Каникулы Кроша

Перед нами все тот же просто Крош. Теперь у него каникулы.Как всегда Крош не сидит без дела.Пытливый ум, обостренное чувство справедливости и неплохие детективные способности позволяют Крошу заподозрить Веэна в нечестности и вывести его на чистую воду.Хороший стиль, интересный сюжет и уже полюбившиеся герои…Что еще нужно для увлекательного чтения?

Мальчик пристально вглядывается в даль. Что видят его глаза? Таинственные образы проносятся в детских мечтах подобно песням птиц. Но что мы сделали для того, чтобы королевство фантазии стало рядом с нами навсегда?Дальше…Наш школяр немного повзрослел, на целый год. И жизнь подкидывает ему, Сергею Крашенинникову по прозвищу Крош, новые жизненные задачки.С непростыми условиями, основными вводными в которых стоят авторитет старшего, соблазны лёгких денег, дружба-недружба, чувство ответственности за себя и за друга.Первые любовные чувства и первые попытки любовных отношений, соперничество, ну и всё прочее, из чего состоит жизнь юноши.И решать эту задачки требуется не в отдалённой перспективе (хотя конечно же результаты их решений как раз и будут формировать жизненную перспективу для Сергея), а здесь и сейчас, по мере поступления новых вводных.Любовный треугольник с другом и их общей знакомой и что с этим делать?Странные просьбы и таинственные поручения взрослого и как к ним относиться? Играть в чужую не совсем чистоплотную, а может быть даже и криминальную «игру», или отстраниться самому, оставив всё как есть?А может попробовать и затянутого в эту «игру» неплохого парня вытащить?А ведь есть ещё и Майка, которой в этой повести практически нет, но у Кроша она есть и то и дело появляется в его мыслях и сомнениях…

Маленькая, аккуратная повесть (1966), в которую автор постарался вместить как можно больше. Да, она известна, популярна и т.д., но раньше она мне не попадалась, в отличие от экранизации Григория Аронова (1980). И первым удивлением было то, что фильм аж четырехсерийный, а книга всего на 126 страницах крупным шрифтом.Иллюстрация Р. ВольскогоНо побоку прежние впечатления, что же есть в самой повести? Автор, которого потом нелегкая кривая истории занесла в записные разоблачители Сталина (если верить интернету, именно Рыбаков изобрел знаменитую псевдоцитату «Нет человека, нет проблемы»), и в середине 60-х охотно говорил на эту тему. Собственно, весь сюжет и построен на том, что каждый лакированный эстет может оказаться человеком, который был добровольным винтиком сталинской культурной машины. И нэцкэ тут и не особо важны.Да, повесть о тех, добрежневских 60-х, когда (многим) казалось, что очистительная волна прошлась по Советскому Союзу, многие косяки в прошлом и все почти хорошо. Но не будет лишним напомнить об этих косяках. Заострить, так сказать, на них внимание. Впрочем, прямым текстом Рыбаков вспоминает о культе личности только раз, упоминая о БСЭ и об исправлениях в нее, вносившихся после очередного громкого снятия (все эти пресловутые рассылки страниц подписчикам, которыми надо было заменять более не соответствующие моменту статьи, а-ля Берия на расширенную статью о Беринговом проливе).Иллюстрация Р. ВольскогоНо меня, как всегда, потянуло в детали. Повесть, несмотря на все идеологические константы, транслируемые автором, о другом. О том, как научится видеть плохое и хорошее, о дружбе, романтике и чувствах.Интересно, когда Рыбаков рассказывает о читательском листе Кроша, это идеальный вариант самого Рыбакова или все же более-менее правдоподобно для середины 60-х? Крош, напомню, любит Дюма, Купера, Бальзака, Франса, Гоголя, Стендаля, Шолохова, Ильфа и Петрова, Толстого. Восхищается Пушкиным, вворачивает к месту цитату из Конармии Бабеля. Любопытен и советский быт. Мотели, заметное число личных автомобилей, пикники в лесу с ночёвкой, заметный интерес к магазинам спорттоваров. Рисуется картина довольно динамичного общества, в котором у людей (творческой интеллигенции) есть время и ресурсы еще и на коллекционирование искусства.P.S. Издание ИДМ привлекает не только броской и симпатичной обложкой, но и довольно большим количеством разбросанных по тексту иллюстраций Рафаила Вольского.