Пролетариат

© В. Ридош, 2019

© ИД «Флюид ФриФлай», 2019

© П. Лосев, оформление, 2019

Иллюстрации Аксиньи Сарычевой. В оформлении обложки использован рисунок Аксиньи Сарычевой.

Пролетариат

Я тоже такой, только хуже, я говорю, что я вижу…

Борис Гребенщиков

Настоятельно не рекомендую читать эту книгу лицам, не достигшим 21 года, а также беременным, кормящим, впечатлительным и имеющим романтическое представление о жизни. Честно говоря, я вообще не рекомендовал бы читать эту книгу.

I

Лёлик кончил, приподнялся, вытащил член из Ирки и, стоя на коленях возле неё, спросил:

– У тебя что, менстряк?

– Нет, – ответила Ирка, – а что?

– Да кровь на гондоне, – Лёлик снял презерватив, поднёс к глазам, – о, так она изнутри.

Ирка приподнялась на локтях. Лёлик взялся рукой за член и оголил головку, которая оказалась в крови. Ирка негромко взвизгнула.

– О, ёб твою… уздечку порвал, кажись. Да не вопи ты! Надо же, вроде не целка, а вон какая узкая, – улыбнулся Лёлик.

Он сходил в ванную, подмылся и вернулся в комнату, прижимая скомканный кусок туалетной бумаги к члену.

– Ладно, хули, щас кровь остановится, схожу до аптеки.

– Зачем? У меня есть зелёнка и пластырь, – растерянно сказала Ирка.

– Нахуй мне твой пластырь? Тем более зелёнка. Хочешь, чтоб хуй был зелёный, как у инопланетянина, что ли? – засмеялся Лёлик.

Он убрал бумагу от головки, на ней было немного крови. Лёлик прошёл на кухню, выбросил бумагу, попил и, вернувшись в комнату, стал одеваться. Ирка тоже стала одеваться, не переставая говорить, что, может, надо к врачу, или всё-таки намазать зелёнкой, или с кем-то посоветоваться. Лёлик одевался, не обращая внимания на её болтовню. Одевшись, он вышел из квартиры и, спустившись вниз, зашёл в аптеку, которая находилась в том же доме. В аптеке Лёлик попросил новокаин, шприц и спирт. Этилового ему, конечно же, никто не продал, и он взял муравьиный. С этим набором юного анестезиолога он вернулся домой. Ирка потихоньку собиралась на работу: она была лаборанткой на заводе, и сегодня у неё была ночная смена.

– Я скоро ухожу уже. Еда на плите. Мы утром увидимся в пересменке?

– Не знаю. Может, увидимся, может, нет. Если автобус нормально приедет. Мне же ещё смену надо принять и на эту ебучую пятиминутку сходить.

– А куда ты ходил-то?

– Да пива взял, вечерком попить, – Лёлик показал полторашку, которую купил в соседней с аптекой пивной. Про аптеку он решил ничего не говорить, всё равно она, баба, ничего не поймёт.

Остаток дня Ирка всё ходила за Лёликом, советуя, что ему лучше сделать, или просто болтая о том о сём, а то и, хихикая, говорила, какой он у неё страстный и неудержимый. Лёлик слушал всю эту болтовню, периодически что-то отвечая, и ждал, когда уже Ирка свалит на работу. Бабьей болтовни Лёлик не любил, но молчаливых женщин Лёлик не встречал, поэтому приходилось терпеть.

Когда Ирка наконец ушла, Лёлик пошёл на кухню, налил себе для храбрости пива и стал неторопливо его пить. Он как будто о чём-то задумался, но когда пиво в кружке кончилось и он очнулся, то сам не знал, о чём именно он думал. Посмотрев на пустую кружку, Лёлик вздохнул и пошёл в ванную. Там он достал из шкафчика бритву, разобрал её и вынул лезвие. Достав из того же шкафчика вату, Лёлик оторвал кусок, промочил в муравьином спирте и стал протирать лезвие, которое после положил на ту же ватку. Затем, взяв бутылёк новокаина, Лёлик с помощью ножниц снял с пробки жестяную обёртку. После этого он спустил растянутые семейные трусы, взял в руку член, на котором виднелись засохшие капли крови, помыл его под струёй тёплой воды и протёр головку спиртом. От спирта кожу на члене неприятно защипало. Распечатав шприц, Лёлик набрал им несколько кубиков новокаина из бутылька. Сделав все приготовления, Лёлик, держа в руке шприц, сел на унитаз. Левой рукой взяв член и немного оголив головку, Лёлик осмотрел рваные края разорванной уздечки. Держа в правой руке шприц с новокаином, он выпустил воздух и аккуратно, но быстро сделал укол в головку. Резкую боль от укола почти сразу сменило онемение. Лёлик положил шприц, помял член и, убедившись, что он ничего не чувствует, дотянулся до раковины и взял лезвие. После, по-прежнему держа член левой рукой, а лезвие правой, Лёлик аккуратно сделал несколько надрезов на обеих половинках той полоски кожи, которая раньше соединяла головку и крайнюю плоть. Выступила кровь. Ещё чуть-чуть покромсав края, Лёлик отложил лезвие и прижал края друг к другу пальцами. Боли не было, но неприятное ощущение как будто рукой сжимало желудок. «Лишь бы хуй не встал», – подумал Лёлик. Посидев ещё немного, он разжал пальцы. Края уздечки прилипли друг к другу. Член был испачкан в крови, но Лёлик подумал, что лучше его сейчас не трогать. Он встал, подошёл к раковине, помыл лезвие и, собрав бритву, убрал её в шкафчик. Шприц он пока на всякий случай оставил, закрыв иголку колпачком. Новокаин Лёлик убрал в холодильник. Стоя на кухне, Лёлик посмотрел на пиво: «Блядь, а пиво-то не попьёшь. Ссать потом заебёшься». Постояв ещё немного, Лёлик пошёл в комнату и сел за компьютер. Действие новокаина начинало проходить, и режущая боль в головке всё сильнее давала себя знать.

Лёлик кончил, приподнялся, вытащил член из Ирки и, стоя на коленях возле неё, посмотрел на окровавленный изнутри презерватив. Прошло двое суток, на протяжении которых Лёлик пересекался с Иркой только в пересменке на работе, но этого времени, похоже, было недостаточно.

– Не срослось, – произнёс Лёлик, – да и хуй с ним.

II

Прошла всего пара недель, как Пизда устроился на завод. В обычном режиме работа на заводе сменная. Но когда в цехе капремонт, всех выводят в день. Это значит, что все операторы работают пять дней в неделю по восемь часов. Да, в цехе есть операторы, работающие с оборудованием, есть слесаря, которые его чинят, и есть технологи, которые знают или должны знать, как всё работает. И сейчас один из таких технологов, сам бывший оператор, стоял в небольшой будке, где вдоль стен стояли лавки, а на лавках сидели мужики, которых из смены вывели в день. Обычно в этой будке, которую часто называли стекляшкой, сидели по два человека в смену, теперь их было десять. Они шутили, подкалывали друг друга. Начальник отделения, стоя возле двери, ставил им задачу:

– В общем, слушайте сюда. Нужно пройти все задвижки, которые относятся к вашей стадии, проверить их ход и смазать солидолом. Ну и не затягивайте.

– Чё, Сосок, работы нет, а занять чем-то надо? – спросил один из мужиков.

Он был в другой смене, и Пизда ещё не знал, как его зовут.

– Какая разница? – ответил Сосок. – Всё равно вам же на пользу! Потом ведь самим легче пускаться будет.

– Да их расхаживай-не расхаживай, один хуй, на пуске заебёмся, – сказал другой и тут же добавил: – Вон Терминатор сильный, пусть крутит.

Все засмеялись, а Терминатор – здоровый накачанный парень, усмехнувшись, сказал:

– Вот нихуя ты не прав! Тебе как раз надо крутить, чтоб мышцу подкачать.

Все снова засмеялись.

– Крутите, в общем, как хотите, но чтоб работа была сделана, – сказал начальник и вышел. Пизда, сидевший с краю, поднялся:

– Ну что, пойдёмте?

Лёлик, его наставник, улыбнулся:

– Молодой, горячий!

И, уже обращаясь к нему, добавил:

– Куда торопиться-то? День длинный. Сейчас чаю попьём – пойдём.

Посидели, попили чаю, поговорили.

– Ладно, пойдёмте хоть посмотрим, – сказал наконец Лёлик.

Все стали подниматься, убирать кружки и, надевая на голову каски, а на плечо – подсумок с противогазом, потихоньку начали выходить из будки.

– В начале капремонта всегда так, – сказал Лёлик Пизде, – делать ещё нечего, ничего не разобрано, а занять нас чем-то надо. Вот ходим друг за другом, хуйнёй страдаем. Зато потом будем бегать, жопа в мыле, до восьми оставаться, потому что нихуя не успеваем.

Стекляшка находилась в большом машинном зале, где стояли три турбины, которые во время работы создавали адский шум. Сейчас всё было остановлено, турбины разбирали механики. Идти надо было на улицу, где находились трубопроводы, на которых были установлены огромные задвижки. Теперь они были закрыты – это они, Лёлик и Пизда, и закрывали их во время остановки, а при пуске их снова надо будет открывать. Задвижкам этим, как и самому цеху, было больше тридцати лет и, чтобы крутить их, требовалось немало усилий. Сейчас, когда пар и газ были сняты с цеха, их можно было спокойно открывать и закрывать. Это и называлось расхаживать задвижки, промазывая их солидолом. Задвижек было чуть больше двух десятков на десять человек. Работы в целом часа на два, если не торопиться.

– Ну что, пойдёмте покурим для начала, – сказал кто-то.

– Да, надо солидол ещё взять и ашцевухи, – добавил кто-то другой.

– О, Пизда, ты не куришь же, – сказал Лёлик, – сходи к слесарям за солидолом и возьми в будке пару ашцевух. Здесь же и встретимся.

Все пошли курить, а Пизда пошёл в слесарную мастерскую за солидолом. На часах было начало десятого. Рабочий день начинался с восьми, но какое-то движение – только с девяти, когда начальники проведут свои планёрки, будет определён фронт работ и будут подписаны специальные разрешительные документы для опасных работ – наряды-допуски. Дверь слесарки была заперта. Пизда стукнул несколько раз, открыл Эдик, слесарь.

– Чё надо? – спросил Эдик.

– За солидолом послали, – ответил Пизда.

– Хорошо, что не на хуй. Пойдём.

Эдик пропустил Пизду в слесарку и закрыл за ним дверь. В глубине помещения стоял большой стол. За ним сидели слесаря и играли в карты. Кто-то дремал, привалившись к стене. Эдик порылся в углу, достал нижнюю половину разрезанной пятилитровой бутылки, наполненной вязкой, цвета грязи, субстанцией, и отдал её Пизде.

– Чё, задвижки, что ли, расхаживаете? – спросил Эдик.

– Ага, – ответил Пизда.

– Хули толку их расхаживать! Там проржавело всё. Их надо снимать и ревизировать, а то и вообще менять нахуй, а не солидолом мазать.

– А чего их не меняют тогда? – спросил Пизда.

– Вот сразу видно, что ты недавно работаешь. На что их менять-то? Ты думаешь, тут, ебать, полный склад вентилей, задвижек, насосов? Нет же нихуя! А что было, спиздили давно да сдали нахуй в металлолом. Вот и чиним по десять раз одно и то же, из старого новое собираем. Так что вот тебе солидол, вперёд и с песней.

Пизда вышел, а Эдик закрыл за ним железную дверь. Пизда дошёл до стекляшки и, войдя в неё, взял в углу возле двери два железных прута с наваренными на концах болтами, превращающими пруты в подобие латинской заглавной буквы F. Такие пруты, которые на заводе назывались «ашцевухи», нужны были, чтобы открывать или закрывать задвижки. Первое время, когда Пизду просили захватить ашцевуху, он не мог понять, чего от него хотели. Но потом ему показали и объяснили что к чему. С ашцевухами и солидолом Пизда отправился обратно на улицу. Когда он пришёл, ещё никого не было. Спустя несколько минут появились и остальные.

– Ну что, время – к половине десятого. Надо до обеда хоть парочку захуярить, – сказал Вован, здоровый детина чуть старше Пизды.

Взяв ашцевуху, он приладил её к штурвалу задвижки так, чтобы штурвал оказался между двух приваренных болтов, а сам прут – в качестве рычага. Вован с видимым усилием налёг на прут и сдёрнул задвижку. Дальше она уже открывалась голыми руками.

– Опять, что ли, ты затягивал? – спросил он Терминатора.

– Ну я.

– А нахуя? А потом задвижки ломаются, – заметил пожилой оператор. – Достаточно просто обтянуть, тянуть-то так зачем? Или резьбу сорвёт, или задвижка сама лопнет, или открывать потом заебёшься.

Терминатор как будто немного обиделся.

– На, открывай до конца, потом промажешь шток солидолом и закроешь. Снова откроешь и снова закроешь. Потом так же надо будет обтянуть, – сказал Вован Пизде, а сам пошёл открывать другую. – Сейчас вот две хотя бы прогоним и на обед.

Пизда стал открывать задвижку. Штурвал был в диаметре чуть меньше метра.

– А почему мы не можем сразу распределиться и сделать всё? – спросил он Лёлика, своего наставника.

– Потому что хорошую работу надо беречь. Начальнику же, блядь, главное нас чем-то занять. Если мы быстро сделаем одно, нас озадачат другим. А платят нам, ебать, за время, а не за сделанное. Поэтому крути себе, не торопясь, до пяти время есть.

Пизда с некоторым усилием стал открывать задвижку. Вован уже сдёрнул другую, и её крутил Терминатор. Остальные стояли рядом. Кто-то разговаривал, кто-то смотрел по сторонам, оценивая, что надо будет сделать. Когда Пизда открыл где-то наполовину, а видно это было по штоку, выходящему из редуктора, его сменил другой. (Задвижка состоит из так называемого тела задвижки – это сам корпус, вмонтированный в трубопровод; внутри клин, который открывает или закрывает ток по трубопроводу; клин приводится в движение штоком с помощью редуктора с маховиком; при поворачивании маховика, или штурвала, система зубчатых передач поднимает шток, а он в свою очередь поднимает клин.) Пизда встал рядом с другими мужиками, его руки немного устали.

– Ну что, устал? Ничё, поработаешь маленько, – подкачаешься, – сказал Лёлик.

– Да не, хуйня, – ответил Пизда, – вот паровую после остановки было тяжело закрывать, а это хуйня.

– Ну паровую – это, ебать, привыкай. Её постоянно надо будет крутить. Её, блядь, иной раз по несколько раз за смену крутить приходится.

– А почему нельзя на ней, как на других, сделать электрический привод? Нажал кнопку – она открылась, нажал другую – закрылась.

– А ты, блядь, что делать будешь тогда? – с улыбкой ответил Лёлик. – Там давление большое, электропривод не выдержит.

– Я, может, тоже не выдержу?

– А куда ты, нахуй, денешься? Где автоматика не может, там всегда может человек.

Пока они говорили, обе задвижки открыли до конца, обильно намазали штоки солидолом, и уже другие мужики стали их закрывать. Где-то на середине хода мужики сменились ещё раз. – Ну чё, бля, время к одиннадцати, пора, ебать, в столовую, – сказал Толстолобик, – потом, нахуй, подтягивайтесь все в будку.

– Нахуй мне ваша столовая, у меня своя пайка, – ответил Лёлик и пошёл в сторону стекляшки. За ним следом пошло ещё несколько человек, а Пизда с остальными отправились в другую сторону – в заводскую столовую.

Столовая была в соседнем цеху. Идти было не очень далеко. Старенькое двухэтажное здание. На первом этаже – магазин, а сама столовая – на втором. Возле лестницы стояли вешалки для верхней одежды и противогазов. Просторный зал был заставлен простыми столами и стульями, каждый стол на четыре человека. Не меньше половины столов было уже занято, при том, что обеденное время только начиналось. Через весь зал тянулся большой прилавок, вдоль которого стояла огромная очередь с подносами. Прилавок делился на секции: салаты, супы, горячее и гарниры, затем выпечка и напитки, и в конце – касса. В середине очереди стояли мужики из их цеха.

– Вот как работать так никого, а как в столовую раньше всех – пожалуйста, – громко обратился как бы к кому-то конкретному, а вроде и ко всем сразу Вован, который шёл рядом с Пиздой, или, вернее, Пизда шёл рядом с ним.

– А хули ты хотел? – ответили из очереди. – Кто не работает, тот ест!

Вован взял поднос где-то в самом конце очереди, затем прошёл в середину к мужику из их цеха, легонько толкнул его и, сказав «подвинься», попросил сзади стоящих дать ему оливье.

– Чё растерялся? – сказал он Пизде. – Бери поднос да пиздуй сюда.

Пизда, немного робея перед большой очередью, так и сделал. Взяв «летний» салат, он стал оглядывать прилавок, соображая, что выбрать. В итоге он остановился на супе харчо и свинине с картошкой. Очередь двигалась небыстро, но и не медленно, в конце концов, это был обед, а на обеде торопиться некуда. Наконец общее течение принесло Пизду к кассе, по дороге он успел ещё прихватить пару стаканов компота. Рассчитавшись «жирным» талоном, какие выдавали на время капремонта каждому работнику, Пизда взял поднос и пошёл за столик, который уже занял кто-то из его бригады. Сев, Пизда приступил к обеду, последовательно расправляясь с салатом, супом и свининой с картошкой. За столом периодически кто-то говорил что-то типа: «За такие деньги могли бы кормить и получше», – но Пизда был не очень избалован вкусной домашней едой, и столовская казалась ему вполне нормальной. Запив всё компотом, он стал дожидаться остальных. Ждать пришлось недолго, почти одновременно все встали из-за стола и пошли относить подносы с грязной посудой в окошко для её приёма.

Не торопясь, чуть переваливаясь, компания шла от столовой в свою будку. Времени в столовой они потратили не очень много, поэтому теперь могли немного посидеть в тишине и, подобно хищникам, переваривая свои обеды. В стекляшке сидели и дремали те, кто принёс своё и никуда не ходил. Пришедшие заняли свободные места и, привалившись к стене, то ли задумались, то ли задремали.

– Скорее бы пятница, – сказал Терминатор, – позову друганов, как нахуяримся! Моя такие охуительные крылышки в меду готовит! Пацаны мне сразу сказали: «Давай у тебя бухать». Моя сказала: «Ладно, но тогда с вас пивас». Так что жду не дождусь прям!

– Крылышки-хуилышки. Я вот сегодня после работы пивка возьму, рыбки. У меня в доме прям, – сказал на это Лёлик, – всегда там беру. Полторашечку под рыбку – самое заебись! У меня в их магазине карточка есть – бонусы капают.

– Крюгер? – спросил Вован.

– Ну.

– Тоже у них беру. Тёмное с женой любим. Ты рыбку какую берёшь?

– Блядь, забыл, как называется. Короче, есть у них там вяленая такая.

– Знаю, кажется. Но мне больше уши по душе. Копченые, под пивко – охуительно!

– Ну и хули, сядешь в одну каску и будешь сосать, – ответил Лёлику Терминатор, – а тут – с друзьями да с домашней закуской! Это совсем другое!

– Вот что ты с друзьями или у друзей будешь сосать, я не знаю, а я спокойненько, в удовольствие попью, – ответил под общий смех Лёлик.

Терминатор в долгу оставаться не хотел:

– Хуйню ты, Лёля, говоришь. У друзей сосать…

А сам, блядь, хуяришь в одну харю, как алкоголик.

– А ты, значит, групповуху предпочитаешь?

Все засмеялись, и кто-то добавил:

– О, схлестнулись голубки!

– Да уж лучше групповуха, чем змею душить.

Каждую реплику ждали, и каждая реплика встречалась как удар ракеткой по теннисному мячу. Все ждали – пропустит или отобьёт и каков будет этот ответный удар.

– Хули мне душить, у меня вон баба. Пришёл – засадил. Это у вас, молодых, всё сложно: дам, не дам, ты сначала полижи. А, Терминатор, пилотку-то лижешь? – с ехидством спросил Лёлик.

– Лёха, опять ты всякую мерзоту собираешь, ну, ёбаный твой рот, – сказал Вован.

Но все уже ждали ответа Терминатора. А Лёлик всё подначивал:

– В вонючую волосатую пизду любишь язычком залезть?

Все стали морщиться: «Ну вот, пошло-поехало». Терминатор же совершенно спокойно ответил:

– Лёля, это твоё поколение привыкло в вонючих кустах на ощупь пихать. Вообще-то давно уже изобрели женские станки для бритья и ванны. И всё там выбрито, чисто и приятно на ощупь и на вкус.

Будка взорвалась хохотом, а Лёлик не унимался:

– Может, и себе побреешь, как пидор какой-нибудь?

– А тебе что, колет, что ли?

Повисла минутная пауза, смысл сказанного дошёл не сразу, но, когда дошёл, новый взрыв потряс будку. Это был уже даже не хохот, а просто безудержный ржач, то накатывающий, то откатывающий, как волна. Просмеявшись, Вован поднялся:

– Ну вас нахуй, ребята, пойдёмте работать.

Все нехотя стали подниматься и искать свои каски и противогазы. Лёлик, ничуть не обидевшись, собрался и вышел вместе со всеми. Не торопясь двинули в курилку. Кто-то из некурящих пошёл в туалет. После словесной дуэли все как будто выдохлись, и общий разговор не шёл, только отдельные брошенные фразы, встречаемые чем-то вроде «угу».

Покурив, отправились к оставленным перед обедом задвижкам. Было около половины первого. Делать что-то на сытый желудок не хотелось, но всё же потихоньку приступили. Прошли ещё пару задвижек, потом ещё пару, решено было после следующей сделать перекур. Около двух часов сходили на перекур.

– Ну вот, ещё пару часов, и пойдём жопы мыть, – сказал Лёлик.

– Но ведь мы не успеем сегодня все задвижки пройти, – ответил Пизда.

– И чё? Значит, завтра продолжим. Ты боишься, что тебе работы не хватит? Не бойся!

Курилка не вмещала в себя всех желающих, и многие стояли на улице, наблюдая, как цех готовится к капремонту. Подъезжали машины, автокраны, что-то выгружали, подключали, собирали. Кругом стояли и что-то обсуждали технологи и механики.

– Столько белых касок, а работать некому! – сказал Вован.

Вернувшись с перекура, Лёлик, взяв ашцевуху, сорвал следующую задвижку, но от руки она дальше не шла. Пришлось крутить ашцевухой на протяжении всего хода штока. Пизда помогал Лёлику, где-то на середине Пизду сменил Терминатор, а Лёлика – Длинный.

– Эту придётся раза два прогнать, – сказал Вован.

Когда шток дошёл до верхней точки, его по всей длине намазали солидолом и стали закрывать уже другие, также сменившись на середине. Затем, снова сменившись, стали опять открывать. Наконец с ней было покончено, перешли к следующей. И опять сорвал Лёлик, открывал Пизда. В это время другая половина бригады открывала другую задвижку метрах в трёх от них. Открыли, промазали и стали закрывать. И соседнюю – так же.

– Ну что, ещё одну и курить?

– Да, что-то мы разогнались, надо бы и на завтра оставить.

Прогнав ещё по одной, пошли курить. В руках Пизды чувствовалась усталость.

– Ничё, подкачаешься, будешь как Терминатор, – сказал с насмешкой Вован.