Пролог
Мои каблуки гулко перестукивали в пустом коридоре ночного офиса. Зачем я понадобилась директору в столь поздний час, не могла даже представить. Нет, конечно, тот факт, что я трудоголик, знал весь штат сотрудников, но все же… Ничего странного в поздних вызовах в кабинет непосредственного начальства не было. Настораживал только день недели: по средам Элеонора обычно предпочитала ужинать со своим третьим мужем, вспоминая прошлое.
И вот зачем-то я ей потребовалась в столь сложный день. Шефу не отказывают, и я спокойно встала из своего кресла главного редактора и отправилась на два этажа выше, в главный офис. Все более-менее высокое начальство уже давно отчалило домой, остались, как всегда, только мы. Глубоко разведённые дамы за тридцать. Ну ладно, пока ещё двадцать девять, но это не мешало мне в прошлом месяце пятый раз подать на развод.
В этом плане мы с Элеонорой замечательно друг друга понимали. Только в отличие от неё, я не устраивала вечера памяти с бывшими супругами, а просто вычёркивала их из жизни. Свет предательски мигнул, и я едва не запнулась о высокий ворс ковра. Как-то не понравился мне знак свыше. Наверное, не стоило идти в такой день, явно свидание у директора в этот раз не заладилось с самого начала, и теперь за высокими дверьми меня ждёт монстр.
Бежать было поздно, да и глупо. На Элеонору я работаю с семнадцати лет, когда очередной ухажёр матери попытался распускать руки. Собрав вещи, я ушла из квартиры, оставленной мне отцом после развода родителей. Узнав о моем бедственном положении, папа снял небольшую квартиру на год и пристроил к своей подруге по университету. Вряд ли с другого полушария он мог бы ещё как-то посодействовать, но и за это ему огромное спасибо.
Да, было нелегко, от меня требовали не меньше, чем от остальных, наверное, даже больше. Но я была благодарна за это и отцу, и директору. Все трудности и проблемы сделали из меня настоящую акулу пера. Моя работа уже не раз и не два получала профессиональные награды и признавалась важными деятелями журналистики. У меня даже международные победы в копилке были.
Двери кабинета директора нашего журнала появились перед моим носом как-то неожиданно, я даже вздрогнула от неприятного ощущения и предчувствия. Вежливо постучав, толкнула створку и прошла к темно-красному креслу, что располагалось напротив широкого стеклянного стола. Элеонора, впрочем, как и всегда, была предельно собрана и идеально правильна.
– Добрый вечер, – оторвалась она от своего занятия.
– Скорее ночи. – Я посмотрела на огромный циферблат по правую руку от меня.
– Половина двенадцатого. – Она констатировала факт.
– Что-то срочное? – Мне хотелось сбежать из этого кабинета.
– Да. – Женщина сняла очки и отложила их в сторону. – Мне следовало раньше с тобой поговорить, но вечно не было времени.
– Я слушаю, – понимающе кивнула я, время в нашей профессии – роскошь.
– Ты слышала про грядущую свадьбу? – Она устало потёрла переносицу.
– Кого конкретно из звёзд? – Я достала мобильный.
– Нет, не звёзд, – отмахнулась от меня директриса, – я про нашего редактора журнала «Стиль и Шик».
– Кого? – повернула я голову.
– С третьей по девятую страницы.
И я почти сразу вспомнила невысокого и пузатого мужичка.
– Да? – Я редко интересовалась коллегами из других отделов.
– Он увольняется, – печально проговорила Элеонора.
– У меня на примете есть редактор из «ФэшнВик».
Моя давняя соперница по перу знала толк в моде и с радостью взялась бы за работу.
– К сожалению, – покачала головой Элеонора, – акционеры решили, что одна статья не сможет сильно навредить скандальным хроникам, и эту рубрику переводят вместе со всем персоналом под твоё руководство.
– Какой оклад и премия? – Я приподняла аккуратно очерченную бровь.
– Они не изменятся.
Чувствую, именно этот момент и волновал Элеонору.
– Я не соглашусь, – тряхнула я головой.
– Придётся. – Она не выглядела радостной. – Акционеры уже все решили.
– Что ж, тогда я готова подписать заявление об уходе, – скрестила я на груди руки.
– Не стоит торопиться, – попросила бывшая наставница.
– Элеонора, – подняла я на неё взгляд, – вы сами учили меня, что время – это все для нас, и каждое наше действие должно быть достойно награждено.
– Я понимаю. – Женщина устало прикрыла глаза. – Но эти зазнавшиеся мужики думают, что мы можем пахать и пахать. Им все равно, на твоё место они найдут чью-то молоденькую любовницу, и наш журнал просто развалится.
– Меня это не волнует, – звонко фыркнула я и растянула губы в ухмылке, – моя совесть умерла ещё в далёкие восемнадцать и воскрешению не подлежит.
– Две недели отработаешь и свободна. —Элеонора лишь покачала головой.
– Но не ждите сенсаций, – поднялась я, – их оставлю для других.
– Удачи тебе, девочка, – на прощание махнула рукой подруга отца.
– И вам всего хорошего, – поклонилась я, – спасибо за все, что вы для меня сделали. Я никогда не забуду десять правил.
– Следуй им, – улыбнулась Элеонора, – и однажды ты найдёшь своё счастье.
– Прощай, Элеонора, – и я вышла из кабинета.
По пустому офису двигалась медленно и неуверенно. Решение не казалось мне поспешным и неправильным. Я знала, что поступаю верно: брать на себя ещё один отдел и не получать взамен ни копейки – это верх глупости. Я должна ценить в первую очередь себя. Меня с руками оторвут во всех топовых журналах, найти работу не проблема. Уже к концу завтрашнего дня я буду с новой работой.
Поняв, что сегодня мне уже не до работы, я подхватила сумочку и поспешила на парковку. Моя машина сиротливо стояла в окружении фонарей. Все нормальные женщины уже давно дома с детьми, а я только выхожу из офиса, и то из-за скандала с акционерами, которые не собирались выплачивать нам сверхурочные. Могла и дальше сидеть за макетами, не замечая времени.
Ночная столица была пустой и безлюдной. Такой я её обычно и видела. Педаль газа, и машина уносит меня в пыльную даль дорог. Лёгкая музыка позволяет расслабиться и хоть на пару минут забыть обо всем. Пустые дороги не нервировали меня и не заставляли дёргаться в пробках. Было легко и просто, я даже не думала о том, что меня ждёт пустая квартира и круглосуточная доставка еды.
Я только хотела набрать номер любимого ресторана, как слева раздался ужасный визг тормозов. Рефлекторно вдавила педаль в пол, уходя от прямого столкновения. Только не хватило нескольких секунд. Удар в заднее крыло закрутил машину, и перед глазами замелькали полосы разметки и бортики отбойников. Попыталась удержать руль, но в последнее мгновение ощутила, как резкий удар смял тело, и перед глазами все померкло. Кажется, это мой конец.
ЧАСТЬ 1. Я вам не кукла
Правило 1. Цени и отстаивай свою независимость
Яркий свет резал глаза даже сквозь закрытые веки. Голова гудела, а каждая косточка моего тела ныла от ужасной боли. В мозгу всплыли подробности аварии: как меня закрутило и выкинуло в дорожное ограждение. Кажется, у меня пострадали ноги и было что-то пробито. Наверное, сейчас я нахожусь в госпитале? Неужели меня смогли спасти? Если это правда, надо будет в церковь сходить.
Попыталась приподнять свинцовые от тяжести веки, ничего из этого не вышло, только голова наполнилась ужасной болью и захотелось умереть по-настоящему. Где-то рядом уловила движение и постаралась постучать пальцем, на чем я там лежу? Хотя неважно, главное —привлечь к себе внимание. Ничего не произошло, конечностей словно и не было.
Мозг прошибли искорки холодного осознания: меня спасли, но, похоже, не всю. Стало обидно от мысли, что отныне я не смогу работать журналистом. Ну ничего, не в этом счастье; я жива, а значит, передо мной открыты все двери мира. Найду себе девочку-студентку с журфака и начну сочинять мемуары: «Как жить после аварии», «Сто причин не сдаваться», «Почему я стала писателем, потеряв все», «Исповедь главного редактора. Путь после». Даже сейчас я могла придумать ещё пару сотен броских названий для будущего бестселлера всех времён и народов, за которым очереди и днём, и ночью будут стоять.
Нервный смешок вырвался сам собой, и на этот раз топот ног оповестил меня, что похоже, мою светлость, будущего знаменитого писателя, удостоили вниманием. Вокруг что-то задвигалось, зашуршало и послышались непонятные перешёптывания. Я на мгновение окунулась в панику.
– Кажется, она в порядке.
Резковатый женский голос мне не понравился.
– Кажется?
А вот этот властный принадлежал мужчине.
– Тебе кажется?
– Простите, Владыка….
Так стоп, что за фантазия у меня странная.
– Девушка в полном порядке, правда, немного подвержена последствиям перемещения сквозь три мира.
– К завтрашнему дню она должна быть на ногах.
Об пол что-то ударилось.
– Это невозможно, – яростно зашипела женщина, – отложите на неделю, раньше поднимать бедняжку просто опасно. Она умрёт, и трех шагов не сделав.
– Тебе жить надоело? – хмыкнул ещё один мужской голос, уже более грубый и явно принадлежащий толстому человеку. – Так я быстро твои похороны организую.
– Убивай, – ехидно протянула женщина.
А кто протянула, собственно?
– Девка от этого быстрее не оклемается, а помереть так хоть сейчас успеет.
– Борвир, – спокойно так, без нажима, сказал первый, – пасть захлопни.
– Простите, Владыка, – стушевался злющий боров.
– Почему она сегодня не встанет? – спросил у женщины этот загадочный персонаж.
– Я её с того света тащила, – пояснила спасительница, – не успели, она уже там помирала. Надо было действовать быстрее, на час или два. Вы же не соизволили явиться раньше, вот теперь ждите, пока тело вновь оживёт и начнёт двигаться. Душе-то много не нужно, она в сознании, а вот телу придётся неделю восстанавливать все функции.
– Помоги ей, – рыкнул тот, который Боров, – или на корм пойдёшь, старуха.
– Мой век и так к концу подходит, – усмехнулась та, – а ты-то не боишься меня злить?
– Чур меня, нечистая. – Металлический скрежет неприятно резанул по ушам.
– Я пришлю за ней через неделю.
И мужчины покинули небольшую комнатку.
– Открывай глаза, дурёха, – постучали мне по лбу костлявым пальцем.
– Пить, – единственное, что смогла я прошептать.
– Прости, милка, – развела руками высокая чернявая девушка, – пока тело не очнётся, нельзя тебе ни еды, ни воды, ничего нельзя.
– Я за неделю с голоду помру, – обиженно проскрипела я в порыве чувств.
– Это пусть охламоны эти думают, что неделю, – махнула она на дверь, – тебе ещё час-два от силы лежать.
– Тогда почему вы им солгали? – В бескорыстную доброту я не верила.
– Понимаешь, какая штука, – пролетел по воздуху табурет, – я, милка, уже стара, седьмое столетие на днях разменяла. На покой мне не уйти, пока преемницей не обзаведусь. А эти ироды рогатые всех ведьм повырезали. Я вот последняя и осталась, да это покамест. Век мой, на самом деле, недолог, ещё десяток годков, и все, поминай как звали. Только пока я не загнусь, жениться Владыке несподручно, вот ток беда у него случилась, дочка, не стоит у него. Расстался он с силою мужицкой до тех страшных пор, пока все обычаи не соблюдёт.
– И что он такого нарушил? – Смешок опять сорвался с моих губ.
– Да жинка его несостоявшаяся мозг ему выклевала и все кольца требует и свадебки пышной, – засмеялась девушка семисот лет отроду, – а он Владыка цельный. Вот и требуется ему для столь ответственного шага отбор провести. Сотня красавиц должна под аркой пройти, из которых десятку и отберёт сам тёмный Прародитель Демон – Акий. Вроде вся сотня и прошлась, только десятую так и не отобрал противный бог. Затребовал он равенства для всех, и тогда же потерял свою силушку Владыка. Пока не исправит он несправедливость, не быть ему мужиком.
– И где он так нагрешить успел? – Лицевые мышцы уже мне поддавались.
– Так населяет наш мир ровно сто различных рас, – пожала плечами девушка, назвать её иначе язык не поворачивался, – а через арку прошли только девяносто девять разных прекрасных представительниц. И получил он за жульничество.
– И сотой не прошедшей была человек обыкновенный? – Теперь говорить мне не хотелось.
– Что ты, красавица, – усмехнулась женщина, – такого у нас куда не плюнь. Говорю же тебе, ведьм всех вырезали подчистую, последняя перед тобой сидит. А какая я невеста для владыки, когда ещё с его дедом в карты на раздевание в Академии играла. Найти же подходящую в нашем мире нет возможности, по приказу этого дурня в колыбели убивают. Тут же вот все как вывернулось, и убить меня не может, и жениться никак. Пришлось ему на компромисс со мной идти и искать идеальную девушку, что и в невесты сгодится, и мне в наследницы. Сколько мы перебрали, ты даже себе не представляешь. Остановились на тебе.
– С чего такая честь? – смогла я повернуть наконец-то шею и посмотреть на обстановку крошечной комнатки. Ничего лишнего, чисто спартанские условия.
Стол, на котором я лежала, был широким и явно старым. Это я видела в замыленном зеркале, висящем на такой же деревянной, грубо сколоченной стене. Стул, на котором сидела моя собеседница, и жёсткая металлическая кровать с тонким покрывалом на голых пружинах. Вот и все, что там было.
Одним словом, то ли ведьма жила так бедно, то ли Владыка ужасный скряга и не выделил достаточно бюджета на моё содержание. И ответа на этот вопрос я пока не знала. Надеюсь, все же на первый вариант, возвращать в родной мир меня не хотели, я это чувствовала на интуитивном уровне.
– Как бы так объяснить, – нахмурилась она, – он на твою жизнь посмотрел и решил, что ты самая послушная и тихая из них. Я-то понимала, что это он так и дальше может думать. Но кто ему объяснит, что девушка из другого мира – это не наши кроткие кумушки, которые лишнего слова сказать боятся. Ведьма, самая страшная ведьма – это девушка, выросшая на свободе. Твои десять правил пришлись мне по душе, а задурить голову этому выскочке не составило труда. Так что, детка, не подведи меня и устрой им там весёлую жизнь, чтобы запомнили.
– Вы про что? – Я широко распахнула глаза.
– У тебя неделя, чтобы свыкнуться с этим миром. – Девушка загорелась туманным светом. – А мне наконец-то пора на покой. Прости, дитя чужого мира, тебе придётся разбираться с проблемами этого. Я не хотела, но лучше ты, чем какая-то бесхребетная девица, что откажется от мести. Прости меня, девочка, но ты должна отомстить этим самовлюблённым павлинам и показать, что любая девушка может стать ведьмой, стоит только довести её до нужного состояния.
– Постойте, – попыталась я подняться, но тело ещё не слушалось.
– Моё время пришло, – окончательно развеялся туман.
По комнате закружились бело-голубые искры. Они снежинками разлетались по крохотной комнатёнке, заполняя её своим свечением. Настолько потрясающим был этот момент, что я даже не сразу начала осознавать один странный факт. Все это великолепие потихоньку оседало на меня и прилипало намертво. Такое чувство, словно с каждым новым вздохом я превращалась в огромную светящуюся гусеницу.
Огромный рой снежинок носился подле меня и заставлял испытывать первые признаки страха и неудобства. Словно на подкорке головного мозга что-то неприятное щекотало и не давало сосредоточиться на происходящем. С каждым ударом сердца становилось сложнее дышать, эти крохотные частички давили на грудь и не позволяли воздуху поступать в лёгкие.
Я уже не видела ничего сквозь плотную бело-голубую завесу, что светящимся коконом окружила моё не до конца отошедшее от переноса в другой мир тело. Даже думать об этом смешно, но лучше так, чем быть лепёшкой в машине. Как-то все это неправильно, но ничего не могу с этим поделать. Там, у себя дома, я уже умерла, а тут мне только предстоит понять, с чем я, собственно, имею дело. И если ведьма сказала, что мне придётся отомстить за весь погубленный женский род, то так тому и быть.
В голове бесцельной чередой печальных воспоминаний пронеслись все пятеро бывших мужей, изменявших мне направо и налево без разбору, и плечи сами собой дёрнулись. В издательстве даже слухи ходили, что я проклята и не умею выбирать мужиков. Ничего подобного, в начале отношений всегда все было хорошо, но стоило в паспорте появится штампу, как моих любимых словно меняло что-то. Они превращались в ужасных домашних тиранов и вытворяли такое, что вспоминать до сих пор страшно.
Игорь, мой первый… как же красиво протекал наш роман. Весь институт захлёбывался в слезах умиления и желал нам счастливой совместной жизни. Вот только она рухнула на третий месяц после свадьбы. На меня повалились упрёки, что я уделяю подругам и работе слишком много времени. Так я осталась без подруг, а уволиться не позволила Элеонора, справедливо рассудив, что её опыт бесчисленных разводов послужит мне примером, как не развалиться на части. И как всегда, оказалась права. Упрёки с каждым днём становились все глупее и глупее, муж пытался загнать меня домой, чтобы я сидела там, не видя света белого. Не вышло, ведь стоило мне первый раз появиться с синяком на руке, и добрая фея Эля, вправив мне мозги на место, потребовала уважать себя, а через пару месяцев, когда муж ударил меня второй раз, я сама подала на развод.
Саша, мой хороший и добрый мальчик. С ним мы познакомились на выпускном, когда в паспорте уже стоял первый штамп о разводе. Он был одним из гостей, которые играли свадьбу в соседнем зале. Любовь с первого взгляда, подумалось мне. Какой же он романтичный был, и вроде все хорошо и так волшебно. И вновь все разбилось о серую реальность. Он не мог меня просто любить, ему требовалось, чтобы о нем грезили все и сразу. Жена была только очередным красивым статусом. С ним мы удачно прожили два с лишним года, пока он не завёл разговор о детях и о том, что нам уже больше двадцати, так что пора бы озаботиться наследниками. Уберегла меня от глупости опять Элеонора, посоветовав сходить в клинику и сдать тест на совместимость. Оказалось, детей нормальным путём мы иметь не могли. В этот раз письмо о разводе я получила по почте от уже бывшего мужа. Так закончился мой второй брак.
Третьим я встретила Григория и жалею об этом до сих пор. За красивым фасадом мачо с белозубой улыбкой и дорогой машиной скрывался настоящий альфонс. Ради прописки в столице он решил очаровать меня. И очаровал. Господи боже, сколько обдурённых дамочек я встретила потом в суде после семи месяцев вполне счастливого брака. Хорошо хоть никакое имущество через суд не пришлось делить или расплачиваться по его долгам. Адвокаты Элеоноры сделали своё дело и выставили меня не просто его женой, а самой главной дурой того заседания. Но я не в обиде, меня признали пострадавшей, дали бумажку о разводе и отсутствии материальных претензий со стороны целой сотни престарелых дам.
Артур был предпоследним из моих мужей. С ним я познакомилась уже в достаточно зрелом возрасте. Двадцать шесть – солидная цифра, на наивную дурочку не тяну. Этот парень не был симпатичным и до приторности смазливым, вовсе нет. Он преследовал меня из-за разоблачающей его статьи про одну знаменитую балерину, жену депутата. Богатенький мальчик не перенёс оскорблений и попытался подать в суд, но наши акционеры, скажу я вам, и не таким рот затыкали. Поняв, что тут ловить нечего, он пошёл в лоб. Приехал в половине второго ночи ко мне домой и начал ломиться в двери, я же, обрадовавшись, что вот она, еда, и я могу поужинать, как была в полотенце, так и выскочила из душа. Развозчик из моего любимого сервиса уже привык, а вот тридцатилетний парень оказался не готов. Роман закрутился стремительный и головокружительный. Через два месяца мы уже праздновали свадьбу на Мальдивах и получали дорогущие подарки. Крах этого брака оказался самым болезненным. Я терпела полгода, уговаривая себя, что это он не от меня гуляет, а по привычке, и вновь спасибо Элеоноре. Когда на мой стол легли сотни снимков с девушками и не только девушками, и не только вдвоём, я схватилась за голову. Даже спустя два года он пытался меня вернуть, но я была непреклонна и даже ещё раз замуж успела сходить.
Костя, мой дорогой Костя. В нем было все хорошо. Мы были подобны зеркальным отражениям, родившимся в разных телах. Одного возраста, с одинаковыми увлечениями. Трудоголики до мозга костей. И это был единственный брак, распавшийся без помощи Эли. Просто спустя полтора года супружеской жизни мы сели и поговорили. Совместным решением подали на развод. Мы не чувствовали друг в друге супругов. Хороших друзей, которые знали друг друга, казалось бы, половину жизни – да, супругов – нет. И вот сказано – сделано. Месяц, и мы забрали паспорта с штампами о разводе. Так закончился мой пятый брак.
После чего по офису пошли гулять странные байки о проклятом главном редакторе, которой не суждено найти себе подходящего мужа и завести нормальную семью. Последние полгода я окончательно ушла в работу, махнув рукой и на злые языки, и на собственное счастливое семейное гнёздышко, о котором мечтала в детстве. Несколько недель назад отцу надоело моё одиночество, и он обещал на ближайшей конвенции журналистов познакомить меня с выдающимся акулой пера – Манхэттен. Меня это на целый краткий миг заинтересовало, пока я не вспомнила Костю и нашу суровую дружбу до гроба.
Так мои последние мечты рассыпались о скалы реальности городских джунглей. Ничего так не прочищает мозги, как пятый штамп в паспорте. И, наверное, сейчас я была благодарна всем святым в этом мире, что так и не сменила ни разу фамилию. Я смогла отстоять своё право и не пошла на поводу у общественного мнения и традиций прабабушек и прадедушек. В первом случае это было связано с кучей бумажной волокиты, на которую просто не хватало времени, в последующих с горьким опытом первого неудачного брака.
Стоило мне сделать очередной глубокий вздох, как усталость и неведомая сила надавили на грудь, вытесняя последние остатки спасительного кислорода. Словно я не мстить должна, а помереть прямо тут на столе. Как же так, я только порадовалась, что смогла выжить после аварии, и вот меня пытаются прикончить, не дав даже оклематься.
Все тело пронзила боль, теперь я ощущала, как буквально каждый нерв оголился и раскрылся, принимая на себя давление раскалённых игл. Шоковые разряды электричества заставляли даже обездвиженное, почти окаменевшее тело выгибаться в жутких приступах. Такие судороги мне ещё ни разу в жизни не доводилось переносить. Складывалось ощущение, словно меня резали раскалённым ножом и без малейшего наркоза. Хуже просто быть уже не могло.
Едва подумала об этом, как кислород вновь наполнил лёгкие, и я смогла дышать, уже равномерно и более полно. Только передо мной встала очередная проблема, и кровь в венах словно закипела в одночасье. Тело зажгло изнутри пылающим негасимым пламенем, которое огненной волной растекалось от самого сердца, повышая мою и без того нездоровую температуру до совсем уж заоблачных высот.
Я уже прощалась с жизнью, понимая, что порог жизни у человека всего сорок один градус, после которого кровь просто с невероятной скоростью начинает сворачиваться в сосудах. Только вот я уже минут пятнадцать лежу, почти неподвижно корчусь и даже не понимаю, что у меня в венах течёт: кровь или раскалённая до предела лава. Помирать я, кажется, не собиралась, даже несмотря на дикую боль и агонию в многострадальном теле.
Боль постепенно начала стихать и организм, словно ленясь и не понимая, а стоит ли, возвращался в адекватный рабочий режим, сопротивлялся и намекал, что, может, ещё и не все. Только я собиралась перевести дыхание, как поняла, нет, милая, на этом твои проблемы не закончились и жить тебе действительно осталось недолго.
Меня начало ломать. Я каждой несчастной клеточкой своего тела ощущала, как его ломает, переворачивает и соединяет вновь. Всю плоть и кости словно пронизывало раскалёнными шипами боли, заставляя голос садиться от дикого крика, что вырывался из сжатого спазмом горла. Такого я не чувствовала даже в момент аварии, когда машина ударилась в дорожное ограждение, зажимая меня в искорёженном металле.
Последним витком боли я осознала лишь отдалённые, сводящие с ума колики всех оставшихся нетронутыми органов в теле. Вся эта ситуация медленно, но верно доводила меня до тонкой непреодолимой грани, за которой уже не было ничего, только нескончаемая песнь агонии.
Словно решив сжалиться надо мной, несчастной, свет перед глазами начал меркнуть, утягивая меня в спасительную темноту забытья. И едва все звуки и свет исчезли, я готова была вздохнуть с облегчением. Но нет, я слишком рано начала праздновать собственную смерть. Остался последний виток боли, про который я смогла так неосторожно позабыть. Мозг!
Голова просто готова была взорваться от раскалённого железа, пронизывающего её насквозь. Болело все и сразу, даже то, что просто никак не могло болеть, и то болело. Наверное, я даже понимала, что в реальности такого быть не могло, иначе я уже отправилась бы на тот свет, даже со всеми волшебными силами последней ведьмы, которая смогла спасти меня из жуткой аварии. Тут вряд ли у неё хватило бы сил. Такое ощущение, что я наяву прошла все семь кругов ада, и сейчас мучилась за какие-то неведомые прегрешения, умирая в страшнейшей каре небесной. Где же я так успела нагрешить-то? Скажите мне на милость, боги неземные. Клянусь, не виновата я!
Сознание медленно угасало, и я понадеялась, что это мой долгожданный конец, и больше не придётся страдать в этом бренном теле. Ну знаете, не все так хорошо, как пишут в сказках и женских романах.
Я в одно мгновение едва не взвизгнула, окунувшись в бочку со льдом. Распахнув глаза, невидящим взором смотрела в потолок крошечной деревянной комнатки, в которой неподвижно лежала на грубо сколоченном столе.
Медленно, сквозь боль и забытьё, начали проступать картинки, которых до этого я не видела и не могла видеть. Словно века пролетели мимо затуманенного взора. Теперь я, кажется, медленно осознавала слова последней ведьмы этого мира, за такое я бы не стесняясь подсунула зарвавшемуся Владыке не такую красотулю, как я, а самую настоящую занозу в его царственной заднице.
Перед глазами стремительно проносились целые года и десятилетия. Как же этому женоненавистнику земля позволяла по ней ходить. Нет, всех дамочек местного разлива эта участь миновала, а вот ведьмам пришлось несладко. Этот народ – гордый, и какому-то древнему правителю, устанавливающему законы, не дал творить над собой суд и разбираться, кто прав, а кто не очень. Ведьмы просто принялись пакостить, и постепенно все это вылилось в полномасштабную войну с Владыкой.
В тот момент и появился дикий по всем меркам указ на истребление всех ведьм. Что из этого вышло, я не поняла… Но меня, по-видимому, не за красивые глазки выбрала последняя из красавиц-ведьм. Нет, далеко не за это… А за железный характер, волю к победе и десять нерушимых правил Элеоноры, которым я неотрывно и свято следовала. И вот теперь с первых мгновений в этом странном мире мне предстояло убедиться в первом из них. Любая уважающая себя женщина будет ценить и отстаивать свою независимость!
Меня же хотели показать всем как живую куклу, испуганную и неопытную ведьму из другого мира. После чего удачно протащить по испытаниям и в финале запереть в башне на веки вечные под предлогом того, что я ведьма и в придачу – совершенно неуправляема. Ещё бы, по их плану кроткая девица без царя в голове и элементарных знаний об этом мире могла выставить себя только полной дурой из глубокого леса. Такую ни один народ в качестве будущей спутницы Владыки не примет.
И если мне придётся за оставшиеся несколько дней систематизировать и изучить все, что касалось этикета, поведения и манер, принятых в этом обществе, я из кожи вон вылезу, но сделаю это. Я вам докажу, Владыка, что у каждой красотки, помимо внешности, бывают ещё и мозги настоящего хищника. Устрою вам такой отбор невест, что вы его до самой старости не забудете, а ваши боги будут аплодировать стоя до конца моих дней. Если уж я смогла пережить пятерых мужей всех цветов и оттенков, то вас и подавно вытерплю, виртуозно сыграв на ваших тонких нервах и душевной организации.
В отличие от остальной девятки, у меня есть то, что им даже и не снилось. Я была главным редактором самой скандальной газеты во всей столице и если надо будет, то найду, как опозорить не только Владыку, но и остальных девятерых невест. Скелеты в шкафу, порочные тайны и грязное белье – моё профессиональное увлечение, так что молитесь, Владыка, чтобы я не вышла на тропу войны.
Хотя нет, можете уже не молиться, не спасёт. Я уже пришла в этот мир, просмотрела все хроники пылающих костров, слышала женские страшные крики и ощущала нескончаемую боль всех ведьм. Вы и ваш отец уничтожили больше женщин, чем вся Святая Инквизиция в моем родном мире, и за это вы поплатитесь, клянусь перед всеми богами этого мира, спокойно закончить отбор я вам не дам. И пылать на костре я буду с высоко поднятой головой страдалицы, вы же, поднеся к нему факел, навсегда лишитесь своей иллюзорной власти.
Только такой глупец, как вы, может полагаться на своё величие и непогрешимую веру народа. Как же вы слепы и сами вкладываете нож в руку, которая вас и погубит. Надо было договариваться с моей предшественницей по-хорошему, а не со мной. Увы, говорить что-либо мне уже не имеет смысла, я дитя иного мира. Где слово может не только разрушить, но и спасти. Но вас, мой Владыка, я готова самолично спустить в такие глубины ада, что каждого моего слова вы будете ждать как смертельного приговора.
И пусть меня попробуют остановить, я выдам вам лучшие улыбки и самый огромный водопад слез. В жизни мне пришлось сыграть миллион различных ролей, и я вынесла кое-какие уроки. Журналист это тот, кто готов в любую секунду перевоплотиться в кого-то другого. Сочувствие, жалость и милосердие сливаются в одно сплошное месиво на пару с корыстью, лицемерием и полным фарсом. И я готова отыграть свою лучшую в жизни роль, если наградой за это станет ваше полное бессилие.
В себя я приходила медленно и неохотно, хотелось навсегда замереть там, в воспоминаниях, что отпечатались в моей голове. С каждым новым вдохом слепая ненависть ко всем мужчинам этих мест вскипала с новой силой. Это же надо – считать женщин товаром, с помощью жён и дочерей решать проблемы и прочие неурядицы. Подумаешь, долг перед банком, отдал дочь и пусть её отправляют хоть в бордель, хоть на органы нелегальным колдунам, жена ещё нарожает, если раньше не помрёт. Действительно, средневековье, и вполне понятно, почему ведьмы с таким мириться не собирались.
Ты будешь спокойно молчать, когда понимаешь, что одного-единственного заклинания достаточно, чтобы муженёк не то что на сторону посмотреть боялся, на тебя глаза только с позволения поднимал. Чары вещь хитрая и кому попало не вручались, все ведьмы были статные и умные, грамоте и экономии обучены, так тут кровь работает, и всем моим последовательницам теперь передастся память о другом мире, его порядках и возможностях.