Деморежим

Дизайн обложки: Екатерина Оковитая

© Аля Рогожина, текст, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Пролог

Тестирование схемы «три-один» шло вкривь и вкось.

– Лекс, берегись! Справа!

Я дёрнулся влево и вперёд, пригнулся. Почувствовал прокатившуюся над макушкой волну жара. Покосился вправо, но распрямляться не спешил.

Эммм, ходячий мертвец? Да, не повезло бедняге.

– Сзади, Лекс!

Делать нечего: беззвучно ругнувшись, я упал плашмя. Ещё одна огненная волна. Ну, теперь-то уж всё?

– Не вставай пока, – предупредила Рита.

Вообще-то, я пробовал ей намекать, что файерболы и хай-тек немного не сочетаются. Что бластер, плазмоган или лучевой пистолет куда больше соответствовали бы нашей виртуальной реальности. Что, наконец, человек с плазмоганом выглядит гораздо современнее и стильнее, чем какой-то-там маг-файерболист.

Но файерболы по неизвестным причинам получаются у неё лучше всего, так что…

– Лекс, ещё двое!

– Да мне дадут сегодня поработать или нет?!

БДЫЩ! – В дело вступил Гена.

Мало того что файерболы – старпёрские, с ними есть проблема похуже: после пары-тройки залпов Рите приходится перезаряжаться. Согласно первой схеме, которую мы придумали, – «два-два» – один из двух бойцов в инфохранилище не заходил, а оставался на стрёме, с Матвеем. На случай, если что-то из хранилища полезет наружу. То есть материализуется и попытается сожрать беззащитных нас, лежащих в зубоврачебных креслах с VR-шлемами на головах.

Ну и в первый же день работы по «два-два» нас с Ритой чуть не сожрали прямо там, в хранилище.

Суть в том, что работать в системе умеют только двое из четверых в команде. А другим двоим в это время положено отбивать тех, кто работает, от врага. Но у каждого из этих двоих защитников имеется конкретно слабое место: у Риты уходит по десять – двадцать секунд на то, чтобы перезарядиться, а Гена и вовсе оружие дальнего боя до сих пор не освоил. Впрочем, что это я? То, что они вообще сумели войти в систему, – уже чудо из чудес. Я, по правде говоря, не ожидал.

После этого мы решили перейти на схему «четыре-ноль», но она оказалась ещё хуже.

БДЫЩ!

Ещё одним ударом шипастой палицы Гена развалил второго ходячего мертвеца и ухмыльнулся рыжей:

– Ничья!

Я неловко поднялся с бетонного пола. Почему Матвей оформил нам рабочую точку именно так – загадка. Серые стены, узкие коридоры… И вообще, на фашистский бункер смахивает.

– Э, народ, давайте-ка соберитесь. Так не пойдёт, – строго заявил я, неодобрительно косясь на кучки обожжённых костей на бетоне. – Чьи мертвецы?

Рита с иронией подняла бровь. Гена быстренько отвёл взгляд.

– Я сколько раз уже говорил: пока не очистим сознание, в хранилище не заходим. Очищал ли ты, Гена, сознание?

Гена принялся пинать пол носком ботинка.

– У тебя ведь очень важная роль в команде, Гена.

В одной книжке по навязыванию людям своего мнения говорилось, что собеседника надо почаще называть по имени. Вроде бы так лучше доходит.

– Вы с Ритой – бойцы. Ваша задача – защищать нас от внешней угрозы, а не создавать внутреннюю. Осознаёшь ли ты это, Гена?

– Осознаёт он, осознаёт, – нетерпеливо вмешалась рыжая, шевеля пальцами правой руки, чтобы проверить заряд. – Двигаем дальше?

Вообще-то, мы не знаем точно, что случится, если тебя убьют в информационной среде. Она же виртуальная. Но однажды Риту цапнул за ногу саблезубый сельдерей, и она утверждает, что реальный синяк не сходил неделю. Так что, в общем, проверять никому неохота.

Мы зашагали дальше по коридору: бойцы спереди и сзади, командор посередине. В конце поджидала тяжёлая, обитая железом дверь.

С кодовым замком.

Вот же ж.

– Матвей! – воззвал я.

В команде Матвей – это мозг. Не мозг операции (мозг операции – это я), а та интеллектуальная сила, на которой держится наша рабочая среда. Это он конструирует нам что-то вроде скина, оболочки – удобного интерфейса, в котором можно манипулировать предметами и вообще чувствовать себя как дома. Соответственно, когда на входе в хранилище мы видим не прекрасный закат на Канарах, а унылый бункер фашистов – это заслуга Матвея.

– Слушаю, – раздался внутри наших голов спокойный голос этого человека.

– Хранилище – за дверью? – на всякий случай уточнил я. – Нам туда?

– Всё верно, Лекс. Заходите внутрь и…

– На двери кодовый замок.

– Да.

– Зачем?!

– Поскольку сегодня мы впервые тестируем новую рабочую схему, я предположил, что дополнительные меры предосторожности никак не будут лишними.

– Меры против кого?!

– Нам ведь известно, что мы не обладаем исключительным правом доступа к информационной среде. В любой момент кто угодно на планете способен осуществить осознанное подключение к системе, и может случиться так, что секретная информация попадёт не в те руки. Наш долг – не допустить такого развития событий: ведь спецслужбы других государств наверняка…

– Матвей! – Я сдерживался, как мог. – А ничего, что эта информация и в наши руки не попадёт тоже?

Этот человек помолчал, потом осторожно уточнил:

– Почему?

– Потому что ты код нам не сказал, умник! – влезла Рита.

Матвей ещё немного помолчал. В наступившей тишине мне послышалось какое-то нехорошее шебуршение сзади. Я поднял ладонь, призывая бойцов к вниманию.

– Но ведь это совершенно логично, – неуверенно проговорил Матвей. – Код генерируется динамически, так что я никак не мог его вам сказать: он изменяется каждые ноль целых пять десятых секунды. Это самая надёжная схема защиты, какую я только мог создать за то короткое время, что…

Рита с Геной уловили мой намёк. Развернувшись, они нацелились, кто чем, на пока ещё пустой коридор.

Я вдохнул поглубже и произнёс ласково-ласково:

– Пожалуйста, скажи мне, как узнать этот код. Поскорее.

Нехорошее шебуршение явно стало громче.

– Лекс, мне кажется, совершенно очевидно, что механизм генерации кода заточен под твои параметры. – В укоряющем голосе Матвея послышались нотки уязвлённой гордости. – Хотя, должен признать, это было не так просто сделать.

– Ё-моё! – раздалось за моей спиной одновременно с шебуршением, которое теперь превратилось в топот ног какого-то существа.

Существо определённо приближалось.

Усилием воли я заставил себя не оборачиваться: ребята разберутся.

– Что значит – заточен под мои параметры?

– Эт, что… – Похоже, Гена впечатлён. – Демогоргон?!

«Ш-ш-ш-ш-ш» файербола. Рита всегда предпочитает сперва стрелять, а потом разговаривать.

– Опять твой?

– Матвей, код! – рявкнул я.

К слову сказать, рявкать на человека, которого нет рядом, не очень эффективно. Убедительности не хватает. Вот если бы мы до сих пор работали по «четыре-ноль» и Матвей бы сейчас стоял с нами в коридоре и собственными ушами слышал утробное урчание, топот и свист файерболов за спиной…

Хм. Ну да. Ничего бы не изменилось, конечно. Матвей – крепкий орешек.

Но я бы как минимум имел возможность смотреть на него с упрёком.

– В той защитной системе, которую я применил в данном случае, конкретная комбинация цифр не имеет никакого практического значения. В момент набора числовой последовательности пользователь, который пытается отпереть дверь, вступает во взаимодействие с системой идентификации, которая определяет его личность на основе…

ТЫЩ-ТЫЩ. ШМЯК.

– Лекс, быстрее!!!

Я всё-таки обернулся. На полу метрах в трёх валялось отвратного вида создание: какая-то болезненная помесь Голлума и миксины. Рита с Геной слегка запыхались. А за поворотом слышалось быстрое топотание новых тварей.

– …наберёт любую случайную комбинацию, это в любом случае откроет дверь, если система опознает в этом пользователе тебя, Лекс, а также Риту или…

Терпеливый монолог Матвея с задержкой дошёл до моего сознания, и ещё секунды две понадобилось, чтобы я его осмыслил. Потом я метнулся к двери и вбил на кейпаде буквально первое, что пришло в голову, – слово «белталода».

– Дер-р-ржитесь, гады! – пробасил Гена одновременно с топотом выбегающих из-за поворота лап.

Замок щёлкнул, и дверь открылась.

– За мной! – Я нырнул внутрь, пропустил бойцов и быстро захлопнул дверь.

Два глухих удара сообщили, что с другой стороны в неё тут же врезались двое демогоргонов.

– Уф! – Гена опустил палицу.

Рита снова пошевелила пальцами, между которыми пробегали искры.

– Ну, так что насчёт этих? Кто пригласил? Опять твои, Ген?

Я оглядел помещение. Ага, вот она – картотека.

– Да ладно, неважно. – Я зашагал к стеллажу с выдвижными ящичками у дальней стены. – Мы же знаем, что такое время от времени будет случаться. Главное – не терять присутствия духа и реагировать адеква-а-АЙ!

Наша картотека организована по какой-то совершенно непонятной системе. По крайней мере непонятной обычному человеку, потому что её тоже выстроил Матвей. Нормальным людям, чтобы что-то здесь найти, приходится тупо выдвигать первый попавшийся ящичек и шарить в нём, перебирая карточки по очереди. Потом выдвигать следующий. Потом следующий, и так далее, и так далее.

Описания на самих карточках тоже не очень-то помогают поиску: иногда это сокращения, иногда что-то не по-русски, а иногда и вовсе ничего. Иногда там и не карточки вовсе. А, например, старинные компьютерные флоппи-диски, которые вообще непонятно, как и чем читать. Или аудиокассеты. Или даже свитки папируса.

То есть в каждом ящичке может оказаться буквально что угодно.

Но не настолько же!

– Чё такое? – Гена подошёл и заглянул мне через плечо. – Ой-йо…

Тихо-тихо, медленно-медленно я принялся давить на ящичек, заталкивая его обратно. Естественно, ящичек не поддавался.

– Матвей, – телеграфировал я беззвучно. – Красный код. Вытаскивай нас.

– Эй, народ, что вы там застыли-то? – в полный голос поинтересовалась Рита, шагая к картотеке.

У меня ёкнуло сердце. А то, что сидело в ящичке, пошевелилось. И зевнуло.

– Он вроде маленький пока, – одними губами с надеждой произнёс Гена.

– Матвей, скорее! – Я, как мог, плавно налегал на ящичек.

То, что сидело в ящичке, внезапно открыло два глаза. Страшных. Горящих красным огнём. Без зрачков.

– Ну, что тут у вас… Ого, это что ещё у вас тут?

– Блин, разбудили… – упавшим голосом прошептал Гена.

«КРАСНЫЙ КОД, МАТВЕЙ!!!» – мысленно заорал я и, со всей дури пнув ящик, загнал его внутрь стеллажа.

С секунду после этого ничего не происходило. Затем стеллаж низко и грозно зарокотал. И тогда…

И тогда мою голову расколола внезапная боль. Я скривился, зажмурился, охнул… и через миг уже сидел в зубоврачебном кресле со шлемом на животе и разноцветными пятнами, пляшущими перед глазами.

Радуясь, что после прошлого раза всё-таки настоял на том, чтобы, пока Матвей дорабатывает «четыре-ноль», действовать по «три-один».

– Лекс, надеюсь, для тебя не будет очень обидным, если я скажу, что твоя схема недостаточно хорошо проработана, – недовольно произнёс стоящий надо мной Матвей, держа в каждой руке по шлему.

Рита с Геной болезненно ойкали у меня за спиной.

– Во-первых, пребывая наполовину в информационной среде, я, как ты видишь, не могу достаточно оперативно реагировать в физическом мире. А во-вторых, столь грубое аппаратное отключение может причинить огромный ущерб…

Я потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Это да, ущерб налицо. Но если бы мы не оставили Матвея стоять на границе между реальностью и инфосредой – так, чтобы он мог в любой момент сорвать с нас шлемы… Кто знает, успел бы я вывести нас нормальным путём или нет.

– Да что это такое-то, со щупальцами? – простонала Рита. – Из-за чего сыр-бор?

– Он малой ещё был, канешн, – извиняющимся тоном откликнулся Гена. – Но кто его знает… Мож, они с детства уже злющие. Нельзя их будить.

– А если разбудить – то что?

– Что? А… Дык, это… – Гена вздёрнул брови. – Конец света тогда типа будет.

– Ясненько, – кивнула Рита и перевела взгляд на меня: – И что теперь?

Я вздохнул.

– Что-что… С начала начнём. Человечество ждёт, ёлки-палки.

И мы начали с начала.

Глава 1

С самого начала: тремя месяцами ранее

– Добрый день. Я Скорин. Да-да, тот самый. О, ну что вы. Благодарю, это очень лестно. Вы правы, лидерские черты в моём характере проявлялись с самого раннего детства. Конечно, ведь я легко нахожу общий язык с людьми. Что-что? О… что ж… это огромная честь. Но, разумеется, я готов принять командование объединённым межзвёздным флотом.

Я придал своему лицу сдержанно-мужественное выражение и поднял ладонь, готовясь дать присягу.

И тут же по жестокой иронии судьбы мобильник в моём рюкзаке с эмблемой «Стартрека» разразился имперским маршем. Я засуетился, уронил рюкзак на пол и выудил со дна трубку.

– Лёш, ты уже дома?

– Только вошёл, мам.

– Поешь супчика, он в холодильнике, на вечер запеканка, она в духовке, оставьте папе, я бегу на спорт, уже опаздываю, пока-пока. – Выпалив всё это на одном дыхании, мама отключилась.

Вздохнув, я снова перевёл взгляд на своё отражение в зеркальной дверце шкафа в прихожей.

Итак: что мы тут имеем? Мы имеем Лёшку. Который учится в седьмом классе. Живет с мамой-папой. Учится так себе, но домашку сдаёт вовремя.

Я застонал и ткнулся в зеркало лбом. Нормальная-пренормальная жизнь.

Уныльняк.

Уныльняк, уныльняк, уныльняа-а-а-а-ак.

Погоревав, я скинул сообщение Матвею – раз уж мама сама сказала не «оставь папе», а «оставьте». И пошёл включать ноут. Пока он свободен, надо пользоваться.

Телефон блямкнул.

«Спасибо. Но я очень занят».

Ого. Вот это новости. Чтобы Матвей отказался от приглашения посидеть по-мужски? Читайте: захватить ноут и уйти в него часа на четыре? Ноут – одна из самых привлекательных моих черт в глазах Матвея. И одна из трёх причин, почему он со мной дружит. Заметьте, это он сам мне и сказал.

«Чем это?»

Дожидаясь ответа, я без особого энтузиазма сходил проведать супчик – естественно, исключительно здоровый и суперполезный. Ох, тоска какая.

Блям.

 
«Я в библиотеке».
 

«И что ты там делаешь, Гермиона?»

 
«В читальном зале».
 

«И что ты там делаешь?»

 
«Здесь есть компьютерный отдел».
 

«И что ты там…»

Этот человек – типичный «дятел». Он не может написать одно нормальное сообщение, из которого собеседнику всё станет понятно, а вместо этого пошлёт десяток текстов в одно-два слова, из которых не понятно будет ничего. Что характерно, он и разговаривает примерно так же: десяток предложений и полная неразбериха.

Во время особенно долгой паузы я успел посмотреть кусочек клипа Билли Айлиш и поздороваться с Вельзевулом. Уныльняк-уныльняк и катастрофа, соответственно.

«Если хочешь, приходи».

Ну наконец-то. Его высочество снизошли.

«А оно того сто́ит?» – поинтересовался я уже из чистой вредности.

В глазах Матвея любой вопрос уровнем пониже, чем «Как устроено мироздание, и в чём его смысл?», не сто́ит ничего.

Блям.

«Сто́ит».

Ого. Ого-го!

Я вытряхнул из рюкзака школьное барахло, сгонял на кухню за полуторалитровой бутылкой изотонической супер-эктив-вита-минералки, подхватил как будто ничуть и не полегчавший рюкзак и дунул в библиотеку.

Не то чтобы меня так уж взбодрила перспектива увидеть этого человека, что бы он там ни затевал. Во-первых, мы с ним расстались на школьном пороге полчаса назад. Во-вторых, Матвей не из тех, встреча с кем вас взбадривает. Он тип, вообще говоря, депрессоватый. Не человек-фейерверк – никак. Это мне постоянно приходится за двоих жечь.

Но вот что меня вообще не бодрит – так это системы уравнений. Ничуточки. Уж лучше прогуляться по удивительно жаркому для апреля солнышку, пусть даже и в библиотеку, хотя я предпочел бы двинуть прямиком к порталу в иной мир. Желательно из вселенной «Экспансии». Да ладно, любой сойдёт – лишь бы с приключениями и технологиями, а не с уравнениями и зожным супчиком.

Жизнь, однако, несправедлива.

В читалке было светло, просторно, довольно зелено (на подоконниках и по углам стояли горшечные растения) и пыльновато. Из экономии вместо нормальных столов здесь поставили рядками школьные парты. А потом внезапно пустились шиковать и завели микроскопический уголок хай-тека: три надсадно жужжащих компьютера, ископаемый матричный принтер и Интернет.

Знакомая черноволосая макушка торчала в хай-тек-уголке из-за самого дальнего монитора. Точнее, возвышалась над ним сантиметров на двадцать. Этот человек – дылда. И в любую погоду носит бурый свитер с воротником аж до самого подбородка.

– Ну, здравствуй, Матвей, – степенно проговорил я, бросая рюкзак на соседний стул и водружая минералку перед клавиатурой.

Хоть в этом повезло парню. Знаете как сложно препираться с кем-то по имени Матвей?

– Здравствуй, Лекс, – серьёзно отозвался Матвей.

У меня тоже есть особые причины дружить с Матвеем. Например: он – единственный в мире человек, который с первого же раза стал звать меня так, как я попросил. Без подколок. Без малейших признаков непонимания.

– Так что тут у нас? – деловито бросил я, мельком оглядев читалку.

Парочка ботаников у грязноватого окна за бастионами книжек. Рыженькая девчонка. И ещё какой-то, предположительно, дрейнер в натянутой до бровей шапке, явно промахнувшийся дверью. Публика так себе, но лучше, чем ничего.

– Справляешься? Пока на «джаве» пишешь или уже дальше пошёл? Как тот фрагмент кода подправить, разобрался?

– Какой фраг…

Я благодушно похлопал его по плечу:

– Да ладно, изи. Если что, я подстрахую.

Девчонка со светло-рыжим пучком на макушке сидела ближе всех, но сделала вид, что не слышит: ну очень интересная книга «Основы анатомии, физиологии и биомеханики человека». Лицо дрейнера скрывали торчащие из-под шапки пряди волос – стиль «для Джона Уика настали трудные дни». Ботаны, наверное, и вправду не слышали.

Матвей моргнул. Он всегда всё слишком буквально воспринимает.

– Э-э… Спасибо.

– Без проблем. Обращайся.

Я в последний раз хлопнул его по загривку, подтянул себе стул, плюхнулся на него и вытянул ноги в проход.

Так уж сложилось, что у Матвея нет родителей, а есть только бабушка. А бабушки в высоких технологиях обычно не очень. Так что и компьютера у этого человека тоже нет.

И это притом, что если и есть в нашем классе, и даже, наверное, во всей школе, такой учащийся, которому категорически нельзя жить на свете без компа, так это Матвей. Потому что, будь его бабушка хоть чуточку похай-тековее, он бы уже давным-давно трудился над Нобелевкой в каком-нибудь спецколледже. А не с нами, посредственностями, кис.

Жизнь несправедлива.

С минутку я попечалился над этим фактом, а потом повторил уже нормальным тоном:

– Так что тут у тебя?

– Ннну-у-у-у… – Матвей рассеянно отвёл с глаз чёлку, есть за ним такая привычка. – Дело в том, что я уже очень давно собирался проверить, смогу ли написать скрипт, способный в автоматическом режиме искать бэкдоры в алгоритмах шифрования, что помогло бы обойти системы сквозного шифрования, часто используемые в…

– Дружище, – проникновенно произнёс я, вклиниваясь в его монотонную тираду: – А помнишь, я тебе говорил, как здорово, когда ты сразу переходишь к сути?

Матвей моргнул снова.

– Я попытался взломать базу данных Роскосмоса.

А как же. Действительно: чем ещё заняться после уроков, если ты – Матвей?

– Ну-ну. – Я бы похлопал его ещё раз, но поза была неудобная. – Ничего страшного. Не расстраивайся. С первого раза ни у кого не получается.

– Это был не первый раз.

– Со второго раза.

– Это был не…

– Да и ладно, со стопятьсот-какого-там раза – всё равно, дело это непростое, сам понимаешь. Надо приноровиться, набраться опыта… Вот сейчас ты бы передохнул, а завтра, с новыми силами…

– У меня получилось.

Настала моя очередь моргать:

– Э?..

– У меня получилось, – терпеливо повторил Матвей. – Только почему-то оказалось, что я внедрился не совсем в Роскосмос, а в какую-то другую организацию, явно теневую. Вероятно, в дочернюю компанию или филиал. Ничего более определённого в настоящий момент я сказать не могу, потому что… у тебя рюкзак шевелится.

– Что… шевелится?

Я покосился на вышеупомянутый предмет на стуле. Потом вывернул шею и внимательно оглядел своего собеседника. Вид у Матвея был нормальный. Ну, для Матвея. Глаза, правда, немного… затуманенные. Словно некий объект, пролетая по параллельной вселенной, привлёк его внимание. Но они у него почти всегда такие.

– Вот я и говорю: передохнуть бы тебе, – миролюбиво сказал я. – Пойдём, может, и правда ко мне, а? У нас на ужин запеканка. Как бы.

– К тебе нельзя. Боюсь, это может быть опасно.

– Да брось! Мама, конечно, с зожем слегка перебарщивает, и вкус у всей этой еды, прямо скажем, мерзотный. Но вряд ли ей можно по-настоящему отрави…

И тут я заткнулся. Потому что вот сейчас рюкзак и вправду пошевелился – я собственными глазами это увидел. Совершенно четко.

– Слушай, Матвей, – медленно и раздельно произнёс я, не сводя глаз с эмблемы «Стартрека», – у меня рюкзак шевелится.

– Я боялся чего-то подобного. – В голосе этого человека за моим плечом послышались нотки усталости: – И не хотел идти к тебе в том числе поэтому. Но теперь-то уже, конечно, всё равно.

Оторвав взгляд от проклятого рюкзака, я быстро скользнул глазами по несчастным ничего не подозревавшим ботанам, по дрейнеру, увлечённо искавшему знакомые буквы в книге «Устройство и техническое обслуживание мотоциклов, мопедов, скутеров, квадроциклов»…

Рыженькая стрельнула в меня быстрым ответным взглядом, и я уловил-таки в нём проблеск любопытства. Заодно уловил, что девчонка ничего, немножко на Элли из «Зе ласт оф ас» похожа.

– Может, ещё не…

– Нет, – печально сказал Матвей. – Поздно.

И тут в мирной тишине читалки послышалось низкое, утробное, зловещее урчание, перерастающее в убийственный вой тысячи тысяч замученных душ.