарну отметину с пятнадцати року готова была под учителя лечь. Уж не упомню, кода по рукам пошла. С детства этим местом и робила. И так до самого верху.
Я опешил. Такое о первой леди державы не всякий журналист переварит.
– Больно у тебя все просто. Значит, этим местом, говоришь? Что же, оно у нее золотое или платиновое? Ваши хохлушки у нас на Тверской за двадцать долларов стоят, а премьер-министров из них что-то не получается.
Она на секунду задумалась. Глазки забегали, оставив в покое мою прямую кишку. Но быстро нашлась:
– Надо знать, кому давать, мил человек. Вот в этом она дюже разбиралась.
Я не верил своим ушам! Если так и дальше пойдет, я скоро отработаю аванс. Но что-то меня насторожило. Показалось, что ответами бабы руководила или черная зависть к бывшей однокашнице, или это хорошо поставленный и отрежиссированный кем-то номер. На такой примитив я не рассчитывал, но игра требовала продолжения. И я продолжил:
– Что же люди ее на руках носят? Особенно сейчас? Во время Большой войны не до сантиментов. Я слышал, многие связывают с ней надежду выжить.
Она посмотрела на меня, как на несмышленого ребенка:
– Со страха и с чертом кохаться станешь. Народ эвон как напуган.
Я не сдавался:
– У вас не такой большой город, как же она с репутацией малолетней потаскушки замуж вышла? Уж, наверное, отец жениха справки о будущей невестке навел? Возможности у него были.
На этот раз она раздумывала дольше:
– Эта прошмандовка и под тестя подлегла. А чоловик исть чоловик. Начальник зрвсегда кобель. А она молодэнька была, складнэнька. Вот и попала в семью. А потом долго грехи замаливала, на церковь жертвовала. Денег не жалела, шоб от грязи отмазаться.
– А деньги откуда? При муже на панель не пойдешь.
– Людей дурила. Клубы пооткрывала, кино. Потом их семейство бензин прихватило. Мой-то батька проморгал, а они нет. А уж когда хватился, поздно было. Весь Днепропетровск под ними.
В это время в детской раздались жуткий грохот и отчаянный визг. Несмотря на свои объемы, хозяйка мячиком подскочила с кресла и метнулась на крик. Через минуту вывела за ухо заплаканное чадо.
– Подывитесь на внучка. Не успела отвернуться, пальму раскокошил, сатаненок.
Я выключил диктофон и поднялся:
– Спасибо. Вы мне очень помогли.
Она еще раз предложила «насыпать» мне борща и проводила до парадного. На пороге я решил уточнить:
– Вы с первого класса вместе учились?
– С этой гадюкой!?
Я сформулировал иначе:
– С премьер-министром вашей страны?
– Ни, я с ней вообще не училась. Мы с Запорожья приихали, когда она уже в институт пристроилась. Люди про нее шушукались. Ты же сам гутарил, что у нас город небольшой. Тут правды не схоронишь.
Москва. Проспект мира.
Квартира писателя Игоря Клименко.
11 ноября 2010 года
«Она обыкновенная блядь, и твоя задача, чтоб об этом узнали все.
– Если обыкновенная и все так просто, за что пятьдесят штук баксов? Мне в издательстве платили в пять раз меньше, и я считал, что это совсем неплохо.
– Во-первых, за скорость, а во-вторых, за риск. Если она пронюхает, тебя шлепнут.
– Все так серьезно?
– В наших делах разное бывает. Политика штука тонкая», – вспомнил журналист свой разговор с заказчиком.
Игорь Васильевич Клименко вернулся в Москву утром. Бросив в прихожей старенький чемоданчик с примотанной изолентой ручкой и прихватив кипу корреспонденции, скопившейся в почтовом ящике, прошел в кабинет и, не раздеваясь, уселся в кресло. Он давно не занимался журналистикой, зарабатывая себе на хлеб сочинением фантастических романов. Его уже заметили, и определенный круг читателей с нетерпением ожидал очередной книги. Но началась Большая война, и книги покупать перестали. Клименко попытался вернуться в газету, но как журналиста его успели забыть и предлагать работу не спешили. И даже протекция близкого друга Тимофея Старкова не помогла. А Старков себе уже заработал имя фронтовыми репортажами. Вся страна знала, что его ранили и он по ранению в отпуске. И в газете с его мнением считались. Игорь Клименко мечтал о фронте и готов был отправиться в самую пасть Аль-Каиды. Но свободных средств на содержание второго спецкора редакция не имела, и Клименко вежливо отказали. Жить стало не на что, а тут такое предложение.
Возможно, если бы только деньги, он бы и не согласился. Денег заработать неплохо, но пачкать свое имя, ввязавшись в политические игры пусть даже другого государства, ему претило. Заказчик сомнения сочинителя заметил и, видимо, ход его мыслей уловил верно: «В качестве премии обещаю вам место спецкора в одной из центральных газет. Вы же рветесь на фронт?»
И сочинитель не устоял. Командировка закончилась, и хоть аванс лежал в ящике письменного стола, Игорь понимал, что к этим деньгам не притронется. Оставалось сдать свою квартиру и переехать к отцу.
Сидя в кресле, он пытался понять, почему же сразу не сообразил, с кем имеет дело. А собственно, что он ждал? Ему же при встрече объяснили установку. Она обыкновенная и все такое. А причина была и гораздо серьезнее, чем деньги и обещание работы. Эта женщина поддерживала связи с ультранационалистами. А их Игорь ненавидел с детства. Политика, который не стесняется использовать черносотенные знамена, Клименко считал врагом.
В кабинете пахло застарелым куревом и давно не проветренным жильем. Он встал, распахнул балконную дверь, машинально нащупал в кармане пальто пачку сигарет. Балкон занесло снегом, и на нем осталось множество птичьих следов. Воробьи и голуби, привыкшие, что их тут подкармливают, продолжали прилетать, хотя он уже месяц как отсутствовал. Месяц назад еще и снега не было.
Клименко тогда ответил заказчику: «Не знаю, что получится. Я и газету тогда бросил, потому что надоело заниматься «чернухой». И от политики давно отстал».
Заказчик зло хохотнул: «Политика это деньги. Ею занимаются воры, проститутки, аферисты, иногда фанатики. Публика как раз для беллетриста». Игорь помнил, что его это заявление покоробило, и возразил: «Простите, но я не считаю нашего президента ни вором, ни аферистом, а уж тем более проституткой. Он может мне нравиться или нет, это другое дело, но уважения он заслуживает хотя бы как военный летчик. Он своей жизнью рисковал».
«У вас президент кадровый вояка, а вовсе не политик. Его назначили, он исполняет. Может быть, москалям в случае с ним повезло. Москву пока не бомбят. Но давай ближе к делу».
При первом разговоре Клименко подметил – заказчик тип неглупый, но законченный циник. Это был красивый мужик, моложе полтинника, но значительно старше сорока. Клименко дал бы ему лет сорок семь. Виски у него начинали седеть, но морщин почти не намечалось, и глаза из-под светлых бровей смотрели на мир молодо и нагло. Говорил по-русски он совершенно чисто. И даже буква «г» звучала в его устах по-московски, а вовсе не по-хохляцки. Хохлы «г» произносят по-особенному.
После согласия литератора взяться за работу заказчик вынул конверт, раскрыл его и, показав пачку долларов, протянул ему: «Возьми аванс. Сделаешь работу, тут же полностью рассчитаюсь. И не забудь о сроках – в мае у нас выборы президента».
Материалов Клименко собрал достаточно, но садиться писать не собирался. После встречи в Киеве с Сергеем Павловичем Снегирем у него созрел план совершенно другого репортажа, но заказчику это бы не понравилось.
Застарелого табачный дух смешался с морозным сквозняком улицы. Он выбросил окурок, закрыл балконную дверь и, наконец, снял пальто. Рабочий стол, заваленный бумагами, никто не трогал с его отъезда. Игорь прошелся по квартире. В спальне полный порядок. Только женский халат на спинке кровати. «Галку недавно приводил», – подумал он о друге, которому оставил ключ. Тимофей после ранения получил в газете отпуск и мог наслаждаться встречами со своей возлюбленной. Отношения с женой у него давно перешли из лирических в родственные. Они дружили, но каждый жил своей жизнью. Тимофей встретил Галю.
«Везде убралась, а в кабинет не входила. Знает, что не люблю». На кухне тоже все прибрано, даже посуда, которую он так и не вымыл, теперь сияла чистотой в шкафу.
«Решится на второй брак, получит в хозяйки чистюлю», – усмехнулся Игорь, достал кофе, насыпал в кофейник, залил водой и, поставив на плиту, вернулся в кабинет. Долго смотрел в окно. «Вот у Тимофея с Галей любовь. Им хорошо, а я всегда один». Встретится ему девушка, понравится, он месяц-другой проводит с ней в охотку, а потом начинает скучать. Все молодые женщины через определенное время хотят замуж. Даже если они не высказываются вслух, об этом говорят их глаза, вздохи, рассказы о детях и счастье отцовства. А Клименко терпеть не может детей. Они его утомляют. К тому же он холостяк. Художнику обременять себя семьей опасно. Да и скучно это до чертиков. Вместо любимой женщины через полгода рядом с тобой привычная вещь.
Игорь уселся в кресло и посмотрел на календарь. Он оставался открытым на странице «10 октября 2010 года». Вырвал тридцать страниц, бросил в корзину и взял телефон. Надо было сообщить другу о своем возвращении. А то прилетят голубки, а гнездышко уже с птичкой. Но вместо этого позвонил заказчику.
– Здравствуйте, Иван Иванович, Клименко беспокоит. Извините, но я решил от работы отказаться. Можете забрать аванс. Ваших денег я не тратил. – Положив трубку, открыл ящик и, запустив руку в его дальний конец, достал конверт с долларами. Бросил его на стол и разложил газеты, что скопились в ящике. Из кухни запахло горелым. Он вспомнил о кофейнике и бросился туда. Кофе выкипел и залил плиту. «Вся Галина работа насмарку». Выругался, вернулся в кабинет и уткнулся в газету. За месяц, что его не было, многое изменилось. Армии «Аль-Каиды» уже стояли на границах России. Американцы доигрались. Они подготовили переворот в Узбекистане, назвав его «Розовым туманом». Но толпы на улицах вскоре сожгли розовые флаги и подняли зеленые. Да и цвет толпы тут же изменился. Из пестрой и разноцветной клумбы она превратилась в черный саван. Тут же активисты движения «Новый Восток» начали раздавать автоматы. Из манифестантов вербовались боевые отряды. Диг Хан итак собрал под свои знамена десятимиллионную армию, теперь в нее влились и узбеки.
«Интересно, сколько времени наш президент сможет удерживать нейтралитет?» – подумал Клименко и услышал звонок в дверь.
«Так и не позвонил другу. Сейчас будут неловко топтаться в прихожей. Пришли потрахаться, а тут я»… Он подошел к входной двери и, не спрашивая, распахнул ее. На пороге стоял заказчик, рядом с ним два молодых парня в длинных красных пальто. Яркие мужские наряды вошли в моду с осени 2009 года.
– Так скоро? – Удивился Игорь.
– Да, раз вы отказываетесь, должен незамедлительно вернуть деньги. Я плачу не из своего кармана. Вот и кассиров привел.
– Пожалуйста, проходите.
Гости, не раздеваясь, прошли за ним в кабинет. Клименко взял со стола конверт и протянул заказчику. Тот кивнул на кассира:
– Это ему.
Игорь Васильевич протянул конверт молодому человеку и увидел, как «кассир» извлек из кармана пистолет с длинным дулом.
«Глушитель», – догадался сочинитель, вовсе не удивившись:
– Мы так, кажется, не договаривались… – Успел сообщить он посетителям и получил пулю в лоб. Второй «кассир», не обратив внимания на труп хозяина, спокойно подошел к компьютеру, включил его и пощелкал мышкой:
– По теме ничего.
– Смотри внимательно. Береженого бог бережет. Ищи диктофон и пленки, – распорядился заказчик, открывая по очереди все ящики письменного стола и по ходу знакомясь с их содержимым: – Тут тоже нечего.
Втроем они медленно обошли квартиру, заглянув даже в туалет.
– Похоже, и тут ничего, – констатировал один из «кассиров».
– Я ему советовал записей не делать. Может, и послушался, – ответил Иван Иванович, направляясь к выходу. Но в прихожей задержался, открыл потертый дорожный чемоданчик Клименко, увидел скомканное белье. Прихватив чемоданчик с собой, посмотрел в дверной глазок и выбрался на лестничную площадку. Два «кассира» последовали за ним. Напротив подъезда их ждала большая черная машина. Троица перешла улицу, уселась в нее и быстро уехала.
Вашингтон.
Арлингтонское Мемориальное кладбище.
11 ноября 2010 года.
Фил Далисенсен в ветровке выглядел далеко не столь внушительно, как в синей генеральской накидке. Навещая могилу сына в холодную погоду, он обычно приезжал на Арлингтонский холм, небрежно набросив синюю накидку на плечи, под которой виднелся белый китель. Белая светская форма отца, Гарри очень нравилась. Даже больше, чем вечерняя парадная. У нас сложилось мнение, что американские военные относятся к знакам воинский различий весьма фривольна, да и жесткой дисциплины не признают. Это мнение в корне неверно. В вооруженных силах Соединенных Штатов к ритуалам, и всевозможным формальностям придираются куда больше. Это касается и формы. Даже для генерала явиться на вечернее мероприятие в дневной светской форме нонсенс, а офицерам более низких чинов это грозит серьезными взысканиями. И если у российских военачальников существует форма на каждый день, или парадная, то у американских генералов разновидностей одежды гораздо больше. Светская белая форма сыну Фила нравилась особенно. Может быть, именно из-за нее Далисенсен-младший и мечтал дослужиться до генерала. Но Большая война оборвала мечту сына вместе с его жизнью. В память об этой мечте Фил и навещал могилу в белом кителе. Но сегодня он не желал выделяться. В американской армии и генералы, и сержанты носили одинаковые ветровки. И только полоски на брюках да герб на меховой шапке для внимательного прохожего открывал генеральский чин посетителя мемориального кладбища.
Генерал стянул с руки перчатку, бережно положил на гранитную плиту белую хризантему, постоял немного, привычным жестом пригладил вьющиеся рыжеватые волосы, надел шапку и медленно пошел к выходу. В конце «Аллеи героев» его уже ждал Майкл Славски. Тот в своей конспирации зашел еще дальше. Он явился в штатском. Но темно-серое пальто и мягкая широкополая шляпа не могли скрыть стати боевого генерала. Майк прилетел на две недели в отпуск из Юго-Восточной Азии и успел там загореть до цвета золотистого шоколада. Загар шел к его красивому, мужественному лицу, и Майкл выглядел великолепно. Но Фил прекрасно понимал, что этот загар коллега получил не на пляжах Полинезии, а в пустынях Кувейта, где каждый день рисковал жизнью. Славски служил в армии не для чинов и не для денег. Бригадный генерал был сказочно богат и мог позволить себе целыми днями играть в гольф и флиртовать с женщинами, но вне армии себя не мыслил. Он сам напросился на один из самых опасных фронтов Большой войны. Раньше он служил в Калифорнии, командуя одной из военных баз на границе с Мексикой. Но после того как террорист-смертник подорвал его жену, подал рапорт с просьбой отправить его на передовую.
Генералы молча пожали друг другу руки. Со стороны могло показаться, что встретились не слишком близкие приятели. До недавнего времени так и было. Их сблизило горе и ненависть. У Фила Далисенсена аль-каидовцы убили сына, у Майкла Славски отняли любимую жену.
– Где Эндрю и Рой? Ты с ними не встретился? – Спросил Далисенсен, натягивая перчатку.
– Коновер мне позвонил. Они немного опоздают. Самолет Роя приземлился чуть позже.
– Странно… Полковник всегда отличался пунктуальностью.
– Что-то его в Неваде задержало. Но они уже в пути. Думаю, пока мы дойдем до стоянки, подкатят.
Генералы не спеша двинулись по аллее.
– Я рад, что Эндрю согласился встретить Роя. – Сменил тему Фил Далисенсен: – Они ведь едва знакомы. А по дороге познакомятся поближе. К тому же я попросил Эндрю в общих чертах обрисовать наш замысел. По телефону я многого сказать, как ты понимаешь, не мог.
– Неважно. Рой тоже потерял близких при воздушном налете Аль-Каиды. Нас всех объединяет одно – желание уничтожить этих обезьян. И сделать это как можно скорее.
– Сделаем. Пяток таких ковбоев, как мы, способны надрать задницу обнаглевшим мартышкам.
Майкл тут же вскипел:
– Если бы не слюнтяйство президента и не ханжество Конгресса, мы давно бы с ними покончили. А теперь обезьяны того гляди сделают Бомбу!
– Откуда ты знаешь? – Удивился Фил: – От своего родственничка в ФБР? – Информированность коллеги удивила штабного генерала не случайно. На днях в штабе получили шифровку с грифом секретности номер один. В ней говорилось, что Диг Хан либо уже имеет ядерную бомбу, либо вот-вот получит. Правда, речь шла всего об опытном образце, к тому же не слишком большой мощности, но велика беда начало. А том, что кто-то еще мог знать об этом, Фил не подозревал.
– А ты думаешь, только штабные крысы вроде тебя в курсе секретов Диг Хана? – Усмехнулся Майкл, сверкнув крепкими белоснежными зубами. При его загорелом лице ослепительный оскал прямо-таки просился на рекламный слайд. Внезапно лицо Майкла посерьезнело, и он повернул голову в сторону площади перед мемориалом: – Гляди, кажется, они приехали.
Фил посмотрел на площадку для парковки и увидел темно-синий «Кадиллак», лихо вписавшийся в щель между машинами.
– Да, это синяя птичка Эндрю.
Огромный Эндрю Коновер с трудом разогнулся, выбравшись с водительского кресла. Заместитель начальника генерального штаба вообще приехал в кожаной куртке с меховым воротником и в джинсах. Один Рой Каллари прибыл в летной форме полковника ВВС. Эндрю пожал генералам руки, Фил с Роем обнялись. Они дружили еще со времен летной Академии и давно не виделись.
– Армия Соединенных Штатов в сборе? – Пошутил Майкл: – Куда отправимся? К Вашингтону на Марриот-стрит или куда-нибудь к французам?
– Мне все равно. Можно и на Марриот-стрит, – согласился Коновер.
– Нет, парни, в ресторан мы не пойдем, – отказался Фил Далисенсен: – Нам не нужна прослушка. Лучше прогуляемся к Джону. Я уверен, при нем нам бы не пришлось вести себя, как заговорщикам. – Джоном они называли Джона Кеннеди, прах которого покоился здесь же, на Арлингтонском холме.
Возле вечного огня в честь убиенного президента собралась небольшая толпа. Четверо военных встали поодаль. Фил заговорил первым:
– Итак, друзья, все мы в теме. Полковника Каллари я знаю много лет и полностью ему доверяю. Он настоящий янки, и на него можно положиться.
– Никто из нас в этом не сомневается, – белозубо оскалился Майкл.
Фил кивнул:
– Итак, к делу. На базе Роя имеется русский истребитель-бомбардировщик «Су-34». Он давно не поднимался в воздух, но думаю, привести его в боевую готовность не проблема. – Все посмотрели на полковника. Рой не возражал, и Фил продолжил: – Завтра мы втроем вылетаем на Украину. Это частный визит по приглашению их министра обороны. Я с этим парнем познакомился, когда они с военной делегацией прилетали клянчить «Миними» для своих десантников. Прослышали, что мы подарили некоторое количество этого старья грузинам. Ну и так далее. Мы дали. Я лично поддержал просьбу министра. Сам министр тогда наварил на этом деле около миллиона долларов. Получил бесплатно, а со своего премьера содрал деньги.
– Хороший мальчик. Его бы в Перу главным по борьбе с наркотиками. – Ухмыльнулся Эндрю Коновер.
– Не будем отклоняться от темы. – Поморщился Фил: – Итак, мы летим в Киев. В программе обед в загородной резиденции их президента. Он там пешка, всем заправляет дамочка премьер-министр. С ней надо держать ухо востро. Говорят, хитра.
– Хитра, а твой министр ее облапошил? – Ехидно вставил Майкл Славски.
– Доверяет своей команде. – Раздраженно пояснил Далисенсен: – Но мы к ее команде не относимся. Итак, я уверен, что за пару миллионов долларов этот парень выдаст нам парочку классных украинских летунов.
– Ты думаешь, на такие деньги он клюнет? – Удивился Майкл. Я понимаю, лет пять назад, два миллиона и для министра деньги. А сегодня что на них купишь?
– Вполне приличную недорогую машину. Он же украинец… – Ответил Фил, словно объясняя все нюансы национальностью взяточника.
– Но «СУ-34» аппарат русский. – Напомнил Филу полковник Каллари: – При чем тут украинские летчики?
– Раньше они там все были русские. И все летали на русских машинах. – Усмехнулся Эндрю Коновер.
Фил не желал спорить:
– Хватит, парни. У меня есть данные о двух конкретных офицерах – летчике и штурмане-операторе. Эти двое то, что нам надо. И не перебивай меня больше, Рой. Сначала дослушай.
– Прошу прощения, мой генерал. – Извинился полковник.
– Извинения принято. Если нам удастся в Киеве договориться, украинские летчики прилетят прямо на базу «Пикирующие святоши». Ни в ФБР, ни в ЦРУ об этом знать не должны.
– Как это можно скрыть? – Удивился Рой.
– Мы ничего скрывать не будем, но не станем и афишировать. Официально они прибудут к нам в рамках президентской программы по обмену опытом с представителями дружественных армий. Документ мы в штабе подготовим. Несколько чиновников ЦРУ поддерживают нашу операцию, а дальше уже, Рой, твои проблемы. Выдашь украинцам боевое задание и пообещаешь денежную премию по полмиллиона на душу. Для них это несметное богатство.
– Откуда деньги? Поинтересовался полковник. Управляя военно-воздушной базой, он неплохо разбирался в головоломках военного финансирования. Подобными премиальными средствами фонд его базы не располагал.
Фил кивнул в сторону Славски:
– Майкл выкладывает пятнадцать миллионов из своих личных капиталов. Одних украинцев на задание посылать нельзя. С ними полетит твое звено. Подбери ребят и положи на их счет по пять миллионов каждому.
Майкл решил уточнить:
– Эти деньги я выделяю именно на премию. На саму операцию понадобится гораздо больше. Я к этому готов.
Рой быстро подсчитал в уме:
– А что останется русским?
– Не русским, а украинцам. – Поправил Фил.
– Какая разница… – Отмахнулся полковник: – Ты же сам сказал, раньше все там были русскими.
– Разница огромная. Использовать русских самоубийство. Это скандал на весь мир, а для нас электрический стул. Украинцы другое дело. Молодая страна, дисциплины в армии никакой. Летчики проявили личную инициативу.
– Здесь вопрос тонкий, чисто политический. – Поддержал Фила Эндрю Коновер: – Русские пока умудряются не вступать в войну. Представляешь, как они отреагируют на подобную акцию?!
– Хорошо, генералы. Это я понял. Не понял, как поделить пятнадцать миллионов на пятерых, если троим выплатить по пять? А двое украинцев с чем останутся?
Фил усмехнулся:
– Трое твоих и получат по пять, чтобы этих двоих после задания не стало. Неужели непонятно? За простой боевой вылет таких денег не платят. Одна ракета – и их нет.
Полковник Рой Каллари достал из кармана платок, вытер со лба испарину и задумчиво произнес: – Это, генералы, самый трудный пункт в вашем плане.
– Ты же опытный офицер. Постарайся справиться с задачей. Свидетели нам не нужны. – Белозубо улыбнулся загорелый красавец Майкл: – Чтобы навсегда покончить с проклятыми обезьянами, стоит пожертвовать двумя иностранными парнями. Я же не жалею для этой благородной цели своих миллионов.
– Когда я буду знать о прилете русских? – Спросил Рой.
– Как только мы вернемся из Киева. – Ответил генерал Далисенсен и на сей раз не стал указывать полковнику, что русские и украинцы два разных народа: – А теперь, парни, поклонимся праху Джона, попросим его благословения и разойдемся. Мозолить глаза всей компанией не в наших интересах.
Вернувшись к парковочной площадке, мужчины расселись по машинам и разъехались в разные стороны. Все они, за исключением полковника Роя, имели в столице своих адъютантов и водителей, но на эту встречу каждый рулил сам.
Рой Каллари нанял такси. У него в Вашингтоне жила приятельница Кристина. До вылета в Неваду у командующего военно-воздушной базой «Пикирующие святоши» оставалось пять часов свободного времени, и он намеревался провести их достойно.
Москва. Проспект мира.
Квартира Игоря Клименко.
12 ноября 2010 года.
Возле подъезда она нерешительно остановилась. Тимофей Анатольевич пультом запер свой «Матис», взял Галю под руку и шагнул к парадному. Галя не двинулась.
– Что с тобой, лапа?
– А вдруг он приехал?! Неудобно, Тема, – ответила она и покраснела.
– Галка, ты чего? Игорек же свой парень! Мы с ним с третьего класса не разлей вода. Нашла кого стесняться?! И потом, если бы приехал, позвонил бы. Он же знает, что у меня комплект ключей. И неудобства в этом я не вижу. Мы же отрабатываем, ухаживая за его престарелым батюшкой. Особенно ты. – Она не ответила, но больше не сопротивлялась. Они вошли в подъезд. На шестой этаж поднялись на лифте, и он отпер замок. Впустив Галю, для порядка крикнул в глубину квартиры:
– Игорь, это мы! Игорек, ты здесь? – Ответа не последовало. Тимофей Анатольевич снял с Гали пальто, размотал шарф и поцеловал в губы. Подруга приняла его поцелуй, но не ответила. Ее не оставляло чувство неловкости, и встреча с любимым еще не нашла отклика в ее женском естестве. Одной рукой продолжая обнимать Галю, Тимофей Анатольевич другой повесил ее пальто на вешалку.
– Пойдем скорей в спальню. Я соскучился. – Она не возражала. Но и в спальне, когда он начал ее раздевать, оставалась скованной.
– Подожди, Тема. Дай, я хоть в душ схожу.
– Лапа, ты мне и так нравишься, – возразил нетерпеливый любовник. Но она высвободилась из его объятий и, прихватив с постели халат, который оставался здесь с их прошлого свидания, убежала из комнаты.
Он тут же разделся и, отбросив одеяла, улегся на постель. Его нетерпение проявилось весьма наглядно, но любовника это не смущало. Их роман длился уже второй год и перешел из стадии романтического ухаживания в полусемейную идиллию. Если Галю это и не вполне устраивало, Тимофей Анатольевич своим двусмысленным положением не тяготился. Он прожил с супругой пятнадцать лет, и последние пять они сосуществовали как два приятеля или родственника. Каждый жил своими интересами и своим кругом. Им обоим не хотелось ничего менять в ходе устоявшегося быта. С начала Большой войны они по-человечески сблизились. Но это была уже другая близость, к лирике отношения не имевшая. Его жена Даша, скорее всего, догадывалась о неверности мужа, но ревности не проявляла. Она, кажется, вообще на эту тему не имела мыслей.
Галю же, как всякую нормальную женщину, затянувшийся статус любовницы смущал. Она изредка поднимала щекотливый вопрос о браке, но откровенно настаивать на разводе Тимофея с Дашей не решалась. Особенно после того как он уехал военным корреспондентом на фронт. К тому же лишних денег ни у него, ни у нее не водилось, и о покупке квартиры оба мечтать не могли. Призывать же любимого к разделу семейного жилья ей в голову не приходило. Зная Тимофея, она догадывалась, что он этого делать не будет, и в душе была с ним согласна. Она и любила Тему за широту и отсутствие в коре его мозга меркантильной ячейки. А сама жила в малюсенькой квартирке с астматической мамой и пригласить его к себе и вовсе не могла. Так и тянулся их роман, застыв в переходной стадии. Иногда ездили на выходные к нему на дачу, иногда он выпрашивал ключи у друзей. Тема вернулся из госпиталя, и они снова стали встречаться, где придется. С Клименко им повезло. Тот отсутствовал уже месяц, и любовники, наконец, смогли уже в Москве насладиться обществом друг друга без спешки и нервозности. Но хозяин квартиры два дня назад прислал Теме электронное письмо, сообщив, что его командировка подходит к концу. Игорь Клименко, будучи тактичным человеком, понимал, что, вернувшись без предупреждения, может поставить друга и его приятельницу в неловкое положение.