В движении. История жизни

Мне очень импонирует Оливер Сакс. Удивительный человек, с которым хочется общаться. Когда объявили о его смерти, то искренне расстроилась. Давно ждала выхода именно автобиографической книги, которую долго не переводили. Как только видела анонс, то с фанатизмом отслеживала в книжном магазине. Конечно, нисколько не удивлена, как только приобрела – обрадовалась, с любовью перелистывая страницы и убрала на полочку. Порой мне необходимо «настояться», лишь после смогу оценить труд по достоинству. В движении. История жизни – это откровенный разговор с самим собой. Сакс не пытается обмануть читателя, а раскрывает все карты. Самоирония настолько проникновенная, что просто невозможно не улыбаться, ведь в них нахожу и себяЯ отличаюсь поразительной тупостью на экзаменах, где нужно дать либо положительный, либо отрицательный ответ, когда же требуется написать эссе, я по-настоящему расправляю крылья.Также поразила семья Сакса. Удивительные люди! Все занимались медициной, но больше всего поражает душевная теплота друг к другу. Не смотря на то, что мама не приняла гомосексуальность сына, она не поднимала эту тему каждый раз, как с ним встречалась. Не было ни скандала, ни всеобщего порицания. И не смотря на такой конфликт Оливер очень тепло относился к маме, впрочем, как и она к нему. Читая книгу начинаешь заражаться энтузиазмом Сакса и люди, даже незнакомцы, тоже подхватывали его энергию:Я почти никогда не говорю с людьми на улице. Но несколько лет назад было лунное затмение, и я вышел, чтобы посмотреть его через свой маленький двадцатикратный телескоп. Люди, двигавшиеся по оживленному тротуару, и слыхом не слыхивали об этом чудесном небесном событии, и я принялся останавливать их, говоря: «Взгляните, что происходит с Луной!» И совал им в руки телескоп. Прохожие были озадачены моим напором, но, заинтригованные невинным энтузиазмом нападавшего, поднимали телескоп к глазам, говорили «вау» и, возвращая мне прибор, благодарили: «Ну, приятель, спасибо, что дал посмотреть!» или «Ничего себе! Спасибо, что показал!».Проходя мимо парковки напротив дома, я увидел женщину, которая скандалила с местным служащим. Я подошел к ним и сказал:– Подождите ругаться ровно минутку. Взгляните!И протянул им телескоп.Ошеломленные, они прекратили орать друг на друга и стали смотреть на затмение по очереди, передавая телескоп друг другу. Потом отдали его мне, вежливо поблагодарили и вновь принялись яростно скандалить.Сакс общался с многими удивительными людьми. Благодаря ему узнала про Тэмпл Грандин. Невероятная женщина, даже написала книгу в соавторстве «Отворяя двери надежды. Мой опыт преодоления аутизма» . Жаль, что могу привести пример лишь с этой книгой, ведь остальные друзья автора, занимающие место в научном мире и написавшие удивительные книги, так и не переведены. А если и публиковались, то очень давно. Есть главы посвященные работе над фильмом Пробуждение, а также над документальной картиной. Сакс, очень переживал, что нарушает грань между врачом и пациентом:Я же не был уверен в уместности показа своих пациентов в документальном фильме. Отношения между больным и доктором настолько конфиденциальны, что о них непросто даже писать, поскольку ты нарушаешь эту конфиденциальность. Правда, можно поменять имена, место, некоторые детали. Подобный «камуфляж» невозможен в документальном фильме, где обнажается все – лица, голоса, реальные жизни, личности.Даже не смотря на то, что актеры фильма старались передать чувства и свойства пациентов, он все равно переживал, что обидит своих пациентов:Как бы актеры ни старались погрузиться в образ, слиться с ним, они все равно только играют роль пациента; Лилиан до конца своих дней должна быть сама собой. Они могут сбросить с себя маски, она – нет. Что она чувствует по этому поводу? (А что я чувствовал по поводу Робина, который играл меня? Для него это – лишь временная роль, для меня – жизнь.) Когда Боба вкатили на кресле и он, застыв, принял дистоническую позу Леонарда, Лилиан Тай, также застывшая, бросила-таки на него критический взгляд. Что в это время чувствовал Боб и что он думал про Лилиан, которая была от него на расстоянии вытянутой руки? А что она думала по поводу Боба? Неожиданно Лилиан чуть заметно подмигнула мне и показала вытянутый вверх большой палец правой руки, говоря таким образом:– С ним все нормально, он точно знает, что это такое.Вообще очень трудно говорить о книге. Она на столько глубокая, личная, но в тоже время светлая, что словами не описать. Мне потребовалось время, что бы хоть как-то сформулировать мысли, но история жизни не отпустит еще долго.5 из 5

Самое ценное, что я извлёк из этой книги – понял, как Оливеру Саксу удалось достичь всего, что удалось. Скажу сразу: дело в его гомосексуальности. Возможностей заниматься всякой хернёй у геев намного меньше, чем у «нормальных» людей. Освобождаются десятки тысяч часов, которые можно употребить на овладение любыми науками или профессиями, и в некоторых областях неминуемо добьёшься успеха. Я всегда думал, что сублимация по Фрейду на самом деле имеет такую вот прозаическую природу.Самым большим достижением Оливера Сакса, вне всякого сомнения, является писательство. Я прочитал несколько его книг и признаю их все выдающимися – кроме этой последней. На фоне тех это откровенная тягомотина. Если бы кто другой написал, я бы, вероятно, оценил книгу выше. Но это не «кто-то другой», это Сакс, и от него я ждал намного-намного большего.Даже его рассуждения о мотоциклах, штангах и прочем показались довольно тривиальными. Рад, что он не разбился, не утонул (много раз), что его бык не забодал, что нога не оторвалась, что наркотиками он не отравился и т.п., но читать об этом было скучновато.По-настоящему же скучно было погружаться во многостраничную переписку автора с Фрэнсисом Криком, в подробное перечисление взглядов какого-то Эдельмана (великого гения, разумеется) и т.д. и т.п. Оливер Сакс посчитал всё это важными, но я не проникся. Пару раз даже засыпал, но дочитал книгу до конца – из уважения к автору.Завидую памяти Оливера Сакса. (Определённую роль в этом играют и записные книжки и дневники, которых тонны, но предлагаю не брать это в расчёт: по его собственным словам, он редко в них заглядывает.) Он помнит всех людей, которых встречал (а их примерно миллион), и все сопутствующие никому не нужные подробности. Оливер Сакс может дословно процитировать любое письмо, которое он отправил родителям, тёте Ленни, друзьям, знакомым и незнакомым… Всё вместе напоминает Владимира Ильича Ленина, каким нам его представляли в младших классах школы…По книгам Оливера Сакса, как оказалось, были поставлены театральные постановки. Среди них есть даже оперы. Читать описания работы над этим всем – отдельное испытание. Тут главное – не спутать Пикера с Пинтером. Кто-то из них театральный режиссёр, другой, кажется, композитор. Оба, разумеется, великие и гениальные.Общим количеством персонажей книга далеко превосходит «Войну и мир», хотя и уступает телефонному справочнику Нью-Йорка.Особенно бросается в глаза миллион еврейских родственников и соответствующих описаний семейных ритуалов. Кажется, ещё пара таких книг, и я смогу работать раввином массовиком-затейником в Иерусалиме.И в то же время Оливер Сакс – англичанин. Вот, например, очень британский нюанс:Победа принесла мне пятьдесят фунтов. Столько денег сразу у меня никогда не было. Но на этот раз я пошел не в «Белую лошадь», а в книжный магазин «Блэквелл», в доме рядом с пабом, и за сорок четыре фунта купил двенадцать томов Оксфордского словаря, который был для меня самой желанной книгой в мире. Когда я поступил на медицинское отделение, я прочитал его от корки до корки, но и сейчас время от времени я люблю взять какой-нибудь из томов словаря и почитать на сон грядущий.У меня была когда-то знакомая британская семья. На их посиделках почти всегда возникали словесные игрища, во время которых они сверялись с многотомным Оксфордским словарём. Они не ограничивались одной статьёй, а читали и связанные с ней тоже. Человека (не британца и не русского), который меня ввёл в круг этих людей, это раздражало. А мне нравилось, что они любят родной язык и интересуются его тонкостями.А вот вы знаете хоть кого-нибудь, кто прочитал словарь Даля? Я таких не встречал и сам не читал.Ну и лайвлибовцам будут, думаю, интересны пространные рассуждения автора о тяжкой писательской доле. В этом Оливер Сакс толк знает.

Что еще взять с собой в отпуск, как не автобиографические записки одного из любимейших авторов? Оливер Сакс – это какой-то постоянный набор открытий для меня. Помнится, я думала, как же ему не повезло, имея самую курабельную меланому, с самым низким риском метостаз, умудриться попасть в эти самые 2 процента тех, у кого она все же не так уж курабельна и вполне себе метастазирует. После книжки я поняла, что он вообще чуть ли ни самый невезучий и одновременно везучий человек из всех, о ком я слышала. Просто удивительно, как он умудрился сохранить столько жизнелюбия и любви к ближнему.Вообще какой-то набор противоположностей – с одной стороны, сложные отношения с родителями (мать не одобряла его гомосексуальности (и вообще в Англии тех лет это было уголовно наказуемо), отец всячески осуждал попытки писать книги о пациентах, и вообще они оба в него не верили) – и, с другой стороны, очень близкие отношения с родителями и прочей родней, продуктивная переписка и постоянное общение. Проблемы с общением, застенчивость и неспособность различать лица – и дружбы длиною в жизнь, общение и переписка с интересными людьми и плодотворное сотрудничество. Постоянные проблемы с работодателями и регулярное отсутствие постоянного места работы – и огромное количество наблюдаемых пациентов, обширная практика и общение с мировыми светилами. Игнор первых книг со стороны научного сообщества и фильмы и даже опера со стороны ненаучного. Депрессии и наркотики – и увлечение химией, ботаникой, мотоциклами и качалкой, множество шансов расстаться с жизнью – и каждый раз, как чертик из табакерки, чья-то спасительная рука (кроме того, последнего случая с меланомой – но там, видимо, все везение ушло на другой фронт).А еще – занимательно, как первая, практически полностью автобиографическая, часть перетекает во вторую, где гораздо больше говорится о других – о тех, с кем он работал, общался и просто вел длительную переписку. А среди них – гиганты мысли и нобелевские лауреаты, между прочим. Удивительный человек был. Теперь хочу добыть его другую автобиографическую книгу, про дядюшку Вольфрама. Как же хорошо, что Сакс так любил писать. И что у меня все еще есть, что почитать из его работ. А уж если когда-нибудь его дневники или переписку издадут…