Вебкам-модель: это затягивает!

Редакция Eksmo Digital (RED)

© angel_nt / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Глава 1. Блондинка на пороге

Я взбежала по лестнице на четвертый этаж и позвонила в дверь. Давно я так не радовалась! Беньямин вернулся из Европы! Ради него я даже закончила ночную смену в Danger Diamond на сорок минут пораньше и сразу рванула на Проспект Мира.

– Доброе утро! – дверь открыла низенькая блондинка. От нее пахло сексом, глаза сияли, губы распухли от поцелуев. Март выдался феноменально теплый, почти весь снег сошел на второй неделе весны. Мы обе были в кроссовках, я и она. Она была ростом еще меньше меня – значит, в ней полтора метра ровно. – Извините, я там просыпала. Вы увидите. Заранее спасибо, до свиданья!

Она выскользнула в подъезд, вызвала лифт и больше на меня не оборачивалась. Я шагнула в квартиру, закрыла за собой дверь, разулась. Боковым зрением увидела, как конголезец в спальне потягивался на смятой постели.

Ничего себе! Он не видел меня три месяца, пригласил к себе – а до меня провел ночь с этой… этой… Я прямо в куртке и с сумкой на плече прошла на кухню. На столе стояла бутылка красного вина. Я сдернула с полки первый попавшийся стакан и налила почти до краев. Сделала большой глоток. Уххх! Пищевод обожгло. Я не ела одиннадцать часов, опьянею очень быстро. Сделала второй огромный глоток. Горло свело спазмом. Я никогда раньше так не делала и никому не советую.

В сумке зазвонил телефон. Причем не обычным рингтоном, а редким, тревожным – как назло, это была Khia, “Don’t Trust No Nigga”. Послушайте эту песню, и вы сразу поймете, почему я выбрала именно ее для особых звонков. Настолько хорошо слышный из любой сумки сэмпл еще поискать надо. Этим рингтоном мне звонила Илона по самым срочным рабочим вопросам.

– Тиен! Ты уже ушла? Как жалко, я очень хотела с тобой пересечься. Ты сейчас дома?

– Нет. На Проспекте Мира.

– У Беньямина, что ли?

– Угу, – я сделала третий глоток вина. Мне стало жарко в куртке.

– Поехали на Проспект Мира, – обратилась Илона к кому-то невидимому.

– Куда именно?

– Я покажу. Тиен, жди нас! Будем в течение часа.

Судя по голосу, она приедет с Рамзаном. Их роман развивался неспешно. По работе чеченцу приходилось часто уезжать из Москвы. Из-за невозможности видеть друга друга каждый день их с Илоной взаимные чувства оставались такими же пылкими и нежными, как в первую неделю влюбленности.

Беньямин бесшумно вошел в кухню, одетый в одни лишь пижамные брюки. В Европе он начал ходить в спортзал. Под слоем обаятельного жирка на его брюшке проглядывал пресс, бицепсы аппетитно округлились.

– Она подумала, что ты уборщица, – виновато улыбнулся он и показал пальцем в угол за моей спиной. Я обернулась. По полу была рассыпана паприка. – И в спальне тоже есть немного…

“Она подумала, что ты уборщица” и “я ей сказал, что ты уборщица” – это совершенно разные вещи. Но я не стала уточнять.

Африканец снял с моего плеча сумку, расстегнул мне куртку. Я допила остатки вина из своего стакана и поняла, что отключаюсь.

– Сейчас Илона приедет со своим бойфрендом, – пробормотала я. Устраивать скандал из-за блондинки не хотелось. Да и какое я имела право это делать? У меня-то бойфренда не было. Я была бесправной любовницей для главного мужчины моей жизни. Если бы я захотела начать с ним серьезные отношения, я бы не знала, с какой стороны подступиться. Да оно мне пока и не надо было.

Беньямин увел меня в спальню, раздел и уложил на кровать, лицом в подушку. Я боялась, что белье будет пахнуть блондинкой. Но оно пахло премиальными благовониями, а возле кресла был рассыпан пепел от ароматической палочки.

Африканец уселся мне на бедра. Тяжесть его тела была изумительно приятной: мне показалось, что в жизни все сразу встало на свои места. Он налил на ладони масло с ароматом корицы и растер. Его руки издавали тихий шорох. От его кожи исходило доброе, уверенное тепло.

Он начал массировать мне спину – молча, деликатно и достаточно сильно. Он как будто проговаривал пальцами то, что не хотел выражать словами. “Да, я был с другой девушкой. Да, получилось немного некрасиво. Но мы с тобой не связаны никакими обязательствами друг перед другом. Я не хочу, чтобы у тебя возникли иллюзии. Я хочу быть с тобой честным. И я буду очень благодарен, если ты тоже будешь честной со мной. А если не захочешь, это твое право, и я буду его уважать”.

Как бы я ни расслаблялась, я ни на секунду не забывала о том, что вот-вот приедут Илона с Рамзаном. Моя начальница и мужчина, который шантажировал меня и нанял бандитов для расправы с моей бывшей лучшей подругой. И пусть тогда все закончилось намного лучше, чем могло, во мне словно бы выла негромкая предупреждающая сирена.

Стоп. Я ведь не хочу, чтобы меня снова втянули в сомнительные разборки? Мне ведь не нравится колкое ощущение ревности? Да или нет? Нет или да?

Я не понимала, что со мной творилось. Мне должно было быть плохо – но не было. Меня переполняла смесь неги, любопытства, драйва и радости. Очень, очень странно! Я явно неправильно реагировала на ситуацию. Уж не заболела ли я?

В дверь позвонили. После массажа мне не хотелось влезать в брюки и джемпер, поэтому я вытащила из сумки пижамку, в которой стримила всю ночь. Это был шелковый костюмчик сине-чернильного оттенка: короткие шорты и свободная маечка на тонких бретелях. Глубокий вырез майки был обшит светло-голубым кружевом.

– Здрасьте, – Рамзан втянул голову в плечи и прижал руки к бокам. Как будто убеждал Беньямина, что пришел с добрыми намерениями и не собирается устраивать драку.

– Приветствую, – Беньямин учтиво поклонился и вытер блестящие от масла ладони о пижамные брюки. – Прошу проследовать на кухню.

– И закрыть дверь изнутри, – прошептал Рамзан. – И оставить снаружи телефоны, компьютеры и прочую технику. Нас могут прослушивать злоумышленники. Я не шучу!

Илона сухо кивнула и убрала телефон чеченца в свою сумочку Bottega Veneta. Оставив сумочку в прихожей, она прошествовала к табуретке. Я смотрела на нее и не верила своим глазам. Она похудела на три размера! Ее фигура в форме “песочных часов” сохранила свои божественные пропорции, так что талия стала совсем осиной. Бархатные щечки немного ввалились – но не болезненно, а томно. Дымчато-темные круги под глазами смотрелись так, будто их нарисовал визажист, который делает грим голливудским актерам. Может, Илона снимается в кино про вампиров или про Париж начала двадцатого века?

– Красавица моя! Ты побывала на элитной программе омоложения в Ша? – Беньямин в порыве восхищения приложил руки к груди.

Рамзан зашелся беззвучным хохотом и ударил себя ладонью по лбу.

– Нет! Я побывала на пургене! Дважды! – огрызнулась Илона.

Я уселась на колено к африканцу, по диагонали от своей начальницы. Беньямин обеими руками обнял меня за талию и плотно прижал к себе. Мне было чуть-чуть неловко, потому что владелица Danger Diamond и ее чеченец были в плотных синих джинсах и черных водолазках с высоким воротником под подбородок. На контрасте с ними я выглядела демонстративно обнаженной и беззащитной.

– Я дважды заказывала еду с доставкой на дом, из разных ресторанов. И меня дважды травили. Не думаю, что это случайность. Службы доставки и курьеры были разные. Главных подозреваемых двое. Или это моя собственная дочь, или это ваша замечательная подруга, – Илона показала одной рукой на меня, а второй на Рамзана.

– Что по этому поводу думает полиция? – наивно ляпнула я. После вина и массажа я не могла соображать рационально.

– Детка, мои знакомые полицейские – не ручные болонки. Они помогают мне держать бизнес в легальных границах. Но по другим вопросам я их вряд ли стану тревожить. И писать заявление в районном отделении тоже не буду, чтобы мое имя и мое заведение зря не полоскали в прессе.

– Это не может быть одна из твоих бывших поклонниц? – обратился к чеченцу Беньямин.

– Нет. Все мои бывшие давно нашли себе ресурсных спонсоров. А если бы им снова захотелось моих денег, они бы связались со мной напрямую, – Рамзан стрельнул глазами на чайник. Илона сразу же поднялась со стула и поставила кипятиться воду.

– Что насчет жены?

– Этот вариант тоже исключен. С женой мы живем душа в душу.

Илона стояла к возлюбленному спиной, а ко мне полубоком. Я заметила, как исказилось ее лицо.

– Нам устроили договорной брак, мы друг друга не знали до самой свадьбы. Вам не понять, что это такое.

– Э, нет! – Беньямин поднял правую руку и погрозил пальцем. – В Африке до сих продают невест! И не только среди самых бедных слоев населения, но и для успешных бизнесменов и даже политиков! Красивую невесту подросткового возраста можно купить за наличные деньги, или за автомобиль, или за стадо домашнего скота, – после этой страшноватой фразы конголезец положил руку мне на грудь. Я сглотнула.

– Ок, я не знал. Но сейчас не об этом. У меня с супругой совершенно разные характеры. Однако она знает, что она для меня главный человек в жизни – она, моя мать и мои дети. По первому требованию супруги я вышлю ей любую сумму денег, прилечу в Италию или набью морду кому угодно. В конце концов, у нее есть чувство собственного достоинства, и она никогда не опустится до пургена.

Руки Илоны раскладывали сахар по чашкам, а лицо окаменело. Кроме меня, этого никто не мог увидеть.

– А как поживает Крис? – я поспешила сменить тему. Мне было искренне любопытно это узнать. Бывшая коллега по вебкаму была слишком яркой личностью, чтоб я ее забыла.

– Я ее отправила к своему двоюродному брату в Ленинградскую область. Они с женой живут в элитном коттеджном поселке, детей нет. Он докладывает мне, что Крис ведет себя как полная умничка. Три раза в неделю занимается по два часа с психотерапевтом на дому. Про вебкам больше не думает, зато увлеклась Дота Два. Тренируется каждый день, мечтает участвовать в чемпионатах. Ходит на зумбу и аквааэробику, завела новых друзей и чувствует себя отлично.

– Она точно-точно не стримит? – я четко помнила, как в такси Крис убеждала меня, что вебкам – это ее судьба и стиль жизни.

– Я мониторю те сайты, где она раньше вела трансляции. Ее ни на одном нет. Думаешь, я бы ее не узнала с первой секунды?

– Я бы на месте твоего брата все-таки установил в ее комнате камеры круглосуточного наблюдения, – ухмыльнулся Рамзан.

– Я бы тоже. Но тогда его задушит от ревности жена. Она была не в восторге от того, что к ним подселится развратная малолетка. К счастью, бизнес у Бориса идет еле-еле. Так что за лишние сто тысяч в месяц Жанна готова потерпеть.

– Вот нахалка! – чеченец смотрел на Илону так нежно, словно хотел облизать с головы до ног. – Я ее подарками заваливаю, а она их в ломбард относит и переправляет деньги чужой бабе на шмотки!

– Да не отношу я твои подарки никуда! – защебетала жертва пургена. В ушах у нее покачивались бриллиантовые серьги из новой коллекции какого-то люксового бренда, которые я мельком видела в рекламе. Лично мне запоминать название этого бренда не было смысла – мне бы вряд ли кто-то такое преподнес. – Хочешь, сам приди и проведи инвентаризацию!

– Приду и проведу. Прямо сегодня.

Беньямин пересадил меня на другое колено, обхватил покрепче и спросил:

– Какие мотивы могли быть у Крис?

– У нее всегда один и тот же мотив: ее высочеству просто взбрело в голову! – Илона одновременно поставила две чашки на стол, и обе расплескала. – Ее поведение невозможно понять с точки зрения мотивации нормального человека. Она воспринимает всю жизнь как вечеринку, где надо беситься, веселиться и выигрывать в конкурсах. Она не понимает, что такое ответственность. Ее реакции очень сильно отличаются от реакций обычных людей.

– У Игнатьевой тоже не было явных мотивов для пурген-атаки. Но… – Рамзан замялся. Он взял ломтик лимона и попытался обеими руками выжать его в чашку. Сок брызнул ему в глаз, чеченец схватил из подставки салфетку, и подставка упала на бок.

Все мышцы в моем теле разом напряглись. Случилась беда! Раз эти двое так нервничают, ситуация действительно серьезная.

– Ты не заходишь к ней в соцсети?

– Нет! Меня нет в соцсетях. И я вообще не хочу ее видеть! – выпалила я.

– Я заходил, наивный. Она честно постила фотки с Дальнего Востока и делала чекины, каждый день. Потом началась весна, и в Москве растаял снег – а на Дальнем будто бы не растаял. Я, как лох, рассматривал сугробы в инстаграме Игнатьевой. Потом ехал с одним пацаном в машине, и случайно услышал, как по радио обсуждали погоду. На Дальний весна пришла еще раньше, чем в столицу! Там с середины февраля льют холодные дожди. То есть эта лузерша оттуда уехала черт знает когда, а фотки наделала заранее.

Беньямин рукой отвел мне в сторону волосы и чмокнул в шею. Потом запустил обе руки мне под майку и обнял за талию под пижамой.

– Ку… куда она уехала?

– Это большой вопрос. Я выяснил, что в декабре умерла бабушка ее племянника. Она рулила бизнесом, с которого спонсировала и племянника, и его мамашу, и, возможно, чуть-чуть даже Игнатьеву. Муж ее, насколько я понял, после ее смерти начал пить и не собирается бросать. Ему восемьдесят два года. Надо полагать, скоро тоже на тот свет отправится. У сестер Игнатьевых больше нет причин торчать на Дальнем. Они вдвоем куда-то свалили, вместе с ребенком. На этой неделе мадам перестала обновлять свой инстаграм.

– Ты же такой прошаренный! Тебе их найти, как раз чихнуть! – ох, как меня развезло с вина на голодный желудок. Я стала наглой, мне хотелось в атаку.

– Я искал. Эта троица исчезла. Они не зарегистрированы нигде в России. На них не оформлены симки. Их как будто нет.

– Предположим, они уехали с Дальнего Востока на машине. Но куда? В Монголию, Китай, Индию? – Беньямин оставался самым спокойным из нас.

– Самый очевидный вариант – это ваш родной город, – Илона показала на меня чайной ложкой. – Ты не могла бы как-нибудь ненавязчиво узнать?

– Могла! – я вскочила с колен Беньямина. – Я как раз собиралась сегодня маме звонить. Посидите, пожалуйста, тихо. Пусть она думает, что я одна дома.

Я хотела закрыться в спальне одна, но конголезец пошел за мной. Он запер изнутри дверь, поставил меня посередине ковра, а сам опустился передо мной на колени.

– Алло, мам! Ничего, что я с утра? Я потом занята буду, поэтому так рано звоню.

– Опять на выставке работаешь?

– Угу. У тебя все получилось? Тетя Валя получила перевод?

Я дистанционно учила маму и нашу дальнюю родственницу тетю Валю пользоваться электронными кошельками.

– Да. Деньги пришли ей сразу после того, как я ей их отправила. Но она об этом узнала только через три часа.

– Там можно настроить уведомления. Кошелек может отправлять тебе сообщения на телефон каждый раз, как на него приходят деньги. Давай расскажу, как это сделать. Ты записываешь?

Пока я объясняла про уведомления, Беньямин гладил мои ноги и бесшумно покрывал их поцелуями. Потом он приспустил мои шорты до колен и обеими руками сжал мне ягодицы. По мне пробежали мурашки, голос дрогнул – но мама даже не обратила внимания.

– Ага, правильно. Если тебе уведомления не нужны, ты можешь их в любой момент отключить. Нет, это бесплатно.

Конголезец сжимал и пощипывал мою попку. Запускал пальцы под веревочки стрингов и оттягивал их, словно собирался снять – но не снимал. А потом облизнул указательный палец и засунул мне в трусики.

– Все понятно, вопросов больше нет? Вот и хорошо. Я, кстати, сегодня Юльку во сне видела. Как будто мне восемь лет, и она меня в цирк ведет.

Если бы я спросила, не слышала ли моя мама каких-нибудь новостей про Юльку, она бы могла позвонить Игнатьевым – и спугнула бы мошенницу. Но по такой неважной причине как сон она бы точно не стала никого беспокоить.

– Ой, а я, возможно, видела Юлю, недели две назад.

Я разозлилась. Возможно, видела? Почему мне не сказала? Хм, а с другой стороны, это хорошо. Пусть думает, что мы с Юлькой разошлись более-менее мирно и она не представляет для меня опасности.

– Я шла по улице Ленина, и мне издалека показалось, что она стояла возле остановки. Не там, где автобус ждут, а сбоку от киоска. Как будто ждала кого-то. Я не уверена, что это она, но по росту и телосложению похожа.

Моя мама – одна из тех редких женщин, что говорят о толстых людях без эмоций. Она не пытается их подколоть, или преувеличить их недостатки, или порадоваться тому, какой изящной выглядит на их фоне.

– Я хотела подойти поздороваться, но она обернулась. Я так и не поняла, она это или нет, потому что на ней были темные очки. И цвет волос новый – темнее, чем обычный. От остановки отходил автобус. Она замахала рукой водителю, чтоб подождал. Добежала до задней двери, запрыгнула и уехала.

Мама, мама! Что ж ты у меня такая дуреха иногда бываешь? Любая другая женщина на твоем месте заподозрила бы неладное, набрала бы мне и устроила обстоятельный допрос.

Мы поговорили еще минут пять, а потом я соврала, что мне пора на работу. Когда мы с Беньямином вернулись на кухню, Рамзан и Илона обнимались там стоя. Я рассказала им про встречу на остановке.

– Да? Так просто? Взяла и укатила к себе домой? – чеченец театрально вскинул брови. – Не верю. Она меня убеждала, что в вашем городе ловить нечего. Что это унылая дыра без денег и перспектив.

– Может, она ненадолго, родителей проведать, – я пожала плечами, и одна лямка слетела до самого локтя. Я не стала ее подтягивать.

– У меня есть одна версия, – конголезец взял бутылку вина. Рамзан с Илоной замотали головами. Тогда африканец налил только себе, прямо в чайную чашку. – Не буду пока ее озвучивать, надо проверить. Постараюсь сегодня вечером, но не обещаю.

– Давайте договоримся: никогда не обсуждать такие вещи по телефону, – постановил Рамзан. – Я проверил всю нашу технику, никаких подозрительных программ или файлов нет. Но лучше не рисковать.

На слове “нашу” Илона просияла, как будто ей было шестнадцать лет и ее первый бойфренд заявил ей, что поведет ее знакомиться с родителями.

– Мой телефон проверишь? – Беньямин театрально вскинул одну бровь.

– Думаю, нет смысла. Давайте лучше договоримся о секретных позывных. Как только поступает такой позывной, мы собираемся на этой же кухне.

– Так как у меня есть версия, первый позывной с наибольшей вероятностью придет от меня, – конголезец усадил меня к себе на колени и начал легонько покачивать, как куклу или полусонного ребенка. – Тиен, давай я напишу тебе, что мне доставили новое ароматическое масло, и я жду тебя в гости. Ни один шпион не расшифрует этот код!

– Я буду каждое утро приходить в студию к тому моменту, как ты будешь заканчивать смену, – постановила Илона, глядя на меня. – Если позывной придет, мы поедем из студии вместе. Очень важно, чтобы мы с тобой не созванивались и не списывались.

– Мои действия будешь координировать ты, – Рамзан ласково куснул свою даму за мочку уха.

Я вдруг осознала, что отбиваю босой ногой по полу ритм боевого марша. Черт, а ведь мне действительно понравилась эта заваруха! Надо же, как я изменилась за несколько месяцев.

Илона и ее возлюбленный откланялись, но мой боевой настрой никуда не делся.

– Что тебе больше пришлось по душе? Как я трогаю на глазах у посторонних или как я тебя ласкаю, пока ты разговариваешь по телефону? – Беньямин подхватил меня на руки и поднял над головой. Еще чуть-чуть, и я бы уперлась головой в люстру.

– И то, и другое.

В реальности со мной такого еще не случалось. Но в вебкаме мне часто приходилось подыгрывать мемберам и расписывать самые трэшовые истории, которые со мной якобы происходили. С меня якобы слетала юбка, когда я поднимались из метро на улицу в час пик. Я будто бы занималась любовью со своим женихом ночью на пляже и не заметила, что за нами подсматривали издалека. Однажды я на словах играла роль кореянки, которым разрешают ходить в школу только в белом нижнем белье из гладкой ткани. Настоящий житель Сеула рассказал мне, что это реалия их образовательной системы. Педагоги выстраивают девочек в шеренгу и заглядывают им под юбки, чтоб проверить цвет трусов. Не все педагоги при этом женщины. Цель проверки – убедиться, что юные красавицы не думают о разврате и стопроцентно сосредоточены на учебе. Я живо вообразила себе эту сценку и подробно расписывала, как мне стыдно от того, что меня осматривает пожилой женатый мужик.

Благодаря такой подготовке я не стушевалась, когда предстала перед чеченцем в пижаме, и не начала заикаться, когда Беньямин облизывал меня во время общения с мамой.

– Пока меня не было, я иногда мечтал, что мы созвонимся по видео. И ты разденешься на камеру только для меня, первый и единственный раз, – он опустил меня чуть пониже, развернул боком, перехватил одной рукой под колени и понес на кровать. – Но потом я подумал: а что если Тиен перешла в нюд? И весело раздевается перед мужчинами со всего мира каждую ночь? Тогда бы я почувствовал себя дураком.

Я не знала, правду он говорил или нет. Но даже если это была импровизация, мне было приятно ее слышать. Я чмокнула Беньямина в щеку. Его мышцы пресса напряглись в ответ – он что, занервничал?

– Я сейчас произнесу фразу из несмешной кинокомедии, но…, – он опустил меня на простыню и приземлился рядом. – Все не так, как ты думаешь. Я про ту девушку, которая решила, что ты уборщица.

– Я никак не думаю и не хочу это обсуждать.

– Если я прямо сейчас попытаюсь объяснить тебе, кто была эта блондинка и что она здесь делала, ты не поверишь. Но я убежден, что со временем ты сама познакомишься с ней поближе и посмотришь на сегодняшнее происшествие другими глазами.

Эти его фразы тоже с равной степенью вероятности могли быть как правдой, так и импровизацией. Меня смущало то, что постель совсем не пахла женским телом. Но ведь влюбленная парочка могла разместиться не только на кровати, правда? В их распоряжении было кресло, стол, пол, подоконник… Тогда почему Беньямин потягивался в постели так, будто только что проснулся, когда я вошла? И почему на пол просыпались перец и пепел? Ладно, проще действительно забить на это. По крайней мере, пока.

Беньямин начал осыпать меня поцелуями, начиная от кончиков пальцев на ногах. Невзирая на возраст, его губы остались по-детски пухлыми и очень мягкими. Я видела в его ванной скраб для губ и специальную щеточку к нему. Выбрит он был идеально, меня не уколола ни одна щетинка. Но когда же он успел побриться, если спал до прихода блондинки?

Когда он добрался до моих ключиц, я спохватилась: что ж я лежу как бревно? Надо бы как-то реагировать. Но вот беда – я не знала как. Я никогда не была искусной любовницей и раньше не парилась по этому поводу. А надо бы.

Вебкам дает много полезных навыков – но не учит, как вести себя в объятьях реального мужчины. Я, конечно, могла бы с кем-нибудь потренироваться зимой… Однако пока Беньямина не было в Москве, я оставалась безупречно одинокой. Я не собиралась хранить ему верность целенаправленно, все получилось само собой.

От моих губ он не мог оторваться минут двадцать. Как я соскучилась по его поцелуям! И вот тут я наконец перестала быть бревном, и обняла его крепко-крепко, и дыхание мое стало шумным… Утро, которое началось отвратительным, закончилось для меня эйфорией.