Предисловие
Эта история – про двух людей, про нее и про него. Эта история – попытка разобраться в сложном процессе под названием Любовь. Эта история в какой-то степени реальна.
Итак, двое. Он и Она.
Он – обычный парень, мужчина, около 30 лет. Таких вы видите на каждом шагу. Он среднего роста, среднего телосложения и средних взглядов. У него есть мнения по многим вопросам, но он предпочитает отмалчиваться. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание?
Она – девушка 26 лет с красивой фигурой и ростом чуть ниже его. Карьеристка с четко поставленной целью и планом ее достижения. Она редкий тип людей, но именно эти люди добиваются всего. Естественно, она не идеальна, у нее есть свои недостатки, но об этом позже.
Среда
Осенний желтый лист застрял в дворниках его синей тойоты. И как бы он ни старался его выдернуть, все никак не получалось, он не мог ухватить краешек листочка.
Его машина стоит на парковке супермаркета в спальном районе, здесь она и будет ночевать, потому что ему лень ее заводить ради поездки в двадцать метров до подъезда.
Вечернее солнце все еще греет, и вроде бы можно радоваться, но его окружает тоска. Даже сейчас он ненароком рассматривает угрюмую женщину, выходящую из супермаркета с прозрачными пакетами. В ее взгляде тоска.
Неудержимая тоска поглощает всех в этом сером провинциальном городе. Спросите у знакомого: как дела? И он вам расскажет, почему ему скверно живется, а потом и вы ему расскажете то же самое, только он вас спрашивать не будет. Лучше всего эти разговоры проходят под пиво, утром ведь на работу, а пиво слабоалкогольный напиток. Пиво ненадолго уберет тоску, а когда оно перестанет действовать, можно переходить на водку.
Он не был исключением из правил, он тоже вел эти душные пивные разговоры, но по скайпу. Первый этап уничтожения тоски давно прошел, ему мало было пары банок пива, теперь ему нужно около 6-7 пинт (0,547 л).
И вот, плюнув на желтый осенний лист, естественно, в переносном смысле, он заходит в супермаркет, покупает 7 банок пива и одну пачку сухарей. Платит за это около 1000 рублей, хотя его ставка в день 700, и выходит из магазина.
Чистая тротуарная дорога, желтые деревья, старая выцветшая скамейка, дверь его подъезда. Писк домофона.
Он поднимается на первый этаж, смотрит на серые двери лифта. Заманчиво подняться на нем вверх. Просто стоять, и раз – нужный этаж. Но он боялся лифта, как многие боятся маленьких собак.
Поэтому он поворачивает налево в сторону двери, за которой спрятана лестница.
Ступеньки мелькают у него перед глазами, однажды он пробовал их сосчитать, но сбился на цифре 115. На пролете между девятым и десятым этажом он останавливается, переводит дух, когда-то, еще этой зимой, она встречала его возле двери, ведущей на площадку квартир. Когда-то, еще совсем недавно, он ждал ее дома и готовил ужин.
Когда-то…
Очень страшно понимать, что время прошло, а ты его не ценил, воспринимал все, как само собой, а надо было жить.
Он усмехается, вспомнив смешной эпизод с ней, и поднимается, толкает дверь от себя. И возле лифта он видит ее.
Мираж? Нет. Это точно она!
Брюнетка с длинными волосами, пронзительными зелеными глазами, маленьким носом и веснушками, разбросанными по лицу.
Он кусает себя за палец, чувствует боль. Это все наяву. Он делает несколько шагов вперед.
– Привет, – говорит она, а он останавливается.
Их взгляды… их знакомые взгляды встречаются, но теперь в них нет той прежней искры. В его взгляде чувствуется некая неуверенность, будто бы перед ним стоит полицейский, который просит его пройти с ним. В ее взгляде извинение, она извиняется, она не хотела его тревожить.
– Не скажешь мне привет, – говорит она.
– А… это… Привет. Ты просто неожиданно, я вот там… вспоминал…
– А ты снова пешком? – перебивает его она.
– Ну да, физкультура… как обычно, – он выдавливает улыбку.
Она тоже улыбается, не показав зубы.
– Зайдешь? – говорит он. – Кофе?
– Нет, я как бы… – она мнется, не знает, как начать, как объяснить ему свой приход. – Меня… В Томске открывается наш магазин, в смысле… наш, не мой…
– Я понял, ты же все там и работаешь! Как он там, «Квартино» торговый дом.
– Откуда ты знаешь?
– Что?
– Что я там работаю?
– Ну ты же у меня в друзьях.
– Точно, – говорит она. – Вот в Томске открывается филиал, и мне предложили стать его управляющей.
– Круто. Ты всегда хотела жить в тихом городке.
– Это да… Помоги мне переехать.
– В каком смысле?
– Я вещи собрала, одежду там, ноут, книги, мелочь всякую. Хотела на поезде, но поняла, что не смогу все с собой взять сразу. Автобус тоже отпал. Есть только такси, но ты же знаешь…
– Ты боишься ездить на машине, – перебивает он ее.
– Да, но я не боюсь с тобой. Ты медленно едешь и все такое.
– Ты хочешь, чтобы я тебя отвез?
– Да, просто отвез и все. Я узнала, это примерно семь тысяч стоит, я тебе восемь дам.
– Восемь тысяч, чтобы отвезти тебя?
– Ну да. Поможешь погрузить и все.
– А разгружать?
– Ну и это!
– А почему ты не позвонила? – спрашивает он. – Это же можно было по телефону…
– Я удалила твой номер … Прости.
– Почему?
Она пытается подобрать ответ, но в голову ничего не идет. Молчание затягивается.
– Ну так что ты скажешь про поездку? – спрашивает она.
– Восемь тысяч вполне нормально. Когда ехать?
– В эти выходные, точнее, вечером в пятницу нужно выехать.
– Я тебе обещать не буду, скорее всего да, завтра вечером позвоню.
– Тебе продиктовать мой номер?
– Я помню… Мой оканчивается на 3472, если ты вдруг…
– Я помню, – говорит она и нажимает на кнопку возле серых дверей.
Эхом проносится звук включившегося лифта.
Они молчат, смотрят друг на друга.
– Точно! – вдруг восклицает она и вынимает из кармана маленький ключ от домофона – Это твой – она протягивает его ему.
Он делает несколько шагов к ней, забирает ключ.
– А я его потерял, – усмехается он и тут же спрашивает – Может, все-таки кофе?
– Нет… – она отводит взгляд, ищет что-то на полу, снова на него. – Я просто хотела сказать, как бы… Расставить все точки над «и», что ли. Это не попытка тебя вернуть, это обыкновенная просьба к знакомому. Если тебе тяжело, я лучше…
– Все нормально. Я все понимаю, как это говорят…
Его обрывают двери лифта.
– Жду звонка, – говорит она, заходя в лифт.
– Окей.
Двери закрываются, лифт трогается вниз.
– Дважды в одну реку не зайти, – говорит он, но она уже не слышит.
Его однокомнатная квартира, когда-то они тут жили вместе, а теперь о ней напоминает только ее фото на заставке его ноутбука и порванная москитная сетка на кухонном окне, которую он забывает поменять.
Он сидит на кухне, перед ним ноутбук и банка пива, на экране в маленьком окошке толстое лицо Витали. И это маленькое окошко лишь немного прикрывает ее шею на фото.
– Наверно, это шанс, – говорит он Витале.
– Шанс, она же тебе сказала, что все это туфта… Ты ее просто довезешь и все.
– Да это она для отвода, точно говорю. Вот это меня и бесит в людях!
– Что?
– Нет, чтобы прямо все сказать, а люди начинают вокруг ходить. Выдумала поездку, – говорит он и делает глоток пива. – Я просто на сто процентов уверен, что мы сойдемся после нее.
– Может, ты выдаешь желаемое за реальность?
– Да ни хера! Вот вспомни, когда мы расстались, мне нужно было купить телек. Я пошел в ее магазин? Нет. Хотя ценник там был дешевле, чем везде. Знаешь почему?
– Почему?
– Я не хотел ее видеть, я не хотел, чтобы меня накрыло воспоминаниями. Я ее специально избегал, а она, прикинь, пришла ко мне, – он допивает пиво до конца, едет к холодильнику за еще одной банкой.
– Вот ты как ссышь? – спрашивает Виталя.
– В смысле как? – он садится обратно.
– Ты ссышь стоя, а она сидя.
– Это физиология, к чему ты это.
– Да к тому, что все люди разные. Ты не захотел ее видеть, она захотела! Это ничего не значит.
– Ха, а срем-то мы одинаково.
– Ты меня не хочешь слышать. Она к тебе пришла, ты на кофе ее позвал, она не захотела. Это же прямой, сука, повод не думать, что она пришла, потому что хочет вернуться.
– Она не зашла на кофе, потому что не знает про меня ничего. Может, у меня девушка, может, я не хочу с ней сходиться. Она почву проверяет, но основная проверка будет в машине… Во! Я специально отвезу ее в кафе, где мы познакомились. Скажу, что с работы и жрать хочу. Это будет намек.
– Ты дурак. Ты, как обычно, не хочешь слышать людей…
– Эй…
– Ты сам говорил, почему люди не могут говорить, что думают. Она тебе сказала, а ты ей не веришь.
– Что она сказала? Что?
– Она сказала, что это тупая обыкновенная просьба к знакомому. Это с твоих слов.
– Да, но ты бы видел, как она это сказала, словно подразумевая что-то другое.
– Потом только не говори мне, что я тебе не предупреждал. Ок?
– И не скажу, в следующий раз она мне будет подавать пиво, – он делает глоток.
Начало пути
Перед его глазами черная дверь с цифрой 77. Вроде в прошлый раз дверь была такая же, но цифры другие, да и подъезд этот лучше, да и район.
Он оглядывается в нерешительности, подносит кулак к двери, стучит. Дверь открывается, на пороге она.
– Привет, – улыбается он.
– Привет, – улыбается она.
– Как дела?
– Нормально. У тебя?
– Тоже неплохо. Я смотрю, тебе здесь ближе до работы добираться.
– Одна остановка и все.
– Очень близко.
– Да, – соглашается она.
Неловкое молчание, он делает вид, что осматривается, многозначительно кивает головой.
– И подъезд хороший, – говорит он.
– Даа.
– Лучше, чем был.
– Лучше, чем был, где?
– Ну где ты там до этого снимала.
– Ну да.
Снова молчание.
– Ладно, где вещи? – спрашивает он.
– В коридоре, – она немного отходит в сторону.
– Надеюсь диван с собой не берешь.
Она из вежливости хихикает.
Он заходит в ее квартиру. Слишком пусто. Ему кажется, что без него она потеряла наполненность жизни. Но он совершенно не ставит в расчет, что пустота связана с переездом.
– Пустовато у тебя тут, – тихо говорит он. – А мебель как повезешь?
– Она не моя, я так снимала.
– Ясно, – он берет в руки две большие китайские сумки. – А прикинь мы бы взяли кредит на ремонт …
– Не надо про это…
– Окей
Он выносит сумки. Она еще раз медленно проходит по комнате, пытаясь понять, все ли забрала. Он заходит снова, берет коробку, выносит. Она идет на кухню, наливает воды из-под крана, нюхает ее.
– Ты чего? – спрашивает он, вернувшись.
– Это мой родной город, как-то не по себе из него уезжать. Хочу напоследок запомнить все вкусы.
– А-а-а…
Он берет еще одну коробку, она намного легче тех. Она выпивает воду, берет в руки гитару, выходит в коридор.
– Хоть и второй этаж, но все равно тяжеловато, – говорит он, снова зайдя в квартиру. – О, гитара. Не можешь ты без неё.
– Давно уже не играла, с лета.
Эти слова он воспринимает как намек. Она не может играть на гитаре без него. И еще раза два спустившись со второго этажа, он обдумывает их. Она не играла на гитаре с лета, они расстались, когда, летом.
У него резко поднимается настроение. Он довольный забирает последний чемодан, который она сама хотела унести, и спускается вниз.
Она с гитарой в руках еще несколько секунд смотрит в квартиру, выключает свет, закрывает дверь, стучится к соседям, отдает им ключи и спускается к нему.
Машина, точнее ее заднее сиденье и багажник полностью загружены ее вещами. Она останавливается возле пассажирской двери, не зная, куда положить гитару. Он выходит, открывает ей дверь, перед этим забрав гитару, которую кладет на заднее сиденье поверх вещей.
– Есть одна проблемка, – говорит он, сев за руль.
– Какая?
– Я не ужинал. Давай заедем в кафе «Ложки».
– Ты же мог сначала заехать поесть, потом уже за мной.
– Я думал, что, может, ты захочешь.
– Я не хочу есть. Я подожду тебя в машине.
– Ты будешь сидеть в машине, пока я буду есть?
– Да, музыку послушаю.
– Глупо.
– Глупо меня звать на обед, я пассажирка. Всего лишь пассажирка.
– А пассажирки не едят?
– Нет.
Сквозь вечернюю дымку еще видны фасады зданий, улицы еще наполнены людьми, унылыми грустными людьми, которые по пути домой все еще решают рабочие проблемы, эти же проблемы они будут решать и дома перед сном, а кто-то даже и ночью. Бесконечная суета обыденных проблем.
В машине тишина. Он молчит специально, это гениальный план, нужно показать, что ему все равно.
Она молчит, потому что ей все равно. Во всяком случае пока…
Впереди показывается вывеска кафе «Ложки». Он паркует машину возле кафе.
– Точно не пойдешь? – спрашивает он.
– Точно, – отвечает она.
– Я быстро.
– Приятного аппетита, – говорит она.
– Спасибо.
Он медленно выходит из машины, так же медленно идет к дверям кафе. Может, она передумает?
Он берет себе ужин, есть не очень хочется, но надо…
Она сквозь стекла, сквозь преломлённый свет видит, как он садится за стол.
Тогда точно был дождь. Сильный проливной дождь. Он начался резко, вечером около шести, а через полчаса весь город встал в одну огромную пробку.
Она ехала на такси во Дворец культуры на какой-то тренинг по мотивации и почти опаздывала.
А тут дождь и огромная пробка…
В машине играла какая-то песня про любовь какого-то современного певца. Водитель постукивал в такт песне, а ее взгляд упал на вывеску кафе «Ложки». Сменялись песни, время перешагнуло отметку начала тренинга, кончился дождь, а машина не сдвинулась с места. Водитель пару раз выходил, смотрел, что там и как, курил и снова садился, заполняя машину горьковатым послевкусием сигарет.
Ей захотелось есть, а может, это было следствие песен и запаха.
– Сколько я вам должна? – спросила она. – 389 рублей? Да?
– Это за полную поездку, – сказал водитель.
– Считайте, что я уже доехала, – проговорила она, сунула водителю 400 рублей и вышла из машины.
В воздухе пахло дождем и свежестью, необычное сочетание для города. Она остановилась, ей хотелось погрузиться в этот аромат чистоты.
Именно в эту секунду она почувствовала удар в плечо. От неожиданности и от силы удара она упала, успев поставить руку. Упала не больно, но намочила левую штанину джинсов и куртку.
Он, одетый в рабочую робу, замер над ней.
– Простите, – проговорил он. – Я случайно.
Она посмотрела на него, он на нее. Ничего между ними не промелькнуло.
– Ой, простите, – догадался он и помог ей встать.
– Интересно, куда это вы так спешили, – буркнула она, осматривая свои джинсы.
– Уже никуда, – он посмотрел на наручные часы.
– И все же?
– В том кафе с пяти до семи вечера обеды со скидкой, хотел поесть.
– А почему нельзя было выйти раньше?
– Дождь. Я бы весь промок.
– Теперь промокла я.
– Может, кофе? Я вас угощу, и вы как раз высохнете.
– Я бы еще и поела.
По сути, это было не кафе. Столовая, забегаловка, бистро, называйте как угодно, но не кафе.
Кофе был только черный, быстрорастворимый. Котлеты куриные сухие, лапша переваренная. Разговор скорее не клеился … вначале.
– Я работаю замом главного менеджера в магазине «Квартино», скоро хочу стать директором, стремлюсь к этому, – сказала она, когда они принялись за кофе.
– А я монтер, монтером был, монтером и умру, – улыбнулся он.
– В смысле?
– Интернет в квартиры провожу.
– И все?
– Еще хочу научиться рисовать, пробую, но пока времени не особо. Могу только голову Гомера Симпсона срисовать. И то она получается немного не такой.
– Ты обводчик?… Они рисуют, ты срисовываешь, значит, ты обводчик!
– «В погоне за Эми»?
– Ты смотрел?
– Блин, да это мой любимый фильм. Он просто крут, мегакрут.
– Согласна.
– Моя любимая сцена, это когда он ей признается в любви. Она такая, Холди, я лесбиянка, я не могу из-за твоего увлечения менять свою сущность.
– Там было … чутка не так.
– Но смысл-то такой же?
– Смысл да. Кстати, мне тоже очень нравится эта сцена.
– Да, я по этой сцене одной девчонке в любви признавался… Блин, – проговорил он.
– Ты чего?
– Нельзя же тебе рассказывать про это.
– Про что?
– Ну когда знакомишься с одной девушкой, нельзя рассказывать про другую.
– А мы типа знакомимся? Я думала, ты извиняешься за то, что толкнул меня.
– Да-а?
– В смысле да-а-а-а?
– Да, извиняюсь, – согласился он.
– Ну и как признание?
– Это был… – он вздохнул, чтобы придумать метафору. – Провал тысячелетия.
– А ты точно скопировал его слова? Не перепутал чего. Вот если бы мне сказали точь в точь эти слова, я бы растаяла.
– Я их заучил. Прям один в один.
– Ну хоть имена-то поменял?
– Бли-ин, забыл, – улыбнулся он. – Ну конечно, поменял. Я с ней встретился, поболтали, то и се, проводил ее до дома и возле подъезда начал: я так больше не могу, я люблю тебя. И это не мимолетное чувство к первой встречной… И так далее. Она на меня смотрит, как на дурака. Я заканчиваю говорить, готовлюсь с ней целоваться, а она мне: и как ты дальше будешь с этим жить?