000
ОтложитьЧитал
Именно тогда, согнувшись в три погибели среди пыли и паутины, она и принесла ту клятву, хватаясь за единственную соломинку, которая у нее осталась. Если Наставница не уверена, что Великая библиотека – лучшее место для Элизабет, ей придется доказать это. Она станет великим хранителем, как сама Наставница. Она докажет всем, что заслуживает право быть здесь, и никто, даже Уорден Финч, не сможет оспорить его.
Несмотря ни на что, она должна убедить их, что ее пребывание здесь никогда не было ошибкой.
– Элизабет, – окликнул ее голос из реальности. – Ты спишь?
Ошарашенная, она подскочила. Воспоминания унеслись в бешеном водовороте. Элизабет озиралась по сторонам в поисках источника голоса. Девушка выглянула из прохода между двумя книжными шкафами. Ее коса упала на плечо, когда она, оглядываясь, убедилась, нет ли кого поблизости. Очки увеличивали темные умные глаза, наскоро нацарапанные знаки на темной коже предплечий проглядывали из-под рукавов. Как и у Элизабет, на шее у нее был ключ на цепочке, ярким пятном выделявшийся на фоне бледно-синей формы подмастерья.
На свою удачу, Элизабет не суждено было остаться одинокой навсегда и совсем не завести друзей. Она познакомилась с Катрин Квиллуорт в тот самый день, когда они обе стали подмастерьями по достижении тринадцати лет. Никто из учеников не хотел делить с Элизабет комнату из-за слухов о том, что под своей кроватью она хранила коробку, полную книжной тли, а Катрин подошла к ней именно по этой причине.
– Лучше бы это было правдой, – сказала она. – С тех пор как я услышала об этих существах, я страшно хотела над ними поэкспериментировать. Оказывается, на них не действует никакая магия – можешь себе представить, какое влияние это может оказать на науку?
С тех пор они были неразлучны.
Элизабет отодвинула бумаги в сторону.
– Что-то случилось? – шепотом спросила она.
– Я думаю, ты единственный человек в Саммерсхолле, кто не знает, что случилось. Не считая Харгрува, который провел утро в туалете.
– Неужели Уордена Финча разжаловали? – с надеждой спросила Элизабет.
Катрин ухмыльнулась.
– Я все еще работаю над этим. Уверена: в конце концов, я смогу найти на него что-то компрометирующее. Когда это случится, ты узнаешь обо всем первая.
Свержение Уордена Финча было ее главной целью на протяжении многих лет.
– Нет, дело в магистре. Он прибыл, чтобы осмотреть склеп.
Элизабет чуть не упала со стула. Она огляделась по сторонам и стрелой юркнула за книжный шкаф, поближе к Катрин, наклонившись, чтобы лучше ее слышать. Та была настолько низкого роста, что Элизабет могла видеть только верхушку ее головы.
– Магистр? Ты уверена?
– Абсолютно. Я еще никогда не видела хранителей такими взвинченными.
Сейчас, когда Элизабет промотала у себя в голове события сегодняшнего дня, все стало очевидным. Хранители все утро сновали туда-сюда со сжатыми зубами и руками, стиснувшими рукояти мечей. Ученики сбивались в группки в коридорах, перешептываясь на каждом углу. Даже гримуары были более беспокойны, чем обычно.
Магистр. Ужас прошел сквозь все тело девушки, подобно звуку, заставляющему дрожать струны арфы.
– Что ему здесь нужно? – спросила она.
Никто из них никогда не видел даже обычного чародея. В тех редких случаях, когда они появлялись в Саммерсхолле, хранители встречали их через специальные двери и сопровождали прямиком в читальный зал. Она была уверена, что в случае с магистром предприняли бы более серьезные предосторожности.
Глаза Катрин просияли.
– Стефан поспорил со мной, что у магистра заостренные уши и раздвоенные копыта. Это не так, и я просто обязана доказать ему свою правоту. Я собираюсь выследить магистра, а ты подтвердишь мой рассказ.
Элизабет вздохнула. Взгляд невольно упал на пустой стол.
– Чтобы это сделать, нам придется нарушить кучу правил.
– А Финч насадит наши головы на пики, если узнает об этом, – продолжила за нее Катрин. – Но этого не случится. Он не знает о потайных ходах.
На этот раз Финч был не самым большим опасением Элизабет. В сознании всплыла Книга Ока с ее налитыми кровью, выпученными глазами. Любая пара тех глаз могла принадлежать кому-то вроде нее или Катрин.
– Если магистр поймает нас, – сказала она, – он поступит гораздо хуже, чем просто насадит наши головы на пики.
– Сомневаюсь. Реформы запретили чародеям убивать людей за исключением случаев самообороны. Он просто заставит нас облысеть или покрыться фурункулами. – Катрин игриво повела бровями. – Ну же, это возможность, которая дается всего раз в жизни. По крайней мере, для меня это именно она. Когда я еще смогу увидеть магистра? Много ли шансов у меня будет получить магические фурункулы?
Катрин мечтала стать архивариусом, а не хранителем, и ее работа не была бы связана с чародеями, в отличие от Элизабет…
Искра вспыхнула в ее сознании. Катрин права, это та самая возможность. Совсем недавно она решила прилагать все усилия, чтобы впечатлить Наставницу. Хранители не боялись чародеев, поэтому чем больше она узнает о них, тем более подготовленной будет.
– Хорошо, – сказала она, выпрямляя спину. – Вероятнее всего, они поведут его в восточный читальный зал. Нам сюда.
Пока они с Катрин пробирались меж книжных полок, Элизабет пыталась избавиться от гнетущего чувства тревоги. Она старалась поступать как должно и не нарушать правила, однако ее попытки каким-то непонятным ей самой образом никогда не срабатывали. В прошлом месяце случилась та катастрофа с люстрой – по крайней мере, сейчас нос госпожи Беллуэзер выглядел почти прилично. А тот раз, когда она разлила повсюду клубничный джем… Впрочем, лучше не вспоминать об этом.
Когда они добрались до бюста Корнелиуса Мудрого, который Элизабет использовала как ориентир, она огляделась в поисках темно-красного корешка книги, который обнаружился на верхних полках. Золотая надпись истерлась и осыпалась. Страницы гримуара сонно захрустели, приветствуя ее, когда она потянулась и протерла его обложку. Щелчок, похожий на звук открывающегося замка, раздался из глубин книжного шкафа. Целая панель с полками отъехала внутрь, освобождая пыльный проход.
– Не могу поверить, что это выходит только у тебя, – сказала Катрин, как только они нырнули внутрь. – Я пробовала тереть его сотни раз, как и Стефан.
Элизабет пожала плечами. Этого она тоже не понимала. Она постаралась удержаться от чиха, пока вела Катрин по узкому извилистому коридору, смахивая паутину, которая свисала подобно призрачным гирляндам с балок перекрытий. Другой конец перехода находился за гобеленом, висящим в читальном зале. Они остановились и прислушались, желая убедиться в том, что комната пуста, прежде чем выбраться из-за тяжелого куска ткани, кашляя в рукава своей формы.
Ученикам запрещалось заходить в читальный зал, и Элизабет одновременно была рада и разочарована, обнаружив, что это самая обычная комната. Ее обставили в мужском стиле, с большим количеством отполированного дерева и темной кожи. Огромный стол из красного дерева стоял у окна, несколько кожаных кресел окружали трещащий камин, дрова в котором взорвались и изрыгнули целый фонтан искр в момент, когда они выпрыгнули из-за гобелена.
Катрин не тратила время зря. Пока Элизабет осматривалась, она прошла прямиком к столу и начала рыться в ящиках.
– Научный интерес, – объяснила она. Именно эти слова она чаще всего произносила перед тем, как что-то взрывалось.
Элизабет подошла к камину.
– Что за запах? Что-то горит?
Катрин притормозила и потянула носом воздух.
– Табачный дым? – предположила она.
Нет, это было что-то другое. Усиленно принюхиваясь, Элизабет отследила источник запаха – он исходил от одного из кресел. Вобрав в себя воздух над изголовьем, она в отвращении отскочила. Голова закружилась.
– Элизабет! Ты в порядке?
Она глотала свежий воздух, хлопая ресницами и пытаясь согнать слезы. Едкий запах, настолько сильный, что она могла почувствовать его вкус, казалось, прилип к языку. Это был неестественный запах гари – такой, какой издавал бы горящий металл, если бы вообще мог гореть.
– Думаю, да, – прохрипела она.
Катрин открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно перевела взгляд на дверь.
– Слышишь? Они идут.
Не медля ни секунды, они втиснулись в пространство за книжными полками, выстроенными вдоль стены. Катрин влезла с легкостью, тогда как Элизабет пришлось сложиться буквально пополам. В свои четырнадцать она уже была самой высокой девочкой в Саммерсхолле, а двумя годами позже переросла большинство мальчишек. Девушка сложила руки по бокам и старалась почти не дышать, надеясь успокоить тем самым гримуаров, которые начали сердито ворчать, выражая свое неодобрение по поводу столь неожиданного вторжения.
Со стороны коридора донеслись голоса, и ручка двери повернулась.
– Прошу, Магистр Торн, – произнес хранитель. – Наставница скоро подойдет, чтобы сопроводить вас в склеп.
Желудок совершил пару-тройку акробатических трюков в животе Элизабет, когда высокая фигура в капюшоне шагнула внутрь читального зала. Изумрудно-зеленая мантия клубами вздымалась вокруг каблуков его ботинок. Пересекши комнату, он отдернул занавески и уставился на окружавшее башни библиотеки пространство.
– Что там происходит? – Катрин глубоко дышала где-то под ее плечом. – Мне отсюда ничего не видно.
Обзор у Элизабет был также незавидный и состоял из одной горизонтальной полоски над корешками книг. Медленно и осторожно, сантиметр за сантиметром, она двигалась, чтобы подобрать более удобный ракурс. В зоне видимости показался кончик бледного носа магистра. Он снял капюшон. Его волосы были волнистые и черные, как смоль, при этом гораздо длиннее, чем волосы мужчин из Саммерсхолла. Левый висок пронзала яркая серебристая прядь. Еще пару сантиметров в сторону и…
«Да он чуть старше нас», – подумала Элизабет, немало удивившись. Серебряная прядь волос и его титул создавали впечатление кого-то более почтенного возраста. Возможно, его облик был обманчив. Как-то Элизабет читала роман, в котором чародеи принимали ванны из крови девственниц, чтобы сохранить молодость.
Она тряхнула головой, чтобы привлечь внимание Катрин. Волосы магистра казались слишком густыми, чтобы сказать однозначно, были ли у него заостренные уши, а подол мантии выглядел слишком длинным, чтобы разглядеть копыта.
Девушка еще раз тряхнула головой, на этот раз сильнее и нетерпеливее. Неожиданно магистр обернулся и уставился на книжные полки. Его необычайно светлые серые глаза, похожие на кварц, и пронзительный взгляд заставили заледенеть кровь в жилах Элизабет. Она еще никогда не видела таких жестоких глаз.
Они с Катрин не сходились во мнении, что он не навредит им, если заметит. Элизабет выросла на рассказах о колдунах: об армиях чародеев, восставших из могил, чтобы сражаться во имя королей; о невинных людях, принесенных в жертву в кровавых ритуалах; о детях, освежеванных и отданных самому дьяволу. Девушка и сама побывала в склепе и своими глазами видела дело рук чародея.
По мере того, как магистр подходил все ближе, Элизабет с ужасом осознавала, что не может пошевелиться. Один из гримуаров схватил подол ее рясы и зажал между страницами, рыча и дергая ткань, словно злой терьер. Глаза чародея сузились, пытаясь найти источник шума. В отчаянии Элизабет схватилась за рясу и потянула на себя, одновременно с гримуаром, резко дернувшим ее прямо на полки. И тут шкаф обрушился, погребая ее под горами книг.
Глава третья
В ушах у Элизабет пронзительно звенело. Она проглотила огромное облако пыли. Когда зрение прояснилось, она увидела магистра, склонившегося над ней.
– Что тут происходит? – спросил он.
Полный страха крик, больше похожий на кваканье, вырвался из груди Элизабет. Она бросилась прочь от гостя, карабкаясь сквозь горы книг и сломанных полок.
Будучи наполовину ослепленной от ужаса, ей понадобилось гораздо больше времени на осознание того, что с ней все в порядке, за исключением пары заноз совершенно немагического происхождения, торчащих из кожи.
Она застыла.
Чародей опустился на одно колено и сцепил руки поверх друг друга. Свет из камина играл на его бледном угловатом лице. Элизабет попыталась отвести от него взгляд, но не смогла. С колотящимся о ребра сердцем она могла думать лишь о том, использует ли он магию, чтобы приковать ее взгляд, или она слишком напугана, чтобы смотреть по сторонам. Каждая черта его лица, от выгнутых правильной дугой бровей до саркастичного изгиба рта, отражала нечто злодейское.
– Вы не ранены? – спросил он наконец.
Она не ответила.
– Вы умеете разговаривать?
Если бы она снова не ответила, он мог бы заставить ее говорить, причинив боль. Приложив все возможные усилия, она издала еще один квакающий звук. Удивление заблестело в его глазах.
– Меня предупреждали, что я могу столкнуться со странными вещами за пределами столицы, – произнес он, – однако должен признать, что не ожидал встретить одичавшую девчонку-библиотекаря, упавшую с книжного шкафа.
У Элизабет было лишь смутное представление о том, как она выглядела в тот момент, судя по тем частям тела, которые сама могла разглядеть: заляпанные чернилами ногти и запылившаяся ряса. Она не могла вспомнить, когда в последний раз расчесывала волосы, которые торчали спутанными клоками. Ее посетила хрупкая надежда, что, выгляди она чересчур неопрятно и неприглядно, он может решить, что девчонка не стоит того, чтобы тратить на нее свое время и магию.
– И я не ожидала встретить вас, – словно со стороны услышала она свой ответ. И тут же в ужасе прикрыла рот рукой.
– Так ты умеешь разговаривать. Наверное, ты просто не хотела разговаривать именно со мной? – Он приподнял бровь в ответ на ее кивок.
– Разумная предосторожность. Мы, чародеи, – те еще злодеи. Рыскаем по лесам и дебрям, похищаем девиц для своих нечестивых ритуалов…
Элизабет не успела отреагировать на его слова, как раздался стук в дверь.
– Все в порядке, Магистр? Мы слышали какой-то грохот.
Низкий грубый голос принадлежал Уордену Финчу. Элизабет подскочила в полной готовности, инстинктивно защищая запястья. Если Финч обнаружит, что она нарушила правила, да еще и разговаривала с магистром, он не станет заморачиваться с хлыстом. Его трость не оставит на ней живого места. Шрамы останутся на всю жизнь.
Оценивающий взгляд магистра задержался на ней, прежде чем он повернулся к двери.
– Все в полном порядке, – ответил мужчина. – Если вы не возражаете, я бы предпочел, чтобы меня не беспокоили до тех пор, пока Наставница не будет готова отвести меня в склеп. Всякие чародейские дела, знаете ли. Это личное.
– Да, Магистр. – Голос Финча звучал очень недовольно, однако он все же отошел от двери.
Слишком поздно Элизабет осознала свою глупость. Ей следовало позвать Финча на помощь. Она могла придумать сразу несколько причин, по которым магистр мог бы хотеть остаться с ней наедине, и избиение тростью меркло в сравнении с ними.
– Теперь, – продолжил он, поворачиваясь к ней, – я полагаю, что мне следовало бы прибраться здесь, пока кто-нибудь не обвинил меня в этом беспорядке. А это означает, что вам придется встать.
Он расцепил руки, поднялся с колен и протянул ей свою ладонь: пальцы были длинными и тонкими, как у пианиста.
Она уставилась на руку так, будто он приставил кинжал к ее груди.
– Ну же, – сказал он с нарастающим нетерпением, – я не собираюсь превращать тебя в ящерицу.
– А вы можете это сделать? – прошептала она. – Правда?
– Конечно. – Озорной блеск появился в его глазах. – Но я превращаю девиц в ящериц только по вторникам. К счастью для тебя, сегодня среда – по средам я пью кровь сирот на ужин.
Магистр выглядел абсолютно серьезным. Судя по всему, он не обратил внимания на ее рясу ученицы, а, значит, по умолчанию, сироты.
Намереваясь отвлечь его, она схватила руку. Элизабет не забыла о миссии Катрин. Когда магистр потянул ее вверх, она нарочито споткнулась и вцепилась пальцами в его черные с серебром волосы. От удивления мужчина моргнул. Он был практически одного роста с Элизабет, и их лица почти соприкоснулись. Его губы разомкнулись, будто магистр хотел что-то сказать, однако не издал ни звука.
Ее дыхание участилось. С таким ошарашенным выражением лица он выглядел совсем не как колдун, который имеет дело с нечистью, а как обычный молодой мужчина. Его волосы были мягкие, как шелк – Элизабет удивилась, что обратила на это внимание. Она поспешно отдернула руки и попятилась назад.
Магистр ухмыльнулся.
– Не переживай, – успокоил он, приглаживая свои всклокоченные волосы. – Молодые леди хватали меня за более компрометирующие места. Я понимаю, что с такими порывами иногда сложно бороться.
Не дожидаясь ее реакции, он повернулся, чтобы оценить масштабы разгрома. И спустя минуту раздумий поднял руки и произнес набор слов, от которого у Элизабет зажужжало в ушах, а мозг буквально вывернулся наизнанку. Пораженная, она поняла, что чародей говорил на енохианском. Он не был похож ни на один язык, который она слышала прежде. Элизабет показалось, что какие-то слова были ей знакомы, однако в тот момент, когда она попыталась повторить их у себя в голове, буквы ускользнули из ее сознания, оставляя за собой лишь оглушительную пустоту, подобную тишине после оглушающего раската грома.
Слух вернулся к ней с шелестом шуршащей бумаги. Горы рассыпанных гримуаров начали исчезать. Один за другим они поднимались в воздух, паря перед раскинутыми руками чародея посреди вихрей изумрудного света. Они крутились и переворачивались, меняясь местами и сортируясь в алфавитном порядке, в то время как позади них книжный шкаф с мучительным треском восстанавливал свое прежнее состояние. Поломанные полки снова становились целыми, гримуары возвращались на свои места. Пара упрямых книг поменялась местами в последнюю секунду.
«Магия, – пронеслось в голове у Элизабет. – Так вот как она выглядит».
И, прежде чем остановить себя от этой мысли, она подумала: «Это прекрасно».
Она никогда не позволила бы себе произнести подобное вслух. Такое чувство граничило с предательством по отношению к Великой библиотеке и ее клятве. Однако часть ее противилась мысли о том, что, будучи примерной ученицей, Элизабет должна закрыть глаза и притвориться, что не видела всего этого. Как мог хранитель бороться против того, о чем не имел представления? Определенно, было бы гораздо правильнее сойтись лицом к лицу со злом, чем трусливо прятаться от него, избегая возможности научиться чему-то новому.
Изумрудные искры все еще танцевали посреди книжных полок. Элизабет подошла поближе, чтобы дотронуться до гримуаров, и почувствовала прикосновение магии, такой светящейся и покалывающей кожу, словно она опустила руки в ведро с шампанским. К ее удивлению, это не доставило никакой боли. С ее телом не произошло ровным счетом ничего – руки не поменяли цвет и не съежились, как чернослив.
Когда она отвела взгляд, чародей так изумленно смотрел на нее, будто у Элизабет выросла вторая голова. Было очевидно: он ожидал, что она испугается.
– Откуда этот запах? – спросила она, осмелев.
Мужчина моментально растерялся.
– Что?
– Этот запах жженого металла. Это магия, не так ли?
– А. – Морщина проявилась между его темными бровями. Возможно, она хватила лишнего. Но он продолжил: – Не совсем. Иногда этот запах появляется в месте, где совершается магия, но только если заклинание очень сильное. Фактически это запах не магии, а реакции, которая возникает между материей Потустороннего мира, демонического, и нашего.
– Что-то вроде химической реакции? – уточнила Элизабет.
Он посмотрел на нее еще более странно.
– Именно так.
– Этому есть название?
– Мы называем это «эфирным горением». Но как ты вообще…
Его прервал стук в дверь.
– Мы готовы, Магистр Торн, – послышался голос Наставницы из-за двери.
– Конечно, – ответил он. – Одну минуту.
Чародей оглянулся на Элизабет, будто ожидал, что она растворилась словно мираж в тот же миг, как он отвернулся. Его светлые глаза буравили ее. На долю секунды ей показалось, будто он намерен сделать что-то большее – произнести прощальное слово или наслать на нее проклятье. Она сжалась, готовясь к худшему. Вдруг тень прошла по его лицу, и глаза закрылись. Он развернулся на каблуках и направился к двери, не произнеся ни слова, напомнив ей тем самым, что он – магистр, а она – скромная библиотечная воспитанница, недостойная его внимания. Она скользнула обратно за книжную полку, затаив дыхание. Рука высунулась и схватила ее.
– Элизабет, ты с ума сошла! – прошипела Катрин, появляясь из темноты книжных полок. – Не могу поверить, что ты к нему прикасалась. Я уже приготовилась выпрыгнуть отсюда и поколотить его одним из этих гримуаров. Итак? Каков твой вердикт?
Элизабет была вне себя от возбуждения. Она улыбнулась, а потом, по неведомой для самой себя причине, рассмеялась.
– Никаких остроконечных ушей, – выдохнула она. – Вполне обыкновенные уши.
Внезапно дверь в читальный зал со скрипом отворилась. Катрин зажала рукой рот Элизабет, чтобы приглушить ее смех. И сделала это вовремя – за дверью стояла Наставница. Она была по обыкновению сурова, а вихрь рыжих волос горел словно расплавленная медь на фоне темно-синего одеяния. Она окинула взглядом комнату и застыла. Спустя секунду беглого осмотра ее взгляд безошибочно отыскал и задержался на Элизабет, стоявшей позади полок. Та застыла, но Наставница не произнесла ни слова. Один уголок ее рта дернулся, оттягивая шрам на щеке. Затем дверь с таким же скрипом затворилась, и они с магистром исчезли.