Бешеный куш

Глава 4

Выйдя из лифта, Седов подошел к двери. Нажал кнопку звонка.

У двери ему пришлось простоять около минуты, прислушиваясь к неустойчивой тишине на лестничной клетке. Откуда-то сверху доносилась музыка, еще где-то работала дрель, но эти звуки, сравнимые с комариным писком, были так тихи, что практически сливались с тишиной. Вспомнил об Алле, попытался подавить тоску. И не смог.

Наконец раздались шаги, звякнул замок. В открывшуюся дверь выглянул Гущин. Он был одет в ношеный серый костюм и голубую рубашку, черный галстук на рубашке был приспущен.

– Здравствуйте, Виктор Александрович, – сказал Седов. – По-моему, я вовремя?

Гущин некоторое время вглядывался в него. Казалось, он пытался понять, чего именно Седов от него хочет.

– Вовремя. Проходи. И посиди пока, я кое-что допишу.

Квартира, в которую вошел Седов, выглядела, как и полагается конспиративному помещению, уныло-казенно. Подождав, пока Гущин сядет за стол в одной из комнат, Седов подошел к окну. Посмотрел вниз.

На этой явке, где Гущин назначил ему встречу, он был в первый раз. Но, как любой уважающий себя москвич, месторасположение дома знал отлично. Это был один из тихих уголков Замоскворечья, еще в юности исхоженный им вдоль и поперек.

С высоты третьего этажа хорошо просматривался занесенный упавшими листьями переулок, к которому был обращен фронтон. Здание напротив, в стиле «русский ампир», построенное не позже чем в начале двадцатого века, выглядело как игрушка. Сейчас в нем размещался какой-то офис. Фасад украшали виньетки, барельефы, оскаленные львиные морды, гарпии. Без сомнения, здание недавно обновили – барельефы и виньетки сверкают белизной, стены отливают нежным аквамарином. Рядом с парадной дверью виднеется надраенная до блеска медная табличка. Все как водится.

Подумал: погода отличная. Типичное бабье лето. Если бы Алла была жива, они могли бы вместе любоваться Подмосковьем. Может быть, съездили бы на тот же Сенеж. Если бы Алла была жива… Нет, он не сможет смириться с ее смертью. Не сможет.

От мыслей его оторвал голос Гущина:

– Все, Юра, я закончил. Садись.

Сев в кресло, посмотрел на Гущина. Он знал, у полковника уже несколько недель тянутся служебные неприятности. Впрочем, этих неприятностей ждали все в отделе. Формально после истории с «Хаджибеем» все участники операции были отмечены благодарностью, но с момента, когда они вернулись из Ирана, кто-то сверху, из Генерального штаба, постоянно капал на отдел. После каждого доноса Гущина вызывали к начальству, мучили проверками и в конце концов отложили присвоение очередного звания.

Встретив его взгляд, Гущин ответил гримасой:

– Плохи наши дела, а, Юра?

Пусть дела и плохи, подумал Седов, но нагнетать обстановку он не будет. Улыбнулся:

– Не понял, Виктор Александрович. Почему плохи?

– Да ладно тебе. Плохи, и все.

– Не знаю, о чем вы. Что-то случилось?

Гущин, ничего не ответив, пожал плечами. Выждав, Седов сказал:

– Мои дела, личные дела, действительно плохи, Виктор Александрович. И вы знаете почему. Но я, как видите, работаю.

– Я не о твоих делах, я о делах отдела. – Гущин сделал вид, что вглядывается в стол. Поднял голову. – Ты уже слышал от Хрулева?

– Слышал – о чем?

– О Балмакове?

– А что с ним?

– Он исчез.

– Исчез – когда?

– Вчера, в воскресенье.

Новость была неожиданной, ведь они твердо рассчитывали, что никаких неприятностей, во всяком случае в ближайшие полгода, с бывшим таксистом аэропорта Шереметьево не случится. Семья переехала в квартиру на Нижней Масловке, Балмакова удалось устроить водителем в находящуюся рядом академию имени Жуковского. Для большей предосторожности всем сменили документы, так что в квартире, выделенной по просьбе ГРУ мэрией, Балмаковы, муж, жена и двое детей, были прописаны как Стрелковы – по девичьей фамилии жены. При этом Гущин настоял, чтобы с первого же дня у дома постоянно дежурил спецагент.

– Расскажите, как он исчез?

– Утром пошел на рынок и не вернулся. И все, с концами.

– Но… ведь…

Седов замолчал. Гущин посмотрел на него скучным взглядом:

– Ты о чем?

– Виктор Александрович, только об одном. Ведь все было надежно закрыто. Наглухо закрыто, без дураков.

– Юра… Запомни, сейчас что-то наглухо закрыть в Москве невозможно. Особенно если у них есть связи на уровне вице-премьера.

– Когда вы узнали, что он исчез?

– В воскресенье днем. Вчера Балмаков встал рано и решил сходить на рынок. Жене объяснил, что пойдет за солеными огурцами и квашеной капустой. Он ушел примерно в полдевятого, как был, в кроссовках на босу ногу и в спортивном костюме. Агент видел его, но за ним не пошел, ходить за Балмаковым не его дело, он должен наблюдать за домом. Да и, ты ведь знаешь, от этого дома Бутырский рынок в двух шагах.

– Знаю.

– Ну вот… Жена подождала мужа до одиннадцати, потом послала за ним дочку. Когда та вернулась и сказала, что отца не нашла, пошла на рынок сама, опросила всех продавцов. Кто-то из них вспомнил, что действительно утром человек лет сорока, в синем спортивном костюме ходил вдоль рядов, приценивался. Но куда он делся потом, сказать никто не мог. Жена подождала еще некоторое время, потом с ней началась истерика. Она бросилась звонить в отдел нашему дежурному, тот позвонил мне, затем связался по рации с агентом. Вчера там дежурил Костиков, он после моих указаний сделал все, что мог, поднял на ноги милицию, сам обошел весь рынок, но… ты понимаешь. Да и потом – время было упущено.

– Понимаю. Что – Костиков вообще ничего не нашел?

– Ничего, что может быть связано с Балмаковым. Рынок, воскресенье, с момента происшествия прошло уже несколько часов. Охрана рынка и милиция в полном неведении. Утверждают, при них все было тихо, ничего подозрительного они не заметили. Костиков выяснил, что вчера рядом с рынком с утра стояло пять иногородних трейлеров. С машин, как всегда в выходные дни, продавали фрукты и овощи. Один трейлер приехал из Подмосковья, один из Армении, один из Азербайджана, но принадлежность четвертого и пятого трейлеров, с которых, по утверждению нескольких свидетелей, продавали дыни и арбузы, выяснить не удалось. Когда на рынке появились Костиков и милиция, эти два трейлера вообще уже уехали. Номеров их никто не помнит, наши пытались найти трейлеры по описанию – тщетно. Вполне возможно, Балмаковым занялись люди как раз с одного из этих трейлеров. И на нем же его увезли. Может быть, уже не его, а труп. – Гущин машинально тронул узел галстука, будто проверяя, правильно ли он повязан. – Есть еще одна новость. Петраков-младший и Лапик сегодня вылетели во Владивосток.

– Интересно. И что они будут делать во Владивостоке?

– Будут делать большие дела. Петраков будет командовать Тихоокеанским флотом. Он назначен заместителем командующего.

– Серьезное повышение.

– По фактам, вполне обоснованное. Молодой контр-адмирал, участвовал в нескольких дальних плаваниях. Входил в различного вида контакты с несколькими флотами Азии и Африки. В том числе и в боевые. Отличный послужной список, каждое лыко в строку. – Помолчал. – Чайку?

– Спасибо, Виктор Александрович. Я только что завтракал.

– Завтрак одно, чаек совсем другое. Идем на кухню. Не думай, здесь есть отличная заварка.

Они прошли на кухню. Вскипятив и заварив чай, Гущин придвинул стакан к Седову:

– Попробуй. Цейлонский, старой расфасовки. Заварено по рецепту.

Седов отметил: чай заварен отлично. Сделав несколько глотков, Гущин посмотрел стакан на свет. Поставил.

– На прошлой неделе Лапик ушел в запас, получив должность председателя правления Дальневосточного отделения банка «Витязь», со штаб-квартирой во Владивостоке. Замечу, это второй крупнейший банк России, которому разрешено открыть свое представительство в Нью-Йорке. Так что Лапик, по совместительству, стал также президентом «Энерджи-банка», как называется отделение банка «Витязь» в Нью-Йорке. Большую часть времени он проводит там.

– Резкая перемена.

– Не такая уж резкая. – Повернувшись, Гущин стал смотреть в окно, выходящее во двор. Окруженное зданиями, заросшее облетевшими липами пространство двора было глубоким и узким, сейчас, несмотря на дневное время, там, внизу, было сумеречно. – Все поделено. Петраков-старший готовится к президентским выборам и, очень возможно, будет избран президентом России. Если отца выберут президентом, Леонид Петраков, без всякого сомнения, станет командующим Тихоокеанским флотом. Ну а Лапик… – Гущин сел. – Лапик получит банк «Витязь» в полное распоряжение. Крепкая троица?

– Крепкая.

– Можешь думать что хочешь, но я лично считаю, наличие такой троицы – серьезная угроза для государства. Кстати, ты уже слышал о покушении на Феро?

– Конечно. Я читал газеты.

– Что скажешь?

– Все, как мы и предполагали. Рустамбек сейчас в Москве. Феро – наследник Балбоча, а значит, смертельный враг Талаяти. Для концерна «Истерн интерконтинентал» и банка «Витязь» он как кость в горле. Рано или поздно они его уберут. Сейчас не вышло, уберут чуть позже. В том, что покушение не обошлось без участия Рустамбека, нет сомнений.

– Сам Рустамбек, конечно, этим не занимался. Сделал все руками Тофика Бакинца.

– Естественно.

– Ладно. Не будем залезать в высокие сферы. Начнем с малого. С Бутырского рынка. Попробуем найти следы пропавшего свидетеля. Или тех, кто его убрал. Пойдем в комнату, там у меня материал.

Они вернулись в комнату. Сев за стол, Гущин сказал:

– Надо устроить кого-то из наших охранником на Бутырский рынок. Этот человек должен работать без прикрытия. И практически без связи.

«Для этого я и был вызван», – подумал Седов.

– Вы хотите, чтобы за это взялся я?

– Юра, конечно, я хотел бы, чтобы за это взялся ты. Начальник отдела замолчал. Подождав, Седов спросил:

– Так в чем дело?

– Задание опасное. Это рынок, почти каждый день там наезды, разборки, изредка людей убивают. В этом году на Бутырском рынке убили уже семь человек.

– Зачем вы мне все это говорите, Виктор Александрович?

– Я говорю это затем, что, если ты чувствуешь, что задание тебе не по душе, – ты можешь отказаться. Причем я не буду на тебя в обиде. Найдем другого человека.

– Задание мне по душе.

– Хорошо. Значит, ты согласен?

– Согласен.

Гущин полез в ящик стола, достал толстый конверт, вытащил пачку фотографий.

– Посмотри. Это те, кто заправляет сейчас Бутырским рынком.

Седов стал перебирать фотокарточки. Часть снимков была сделана скрытой камерой, часть переснята из документов, часть взята из судебных дел. Изредка попадались семейные фото из личных архивов и альбомов. На обороте были написаны имена и пояснения.

Когда Седов начал изучать изображенное на одном из снимков круглое одутловатое лицо с приплюснутым носом и густыми черными бровями, Гущин сказал:

– Владимир Зазоев. Или, если по кличке, Заня. Вор в законе. Главный на Бутырском рынке. Доверенное лицо самого Тофика Бакинца, пахана измайловской группировки, того самого, чьи люди пытались убрать Балмакова на Ленинградском шоссе. Троим из них, если ты помнишь, это стоило жизни. Причем они единственные из этой группы, кто видел тебя вблизи. Остальные были на приличном расстоянии. И тебя не знают.

Дождавшись, пока Седов отложит в сторону последнюю фотографию, Гущин достал еще одну стопку снимков. Положил на стол.

– Теперь посмотри вот это.

– Что это?

– На этих фото – некто Геннадий Будников. Он же Буда. Качок из Кемерова, лет пять назад перебравшийся в Москву. Качок мелкий, о нем мало кто знает.

Седов начал перебирать фотографии. На снимках в разных позах, то в военной форме, то в гражданской одежде, а то и в плавках, был изображен крепкий парень лет тридцати, темноволосый, с небольшими усиками, прямым носом, чувственными губами. Лицо Будникова, если рассматривать его в целом, можно было даже назвать красивым.

– Чем он прославился?

– Практически ничем. Пять лет отслужил в составе спецназа, уволился, приехал в Москву, стал подрабатывать охранником. Год назад известный московский бизнесмен Лукмас взял его на работу телохранителем. Они поехали на Кипр, и во время этой поездки оба погибли.

– Причина?

– Обычное заказное убийство. Во всяком случае, так считают те, кто вел следствие. Машина, в которой Лукмас и Будников ехали по горной дороге из Лимасола в Никозию, упала с высокого обрыва в море, в небольшую бухту. Когда кипрская полиция, проводившая расследование, отыскала наконец место происшествия, она нашла только остатки машины и два трупа, которые прибой бил о скалы около двух недель. Было проведено расследование, но выяснить причину, по которой машина могла упасть в море, кипрские детективы так и не смогли. Трупы были настолько обезображены, что, когда их перевезли в Москву и передали родственникам, приехавшая из Кемеровской области мать Будникова отказалась принять труп сына. Поскольку Лукмас был замешан в крупном мошенничестве и разыскивался ФСБ, это послужило причиной слухов, будто Лукмас и Будников имитировали собственную смерть, а сами, сделав себе пластические операции, спокойно живут сейчас где-нибудь на Западе, а может, и в Москве.

– Но это не так?

– Нет. И Лукмас, и Будников мертвы, мертвее не бывает. Вскрытие тел производили опытные судебные медики, этих медиков я знаю лично. Вывод на основе их материалов можно сделать только один: и Лукмас, и Будников мертвы. Но…

– Но?

– Но, как принято говорить в таких случаях, в обществе на этот счет существуют разные мнения. И то, что на этот счет существуют разные мнения, нам с тобой на руку.

– Я должен стать Будниковым?

– Не совсем. Ты должен стать человеком, о котором могут подумать, что это Будников. Хотя документы у тебя будут выписаны на фамилию Федоров.

– Не очень ли сложно – для Вятского рынка?

– Для Бутырского рынка сложно. Но, надеюсь, ты понимаешь: с Бутырского рынка мы только начнем.

Седов взял один из снимков. На цветной фотографии смеющийся Будников в плавках обнимал стройную девушку в купальнике. Снимок был сделан на фоне разбивающейся о скалы морской волны.

– По-моему, комплекция у парня твоя, – заметил Гущин.

– Ну… есть что-то общее.

– Правда, он брюнет. Но, думаю, изменить цвет волос и отрастить усы ты сможешь. Остальное менять не нужно. Достаточно будет нанести на твою шею легкие шрамы, свидетельствующие о хирургическом изменении черт лица. Если кто-то из особо любопытных эти шрамы увидит и если это будет человек опытный, он однозначно подумает, что ты сделал себе пластическую операцию. – Аккуратно сложив все фотографии в две отдельные стопки, Гущин придвинул их к краю стола. – Для всех ты в прошлом – простой телохранитель некоего банкира. Но те, кто этим заинтересуется, в конце концов могут прийти к мысли, что ты выдаешь себя не за того, кто ты есть. Кто-то пустит слух, что ты – Буда. Естественно, ты будешь решительно отвергать все догадки на этот счет.

– Понятно, Виктор Александрович.

– Человек из деловых, который никогда еще нас не подводил, замолвит за тебя слово перед Заней. Запомни, зовут этого делового Николай Шлепаков, кличка Шлепа. Думаю, с его рекомендацией охранником Заня тебя возьмет.

Глава 5

Пройдя мимо старушек, торгующих у входа укропом, морковкой и сигаретами, Седов сразу же направился к единственному на рынке павильону. Миновав покрытый следами крови от свиных и коровьих туш пологий бетонный настил и двойные обшарпанные двери, огляделся.

Тесно уставленный рядами павильон Бутырского рынка был забит продавцами и покупателями. В воздухе стоял гул голосов, еле уловимо пахло рыбой и не совсем свежим мясом. Сразу же за дверью размещался прилавок, за которым торговали творогом и сметаной. Оглядев не представлявших для него никакого интереса молочниц, он прошел к мясным рядам. Здесь, в подсобке, за распахнутой дверью, два битюга в запачканных кровью фартуках рубили огромными тесаками тушу. Каждый раз, отделив несколькими мощными ударами очередной шмат, они перекладывали его на тачку.

Понаблюдав за ними, Седов спросил:

– Где тут у вас начальство?

Один из битюгов, не прекращая работы, покосился:

– Тут все мы начальство. Конкретно кого надо?

– Того, кто возьмет меня на работу. Битюг отложил тесак:

– А кем ты хочешь работать?

– Мое личное дело. Так где начальство, а?

Вонзив с размаху свой топор в деревянный чурбан, второй битюг вытер руки о когда-то белый, но давно уже ставший желто-серым передник.

– Если хочешь устроиться шестеркой, туши таскать, переносить ящики, прочее такое – проблем нет. Считай, я тебя взял. Говорю на полном серьезе.

– А если не шестеркой?

– Например?

– Например, охранником?

Битюг внимательно оглядел его:

– Охранником? Что, есть опыт?

– Некоторый.

Достав из кармана пачку «Мальборо», мясник закурил. Затянувшись, спросил:

– С виду ты вроде парень ничего. Мясо когда-нибудь рубил?

– Мясо? – Седов скривился. – Приходилось.

– Так бери тесак.

– Зачем?

– Бери, тебе говорят. Помедлив, Седов выдернул тесак из чурбана.

– Взял. Что дальше?

– Отрубишь шмат с трех ударов – значит, сможешь работать здесь охранником. Нет – даже близко подходить к рынку не советую.

Седов сделал вид, что внимательно осматривает тушу. Спросил:

– С трех ударов?

– С трех. – Первый битюг незаметно подтолкнул второго.

– Ладно, попробую. Только отойдите, чтобы я мог размахнуться.

Мясники чуть-чуть отодвинулись. Седов ударил два раза, шмат отвалился. Битюги переглянулись. Тот, что курил «Мальборо», снова сделал глубокую затяжку. Сказал:

– Ладно. Если охранником, тебе нужно найти Владимира Алиевича Зазоева. Или, если по-простому, Заню.

– А кто это?

– Заня здесь главный.

– Главный-то главный, а где мне его найти?

– Вон боковой выход. Выйдешь, пойдешь направо, в угол рынка. Увидишь вывеску «Комнаты для приезжающих». Там всегда кто-то у двери стоит. Спросишь, тебе скажут.

Седов направился туда. «Комнаты для приезжающих». «Комнаты» представляли собой древнее двухэтажное кирпичное строение, в котором, судя по невысоким этажам и крохотным окнам, когда-то были склады.

У двери никого не было. Постояв и оглядевшись, толкнул ее. Войдя, увидел стоящего перед входом на второй этаж невысокого белобрысого человека. Одет тот был в черную кожаную куртку и серые брюки с напуском. Лицо с оспинами и злым прищуром маленьких глаз он узнал – именно так выглядело на фотографии лицо Петра Комарова, или Комарика, правой руки Зани.

Комарик курил и не обратил сначала на Седова никакого внимания. Наконец удостоил его взглядом:

– Чего надо?

– Мне нужен Владимир Алиевич Зазоев.

– Зачем?

– Хочу устроиться на работу.

Поплевав на окурок, Комарик бросил его в урну.

– Кем?

– Охранником.

– Гуляй. Нам охранники не нужны. Своих полно.

– А мне сказали, нужны.

Некоторое время Комарик размышлял о чем-то, не глядя на него. Посмотрел напряженно:

– Кто сказал?

– Мясники.

– Какие еще мясники?

– У вас тут на рынке работают. В углу.

На лице Комарика отразились следы внутренней борьбы. Наконец он сказал:

– Слушай, мужик, ты меня достал. Мясники ему сказали… Может, ты хочешь директором рынка работать?

– Я б не отказался директором рынка, – пожал плечами Седов. – Вообще ты сам-то кто? На подхвате или как?

Комарик на секунду закрыл глаза. Вздохнул:

– Ой, мужик, вали отсюда по-хорошему. Вали, пока я добрый. Я устал.

– А если не уйду, что?

– Ничего хорошего не будет. – Комарик шагнул вперед. Реагируя на это движение, Седов чуть отступил – и в это время сзади скрипнула входная дверь.

Это был Заня. Войдя, хозяин Бутырского рынка коротко осмотрел его. Перевел взгляд на Комарика:

– Что тут?

– Да вот… – Комарик отвел глаза. – Народ ходит посторонний.

– Что за народ? – Посмотрел на Седова. – Что вам нужно?

– Мне нужен Владимир Алиевич Зазоев.

– Владимир Алиевич Зазоев… Ну, я Владимир Алиевич Зазоев. Что дальше?

– Дальше – я ищу работу. Охранником.

Быстро глянув на Комарика, Заня перевел взгляд на часы. Кивнул:

– Понятно, охранником. Только вот, уважаемый, почему ты именно сюда пришел, на этот рынок? Других рынков мало?

– Ну… – Седов помолчал. – Посоветовали.

– Кто посоветовал?

– Один человек.

– Имя у него есть, у этого человека?

– Есть. Шлепа.

Заня почесал за ухом.

– Шлепа… Ладно. Ты хоть знаешь, что значит работать охранником на рынке?

– На рынке не знаю. Знаю, что значит быть охранником вообще.

– Где работал до этого?

– Служил в спецназе. Потом работал охранником, телохранителем.

– Телохранителем у кого?

– У разных людей. В основном у бизнесменов.

Заня снова посмотрел на часы.

– Документы с собой?

– Есть паспорт.

– Паспорта хватит. Пошли наверх, посмотрим, что у тебя за паспорт.

Поднявшись на второй этаж, где скучал, привалясь спиной к стене, мощный парень с бычьей шеей, Седов по знаку Зани прошел вместе с ним в самый конец узкого пустого коридора. Оглядевшись, Заня достал ключ, открыл дверь. Пропустив Седова в полутемную комнатку с низким потолком, прикрыл дверь, запер на ключ. Кивнул:

– Садись. И паспорт, быстро.

Седов протянул паспорт. Открыв первую страницу, Заня несколько секунд молчал – так, будто хотел изучить все, что написано на первых двух страницах паспорта, до последней запятой. Наконец сказал:

– Федоров Алексей Иванович… Понятно…

Почти тут же зазвонил стоящий на потертом канцелярском столе телефон. Заня поднял трубку:

– Да? – Помолчал. – Нет, не нужно. Да, я отказываюсь. От всей партии. Все, у меня нет времени. – Положил трубку, выключил телефон. Бросив: «Ладно, посиди», начал листать документ.

Седов осмотрел комнату. Кроме канцелярского стола и двух старых стульев здесь стояли диван с вытертыми от времени валиками и два огромных современных стальных сейфа с электронными замками. Ясно было, что сейфы стоят не просто так, а несут важную функцию. На одном из сейфов красовался новехонький телевизор «Шарп» последней модели. На подоконниках стояли горшки с чахлыми цветами и несколько фаянсовых кружек с застарелыми потеками кофе.

Вглядевшись в один из листков, Заня прочитал:

– Место рождения – Анжеро-Судженск Кемеровской области… Да?

– Точно.

– Значит, кемеровский?

– До армии был кемеровский. После дембеля туда даже не заглядывал.

– Не заглядывал… – Заня снова начал бесцельно листать паспорт. – Не заглядывал… Не заглядывал… А куда заглядывал?

– Сразу подался в Москву.

– И сколько здесь?

– Здесь уже пять лет.

– Понятненько… – Заня откинулся на стуле. – Понятненько… – Покосившись на один из фикусов, процедил: – За бугром бывал?

– Приходилось.

– Да? – Заня смерил его взглядом. – Где приходилось?

– По-разному. В основном в Европе.

Небрежно откинувшись на стуле, Заня сделал вид, будто разглядывает потолок. Наконец со словами: «Ладно, держи…» – бросил ему паспорт. Сделал он это неожиданно, так, что Седов еле успел поймать книжку.

Дождавшись, пока паспорт будет спрятан в карман, Заня сказал:

– Ладно. Где ты бывал, на кого работал – это пока не важно. Охранники мне нужны, так что считай, я взял тебя на испытательный срок.

– Да?

– Да. Посмотрю, на что ты способен. Завтра приходи с утра, получишь задание.

– С утра – во сколько?

– Рынок открывается в семь тридцать, вот чтобы в семь тридцать стоял здесь, внизу, у двери.

– Одеваться как обычно?

– В смысле?

– Ну, мало ли. Бывает, нужно надеть кевларовый жилет. Заня оценивающе осмотрел его.

– У тебя есть кевларовый жилет?

– Есть. Я ж работал телохранителем.

– Понял. – Заня побарабанил пальцами по столу. – Нет, с кевларовым жилетом пока погоди. Что я тебе поручу, не знаю, могут быть разные варианты. Колеса у тебя есть?

– Новый «москвич».

– Ладненько. – Заня встал. – Пошли. Завтра подъезжай сюда на своем «москвиче». А там посмотрим.