000
ОтложитьЧитал
К концу обеда они с Булгаковым решили пройтись. Олеша, обычно сопровождающих их в ежедневных моционах, все еще сердился и в наказание лишил их своей компании.
– Мне кажется, вы сами переживаете больше, чем Евгений Петров, – заметил чуткий Булгаков.
– Петров, что Петров, – с досадой сказал Ильф. – Дело не в том, что человек перестанет писать из-за этой гнусной выходки, а в том, что мой друг – двуличная сволочь. Вы слышали утром?..
– Просто не принимайте это на ваш счет, и все, – улыбнулся Булгаков. – Вы слишком много требуете от дружбы. Если вы перестанете прощать вашим друзьям их маленькие слабости, то станете совсем одиноким.
– Есть вещи, которые я не собираюсь терпеть, – серьезно возразил Ильф. – И подлость в том числе. Если он сегодня же не скажет Петрову, я просто не знаю.
– О чем вы говорите! – рассмеялся Булгаков. – Вот так прямо Олеша подойдет к Жене и скажет: простите, я отправил ваш фельетон в «Сопли» не потому, что он так ужасен, а потому, что вы, Петров, положили глаз на мою музу?
– Примерно так.
– Что за наивность, Иля! Этого никогда не будет. Может быть, вы еще попросите Олешу признаться, что он завидует Жене – его характеру, его трудолюбию и его великолепному брату?
Ильф промолчал – говорить об Олеше в таком ключе ему было неприятно. Но оставить все как есть он тоже не мог.
К вечеру он окончательно убедился, что Олеша считает себя абсолютно правым, а инцидент – исчерпанным. Злиться на него было абсолютно бесполезно, и Ильф сменил гнев на милость. Они с Юрой мирно поужинали в столовой и распрощались – Ильф спокойно объявил другу, что хочет задержаться и немного поработать.