Сердце из хризолита

© Рин Э., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Пролог

Сзади раздался собачий лай. Далекий и тихий. Пока тихий. Можно было бы пропустить его, не заметить, если бы не вслушиваться в темноту, не оглядываться то и дело, не дрожать в напрасной надежде: нет-нет, мне послышалось, почудилось, показалось… Если бы. Если бы отец не спустил собак по мою душу.

Я всхлипнула и снова побежала.

Ветки цеплялись за одежду, били по плечам, царапали руки. Если бы не громкий шум воды впереди, я бы давно потеряла направление. Волосы растрепались, то и дело падали на глаза. Приходилось останавливаться, заправлять их за ухо, тяжело дыша и прислушиваясь: близко? Собаки близко? Или… еще нет?

Пустые надежды.

Лай уже настолько приблизился, что я узнала высокий, захлебывающийся голос своей любимой гончей Эль. Она не просто лаяла, она буквально пела от восторга, ведя остальных собак по следу. Сегодня утром я чесала ее за ухом и обнимала за шелковистую шею. Сегодня вечером она догонит меня и…

Я тряхнула головой и со свистом втянула воздух. Ночной влажный воздух, упоительно сладкий, пах цветами и листвой. Хотелось просто остановиться, остаться здесь и пить его, пить, пока сердце не перестанет колотиться как сумасшедшее.

Говорят, что собаки кусают лишь тех, кто убегает. Если повернуться к ним лицом и сказать: «Это же я… Я…» – тогда они не тронут. Ведь не тронут же, правда?

Просто не дадут уйти дальше.

Дождутся вместе со мной отца и братьев. И тогда…

Я поудобнее перехватила подол слишком длинного, совсем не рассчитанного на бег по лесу платья и прибавила шагу. Я успею. Точно успею. Река совсем близко, а за рекой собаки меня потеряют. Главное, добежать до воды. Дальше я не загадывала.

Но меня все же догнали.

Не собаки.

Я уже выбежала на каменистый берег и пробиралась к реке между большими валунами. Медленно, гораздо медленнее, чем хотелось бы… Но было бы ужасно глупо подвернуть ногу всего за несколько метров до воды именно сейчас, когда надежда на успешный побег согрела мое сердце и заставила потерять бдительность.

Сильный удар в спину, и я полетела лицом вперед, коленями на острые камни… Я вскрикнула и зажмурилась, ожидая вспышки боли, но меня подхватили у самой земли и не дали упасть.

– Ир… – выдохнула я. Мне не надо было оглядываться и всматриваться в лицо преследователя, чтобы понять, кто именно меня догнал. Иррис, младший из братьев. Только он мог оказаться быстрее, чем собаки.

Через мгновение он развернул меня лицом к себе, тряхнул за плечи. Вокруг его круглого лица с рыжими бакенбардами и короткой бородкой таяли искры, следы трансформации. Меня всегда поражало, как быстро он ухитряется менять звериный облик на человеческий.

– Дурочка! – Он снова тряхнул меня. – Чем ты думала?

– Я…

– Скажешь остальным, что мы с тобой затеяли прятки. Что ты несерьезно. Что это глупая шутка.

– Но…

– Хочешь, чтобы тебя заперли? Поставили охрану у дверей спальни? – Он вздохнул и коснулся моей щеки. – Успокойся, Грета. Подумай, чем тебе может аукнуться эта глупость. Отец никогда не позволит, чтобы репутация семьи пострадала. А ты сейчас поставила ее на кон…

Лай раздался совсем близко.

Иррис тряхнул головой, осторожно поставил меня на землю, удостоверившись, что я не собираюсь падать, и отступил на пару шагов.

– Поправь волосы. Перестань трястись. Делай, как я сказал. Буду тебя выгораживать.

Любимый младший братик. Самый лучший партнер для игр, самый верный друг… Наверно, он лучше остальных. Только вот сейчас Иррис не понимал, что делает мне еще больнее. Пытаясь спасти от отцовского гнева, продумывал шаги и командовал, ни на секунду не задумываясь о том, чего хочу я. Не допускал мысли, что я могу не послушаться. Что я могу иметь собственное мнение.

Я для него была куклой.

Как и для остальных.

Я сделала крошечный шаг назад. Еще один. Не знаю, на что я надеялась. Бежать? Он догонит меня в мгновение ока.

Тут Иррис вздрогнул и прищурился, поднимая руку к лицу.

За спиной у меня засиял яркий свет, превращая и брата, и камни, и стену леса, и выскочивших из кустов гончих в золотые статуи. В затылке и ладонях закололо. Портал! Это портал!

Я тряхнула головой. Безумие. Каков шанс, что это не ловушка? Каков шанс, что мне просто вот так могло повезти?

Броситься в портал, который открыл неизвестно кто и неизвестно куда… Что может быть глупее?

– Эй! – закричал Иррис и потянулся ко мне.

А из леса, следом за собаками, выбежали двое. Отец. И… Я сжала зубы и всхлипнула.

Мой будущий муж.

Ну уж нет. Лучше неизвестность, чем это.

Я даже не стала оборачиваться. Просто сделала шаг назад, и золотой вихрь закрутил меня, унося с берега реки прочь.

Глава 1
Лучший в мире дядюшка

Я не сразу решилась открыть глаза. Просто стояла и слушала, как над головой нежно поет какая-то птичка. Ее трель была такой звонкой и веселой, что заставляла невольно улыбаться и хотя бы на мгновение забыть обо всех несчастьях и горестях.

Потом я все же открыла глаза и… Куда это меня занесло? В какие земли? Осознание произошедшего еще только начинало подкрадываться, но я уже почувствовала, как холодеют кончики пальцев. От страха. Оказаться далеко от дома, возможно в чужой стране, без вещей и почти совсем без денег. Хорошо, что у меня в комнате была копилка. Хорошо, что перед побегом мне хватило ума ее разбить. Плохо, что монет там было совсем немного…

А что, если это вовсе не наше королевство? Кто знает, имеют ли здесь хождение флоринты?

Что, если по здешним законам женщин не обслуживают в банках? Мало ли какие тут традиции соблюдают.

Что, если…

Дальше я просто запретила себе думать.

Быстро огляделась по сторонам. Это хотя бы немного успокаивало. Потому что я оказалась не в глухой лесной чаще, не в непролазных джунглях, не среди скал, не в темной пещере. Это уже плюс. Отличный повод для радости. Справа и слева тянулись ровные ряды деревьев. Парк. Или большой сад. Не было видно ни людей, ни домов.

К первой птичке присоединилась вторая. Я даже сумела разглядеть их среди ветвей. Малиновые свистуньи… Я прикрыла глаза, вспоминая, что там было в учебнике зоологии, и облегченно выдохнула. Вот ведь ирония судьбы. Сначала ты считаешь учебу досадной потерей времени, ведь можно было бы пойти играть с братьями, а не просиживать часы в библиотеке за книгами! А потом знания, словно карта из рукава фокусника, в нужный момент выскакивают из памяти, и ты готова расцеловать старого учителя, который так интересно рассказывал про животных и птиц…

Малиновые свистуньи почти не встречаются за пределами нашего королевства, а значит, по крайней мере, со страной мне повезло. И с ее географическим положением, кстати, тоже. Вот хороша бы я была, оказавшись в летнем платье в каком-нибудь сугробе высоко в горах!

Я потерла виски. Молодец, Грета. Желание убежать совсем затмило тебе разум, раз ты не просчитала все заранее.

С другой стороны, у меня что, было время на подсчет рисков? «Подождите-ка, собаки, не бросайтесь на меня! Подожди-ка, братец, и отец – ты тоже постой. И нежеланный жених, иди прочь! Мне надо подумать и взвесить все «за» и «против», стоит ли бросаться в неизвестно кем открытый портал и лететь незнамо куда…»

Тут я нервно захихикала. Забавно было бы посмотреть на их лица, если бы я так сказала. Изрядно бы они удивились, точно-точно. Ведь это так странно! Будто манекен в магазине одежды заговорил или фарфоровая статуэтка на каминной полке решила высказать собственное мнение.

Выбрать на завтрак горячие булочки или яичницу – это мне позволяли. Или решить, какого цвета платье заказывать у портного. Остальное – «Грета, молчи, отец лучше знает». Раньше…

Я тряхнула головой и пошла по утоптанной тропинке между деревьями. Все это осталось в прошлом. Теперь я сама буду решать, что делать со своей судьбой.

Над тропой шумела молодая, нежно-зеленая листва, под ногами по земле скакали солнечные зайчики. В воздухе пахло весной и свежестью. Я невольно улыбнулась… А через мгновение замерла, раскрыв рот от удивления. Деревья впереди расступились, открывая проход к большому фонтану с фигурами зверей и рыб, символизирующих созвездия. Струи воды звенели, и над головами у мраморных лиса, орла, опоссума и гуся дрожало радужное марево.

Я осторожно подошла, коснулась каменного бортика и заглянула в воду. Интересно, что я хотела там увидеть? Ответ на вопрос «Могут ли в мире существовать два абсолютно одинаковых фонтана»?

Скорее всего, нет.

А значит, у меня не получилось убежать. Точнее, далеко убежать.

Если пройти дальше по тропинке, то скоро начнется аллея, вымощенная разноцветным сланцем. И приведет она к боковому крылу нашего летнего поместья.

* * *

Усилием воли я остановила первый порыв сорваться и нестись прочь, как испуганный заяц.

Вцепилась в бортик бассейна так, что пальцы побелели. Потом вытерла предательские слезинки, которые уже ползли по щекам. Медленно заправила прядь волос за ухо, вдохнула, выдохнула… Здесь, у фонтана, всегда пахло сыростью и мхом, словно в пещере. Этот запах мигом вернул меня в детство, когда я с упоением исследовала все уголки парка, находила любимые места, обустраивала тайные убежища и знала все дорожки, тропинки и уголки как свои пять пальцев.

А также все способы проникнуть в дом, если не хочешь показываться на главном крыльце. Низкие подоконники, открытые подвальные окна, увитые плющом опоры балконов… Когда-то я знала пятнадцать тайных путей в свою спальню. Не всеми я сумею сейчас воспользоваться, но достаточно лишь одного, чтобы улучшить положение.

В гардеробе должны храниться дорожные платья, в кабинете матушки – шкатулки с драгоценностями, которыми она никогда не пользуется. Всего-то и нужно: набраться смелости, пробраться в имение, толком собраться в дорогу… и убираться прочь отсюда. Судьба подкинула мне возможность взять с собой чуть больше вещей, чем один маленький мешочек с монетами. Глупо было бы не воспользоваться таким шикарным подарком.

Только бы на глаза никому не попасться!

Я прижала пальцы к висками и опустила веки, пытаясь вспомнить, сколько садовников ухаживают за парком и на какие аллеи лучше не соваться. Так, поливают клумбы обычно с утра, днем на аллеях почти никого нет, а вот вечером в парке появится охрана… Стоп. Я запрокинула голову и, приложив ладонь козырьком к глазам, посмотрела вверх, сквозь кружевную листву. Она будто плавилась в ярком полуденном мареве: солнце стояло прямо в зените. Но как это возможно? Ведь я шагнула в портал уже после того, как отгорела вечерняя заря…

Эта мысль сразу не пришла мне в голову, потому что сначала я пыталась понять, где оказалась. А вот теперь пришло время для вопроса «когда».

Объяснение напрашивалось только одно. Я провела в портале две трети суток, хотя они показались мне мгновениями. Что же. Пришлось заплатить кусочком бытия за этот переход.

Я нервно хихикнула. Знакомые девушки, которые родились в простых семьях, без магической линии, болтали иногда, что порталы крадут жизнь у тех, кто ими пользуется. Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания об этих словах, которые сейчас были особенно некстати. В конце концов, точно так же говорили о паровозах, когда они только входили в обиход… Или о дирижаблях. Мол, каждого, кто часто ездит по железной дороге, будет потом всю жизнь преследовать стук в ушах. А тем, кто осмеливается летать, на твердой земле будет уготовано страдание от головокружения. «Темным людям всегда свойственно хулить прогресс», – всплыли в голове слова отца. Они прозвучали так явственно и близко, что я испуганно обернулась.

Нет. Он не мог меня так быстро догнать. Нет.

Перемещение в портале отследить невозможно.

Даже с помощью лучших гончих в столице.

Будем считать, что мне еще раз повезло. Середина дня – лучшее время для проникновения в дом. Слуги в это время сонные и ленивые, как мухи. Если я буду осторожна и не совершу ошибки, никто меня не заметит и не поймает.

Я быстро обошла фонтан и зашагала дальше по аллее, держась поближе к деревьям. Если что, успею спрятаться за стволами или среди кустов. Благо эта часть парка была самой неухоженной и походила больше на лес.

Впереди показалась большая беседка. Стены ее покрывал цветущий вьюнок: белые колокольчики цветов пахли так сладко, что в детстве я думала, будто взрослые прячут здесь самые вкусные пирожные, и раз за разом исследовала ее в поисках тайника. Пирожные так и не нашлись, а беседка со временем стала моим любимым прибежищем. Здесь я играла, читала, мечтала, когда хотелось побыть одной…

Я улыбнулась, вспомнив, как мне бывало тут легко и весело. И тут же испуганно замерла.

Из беседки слышались голоса.

* * *

Первый голос был мне очень хорошо знаком.

Человек с этим голосом когда-то читал мне на ночь сказки, учил завязывать шнурки и плести пояски из длинных кожаных полосок, ходить по узким перилам, не теряя равновесия, и находить самые интересные книги в библиотеке. Дядюшка Винс. Он гостил у нас несколько раз в год, и каждый раз я начинала ждать его следующего приезда, когда он еще только прощался.

Он привозил мне кукол, которые пели, танцевали и кланялись.

Угощал заморскими фруктами и засахаренными орехами.

Дарил свистульки, искусно вырезанные из дерева, и стеклянные гребни.

А когда мне исполнилось четырнадцать, привез первое бальное платье и туфельки. Помню, они тогда повздорили с матерью: та утверждала, что уже заказала наряд у лучшего портного в столице, что она лучше знает, как следует одевать дебютантку… Но дядюшка только громко рассмеялся. Его смех будто рассыпался дробными «ха» по всему дому, отскакивая от зеркал и люстр.

Конечно, в итоге я танцевала в подарке дядюшки.

Зачарованный лиф платья обвивали розовые стебли без шипов с нежными бутонами. Они дарили прохладу и тонкий волшебный аромат, чуть слышно позванивали при каждом движении и превращали меня из смущенной девочки в чудесную фею. А хрустальные туфельки словно знали, какой танец играют музыканты, и подстраивались под каждый шаг.

– Сколько они стоили? – спросил отец на следующее утро, когда я сидела за столом, позевывая, а пятки будто сами по себе выстукивали под столом ритмы вчерашних мелодий.

– Не все ли равно, – пожал плечами дядя. – Я в твой карман не заглядываю.

Отец скривился, словно откусил кусок недозрелого яблока. Дела в тот год шли не слишком хорошо, он ходил смурной и то и дело задерживался в порту до ночи. Не доверял управляющим, тратил силы и нервы, а потом срывался на нас. Точнее, на мне. Братья же научились – кто чуять, кто предсказывать – его плохое настроение и всегда норовили улизнуть из дома…

– Слушай и запоминай! – веско проговорил дядюшка, и я вынырнула из прошлого. Шагнула вплотную к беседке, осторожно опустилась на землю и прижалась спиной к деревянной колонне. Даже если дядя решит выглянуть в окно, вряд ли он что-то разберет – уж слишком хорошо тут вьюнок разросся. А даже если увидит меня…

Я закусила губу. Может, стоит ему открыться? Он всегда был на моей стороне. Всегда-всегда. И…

Но тут прозвучал второй голос, и я застыла. Забыла, как дышать. В мире ничего не осталось, кроме этого голоса. Кроме подслушанного разговора.

– Подожди! Можно, я буду рисовать карту?

– Зачем тебе карта, девочка моя?

– Ты же сам сказал, что расскажешь дорогу. Значит, ее можно нарисовать.

– Но у нас нет бума…

– Есть! Я утащила из дома несколько листов. И книгу, чтоб на нее положить… Только рассказывай медленно, хорошо?

– Хорошо, Грета.

Это невозможно. Я зажмурилась и помотала головой. Абсолютно невозможно.

Я вспомнила этот разговор.

Дядюшка тогда приехал в летнее поместье, прямиком из путешествия на острова, привез матери веер, украшенный жемчугом, отцу – какие-то ценные бумаги, братьям – кинжалы с разноцветными костяными рукоятками, а мне… Мне он вручил янтарное яблоко и пообещал рассказать о каком-то тайном месте, о котором будем знать только я и он. Больше никто.

После обеда мы пошли в парк.

Я привела его в беседку и…

Невозможно. Нет. Я схожу с ума.

Мне было четыре года. Тогда.

Может, я умерла там, в портале? Может, теперь я вспоминаю кусочки жизни, и это последние вспышки сознания перед… Перед чем?

Я прижала кулаки к вискам и закусила губу.

В ветвях деревьев пели птицы. Аромат вьюнка кружил голову. Солнечный зайчик устроился у меня на коленях. Прикушенная губа болела. Мир вокруг был ощутимо-настоящим и совсем не походил на видение.

– Когда-нибудь тебе понадобится убежище. Место, где тебя никто не найдет и не обидит, – снова зазвучал дядюшкин голос. – У меня есть дом на севере, в Вердене. Я почти не бываю в нем. Но там живут слуги. И я предупредил их, что когда-нибудь ты приедешь. Со мной или одна. Если захочешь, конечно.

* * *

Дальше я слушала, будто в полусне. Дядюшка рассказывал, как доехать до Вердена. Оказалось, часть фраз я запомнила чуть ли не дословно – сейчас они услужливо всплывали в памяти за мгновение до того, как Винс начинал предложение. Прямой поезд из столицы… Ехать три дня… Сойти в маленьком городке Китре, оттуда взять экипаж до побережья… Верден длинной лентой тянется вдоль моря… Нужно добраться до самой южной оконечности…

Яблочная улица, четыре.

Ворота с грифонами.

– С грифонами, – прошептала я, как будто и вправду решила ехать в Верден.

Мысли метались и кружились в голове, как листья, танцующие над землей под порывами злого осеннего ветра. Это было невозможно, невообразимо, невероятно… но все же случилось. Я все больше убеждалась в реальности происходящего. Портал перенес меня не только в пространстве – с берега реки в дальнюю часть парка, но и во времени – почти на пятнадцать лет назад.

Значит, я в прошлом.

Значит… обратной дороги нет.

От этой мысли одновременно хотелось кричать, как зверек, попавший в ловушку, и петь, как веселая птичка поутру. Одна часть меня паниковала. Другая ликовала.

Я убежала из дома. Прежней жизни больше не будет, никогда. Беззаботные солнечные дни, балы и приемы, путешествия по воздуху и по морю, зачарованные драгоценности и самые редкие книги…. Обо всем этом можно забыть.

Зато мне удалось! Я убежала от незавидной участи, к которой меня готовили. Никто насильно не выдаст меня замуж. Не будет мной распоряжаться как вещью. Не будет диктовать мне, что и как делать. Можно перестать бояться, что меня поймают. Ведь здесь, то есть сейчас…

Я чуть не рассмеялась вслух. Никто не знает, кто я такая. И не узнает, если увидит. Для родителей я пока что маленькая девочка.

– Ну что, пойдем? – спросил дядюшка у Греты… то есть у меня… и я даже не стала убегать от беседки и прятаться в кустах. Потому что помнила: они… то есть мы, пойдем прямо по дорожке к дому, почти побежим, чтобы не опоздать на обед.

Значит, меня никто не заметит.

Дождавшись, когда шаги стихнут, я несколько минут просто глубоко дышала, пытаясь успокоить сердце, которое колотилось словно испуганная птичка в клетке. И к моменту, когда кровь перестала шуметь в ушах, а первый страх улегся, я уже придумала план. Не без изъянов, но с ним я почувствовала себя гораздо увереннее, чем раньше.

Сначала найти фонтанчик и напиться вдоволь.

Потом забраться в тайник у подножия статуи Крылатого ветра – туда маленькая Грета спрятала карту по дороге к дому, а еще там должны быть дорогие моему сердцу безделушки, несколько золотых монет и дорожный мешок из плотной кожи. Через некоторое время отец затеет перестановку статуй в парке, и я-маленькая буду плакать, думая, что рабочие унесли ящичек с моими немудреными сокровищами. А что, если…

Я прижала ладонь ко рту. А что, если это не рабочие тогда разорили мой тайник? Что, если там уже ничего не было, потому что… Потому что я-взрослая забрала оттуда вещи.

То есть все предопределено?

И…

Я отогнала прочь эти мысли. Пока я до конца не разобралась, как именно подействовал портал, нет смысла строить теории.

«Слишком ты сложная, Грета!» – любили подколоть подруги.

«Слишком она много умничает!» – исходили ядом завистницы.

Но что правда, то правда. Годы, проведенные над книгами в отцовской библиотеке, научили меня сначала думать, а потом делать. Сначала искать факты, а потом их оценивать. И побег из дома… Пожалуй, это было первое спонтанное решение за несколько лет, с тех пор, как я научилась контролировать эмоции.

Итак, вернемся к плану.

Добраться до воды и утолить жажду.

Тайник.

Пробраться в дом и заглянуть в гардероб матери, пока все обедают. Там должны быть дорожные платья.

Проникнуть на кухню и раздобыть немного еды.

А потом выбраться из имения до наступления темноты.

И уехать в Верден.

Проще простого, не так ли?

* * *

Крылатый ветер глядел на запад, приложив к глазам узкую мраморную ладонь. Я ползала у подножия статуи, дергая то за одну травинку, то за другую, но тайник не открывался. А мне-то казалось, что это один из самых простых пунктов плана!

Но когда я уже совсем отчаялась, помогла случайность. Поднимаясь с колен, я покачнулась и оперлась на камень, а он вдруг вывернулся из-под ладони, что-то скрипнуло внизу, и у мраморного подножия открылась узкая щель. Я осторожно вытащила свеженарисованную карту и пыльный, но очень удобный дорожный рюкзачок – в детстве он казался мне слишком большим, а сейчас – в самый раз. Потом наружу показались бусы из сердолика, мешочек с разноцветной галькой, пять золотых монет из дальних стран – подарки дядюшки – и красивые часы на длинной цепочке. Они тихонько тикали и, судя по положению солнца на небе, даже показывали правильное время. Как минимум на большом циферблате. В центре его располагались еще три маленьких с изогнутыми странными стрелками и непонятными знаками вокруг.

Я покачала их на ладони и засунула в рюкзак вместе с остальными сокровищами, пристроила на место нужный камень, посмотрела, как медленно закрывается тайник, и поднялась на ноги, отряхивая грязный подол платья. Оставалось самое опасное. Пробраться в имение так, чтобы никто не заметил. Для этого нужно было подойти к дому с торца, там, где розарий почти вплотную примыкал к стене.

Казалось бы, какая глупая идея – взобраться на балкончик второго этажа по розовым стеблям… Ведь они не выдержат вес человека! Но я беззвучно смеялась, нащупывая очень удобные «ступеньки» в железной решетке, по которой вились колючие побеги. Тому, кто не знал о ее существовании, я бы сейчас показалась настоящей волшебницей, идущей почти по воздуху, под весом которой не гнутся самые нежные веточки. А вот тот, кто знал о существовании тонких, но прочных металлических полос, замаскированных среди зелени, сейчас беззастенчиво этим пользовался. В детстве я столько раз проходила этот путь, что теперь он дался мне совсем просто… Дался бы, если бы не опасения быть пойманной.

Когда я уже перебиралась через балконные перила, внизу послышались голоса – кто-то подходил к розарию, был уже совсем близко, – и я задрожала, заспешила, затрепетала, как рыбка на крючке. Успела спрятаться, пригнувшись за каменной балюстрадой… и молча, закусив губу, смотрела, как наливаются алым длинные царапины на ладони. Слишком уж острые у наших роз шипы, не прощают спешки…

– У наших роз… – прошептала я, уже скользнув через балконную дверь в маленький альков и глядя сквозь приоткрытую дверь в коридор. На втором этаже никого не было, да и пока не могло быть. Обеды в нашем доме длились всегда долго, чинно, время будто останавливалось, и я чувствовала себя мухой в янтаре. Слуги либо прислуживали господам, либо ели на кухне, перемены блюд следовали одна за другой, столовое серебро блестело так, что глазам больно, от накрахмаленной скатерти пахло свежестью и белизной… В детстве мне казалось, что белый цвет пахнет именно так. Как наши скатерти…

Пусть я уже убежала, приняла решение порвать с этой семьей и этим домом, все равно по привычке говорила «наши». Интересно, когда эта привычка завянет, засохнет, умрет? Или этого никогда не произойдет и я долгие годы буду жалеть о содеянном?

Так размышляя, я осторожно шла по коридору, машинально обходя квадратики паркета, которые скрипели особенно громко. Наверно, я могла бы пройти здесь с завязанными глазами, отсчитать нужную дверь и попасть в нужную комнату. Когда-то дом казался мне огромным, опасным и ужасно интересным, и я не успокоилась, пока не изучила его как свои пять пальцев. Теперь же пришло время изучать мир чуть более большой.

Я скользнула в комнату матери, тихонько притворила за собой дверь и огляделась по сторонам. Широко распахнутые створки гардероба так и манили: входи, отважный путник, искатель приключений, и найди себе достойный наряд для грядущих подвигов!

Или хотя бы такой наряд, на котором не так заметна пыль.

Или в котором хоть немного удобнее будет в дороге.

Я машинально одернула ленты на поясе любимого платья из тяжелого шелка, расшитого крохотными жемчужинками, и решительно шагнула вперед. Время выходных платьев прошло, впереди ждали дорожные приключения и одежда поскромнее.

* * *

Я забралась в самый темный угол гардероба, куда не проникал свет из комнаты, врезалась в высоченную пирамиду из шляпных коробок, поставленных друг на друга, и чуть не обрушила ее на пол. Несколько раз чихнула от пыли и потащила наружу свою добычу: два платья в футлярах, которые лежали на дальней полке и, похоже, еще ни разу не использовались после того, как их доставили от портного. Или не от портного…

Судя по этикеткам на ломкой рисовой бумаге, это были подарки от дядюшки, который во время одной из своих многочисленных поездок заглянул в магазин готового платья, чтобы сделать моей матери сюрприз. Я улыбнулась и начала расстегивать футляры один за другим. Вот удача.

Мать всегда считала, что готовую одежду ей носить не к лицу. Мол, дама из семейства высшего света, с сильной магической линией, может позволить себе подгонять платья по фигуре, а не довольствоваться простыми силуэтами. Должно быть, она поблагодарила дядюшку, а потом спрятала нежеланный подарок в самый дальний угол… Хорошо еще, что не успела отдать бедным родственникам!

И теперь это прекрасное одеяние из плотного серого льна, идеально немаркого цвета, с тонкой серебристой вязью по вороту и рукавам достанется мне. Я чуть в ладоши не захлопала от радости. Второе платье тоже отлично подходило для путешествия: темно-синее, с широкой прямой юбкой и узкими рукавами, украшенное по подолу жаккардовой лентой. Никаких драгоценных камней, которые привлекают лишнее внимание, никакого кружева, которое цепляется и рвется, никаких корсетов и турнюров! Я тряхнула головой. И даже чувство вины ни капельки не будет меня мучить. Просто у этих платьев не было ни единого шанса понравиться матери. Неужели дядя совсем ничего не помнил о ее модных пристрастиях, когда выбирал подарок?..

Где-то вдалеке хлопнула дверь, и я засуетилась, заспешила, подхватила футляры с платьями и побежала обратно: по коридору, в альков, на балкон…. Затаиться, осторожно выглянуть наружу – не идет ли кто? – проворно спуститься по решетке… Получилось, правда, медленнее, чем хотелось бы: шипы роз вцепились в мои рукава и подол платья, как будто не хотели отпускать.

Пришлось им соврать.

Я наклонилась и прошептала:

– Может быть… Если получится… Я еще вернусь.

Хотя точно знала – не вернусь.

Теперь мой путь лежал снова на аллею парка и к беседке. Там можно будет переодеться, уложить вещи и тщательно продумать маршрут. Потом украсть хлеба и сыра на кухне – стыдно признаться, далеко не в первый раз – и отправляться в большой мир. В низеньком пузатом здании банка рядом с вокзалом я обменяю заморские золотые, затем куплю билет на поезд, и…

Я закусила губу. Наверно, придется все же открыться дядюшке. А вместе мы точно что-нибудь придумаем.