Патриот

В наш суетливый, перенасыщенный информацией и приёмами, средствами и способами её распространения, наполненный едва ли не повальной безграмотной грамотностью век появилось огромное количество людей сочиняющих и пишущих. Творящих везде и всюду – в блогах и в соцсетях, в «стол» и на электронных литературных площадках и ресурсах, всерьёз и понарошку, из любви к искусству или от скуки. Пишут люди переполненные идеями и сюжетами или же стремящиеся увековечить свой собственный жизненный опыт, поделиться своей лав- и лайф-стори, чему-то поучить и у кого-то поучиться… В общем, пишущего люда – много. Однако пишущих много, а вот Писателей – … ну, наверное, штучно. И скорее всего, это нормально. Даже не наверное, а наверняка – нормально.Дальше…Но чем больше книжный рынок (имеется ввиду книжный рынок вообще как таковой вне зависимости от формы существования произведения – бумага или электронная запись – неважно) заполняется, и чем проще пишущим где-то и как-то размещать свои творения, тем сложнее читателю найти в этом литературном хаосе и порой бедламе что-то по настоящему большое и цельное, И тем ценнее и радостней становятся те находки, которые рано или поздно, но случаются, происходят, свершаются. Находятся новые замечательные книги – рассказы, повести, романы, циклы. И появляются, открываются новые авторы. Писатели. Инженеры человеческих душ. И их ловцы.Впервые имя Андрея Рубанова я услышал пару лет назад с подачи моей многолетней приятельницы и друга, попросту сунувшей мне его книгу «Финист – ясный сокол». Отечественная славянская фэнтези-сказка была с увлечением прочитана и оценена высшим баллом. А имя… имя вроде бы осталось в памяти, но как-то сильно глубоко. Потому что не тревожило и не побуждало на поиски. Однако февральский поход в родную районную библиотеку увенчался двумя великолепными книгами – автор одной из них, Дина Рубина, вообще в моём личном топе, а вот Андрей Рубанов требовательно толкнулся корешком в руки и …И 500-страничная книга заняла моё внимание на 3 читательских дня. При этом всё вот это рубановское вторжение в моё читательское «Я» совершалось исподволь и тихой сапой. Вроде как и герой книги мне не сильно симпатичен (знаете, этакая пуля на излёте, вернее даже не пуля, а снаряд-болванка – грозен, пока летит с большой скоростью, а падает просто как железяка), и вроде как род его занятий – хоть в приснопамятные 90-е, хоть в актуальные книжные (первая половина второго десятилетия второго же тысячелетия) – от меня совсем далёк и потому тоже скорее антипатичен, чем сочувственен. И события и происшествия, совершаемые с Сергеем Знаевым (так зовут героя) и происходящие вокруг него и в связи с ним, тоже и незнакомы и чужды – т.е. умом понимаешь, а чувств особых не вызывают. По крайней мере в первую треть книги было так.Однако интересность книги от вот этого изначального расхождения с героем романа нисколько не умалялась. И тут уже стопроцентная заслуга автора. Потому что есть те, кто умеют смешно рассказать даже не слишком смешной анекдот, и есть другие, которые самую уморительную историю превратят в унылую пародию на юмор. Андрей Рубанов как раз из числа великолепных рассказчиков. И потому чтение книги просто как книги доставляло удовольствие – ровно так, как доставляет удовольствие процесс жевания/глотания вкусного блюда, а уж ощущение насыщения будет позже. У Рубанова как раз такая же история – жуёшь и глотаешь с удовольствием. При этом насыщение наступает не сразу – автор умело втягивает тебя в круг проблем и забот Сергея, и ты вместо былого лихого миллионера видишь перед собой уже просто не слишком удачливого мужика, вроде и разворотливого, и не без нужной в его делах нахрапистости и рисковости, но вот сейчас оказавшегося пусть и не у разбитого корыта, но в ситуации ложной свободы выбора, ибо какой выбор не сделай, всё равно этот выбор будет плохим.Финал книги закономерен. Никак иначе книга и не могла закончится. Иначе это была бы уже либо мелодрама с хэппи-эндом, либо ещё какая-то выдуманность. А так… А так понимаю, что открыл для себя ещё одно отличное литературное имя. И пожалуй, как это было с писателем Прилепиным, пойду знакомится с творчеством Андрея Рубанова более методично и полно.PS Для любителей всякого рода цитат – жалею, что не стал читать роман с записной книжкой в руках, ибо много чего этакого красивого и даже афористичного можно было бы выписать.

Итак. Скажу сразу, что книга вызвала у меня смешанные чувства. Я не могу сказать, что мне совсем не понравилось то, что я наконец прочитал (книга ждала долго, да и чтение растянулось почти на месяц), но. Рубанова я уже читал, причем роман «Финист – ясный сокол» мне даже понравился, несмотря на то, что еще до его прочтения я попал на обсуждение этого романа нашими местными «экспертами», судя по всему, окололиберального толка, без умолку хвалившими книгу, находя в ней три тысячи слоев и уйму нужных либералам смыслов. Впрочем, на фоне их «оппонентов» из числа слушателей, застывших в пресмыкании перед «золотым каноном» школьной программы советского образца, выглядели эти «эксперты» довольно убедительно. Но – к «Патриоту».Я практически с самого начала чтения почувствовал себя обманутым названием книги. Да, главный герой книги, некогда очень удачливый банкир, плоть от плоти 1990х, внешне намного патриотичнее многих своих друзей и врагов, ругает условных «либералов», мечтает сделать супер-ватники, стильные и дешевые одновременно, и успешно торговать ими в своем супермаркете «Готовься к войне!», который пока является, скорее, обычным супермаркетом для бедных. Да, всю дорогу он собирается бросить все и поехать воевать на Донбасс, от чего его отговаривают и друзья, и врачи, и случайные знакомые, призывая делать то, что он действительно умеет и приносить пользу в тылу (надо сказать, призывы довольно здравые, на самом деле).Понимаю, что автору, пишущему о современной России, никуда не убежать от 1990х с их плюсами и минусами, от того реального бардака, который действительно имеет место и в наши дни, но. В книге с названием «Патриот» я не обнаружил, наверное, ни одного патриота, кроме сына главного героя (да и этот – условный, ничем себя еще не проявивший в силу возраста, а главное – даже сам главный герой не может понять, откуда у сына этот патриотизм взялся), да пары эпизодических военных. А так – бандиты, банкиры, бывшие и нынешние друзья и враги, современные художники, светский круг, часть представителей которого названы реальными именами, а часть – вымышленными (причем, некоторых – например «тяжеловесного, но слегка испитого» литератора Сергея Ширяева – я так и смог «опознать»: кто это? Буков? Минаев? Кто?).Главный герой все-таки уезжает, говоря всем, что поехал на войну, но обнаруживается на берегу океана с серферской доской. Собственно, в этом океане ему и суждено пропасть. «Критик» Галина Юзефович пишет: «Ни в какой Донбасс Знаев в итоге, разумеется, не поедет, а поедет совсем в другое место – впрочем, примерно с теми же последствиями, которых можно было ожидать в Донбассе». Это «разумеется» очень много говорит о критике. Как и неграмотное «в Донбасс». А вот что этот роман говорит об авторе – для меня загадка.

Андрей Рубанов прекрасно пишет и сам не сомневается в своем даре. Не книга, а кейс стилей на пространстве большого российского романа с претензией на философский. Главный герой, бывший миллионер, попадает в мелодраматический переплет и криминальную драму, колесит по Москве и готовится совершить в своей жизни самый главный поступок.Сразу две интриги разрабатывает Рубанов, чтобы оставить читателя с носом. В одной из них Знаев теряет свой бизнес и мечтает отправиться на войну в Донбасс. В другой – обнаруживает, что у него есть внебрачный почти взрослый сын, и начинает выстраивать с ним отношения. Ни что из этого ни никак не меняет героя, чей путь как бы предопределен свыше.Знаев, конечно – это современная инкарнация русского «лишнего человека». Умный, тонко чувствующий, обеспеченный Онегин да Печорин. Он и зла-то никому не сделал, а перед чертой пытается изобразить добро и философствует. Философствует после пьянки. Философствует после мордобоя. Философствует, глядя на красивых женщин. Стойко держится перед криминальными авторитетами, силовиками, но сумасбродно обходится со своими подчиненными. И когда Знаев исчезает из этого мира, ничего в мире не меняется.Рубанов играет с мотивами и аллюзиями классики, заставляя героев беседовать о реальности и совести с чертями – Достоевский. Они же в разных формах мерещатся всюду – Гоголь. В кульминационной сцене Знаев борется со стихией – Мелвилл, Лондон и Хэмингуэй в одном флаконе. Если потрудиться, то таких очаровательных бантиков можно найти еще. Персонажи романа воплощают в себе потребителей самого заурядного российского быта, с барскими замашками и низменными удовольствиями. Но если они заговорят, то могут потягаться с ведущими мировыми философами. Они прозревают эту жизнь метко, иронично, цинично, хорошим русским литературным языком.Рубанов старается заглянуть в более-менее приличные городские уголки, где нет откровенной депрессивной чернухи. Это мир нуворишей, среднего класса и богемы, которые страдают лишь от того, что не могут реализовать свои душевные порывы. А потому изображенный им мир хоть и ловкий, зрелищный, но несколько бутафорский, приукрашенный духовной и интеллектуальной зрелостью. Однако зрелость здесь не исключительно положительное качество, а способность осознавать свою личность в контексте пространства и времени.Знаев может излагать безупречную нравственную и политическую программу, угодную как ватникам, так и отечественным либералам. Но набор действий между искусными рассуждениями ничтожен. И каждый читатель может согласно покивать, возмутиться, полюбить и возненавидеть Сергея Знаева. За ум и цепкость, за любовь к России, за желание совершать мужские поступки, за жалкое бегство на калифорнийское побережье.Рубанов играет с читателем в кошки-мышки, вызывая его на эмпатию и осознанную позицию. В какой-то момент становится ясно, что квест главного героя соткан из триггеров современного интеллигента. Начиная от мечты Знаева создать модельные телогрейки и продавать их в магазине «Готовься к войне!» и до брошенной беременной женщины. Ну и пусть, что герой из финансовых воротил, он, его друзья и противники умеют по русской традиции эффектно рассуждать на любую тему, видеть призраков, истово каяться и столь же честно грешить. Писатель не впадает в пафос, обрезая любые возвышенные речи гротескными ситуациями. И тут мы снова возвращаемся к его литературному вкусу и манипуляторному такту. Его приятно прочитать, как поговорить с умным человеком. Но вполне возможно, что, когда изменится эпоха, многие глянцевые места романа изрядно потускнеют.