Вебкам-модель: в поисках счастья

Все персонажи и события являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Пролог. Хочешь не хочешь, а раздеваться придется

Шест был невыносимо скользкий. Каждый раз, когда я пыталась закинуть ногу выше головы и зацепиться за шест щиколоткой, мои руки съезжали на несколько сантиметров вниз.

Я зажмуривалась от волнения. Ладони потели еще сильнее. Я соскальзывала еще ниже.

Казалось, разорвать этот порочный круг никогда не удастся. Забросить ногу на шест я пыталась уже третье занятие подряд.

– Ничего-ничего, – подбадривала меня Аня. – Некоторые только через два месяца закидывать начинают. У тебя, мне кажется, быстрее получится. Главное – не сдаваться. Стой и маши ногой, стой и маши.

Если вы увидите Аню в метро, вам в голову не придет, что она преподает стриптиз. Маленькая, курносая… даже, можно сказать, невзрачная. Одевается как подросток: бойфрендовы джинсы, замызганные кеды, рюкзак камуфляжной раскраски… Но когда заходит в зал и стаскивает с себя безразмерную худи – точеное тело и пантерья пластика сразу выдают мастера спорта по художественной гимнастике, лауреата фестивалей эротического искусства и востребованного хореографа-постановщика для кабаре.

Я в кабаре танцевать не собиралась. Мой танец должен был предназначаться только для одного мужчины.

Правда, каждый раз для разного.

Но об этом пока страшно было думать. Мне даже здесь, среди девушек, было бы стыдно находиться почти голой. На первое занятие я по незнанию явилась в леггинсах и мешковатой футболке.

– Не, так дело не пойдет, – погрозила мне пальцем Аня. – Это стриптиз. Хочешь не хочешь, а раздеваться придется.

Я – само напряжение – нервно кивнула.

– Это не только ради чувственности, – пояснила тренер, – но и ради выполнения акробатических элементов. Ткань будет скользить по шесту. Обнаженная кожа – не будет. Полностью открытыми должны быть ноги, руки и талия.

Аня вела занятия в спортивной форме – микрошортах и топе длиной по нижнее ребро. Другие девушки одевались кто как: кто в бикини, кто вообще в нижнем белье. Я для себя пока что остановилась на Анином варианте. Только закинуть ногу на шест он мне не помогал.

– Если у тебя руки потеют, купи перчатки кожаные, с обрезанными пальцами. Вон как у нее, – Аня подбородком указала на девушку на соседнем шесте.

Эффектно замахнувшись ногой, та девушка закрутилась вокруг шеста, плотно обхватила его и буквально за два движения оказалась под потолком. Кошки на дерево и то медленнее забираются. Встав на распорку руками, она выполнила несколько зрелищных трюков, названий которых я пока не знала. А затем повисла на шесте вниз головой, держась только ногами – и плавно поскользила вниз, словно уходящая на глубину русалка.

За окном раздался громкий звон металла. Все головы синхронно обернулись на звук.

Прямо напротив меня на строительных лесах стоял мужчина южной внешности. В рабочей униформе, с распахнутыми от изумления глазами. Зал для тренировок находился в самом центре Москвы, в историческом здании. Фасад начали реставрировать как раз к моменту начала моих занятий шестовым стриптизом.

Рабочих, видимо, не предупредили о том, к какому зрелищу им следует быть готовыми. Звон издало ведро. Оно вырвалось из рук ошарашенного трудового мигранта и упало с высоты третьего этажа.

Аня нахмурилась и подошла к окну.

– Уходите, пожалуйста! – строго прокричала она, вся такая маленькая и насупленная. – Вы мешаете нам заниматься!

Рабочий без возражений полез вниз, доставать ведро.

Это был мой дебют в качестве стриптизерши. Мужские глаза впервые увидели меня в обнимку с шестом. Потрясающий исторический момент.

Что я почувствую, когда буду впервые исполнять полноценный, красивый стриптиз для мужчины? Делать крутки и проходки вокруг шеста, забрасывать на него ноги, прижиматься к шесту попкой – совсем как Аня и та девушка в перчатках?

И…

…что еще интереснее…

…кем будет этот мужчина?

Глава 1. Содержанка не получилась

В Москву я перебралась по приглашению Юльки, сразу как получила диплом. Она меня, по ее собственным словам, «забронировала» на работу, пока я училась на предпоследнем курсе. Свое консьерж-агентство у нее было, а владения английским не было. На языке Шекспира она выражалась на уровне «лец го дансинг тунайт?» – но для работы с состоятельными иностранцами в Москве этого вполне достаточно. Они к Юльке все-таки не ради дискуссий о квантовой механике обращались.

А я как раз переводчик с русского на английский и наоборот. В Москву так и так собиралась переезжать по очевидной причине рабочих перспектив. Ну и развлекательных, естественно.

С Юлькой мы дружили с детства. С моего. В год моего рождения Юлька уже отмечала совершеннолетие. Она жила этажом выше и была звездой нашего подъезда. Громкая, шебутная, беспощадно болтливая. Вечный двигатель. Тот редкий случай, когда кокетку-хохотушку обожали пенсионеры из всех подъездов поголовно. Если намечалась какая-нибудь общественная инициатива, мы точно знали, кто побежит собирать подписи или организовывать собрание. На ее лестничной площадке вечно топтались поклонники. Ее постоянно просили посидеть с маленькими детьми, когда родители заняты.

Со мной она сидела часто и называла меня «своим пупсиком». Мое самое первое воспоминание, мой первый проблеск сознания связан именно с ней, с Юлькой. Мы сидели на расстеленном на полу одеяле и играли в кубики. Юлька учила меня строить башенки.

После университета она покочевала в роли то секретарши, то менеджера по местным конторам, а потом рванула в Москву. Устроилась в турагентство. Побывала в командировках за границей: три месяца в Италии, полгода в Греции, два летних сезона в Турции.

Юлька жила каждый день, как последний. Другие девки, дорвавшись до должности аниматорши в Турции, сразу забивали на анимацию и бросались искать себе женихов. Когда я в Стамбул соберусь, экскурсовода выбирать не придется – там живут три моих бывших однокурсницы, с восемью единицами потомства в общей сложности.

Легкомысленная Юлька же всегда верила в существование «завтра». Пока другие девчонки жарили своим Ромео пирожки – она отжигала на танцполе. Пока другие напоказ умилялись деткам и рукоделиям – Юлька ходила в спа и курила сигариллы. Пока другие, уже забеременев от своих Ромео, знакомились с будущими заморскими родственниками – моя подруга знакомилась с расценками на европейскую медицину. (Травмы, полученные в состоянии опьянения, Росгосстрах не компенсировал. А Юлька байкерша еще та…).

Я, например, в «завтра» не верю. Существует только «здесь и сейчас». Никакого «дальше» может не быть. Ты вышел за хлебом – а тебе на голову упал кирпич. Ты нырнул в океан – а там акула, и ты уже не вынырнул. Ты…

Примеры неверения в завтра я каждый раз изобретала заново, и Юлька неизменно перебивала меня на третьем. «Типун тебе! У нас впереди и завтра, и послезавтра, и…» – примерно на этом слоге обычно зажигался светофор. И мы, со стаканами из «Шоколадницы» в руках, перебегали дорогу, чтоб поскорее расстелить плед на траве в парке. Я на пледе обычно читала Бэнкса. Она, усевшись ко мне вполоборота – Роулинг.

К сорока годам Юлька начала задумываться о том, чтоб открыть собственный бизнес. «Хватит работать на чужого дядю! Пора зарабатывать серьезные деньги!» – именно такой лозунг пришел на смену ее солнечному «У нас в запасе и завтра, и послезавтра, и так далее». Я полностью ее в этом поддерживала, хоть ни на какого дядю поработать к тому времени не успела.

Если откинуть ура-оптимистические лозунги, была еще одна причина, по которой Юлька решилась на открытие консьерж-агентства. Ей было некуда деваться.

Та межрегиональная компания, в которой подруга планировала проработать до пенсии, неожиданно и стремительно обанкротилась. Паническая рассылка резюме через Хедхантер доказала: никто не хотел брать на нормальную должность тетушку старше тридцати пяти лет, которая закончила аж целый факультет документоведения в региональном вузе. За всю свою карьеру Юлька так ни разу и не добралась до должности выше старшего менеджера, поэтому ее резюме не производило впечатления на кадровиков.

Да, они иногда отвечали на ее депеши. Предлагали смехотворно низкие оклады. Офисы в двадцати минутах ходьбы после последней остановки трамвая, на котором надо проехать пятнадцать минут от метро. Ненормированный рабочий день.

На ненормированный Юлька не могла пойти физически. Три года назад ей сделали две серьезные операции: удалили щитовидку из-за опасения развития рака и вырезали большую мерзкую опухоль гинекологического характера. «Доктор сказал, что после стимуляции я еще смогу иметь детей!» – убеждала Юлька не столько меня, сколько саму себя. И пила по восемь таблеток в день, чтобы нормально координировать движения, не терять память, не обливаться волнами раскаленного пота.

Оставшись без средств к существованию, она хваталась за каждую подвернувшуюся соломинку. Метнулась консультанткой в магазин дешевой косметики в соседнем доме, но не продержалась и двух смен из-за тахикардии. Пробовала устроиться дистанционным оператором колл-центра, но не прошла по возрасту. Просила, чтобы ее взяли уборщицей в офисный кластер недалеко от дома, но там не доверяли швабры людям с высшим образованием.

– Я на прошлой неделе анкету на сайте содержанок разместила, – заявила мне Юлька по скайпу, когда я доучивалась на последнем курсе.

– Правда? И как там? – я удивилась. Никогда не слышала о таких сайтах.

– Дерьмо полное, – выдохнула Юлька. – Размещаешь анкету. Тебе в личку пишут папики. Задают вопросы, просят больше фоток, обсуждают условия содержания.

– И какие у них условия? – от любопытства я дернулась так, что локтем сбросила со стола учебник по теории английской грамматики.

– Не знаю, – честно ответила подруга. – Мне почти никто не написал.

– А ты не боялась, что тебя там увидят знакомые?

– Ха. Я дура, да? – Юлька злорадно ткнула в монитор подушечкой указательного пальца. – Я туда вылила только ту инфу о себе, которая и так есть в открытом доступе. Какие мои фоты в инете размещены, такие и там. Никакого эксклюзива. Кто докажет, что это на самом деле я? А не кто-то, кто спер мои данные?

Ох, Юлька… Кому ты нужна, данные твои переть…

– Только один мужик мне написал, предложил поужинать. Ну, я собралась. Платье черное надела. Помаду диоровскую коралловую растушевала, чтоб контур был размыт. Маникюр…

Я временно отключила внимание. Подробно описывать вещи Юлька могла часами. Ее восприятие мира словно бы останавливалось на визуальном фильтре. Объект, объект, еще один объект. О том, что объект можно раскрыть и что под оболочкой может обнаружиться нечто гораздо более интересное, Юлька не догадывалась.

Я приблизительно знала, сколько времени займет описание ее подготовки к свиданию – и вновь включила слух ровно к тому моменту, как моя подруга завершала свой вещистский эпос.

– Я уже готова. Сижу, значит… Тут он мне пишет: «Я за тобой сейчас машинку пришлю». Слово «машинка» мне сразу не понравилось. Ладно бы «машина». Или «такси». Но «машинка»…

Дальше последовало еще минут десять излияний, которые можно было бы свести в одну фразу: машину ей никто не прислал, встреча не состоялась.

– Там еще знаешь в чем параша? – по ходу разговора Юлька гневалась все больше. – Твоя анкета очень быстро вниз уползает. На первой странице держатся только те, кто платит за свое продвижение. Я за неделю уже до второй сотни скатилась!

– Слушай. По ходу, это бесполезное занятие, – озвучила свое мнение я. – Раз за неделю ни одной встречи, а из тебя еще и деньги хотят выманить за продвижение… Забей и удаляйся оттуда.

– Пробовала, – хмыкнула Юлька. – Пятьсот рублей за удаление анкеты требуют. А у меня их сейчас нет.

Жить по средствам моя подруга не умела. Я ее личным бухгалтером не была и всерьез не задумывалась над тем, как так у нее получается: сегодня ни гроша в кармане, а завтра идет в дорогущий салон красоты. А задумываться надо было бы.

– Я, дура, еще всегда удивлялась, – продолжала негодовать Юлька, – откуда это в Москве так много молоденьких телочек на лабутенах? Видно же, что не работают нигде. А их, оказывается, папики содержат! Тысяч по сто в месяц им платят за просто так. Ухоженные такие бегают, губки подколоты, реснички наращены…

Главной красавицей страны Юлька считала свое собственное высочество. Просто, по ее мнению, у нее началась полоса жизненных неудач, и пришлось слегка запустить себя. Но когда зебра судьбы сменит гнев на милость и расстелит перед Юлькой белую полосу, тогда – держитесь, мужики!

Есть такие люди, которые в зеркалах сами себя не видят. Глядя на собственное отражение, они словно бы подвергают его обработке фотошопа, встроенного в сетчатку глаза. Когда Юлька смотрелась в зеркало, оттуда на нее взирала высокая фигуристая дама. Густые локоны, пропорциональные черты лица, королевская осанка.

Когда на Юльку смотрел кто-то со стороны, взгляду открывалась тетя-бегемотя. Увесистая, неуклюжая, носатая. Со впалыми щеками – денег на импланты для удаленных коренных зубов у Юльки не было, но это, конечно же, временно. Да, шикарные волосы. Круглая и упругая грудь, отрицающая гравитацию возраста. Большая сочная попа размером с пуховую подушку. В детстве, возможно, была той еще куколкой. Но только детство прошло.

Несмотря на свою бегемотистость, Юлька оставалась достаточно привлекательной. Она манила мужчин не столько чувственностью – сколько домовитостью, гостеприимством, ощущением надежного порта среди бурного моря. Она излучала неотразимый уют – но сама того не понимала и делала неоправданную ставку на девчоночье кокетство. Пыталась играть не теми картами, какие раздали – а теми, которые сама себе навыдумывала.

Я же свою первую серьезную карту вытянула, когда стащила чемодан с багажной ленты в Домодедово и отправилась на аэроэкспресс. С искренней уверенностью, что стану сотрудницей консьерж-агентства.

Глава 2. Первый клиент

Очень правильно придумано, что окончание учебы приходится на лето. Солнечная Москва в кедах и в запахе свежемолотого кофе неотразима. Я приехала покорять ее – а она покорила меня.

Я сняла квартиру в Жулебино, у дальних родственников бывшей одноклассницы. Ремонт в квартире делали лет пятнадцать назад. В зале стояла тахта и тумбочка с телевизором, плюс я купила кронштейн для своей одежды. Вторая комната оставалась закрытой, потому что хозяева хранили в ней всякий хлам. На кухне не было ни микроволновки, ни посудомоечной машины – зато стоял холодильник и стиралка.

Юлькин офис находился на Чистых прудах. И получилось почти как в анекдоте про Вовочку – нравилось ли мне ходить на работу? Да! И с работы тоже! А вот часы между прогулками поначалу вышли не слишком веселыми…

– В этот салон не ходи делать маникюр. Его хоть и открыла знаменитая светская львица, но пальцы там режут беспощадно. Денег у нее нет, что ли, нормальных мастеров нанять? – знакомила меня Юлька с окрестностями нашего офиса.

Свой первый салонный маникюр в Москве я сделала через полгода после переезда. До этого экономила, обрабатывала кутикулу и подпиливала коготки дома сама.

– Вон бабулька идет, видишь? К ее собаке близко не подходи. Она истеричная, иногда срывается с поводка и кусает прохожих.

На поводки у леди красовался очаровательный терьер, который вел себя вроде как вполне пристойно – на первый взгляд.

– Из всех кофеен в нашем районе самый вкусный кофе на вынос вот в этой, – и Юлька показывала пальцем на вывеску, название на которой мне пока ни о чем не говорило.

Моя московская история складывалась не из глобальных подвигов и свершений, а из таких вот мелочей. Они запоминались ярче всего, и я с удовольствием прокручивала их в голове перед сном, как слайды из фотоальбома.

Мы договорились, что Юлька будет выплачивать мне оклад тридцать тысяч, а сверху еще комиссию за работу с клиентами. Первые три дня клиентов не было совсем. Я ковырялась в соцсетях, заводя там аккаунты для нашего агентства. Юлька до моего появления продвижением не занималась, паразитировала на старых контактах.

На четвертый день моя работодательница уехала к врачу по своим постоперационным делам. И пропала – прием явно затянулся. Я сидела в офисе одна.

Раскованной, если не сказать разболтанной, походкой вошел первый на моем опыте клиент. Высокий, грузноватый, темнокожий. Нет, не южанин с Кавказа, а именно что африканских кровей. Удивился, увидев меня.

– А где Жюли? Добрый день, – были его первые слова.

– В поликлинике, задерживается. Здравствуйте. Я могу вам чем-то помочь? – я старалась говорить как можно более отчетливо и отточенно. Как профессионал.

– Разве что увлечь меня приятной беседой, – улыбнулся клиент. – Жюли уже подготовила для меня документы, мне осталось только забрать их. Меня зовут Беньямин.

– Минуточку. Я сейчас еще раз попробую ей набрать, – я охотно вживалась в роль корректной секретарши.

Телефон по-прежнему был недоступен. Беньямин в это время остановился глазами на портрете Юльки, который висел у нас на стене. Там она сияла: на фоне карусели, в цветастом сарафане, с сахарной ватой наперевес… Опять это попадание точно мимо возраста. Неуклюжая инфантильность. И при этом – неотразимое обаяние, неугасимая доброжелательная солнечность.

– Красивая она, – улыбнулся клиент. – Классная.

– Да, действительно. А меня зовут Яна, – суховато кивнула я.

– Ты тоже очень миловидная, – улыбнулся клиент. – Но маленькая очень. В России девушки худеют. А у нас, в Конго, наоборот! – Беньямин обрисовал руками в воздухе силуэт весьма корпулентной дамы. – Я наполовину конголезец, наполовину бельгиец. И доктор по первому образованию. Наши дамы…

Он закатил глаза и сел на край стола. Еще несколько сантиметров, и я бы уткнулась носом в его поясницу.

– …хотят себе самых пышных бедер. И делают анальные инъекции куриного бульона.

Я прыснула.

– Небольшими порциями, по одному шприцу. А потом бегут в клинику из-за проблем с кишечником или фертильностью. Хочешь получше узнать об этой моде – иди в гугл. В Конго принято считать…

Клиент развернулся и навис надо мной.

– …что чем дама больше, тем она здоровее, и тем больше у нее будет детей. Да, вот такой архаичный тип мышления у нас сохранился. К сожалению, некоторые даже не свежий натуральный куриный бульон в себя инъецируют, а кубики «Магги». Ваш московский силикон, по крайней мере, такого урона здоровью не наносит. Хотя… все эти губы рыбкой… или уткой…

Его монолог прервала Юлька. Она наконец добралась обратно до офиса из своей клиники и, хохоча, открыла ногой дверь – руки были заняты стаканчиками из «Шоколадницы».

Документы, увы, оказались готовы не полностью. Причем это был далеко не первый ляп моей подруги. Из-за удаленной щитовидки Юлька испытывала проблемы с памятью и концентрацией внимания и совершала немало ошибок. Например, она, случайно выбросила загранпаспорт проститутки, которую постоянный клиент пригласил улететь с ним в Майами. Когда опомнилась, было поздно: мусор с помойки уже вывезли. Юлька позвонила в управляющую компанию своего дома, перерыла интернет, опросила соседей по подъезду – но выяснить, какая именно организация занимается вывозом мусора, не удалось. Отходы вместе с паспортом забрал безликий грузовик без логотипов, о принадлежности которого к какой-либо компании Юльке никто сообщить не смог. Проститутка тогда скандал закатывать не стала – но попросила, чтобы моя подруга за свой счет оформила ей и новый паспорт, и визу.

Правильный пакет документов для Беньямина оказался собран через три дня, и Юлька попросила меня отвезти его к клиенту домой. Я была вовсе не прочь поиграть в курьера – ведь это снова прогулки и поездки!

Конголезец жил на Проспекте Мира. Дома этот респектабельный господин носил старую-престарую футболку и вытянутые на коленях пижамные штаны. На обе руки у него были надеты тканевые перчатки, которые утепляли маску из эфирных масел.

Я не могла засунуть прямо в эти промасленные перчатки пакет документов и потому приняла приглашение войти и проследовать на кухню. Хотя изначально думала, что быстро вручу ему папку, развернусь на пороге и упорхну.

– Чайку? – галантно поинтересовался он, запирая входную дверь на два оборота ключа. Похоже, он рассчитывал на то, что мой визит затянется.

Я покраснела, кашлянула и согласилась. Почему бы нет? В офисе все равно делать нечего.

Из-за скользких перчаток Беньямин не рискнул взяться за сервиз. Я достала с полки два блюдца и две чашки, вскипятила и налила чай, положила клиенту два кубика сахара и размешала. Сама я почти всегда пью без сахара и без сливок.

Складывалось ощущение, что перчатки его будто бы беспокоили. Он все время потирал их, потягивал себя за пальцы, массировал запястья.

После того, как мы сверили все данные в документах, он заискивающе обратился ко мне:

– Ты не могла бы тоже нанести себе на руки эту маску? И долго-долго растирать ее.

– Могла бы. Но зачем? – наполовину согласилась я. За окном было светло и весело, день располагал к баловству.

– Мне… Я получаю эстетическое удовольствие, глядя на девушку, которая сидит на ковре и растирает руки.

Затея показалась мне забавной. Беньямин провел меня в свою спальню и вручил банку с ароматным составом. Сам улегся на кровать, а меня попросил занять место в центре комнаты. Он с такой жадностью смотрел на мои руки, что мне показалось, он попросит разрешения их облизать.

А потом нахлынуло беспокойство. Я, в конце концов, находилась в малознакомом городе в квартире у иностранца с причудами. Но Юлька же не могла отправить меня к маньяку-насильнику…

Как только я полностью втерла в кожу первую порцию маски, Беньямин попросил нанести вторую. Та впитывалась долго и сложно. Я старалась разнообразить свои движения, чтобы мой зритель не заскучал.

– Ты очень грациозная, – похвалил он, глядя на меня с обожанием. – У тебя есть молодой человек?

У меня был, да. Но я равнодушно рассталась с ним перед отъездом в столицу и больше не вспоминала. Мы начали встречаться по инерции, после того как он провожал меня домой с дня рожденья моей однокурсницы. В регионах ведь важно, чтобы девушка была пристроена, причем как можно раньше. Ну я и «пристроилась» для галочки. Он был милым и нежным, но именно это мне в нем и не нравилось. Хотелось чего-то более… драматичного, что ли. Захватывающего. Авантюрного.

– Нет, – просто ответила я. И посмотрела на Беньямина выжидающе. Он явно затевал какое-то интересное продолжение диалога.

– Ты готова была бы иногда приходить ко мне и исполнять несложные шоу? – лицо его стало поистине ангельским.

Как я уже говорила, я переехала в Москву ради не только работы, но и развлечений – а их до сих пор не было. Поэтому я резко, рефлективно кивнула. Если бы я упустила эту первую секунду и дала себе время на размышления, у меня бы вряд ли хватило наглости согласиться. Позже мне было неловко за тот судорожный, дерганый кивок – все-таки можно было среагировать погалантее. А еще позже я сообразила, что африканцу не нужна была никакая галантность – зато искренняя стеснительность юности его обаяла.

Наша следующая встреча состоялась на той же неделе. Радужный Беньямин, все в тех же замусоленных штанах, на сей раз был без перчаток. После быстрого чаепития, во время которого мы поверхностно обсуждали главные городские новости, он увел меня в спальню и вручил полный комплект средств для маникюра: ножницы, пилочку, ватные диски… Положил на ковер мягкую подушку, поставил низенький азиатский раскладной стол. Включил расслабляющую музыку с арабскими мотивами и попросил приступить к процедуре.

У него явно был пунктик на руки. Интересно, он каждый раз будет просить меня исполнять шоу, как-то связанные с руками? Я сложила ноги по-турецки и удивилась от того, что мне просто весело. Я не ощущала ни скованности, ни азарта, ни эротического влечения к Беньямину. И тем более мне не приходило в голову попросить у него денег или подарков за шоу!

Подпиливая ногти, я воображала себе фактурных конголезских женщин, с руками мощными, как колонны – в таких пилочка кажется иголкой. Они только что сделали себе инъекции бульона, а сейчас готовятся к вечеринке. Те, что уже наманикюрились, наносят на веки неоново-оранжевые и бирюзовые тени. Кто-то распрямляет волосы, кто-то бережно натягивает на слоновьи ноги колготку в дерзкую белую сетку. В комнате неистово пахнет кокосом и манго…

Беньямин молчал. Он перекатывался с боку на бок на покрывале и рассматривал меня так тепло и внимательно, словно я была котенком. Через полгода мне выпал шанс обсудить этот день с психологом, которой я доверяла. По ее мнению, я вела себя суперправильно! С одной стороны, я не пыталась намеренно понравиться мужчине. С другой стороны, я не показалась ему совсем уж наивно-колхозной дурочкой.

После того, как лак на моих ногтях высох, Беньямин включил телевизор и уставился в хмурые новости на французском. Я сообразила, что пора прощаться. Собрала маникюрные принадлежности в бежевый шелковый мешочек, забежала в туалет, двумя скомканными движениями освежила блеск на губах. Африканец холодно проводил меня до двери и чмокнул на прощание в лоб.

Я не совсем понимала его поведение. Но поведение Юльки начинало тоже казаться мне странным…