Глава первая
Мутная тяжелая туча навалилась на город, подминая под себя его белые затейливые строения с бесчисленными лестницами, балюстрадами и арками. Дома потемнели и потеряли свои очертания. Деревья напряглись в тревожном ожидании. Машины исчезли с тускло освещенной набережной, уступив место ворвавшейся в бухту волне, с гулом накатывающей на опустевшие причалы…
Подобные кадры из кинофильмов обычно предвещают трагические события. Но беззаботные герои не замечают эти сигналы природы.
Ада давно мечтала о том, что должно было сейчас произойти. В девичьих мечтах всё было иначе. Неизменно фигурировала родительская спальня. Она робко пробиралась в неё, ложилась на широкую кровать, покрытую голубым атласом и, зажмурив глаза, представляла как всё это произойдет. В своей комнате ничего подобного не испытывала, а здесь сама мысль о дерзости своего поступка рождала мелкую дрожь и головокружение. Федя и не предполагал, сколько раз в её грёзах оказывался рядом с ней, и с каким ужасом она вскакивала, боясь, что на покрывале останутся пятна крови. В свои восемнадцать лет, Ада чувствовала себя, чуть ли не старой девой.
Он домогался её молча. Без резких движений. В присутствии Ады всегда становился угрюмым и раздражительным. Знал, что уже многим отказала. Все нормальные девчонки в её классе давно спят с его друзьями, а эта каждый раз умудрялась гонять порожняки. Самое обидное, что Федя втрескался в неё по самое не горюй. Но пацанам доказывал, что осаждает эту крепость из чистого прикола. Все дружно ржали над очередной неудачной попыткой.
Федя Постников работал помощником машиниста на железной дороге. Из армии его комиссовали после первого неудачного прыжка с парашютом. Хромота и голубой берет десантника, добавляли ему авторитета. К тому же всегда платил за пиво для пацанов. Феда – его звали по привычке. А Ада произносила с кокетливой интонацией. Их отношения ни то, что не клеились, скорее не развивались. Каждый в своих желаниях уже давно переступил черту. Но Ада тормозила. Никак не могла решить – с него ли стоит начинать. Хотя любовь ощущали оба. И оба понимали, что отсутствие близости ставит их в смешное положение.
Скамейка под раскидистой южной елью, совсем не походила на то место, где это должно было произойти. Посидеть, помолчать, послушать музыку, пощелкать зубами в долгих поцелуях и разойтись. Но какая-то нервная энергия подсказывала, что так просто сегодня не закончится.
Треск от внезапно разразившегося грома буквально бросил их в объятья друг друга. Потемнело в глазах и стало всё равно где. Из мобилки орал какой-то тупой рэп, задавая их движениям рваный механический ритм. На Аде было короткое трикотажное платье, а на Феде длинная джинсовая рубаха и шорты, мгновенно слетевшие под скамейку.
Ада не успела понять, как всё произошло. Она оказалась сидящей между колен Феда и, страшась упасть на спину, прижалась к нему. Тяжело дышали рот в рот. Ада ничего не слышала, кроме бесконечного рэпа из мобилки. Одна мысль – «Не так! Не так!» – билась в её голове. Но было поздно соскакивать с причиняющего тягучую боль, члена. Он накрепко вошел в неё. Другая мысль возникла, как сожаление – «Даже не увидела какой он!» Нет… совсем не то, что в мечтах, где она широко раскинув ноги на родительской постели, трепетала всем телом. Сейчас она боялась пошевелиться. Просто сидела, вцепившись в его плечи, и не знала, что делать дальше…
Федя наслаждался своей победой. Поза была не очень подходящая для первого раза, но стабильная. Главное, что застал врасплох. Хорошо бы уложить Аду на скамейку, а лучше просто на землю. Но вокруг могут оказаться люди. Лучше не дергаться. Он добился своего. В душе ощутил прилив нежности. Ада стала его женщиной.
В этот момент снова прогремел гром. Туча, выпустив целый сноп молний, окончательно упала им на плечи. Ада и Федя открытыми ртами вдыхали друг друга.
Небеса разверзлись. Что-то сверкнуло перед самым носом Ады. Послышалось шипение и хлопок. Мобилка, изрыгавшая рэп, разлетелась вдребезги. Федя дернулся всем телом, и Ада ощутила такой взрыв внутри, как будто её разнесло на части. Волна немыслимого блаженства подхватила её, сорвала с Феди и отбросила в мокрые кусты.
Частые струи дождя впивались в её тело подобно иглам, заставляя вздрагивать от их болезненных прикосновений. Она продолжала пребывать во власти ощущений неожиданно обрушившихся на неё. Все эмоции и чувства сплелись воедино. Она летала внутри себя. Возрождалась из пены. Как же глупо было столько времени противиться сексу. Почему подружки с отвращением вспоминали о первых моментах близости? Предупреждали, что это надо пережить. Значит, с ней случилось всё иначе!
Лежа в кустах в разодранном платье и окровавленных трусиках, Ада не могла собраться с силами, чтобы приподняться. На её лице царила блаженная улыбка. Она была похожа на героиню романтической мелодрамы. Дождинки разлетались по лицу, скатываясь в уголки губ. Она их слизывала и пьянела.
В небесах продолжало громыхать. Молнии шальными зигзагами прочерчивали мутное пространство. Аде было так хорошо, что она забыла о Феде. А когда вспомнила, удивилась, почему он не рядом? Неужели убежал? Не испытал такой же восторг?
– Феда… Феда,… где ты? – не столько крикнула, сколько простонала.
В ответ только шум дождя. И раскаты уносящегося вдаль грома.
Неожиданно для себя, Ада легко поднялась на ноги. Какая-то новая энергия поселилась в ней. Оказалось, что она находится в нескольких метрах от скамейки.
«Надо же так далеко отлететь» – отметила про себя, одернула платье и направилась к лавочке, скрываемой разлапистыми ветками ели.
Федя сидел на скамейке, широко расставив ноги. Из ширинки шорт торчал мощно эрегированный член. Ада со страхом уставилась на него. Посиневший, вздыбленный, он никак не походил на часть человеческого тела. В предчувствии страшного, она подошла ближе и вскрикнула от ужаса.
Голова Феди превратилась в обгоревшее полено с запекшимися глазными яблоками. Половина головы была снесена. Впадина затянулась запекшейся кровью…
Фильмы ужасов отдыхают. Ада стояла в оцепенении.
– Что это? – шептали её губы. Мозг отказывался воспринимать увиденное. Она инстинктивно сделала несколько шагов назад и потеряла сознание.
Глава вторая
Семья Нелидовых проживала на втором этаже трехэтажного дома, построенного пленными немцами после войны. Квартиру получал еще дед Нелли Ивановны – капитан первого ранга. Его портрет при всех орденах висел над пианино. Ливень, пронесшийся над городом, наэлектризовал не только атмосферу, но и отношения между Нелли Ивановной и Борисом Александровичем. До этого он спокойно крутил через мясорубку мясо для котлет, жена с кроссвордом сидела в кресле у торшера. Но молнии, искрившие за окнами, нарушили привычный покой. Нелли Ивановна вдруг поняла, что пришло время сказать правду. Именно сейчас, и ни часом позже. Душа её прогибалась под гнётом неотвратимости страшного признания. У неё был любовник! С самой зимы. А Борис Александрович ни о чем не догадывался. В маленьком городе трудно сохранить такую тайну. Но ей удавалось.
– Сколько раз просил, не покупать мясо с жилами! Прокрутить невозможно! – раздался из кухни рассерженный голос мужа. Будто он не знал, что за такие деньги другого не предлагают.
Нелли Ивановна промолчала, но еще больше утвердилась в своём решении. Нельзя долго жить во лжи. Тем более, что Георгий прямо заявил, – «Бросай его и переходи ко мне». От такого предложения голова пошла кругом. Муж… дочь… ужасно! Но ведь не служанка она им и не раба! А тут любовь. Георгий, или любовно – Жора, младше её на десять лет, но какое это имеет значение, когда душа и тело в едином порыве стремятся принадлежать ему.
Борис Александрович с остервенением продолжал крутить мясорубку. Он любил котлеты, но ненавидел всякую кухонную работу. Сколько раз, тупо занимаясь мытьём посуды, мечтал о том, чтобы пожить хоть недельку в одиночестве. Семейная жизнь превратила его в какое-то приложение к желаниям жены и дочери.
«Ну, ладно, дочка может замуж выйдет, а эту-то куда деть?» – с раздражением размышлял он, не видя для себя никакого выхода из тупика.
В третий раз пришлось развинчивать мясорубку и ножом соскребывать жилы, намотавшиеся на винт. В кухне неожиданно появилась Нелли. В руке она держала скрученный журнал с кроссвордами и, размахивая им, как дубинкой, резко заявила:
– Нам нужно поговорить!
– Нашла время! – Борис Александрович отмахнулся от неё большим кухонным ножом.
– Мне придется кое в чем тебе признаться.
– Валяй, – процедил сквозь зубы Борис Александрович, сдерживаясь, чтобы не послать её подальше.
– Наша дочь выросла.
– Неужели?
– Она закончила школу. Впереди вся жизнь. А что у нас?
– Котлеты, – вздохнул Борис Александрович, не понимая, куда она клонит. Разговоры о дочери возникали редко, поскольку он давно отошел от вникания в её девичьи проблемы.
– Я не хочу больше так жить! – вдруг сорвалась на крик Нелли Ивановна и с размаху хлопнула журналом по мясорубке.
Борис Александрович вздрогнул, таких эмоций в их семье не наблюдалось.
– О чем ты?
– Мы должны расстаться! – выпалила Нелли Ивановна.
Последний раз Борис Александрович обалдевал от услышанного, когда его признали негодным к армейской службе. Тогда голову снесло от непонимания – радоваться или горевать. Сейчас же зачем-то взмахнул ножом, словно стараясь отсечь ненужное.
Нелли Ивановна с криком отскочила к холодильнику.
– Не делай этого! Я всё объясню! – взгляд магнитом притягивался к окровавленному кончику ножа. Его острие в любой момент могло войти в её дрожащее от напряжения тело.
– Что случилось? – поведение жены испугало Бориса Александровича.
– Я от тебя ухожу. К любимому человеку!
– Откуда он?
– Какая разница!
– Откуда взялся… ты же всё время дома… – Борис Александрович не мог представить, что существуют еще какие-то мужчины.
– Ты его не знаешь, убери нож.
Только в эту минуту Борис Александрович осознал, что вооружен.
– Ах, ты, – замахнулся он.
– Не убивай меня!
Такой романтический поворот вдохновил Нелли Ивановну. Она грохнулась на колени и с искренностью кающейся грешницы, выпалила:
– Его зовут Жора… Георгий… Он любит меня. Умоляет, чтобы ушла к нему…
– Так иди, – пожал плечами Борис Александрович и бросил нож в мойку. Котлет ему перехотелось. Нежданно-негаданно сбылась мечта. Искоса кинул удивленный взгляд на жену. «Неужели это кого-то еще возбуждает? Хотя, черт его знает, у самого же иногда встает».
Нелли Ивановну оскорбила будничная развязка кровавого конфликта.
– Ты не понял, – сказала она, поднимаясь с колен. – У меня есть любовник! Неужели не врубаешься?
– Я ему не завидую, – Борис Александрович явно не тянул на Отелло. – Забирай вещи и вали куда хочешь.
Не так представляла Нелли Ивановна сцену признания. Но в этот момент раздался звонок телефона. Она взяла трубку. Очень захотелось, чтобы это был Жора. Незнакомый женский голос сообщил, что их дочь, Ада Нелидова, находится в больнице. В неё попала молния, но сейчас здоровье девушки в безопасности и её можно забрать домой.
– Какая молния? Вы в своём уме? – возмутилась Нелли Ивановна.
В ответ раздались короткие гудки.
– Что там? – грозно спросил Борис Александрович.
– В Аду попала молния, с ней все в порядке… ничего не понимаю… как такое возможно?
– Вся в тебя… – процедил он сквозь зубы.
Глава третья
Нинке выпала удача. Её взяли кассиром в обменный пункт. Не просто так, конечно, через постель. Но она по этому поводу не заморачивалась. Работа не пыльная, с кондиционером. Большие суммы никто не менял, поэтому ошибиться было трудно. Всё больше болтала по телефону. Когда в окошке увидела Толяна – обрадовалась, бывший одноклассник, хотя его и выперли из школы после седьмого класса.
– Что, Нинка, банкиром заделалась? – его самодовольную улыбку, портило отсутствие переднего верхнего зуба.
– Крутиться при чужих бабках, много ума не надо, – скромно отшутилась она.
– Чего сидишь, как в конуре? Пошли пивка попьём.
– Я ж на работе!
– Приклей записочку, буду через пятнадцать минут. Кому приспичит, подождёт.
«А почему бы и нет?» – подумала Нинка, – «Она ведь сама себе хозяйка. Да и Толян – прикольный пацан». Поэтому затворила окошко и, прихватив ключи, выпорхнула на улицу. Обменник стоял рядом с автобусной остановкой, а чуть левее находился киоск, возле которого молодежь оттягивалась пивком.
Толян оказался в компании трех, таких же веселых и не напряженных, корешей. Всех их Нинка видела и раньше. А как кого зовут, не запомнила. Да, и какая разница, интереса для неё они не представляли.
С бутылками в руках уселись на низкую изгородь палисадника. Толян ошарашил сообщением о том, что Федю, парня её лучшей подруги Ады, убило молнией. Рассказал всё с такими натуральными подробностями, что у Нинки похолодели руки.
– Так ведь между ними никогда такого не было…
– Вот и мы думали, что она целка-неваляшка, а оказывается – одна маскировочка, подмигнув корешам, хихикнул Толян.
– Надо ж, позвонить Адке! – спохватилась Нинка и вспомнила, что мобильник забыла у окошка. Встала, передала бутылку, сидящему рядом парню. – Она же в шоке.
Толян встал вслед за ней и тоже направился к будке обменника. Нинка открыла ключом дверь, повернулась к Толяну, чтобы предупредить, что ему сюда нельзя и тут же получила тяжелейший удар по голове. Её отбросило внутрь. Толян бесцеремонно наступил ей на грудь и захлопнул за собой дверь.
Глава четвертая
Вернувшись домой, Ада не почувствовала враждебного напряжения между родителями. Они уже знали, чем занималась дочь в момент удара молнии, и это еще больше распаляло их неприятие друг друга. Никто не хотел заговаривать первым. Нелли Ивановна со скорбным выражением лица лишь кивнула мужу в сторону дочери. Он пожал плечами и скрылся за дверью кухни. Ада, воспользовавшись моментом, рванула в ванную комнату. Быстро разделась и встала под душ. Больше всего она боялась родительского гнева. Она не знала, что психолог потребовал от Нелли Ивановны и её мужа ни в коем случае не касаться обсуждения происшедшего несчастья. Молчать было трудно, ибо все трое понимали, с какой быстротой по городу разнесется слух о случившемся. Отличница, гордость школы, девушка из приличной семьи занималась в центре города развратными действиями!
Борис Александрович сделал для себя окончательный вывод – две потаскухи в одной семье – перебор. У него есть полное моральное право отказаться от обеих. Вот ведь как бывает, живет человек, из последних сил тянет семью, заботится, отказывает себе во всем и вдруг, в одночасье оказывается у пустого корыта. Он особо никогда не любил ни жену, ни дочь. Но боялся признаться себе в этом. А теперь понятно, почему не любил! Их поступки – его оправдание. Так чего кричать? Пусть уходят обе – жена к Жорику, а Ада куда-нибудь подальше от стыда, например, поступать в институт в Москву. Во всей этой ситуации Борис Александрович считал пострадавшим себя, поэтому ему было наплевать на то, что творится в душах и жены, и дочери.
Нелли Ивановна переживала иначе. Во всем винила Бориса, он никогда не занимался Адой. Она не чувствовала отеческой любви, а лишь боялась взрывов его неуравновешенного характера. Кто должен объяснить девочке, что потерять честь – самое постыдное для приличной девушки? Разумеется, отец! Матери она не поверит. Как хорошо, что известие о Жоре дойдет до Ады позже. Не нужно будет оправдываться. А дальше,… дальше Аде лучше уехать. Раньше Нелли Ивановна была против Москвы, а теперь пусть едет, учится. Тогда и Нелли Ивановна сможет спокойно перебраться к Жоре.
Всех троих мучила необходимость, что-то выговорить друг другу, но неожиданно пришло спасение – в дверь позвонила Нинка. Нелли Ивановна открыла и ахнула. Лицо Нинки представляло собой деформированную опухоль: правый глаз заплыл почти полностью, щека вздулась, губы были разбиты и покрыты коркой запекшейся крови.
– Ты откуда?
– Из ментовки…
– Что они там с тобой сделали?
– Не они. Меня ограбили. Напали на обменник. Мне срочно нужна Ада.
– Она приблизительно в таком же состоянии, – Нелли Ивановна пропустила в коридор Нинку и закрыла за ней дверь.
Услышав голос подруги, Ада вылезла из душевой кабины, накинула махровый халат и поспешила к ней. Схватила её за руку и повела в свою комнату.
Нелли Ивановна вздохнула с облегчением. Самое время собирать вещи.