Посвящается трем самым прекрасным девушкам в моей жизни: Свете Кель, Насте и Тане.
Без вас я бы опустила руки вместе с Акирой.
(люблю вас)
Copyright © Эмма Рид Джонсон, 2023
© Lanawaay, иллюстрации в блок
© Peachy, иллюстрация на обложке
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
ПЛЕЙЛИСТ
Overdose – Grandson
Måneskin – Coraline
Palaye Royale – Tonight is the night I die
Grandson – WWIII
Хаски – Отопление
Missio – Wolves
Marina and the diamonds – Savages
Mujuice – Кровь на танцполе
Пионерлагерь Пыльная Радуга – Пластилиновая армия
Sizor – Симуляция
ExciterGP – Уходят умирать в зиму
Леро4ка – Бракованный дуэт
Увула – Тайна
Буерак – Неважно
Palaye Royale – Lonely
Глава 1
Смирение – это та стадия, которая у меня быстрее всего наступает.
Heavy R.
– Не смотри так на меня! – шутливо отозвался он, подпирая голову рукой. – Мне даже добавить нечего!
– Асахи! – предупреждающе шикнула на него жена.
Тот только пожал плечами, продолжая буравить меня своими тёмными, точно ночь, глазами, и от этого взгляда мне сделалось неуютно. Мне в принципе было некомфортно сидеть с Асахи под одной крышей, есть его еду и слушать про его успехи на работе, но и проигнорировать его предложение приехать было нельзя, ведь наша с ним мать отчаянно верила, что мы невероятно дружные братья, готовые стоять друг за друга горой. Так-то оно, конечно, так, но из нас двоих именно Асахи – настоящий боец, способный преодолеть любую преграду и спасти всех из безвыходного положения. Что вгоняло в тоску, ведь все лавры всегда доставались именно ему, и на фоне брата я ничем не выделялся. Это меня и злило. Я не хотел видеть в нём конкурента, но по-другому завоевать родительское признание и уважение не выходило. Да что уж там, до сих пор так и не вышло.
– Слушай, может, ты переночуешь у нас? – вновь встряла в разговор его жена. Она задумчиво глядела в окно, в пульсирующую черноту ночи, где вовсю разбушевалась метель. – Сплошные аномалии, ужа-а-ас!
– Да уж, даже в прогнозе не обещали такой метели. – Асахи шумно выдохнул, заглядывая в свой смартфон. – Лишь бы пути не перекрыли до города.
– Да ещё и пальто у тебя совсем холодное для такой погоды, – обратилась она ко мне, поджимая пухлые губы. – Ещё заболеешь, что в твоём… – Она неуверенно сморщила хорошенькое личико, внимательно следя за моей реакцией: боялась ненароком обидеть, что было весьма мило с её стороны. – В твоём положении не очень разумно, вот.
– Угу-угу, – согласился с ней брат, всё ещё читая что-то в телефоне. – Ну так что? Комнату предоставим, родителям напишу, они только рады будут! – Асахи наконец отложил телефон. – К тому же мы с тобой так долго не виделись, я ведь не смог приехать, когда… – Он тоже замялся, виновато переводя взгляд с меня на пустую тарелку из-под карри. – В общем, ты меня понял.
Я уж думал, они никогда не замолчат. Несмотря на то что их было всего двое, было стойкое ощущение, будто я сидел в переполненном зале, окружённый со всех сторон толпой.
Может, особого желания идти в метель к станции у меня и не было, но я чувствовал, что провести ещё несколько часов в их обществе я бы не смог. Мне срочно требовались тишина и покой.
– Простите, но у меня ещё много дел для университета, поэтому я всё же поеду.
Брат не выглядел ни расстроенным, ни удивлённым. Вероятно, он догадывался, что я отвечу именно так, а потому его следующие слова меня нисколько не удивили:
– Что ж, следующий поезд будет через двадцать минут, тебя проводить до станции?
– Не стоит. – Я лишь тряхнул головой, поднимаясь со своего места.
Толстый серый кот с пятнами белой шерсти на лапках недовольно сполз с моих колен. Он посмотрел на меня как на ничтожество и, резко дёрнув хвостом, вальяжно ушёл куда-то вглубь дома. Вскоре до моего слуха донёсся скрежет когтей по кошачьему лотку, а после кот громко завыл и мяукал до тех пор, пока жена моего брата не окликнула его.
– Умница, Момо! – она выкрикнула это настолько резко, что я чуть пошатнулся, завязывая шнурки своих ботинок. – Ой, прости, – хихикнула она, прикрывая рот ладошкой, когда заметила мою реакцию. – Просто иначе он устроит нам целое представление.
– Ничего, – дёрнул плечами я, доставая из гардероба своё пальто.
– Может, ты всё же передумаешь и останешься? – Она решила завязать мне шарф, поэтому я был вынужден смотреть на неё с близкого расстояния.
С чересчур близкого.
Безусловно, она была красивой.
Хотя представления о красоте в последнее время у меня размылись, а вкусы у нас с братом кардинально различались практически во всех аспектах наших жизней, но его жена – Мэй – была воплощением идеала. Нет, не так. Она была настолько красива, что наверняка в школе имела небывалую популярность, однако красота эта казалась даже приторной: немного смазливая и гиперболизированная. Гиперболизированная в том плане, что таких считали эталоном современной красоты, но не было в них толком ничего особенного. Обычная, но при этом нет. Непонятная мне переменная, которая стала небольшой частью моей жизни, и я ещё толком не понимал, как стоило к ней относиться.
– Ладно. – Она заметила, как я смущённо поджал губы. – Надеюсь, ты ещё заглянешь к нам.
– Угу, – буркнул я.
– Без шуток, – Асахи протянул руку для рукопожатия, – мы тебе всегда рады.
Вложил свою бледную ладонь в его, но вместо того, чтобы быстренько попрощаться, он с силой притянул меня к себе в жалкой попытке обнять. Несколько раз похлопав меня по спине, от чего я обречённо выдохнул, он всё же отпустил меня.
– Годы идут, а ты не меняешься, братишка. – Асахи потрепал меня по голове, пытаясь подавить смешок. – Ладно-ладно, не будем больше задерживать, а то ещё опоздаешь.
После прогретого дома улица напомнила мне камеру пыток или холодильник. Не хотел себя сравнивать ни с заключённым, ни с замороженной курицей, но иначе не выходило. Хлопья снега вместе с грубыми ледяными порывами ветра хлестали меня по той части лица, что осталась не спрятанной под шарфом. Линзы очков быстро запотели от моего горячего дыхания, а руки больно закололо от холода, поэтому шёл я буквально наобум, пытаясь хотя бы примерно вспомнить, как двигался от станции к их дому.
Вокруг не было ни души. Асахи с женой жили в пригороде, и этот район считался невероятно хорошим для жизни семейных пар. С каждым годом он всё больше разрастался, притягивая к себе молодые семьи, а потому в такую темень все сидели либо дома, либо на работе – третьего не дано.
В окнах горел свет, и в них двигались размытые силуэты людей, а меня пробрали ужасающая тоска и страх. Ещё толком не понимал, что из этого конкретно и почему: не смогу стать лучше брата? Не обзаведусь собственной семьёй? Разочарую родителей? Заставлю маму плакать?
Нет, с последним пунктом я уже оплошал. Из-за меня она выплакала столько слёз, что вполне можно было бы затопить весь Токио.
Станция оказалась ближе, чем я думал. Когда шёл к брату, то казалось, что дорога заняла целую вечность, а теперь – пару минут. По левую руку был комбини[1]. Я слегка поморщился, не совсем понимая, почему остановился напротив его дверей, но, решившись поддаться искушению, вошёл в тёплый магазинчик.
– Добро пожаловать! – с широкой улыбкой поклонилась молоденькая девушка примерно одного со мной возраста.
Вместо того чтобы произнести что-то внятное, я кивнул ей в ответ, стараясь как можно быстрее скрыться за полками с продуктами. Совершенно не понимал, что мне было нужно, а потому взял то, что первым попалось под руку: упаковку чипсов, журнал с какой-то поп-группой и… пиво.
За все свои двадцать лет я ни разу не пил ничего алкогольного и действительно не знал, почему моя рука потянулась к ярким баночкам. Взял сразу три. Показалось, что это наилучший вариант, хотя умом осознавал, что пить в одиночестве где-то далеко от дома в метель было бы безрассудно и опасно. Наверное, именно эти два фактора меня и подбили.
– Спасибо за покупку! – всё с такой же широкой улыбкой произнесла девушка на кассе, пока я собирал свои немногочисленные покупки в рюкзак. – Приходите ещё!
Закинув его на плечо, я поспешил выйти из магазина. До поезда оставалось минут десять. На платформе было пусто, и только белоснежный снег укрыл всё вокруг одеялом. Сел на заснеженную скамейку, вскрывая первую банку пива, и задумчиво смотрел на то, как снежинки крутились в ослепительном холодном свете фонарей. Если красоту жены брата я оценить по достоинству не мог, то это – вполне.
Мы с родителями жили в Токио, а потому снега практически и не видели. Он выпадал от силы пару раз за весь сезон и таял настолько стремительно, что, вместо того чтобы слепить снеговиков, легче было попрыгать по лужам, но это… Это было потрясающе.
Не удержался, достал телефон и сделал на него несколько незамысловатых снимков. Просто на память. Или для того, чтобы запечатлеть хоть что-то красивое напоследок, если, конечно, конец настигнет чуть раньше положенного. В моём случае это было возможно.
Не заметил, как осушил первую банку и приступил ко второй. Пиво казалось безвкусным, точно я пил воду. Пустую спрятал во внешнем кармане рюкзака, попутно доставая из его недр тот самый журнал. Пробежался по нему глазами, быстрыми и мелкими глотками отхлёбывая из жестяной банки, казавшейся на таком холоде раскалённой. Статьи были глупыми и сухими, и из интересного нашёл для себя только бестолковый тест с ответами типа «да» и «нет». Выяснилось, что из всех членов группы, что была на обложке, мне бы подошёл патлатый участник с широким ртом и пухлыми губами. Он был главным в танцах и любил осень. От этого совпадения я даже не смог удержаться и усмехнулся, чувствуя разливающееся в груди жгучее тепло.
Поезд, похожий на огромного металлического монстра с жёлтыми светящимися глазами, затрубил о своём прибытии. Он стремительно приближался, а потому я заставил себя подняться, несмотря на то что тело ныло и хотелось вот так вот просидеть до самого утра. Ну, или до того момента, пока работники станции сами меня не прогонят.
Подошёл к краю платформы, глядя на новенькие рельсы. Сердце забилось настолько быстро, что его стук отдавался в ушах, перерастая в жуткую пульсирующую головную боль. От того, чтобы всё стало ровно, меня отделял всего шаг. Шаг навстречу неустанно приближающемуся будущему, от которого было невозможно сбежать, сколько бы я ни пытался – уже перестал, как только осознал, что в жизни не существует чудес, а у всего имеется срок годности. Просто так вышло, что мне повезло чуть меньше. Заводской брак. Механизм с поломанными шестерёнками, не подлежащими замене. Вот только сочувствующие взгляды родных нисколько мне не помогали, а делали только хуже, словно они тоже признавали мою негодность. Я просто хотел быть им равным, а не выглядеть в их глазах слабым и обречённым ребёнком, но все упорно продолжали виновато отводить взгляд и понижать голос, когда разговор касался моего недуга.
Искренне надеялся, что выпитое пиво поможет мне решиться, но страх начинал сковывать меня похлеще корки льда, а поезд тем временем с рёвом приближался, освещая своими фарами всю станцию.
Раз. Два. Три.
Я глубоко вздохнул и зажмурился. Всё должно было произойти очень быстро и, как я надеялся, не слишком болезненно. Секунда ада, а затем вечное умиротворение. Или после смерти боль ощущается настолько же остро, насколько и при жизни? А что там – по ту сторону? Часть меня хотела, чтобы впереди ждала пустота, но иногда мне казалось, что, должно быть, весело летать по миру бесплотным призраком и наблюдать за течением жизни своих знакомых. На манер наблюдателя в компьютерных играх, когда тебя убивают, а до момента респауна[2] ещё куча времени. Своеобразное бесконечное ток-шоу.
– Подожди-ка! – Кто-то вцепился в моё плечо, с силой дёргая на себя.
Поезд пронёсся мимо, снося резким порывом ветра. Меня затошнило, стоило подумать, что сейчас я мог бы стать кровавой лепёшкой, которую пришлось бы отскабливать от рельс и лобового стекла. А ещё от мыслей о перепуганном машинисте, который очень долго винил бы себя в непреднамеренном убийстве, потому что тормоза не успели сработать. Вместе с этим в голову лезли злые и уставшие люди, которые не смогли бы попасть домой, потому что полицейские перекрыли бы станцию полностью.
Да, мой поступок был бы весьма эгоистичным. Не такого конца я желал.
Наверное.
В следующий раз стоит подумать о других, чтобы мой уход никого не потревожил: спрыгнуть с моста или крыши, например.
В окне увидел своё мутное отражение и человека, который стоял за моей спиной. Его рука всё ещё лежала на моём плече, и в какой-то момент я был уверен, что это – работник станции. Мысленно я уже начал заготавливать речь, чтобы придумать оправдание своему поступку, а в качестве доказательства показал бы ему две пустые пивные банки: «Я просто задремал после долгой учёбы и выпитого, прошу извинить за доставленные неудобства».
Но стоило мне обернуться, как я увидел перед собой парня. Чуть старше меня, с ледяным, немного пугающим отчуждённым взглядом. Я смотрел в его светло-серые глаза доли секунд, а сердце тревожно сжалось, и всё моё естество, точно перепуганный щенок, протяжно заскулило, пытаясь спрятаться где-то глубоко внутри.
– Я тебя не съем, – выдохнул он. – Если не попросишь.
Двери вагона открылись, и наружу посыпались люди. Они не обращали на нас никакого внимания, торопливо двигаясь в сторону своих тёплых домов. Я же нервно сглотнул и, чуть пошатываясь, зашёл в вагон. Незнакомец с силой надавил на моё плечо, заставляя усесться рядом. От необъяснимого страха перед ним я беспрекословно повиновался, не совсем понимая, что ему от меня нужно: хочет отчитать или вообще обокрасть? Вдруг это какой-то хулиган?
– Куда едешь? – Он сел рядом, упираясь локтями в колени. Светлые, практически белые волосы, стянутые на затылке в хвост, падали ему на лицо.
– В Синагаву, – неразборчиво пробормотал я.
Незнакомец не ответил. Только внимательно рассматривал меня своим прожигающим взглядом, и от этого мне сделалось настолько нехорошо, что глаза неприятно защипало, а спина вся взмокла, из-за чего рубашка противно облепила кожу и та зачесалась.
– Выглядишь как жертва насилия, – подытожил он.
– Мгм. – Я сглотнул, неуверенно пожимая плечами. Старался смотреть вперёд, на своё отражение в окне напротив. Выглядел я жалко. – Вам нужны мои деньги?
Он какое-то время ещё пристально наблюдал за мной, точно полагал, что я шучу, а затем расхохотался. Несколько пассажиров подняли на нас головы и неодобрительно вздохнули, явно посчитав, что мы какие-то невоспитанные подростки. Щёки мои начали покрываться красными пятнами, и от стыда я был готов провалиться сквозь землю.
– У меня совсем немного налички осталось, так что брать особого нечего.
– Зачем мне твои бумажки? – Он провёл ладонью по лицу, убирая с него волосы.
– А зачем вы сели со мной и заговорили?
– Я, конечно, уже понял, что умом ты не блещешь, но ты должен догадаться. – Парень вскинул подбородок, глядя на меня как на неразумного ребёнка, который перепутал простейшие знаменатели.
– Нет, не понимаю, о чём вы. – Я решил, что особой разницы между ним и работником станции не было, так что свою ложь я мог использовать и здесь.
Но вместо того, чтобы начать вытягивать из меня правду и задавать море неудобных вопросов, он откинулся на спинку сиденья и, закинув ногу на ногу, громко фыркнул. Покачал головой точно так же, как минуту назад это делали другие пассажиры, и отвернулся. В его руках появилась книга, и казалось, что он совершенно потерял ко мне интерес.
Тогда я решил, что это – мой шанс сбежать.
Чуть сгорбившись и сжимая ладонью край рукава своего пальто, я вскочил с места, разворачиваясь в сторону прохода в соседний вагон. Успел сделать только шаг, прежде чем он схватил меня за руку и бесцеремонно усадил на место. От бушующих мыслей голова пошла кругом, а парень умудрялся держать меня и одновременно читать свою паршивую книжку.
– Что вам нужно? – шёпотом выдавил я, не зная, куда себя деть.
– Вместе выйдем в Синагаве, составлю тебе компанию, – не отлепляя взгляда от строчек, пробормотал он.
Я с трудом подавил сдавленный всхлип. Всё казалось чем-то нереальным. Может, меня всё же никто не останавливал и это был мой персональный ад, который заключался в том, что я как бы продолжал жить, а на самом деле превратился в месиво из раздавленных кишок?
– Не понимаю, что вам от меня нужно? – Я уже не знал, о чём и думать, а потому бормотал первое, что приходило на ум. – Я закричу и… и вызову полицию… Вы явно не в себе!
Парень перевернул свою книгу обложкой кверху и положил её на колено так, чтобы она не закрылась. В уголках его губ притаилась тень ухмылки, но я был уверен, что ничего хорошего в этом нет. Ему определённо что-то было нужно, и я молил всех богов только о том, чтобы убил он меня как можно безболезненнее.
– Не в себе тот, кто хочет прыгнуть под поезд. – Он нагнулся прямо к моему уху, и шёпот его зазвучал до того проникновенно, что я вздрогнул и настороженно сжался. – Так что просто побудь хорошим мальчиком и посиди смирно. Если бы я хотел тебе навредить, то не стал бы оттаскивать от поезда.
Спустя какое-то время объявили мою станцию. За это время я твёрдо решил, что он ненормальный и от него было необходимо избавиться как можно скорее. Мне нужно было сказать работникам станции или полицейским, что он меня преследует, дабы привлечь к себе их внимание.
Поезд плавно начал останавливаться. Большинство пассажиров поднялись вслед за нами, и как только двери вагона разъехались, нас с этим парнем вынесло на станцию людским потоком и потащило вперёд, точно бушующая волна в море, мечтающая выплюнуть двух надоедливых рыбёшек на сушу.
Мы остановились около автомата с напитками. Незнакомец терпеливо ждал, пока я соберусь с мыслями и решу наконец, куда идти. Он явно не думал от меня отставать. В это время я притворился, что захотел газировки, и медленно, нарочно растягивая время, нажимал на кнопки и закидывал монетки в автомат, высматривая хоть кого-нибудь, кто смог бы мне помочь.
– Не слишком ли много для тебя одного? – Парень облокотился о край автомата, скрестив руки на груди. – А то из ушей ещё польётся.
– А? – Он вытащил меня из забытья, заставляя вспомнить, что я ещё не спасся. – Угощать не буду.
– Будто бы я просил! – насмешливо фыркнул он. – Где твой дом?
Банка содовой со стуком упала в отсек выдачи. Я просунул туда руку и нервно вцепился в неё пальцами, оставляя на металлической поверхности неглубокие вмятины. Пускай все его вопросы были простыми и при обычных обстоятельствах я бы и глазом не повёл, но в данной ситуации всё это походило на несмешную комедию или пародию на фильм ужасов.
– Не смотри на меня так, словно я тебя придушу за углом, – удручённо простонал он. – Просто хочу удостовериться, что ты не решишь спрыгнуть с моста по пути к своей несомненно очаровательной комнатке.
– Вам-то какое дело? – Я двинулся в сторону того выхода, который был ближе всего к моему дому. – Если захочу, то могу это сделать и завтра, и послезавтра, и через неделю. Да что уж там, хоть сегодня ночью!
Вместо ответа он тяжело вздохнул. Его уставший взгляд был прикован к чему-то впереди, и стоило мне за ним проследить, как внутри меня всё взорвалось от волнения: там стояло двое полицейских, и это уж точно был мой шанс.
Я ускорил шаг. Мой сталкер – тоже. Как только расстояние между нами и полицейскими сократилось, я сорвался на бег, стремительно подлетая к ним, чем заставил их удивлённо вскинуть брови и насторожиться.
– С вами всё хорошо? – учтиво спросил тот, что был повыше.
– Да, то есть нет. – Слова не хотели вылезать из глотки. – Этот парень… – Я развернулся и ткнул прямо в своего незнакомца, который лениво подходил к нам, засунув руки в карманы своей чёрной толстовки. – Он преследует меня.
– Преследует? – несколько неуверенно уточнил второй, разглядывая его с ног до головы. – Если это шутка…
– Нет! – Я всхлипнул. – Он пристал ко мне на другой станции и всё продолжает ходить следом… Вдруг он хочет мне навредить?
Второй поджал губы, явно не до конца веря моим словам, но всё же сделал шаг к моему преследователю и властным тоном произнёс, чем заставил нескольких прохожих удивлённо обернуться в нашу сторону:
– Господин, пройдёмте с нами.
– В этом нет нужды, офицер. – Парень встал прямо перед ним. Он был невероятно спокоен, чем напомнил мне охотника, который видит в людях вокруг дичь.
Повеяло холодом. То ли от порыва ветра, то ли от страха, который парализовал меня, пока я немигающим взглядом всматривался в его серые глаза. С каждой секундой они казались всё более глубокими, точно топкое болото, и острыми, словно одним только взглядом он был способен перерезать нам всем глотки.
Офицер отшатнулся. Лицо его на краткий миг стало совершенно пустым, но уже через миг он учтиво улыбнулся, кланяясь мне:
– Хорошего вам вечера!
После чего похлопал своего коллегу по плечу, и они поспешно удалились, оставив нас наедине. Я не мог заставить себя пошевелиться. Внутри будто всё оборвалось. Настолько опустошённым и обречённым я себя не чувствовал даже в момент, когда хотел прыгнуть под поезд: тогда-то я контролировал ситуацию, а теперь точно очутился посреди дикого океана, где всем заправлял он.
– Чего встал-то? Идём, – как ни в чём не бывало произнёс парень.
– Как… – Ноги меня едва держали. – Как вы… Почему…
– Меньше вопросов, больше телодвижений! – Он надменно закатил глаза, но как только понял, что его колкость не достигла цели, то схватил меня за ворот пальто и потянул в сторону выхода. – Какой же упрямец!
Найти в себе силы сопротивляться оказалось непросто. Все мои мысли были заняты лишь тем, что каким-то неведомым мне образом он заставил этих двух полицейских уйти, словно я никогда не заговаривал с ними и уж тем более не просил о помощи. Это было странно, пугающе и непонятно. Всё больше я начинал склоняться к тому, что, если уж меня не переехал поезд, то наверняка я просто заснул, сидя на скамейке. Другого разумного объяснения я не видел.
Люди на улице с восторгом смотрели на сугробы. Группки детей с весёлыми криками подбрасывали пригоршни снега в воздух, пока их родители пытались запечатлеть всё это на камеру, заодно с неуверенной радостью обсуждая эту аномалию: из-за того, что снег был нечастым гостем в столице, могли возникнуть проблемы с транспортом, а это значило бы большую давку по утрам и возможные опоздания на работу. Ни то, ни другое никого не устраивало, поэтому большинство взрослых относились к снегопаду с некоторым пренебрежением и даже отвращением.
В попытке спрятаться от мокрого ветра я приподнял плечи, чтобы шарф ещё больше закрывал моё лицо; открытыми у меня оставались только глаза и лоб.
– Вы – всего лишь плод моего воображения, я прав? – дрожащим голосом пробормотал я, обращаясь больше в пустоту, нежели к незнакомцу, который вышагивал рядом. – Никогда бы не подумал, что от двух банок пива могут быть такие красочные галлюцинации.
– Я настоящий. – Он выдохнул облачко пара, бегло осматривая улицу и жмурясь от света фар проезжавших мимо нас машин.
Верить ему я не хотел, хотя отрицать сам факт его существования было почти невозможно. Эти две противоречивые мысли сплелись в моей голове воедино, и пока ни одна из них не могла одолеть другую, чтобы я пришёл к какому-нибудь умозаключению.
Жил я совсем недалеко от станции в элитном жилом комплексе, а потому старался идти как можно быстрее, вслушиваясь в размеренный хруст снега под ногами. Пытался представить, что сделает этот парень: оставит меня и скроется или загипнотизирует охранника так же, как и полицейского, чтобы пройти следом? Совершенно не понимал, к чему всё шло, да и знать, если честно, не хотел. Каждой клеточкой своего тела я чувствовал неимоверную усталость, а в груди пульсировала боль, точно меня хватали раскалёнными щипцами. Пока ещё не сильная. Скорее привычная, и я надеялся, что она не перерастёт в нечто большее, потому что уже успел полностью распланировать целую неделю, и отбрасывать все свои планы ради похода к врачу было бы несправедливо и обидно.
– Тогда как вас зовут? – Краем глаза я пристально наблюдал за ним.
– Хм-м-м… – Парень дотронулся кончиками пальцев до уголка своих губ, не отрывая взгляда от рекламы компании по вывозу мусора на ближайшем столбе. – У меня нет имени.
Я не смог удержаться и злобно прыснул:
– Тогда вы не можете быть настоящим.
– Почему же? – Он продолжал смотреть куда угодно, но только не на меня, словно я был пустым местом. – Я умею ходить, говорить и думать. Как утверждал Декарт, если ты, конечно, знаешь, кто это: «Я мыслю – следовательно, я существую».
– Декарт лишь философ, а не все философские изречения – истина.
– Ну разумеется. Познать природу бытия невозможно.
Он грустно улыбнулся, поворачиваясь ко мне. Вместе мы выглядели невероятно нелепо: я пытался скрыться и утонуть в своей тонкой одежде, он же шёл так, словно вокруг не царила яростная метель, а светило тёплое летнее солнце, ласкавшее кожу. Было в этом парне без имени что-то настораживающее и противоестественное, но я не мог понять, что именно.
– Тогда скажи мне, – он закусил нижнюю губу, – кто из всех философов тебе ближе?
– Зачем?
На самом деле я пытался оттянуть время, чтобы перебрать их в своей голове и вспомнить, кто какие направления представлял, потому как курс философии остался в предыдущем семестре. Почему-то ужасно не хотелось ударить в грязь лицом. Чисто из принципа.
– Просто удовлетвори мой интерес.
В голове всплыл только один человек, который буквально требовал, чтобы из всего длинного списка я выбрал именно его. Мы были похожи: оба считали, что человеческое существование абсурдно, и вместе с тем каждодневно ощущали дыхание смерти в затылок, что и заставляло из раза в раз прокручивать назойливые и порой огорчающие мысли, точно заевшую пластинку:
– Камю.
Мы свернули с главной дороги. Я просто хотел проверить, что он начнёт делать, когда шумный поток людей останется где-то позади. Всё ещё не верил, что он просто взял ответственность за мою жизнь на тот краткий отрезок времени, что мы шли от станции к моему дому. Мы всё углублялись в узкие и порой тёмные закоулки, где он с лёгкостью мог бы ударить меня по голове и сбежать, но незнакомец продолжал обдумывать мой ответ, смотря только вперёд.
Холодный белый свет от ближайшего фонаря скользнул по его бледному лицу, придавая ему ещё бо́льшую неестественность. Парень усмехнулся и, склонив голову набок, прошептал:
– Какая ирония!
Я смутился и не нашёл в себе силы возразить. В этом он был несомненно прав.
– Камю, если я не ошибаюсь, был против самоубийства, потому что это наиболее лёгкий вариант из всех.
– Да. – Я с трудом разлепил губы. Голос мой звучал сипло и немного надломленно. – Это больше похоже на смирение, где нет бунта.
– «Таким образом, я извлекаю из абсурда три следствия: мой бунт, мою свободу и мою страсть. Посредством одной только работы ума я обращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство», – процитировал он Камю, и отчего-то меня передёрнуло, словно кто-то закинул мне за воротник льдинку.
Миновав ещё один узкий проулок, мы вышли ко второму входу в мой жилой комплекс: высотка ひ-образной формы возвышалась на фоне всех остальных домов в округе, и только офисные здания вдалеке могли бы с ней посоревноваться; всю территорию окружал высокий забор, из-за которого выглядывали пёстрые деревья, чьи листья ещё не успели опасть и эстетично контрастировали с шапками снега. С этой стороны был вход через парк, но никто, кроме жильцов, не мог сюда пройти. Я надеялся, что и этот странный парень наконец отстанет.
– Мы пришли. – Я даже не пытался скрыть раздражение в голосе. – Теперь вы оставите меня в покое?
Он задумчиво всматривался в брусчатую дорожку, ведущую к самой многоэтажке, и взгляд его сделался до того печальным, будто он сошёл с полотна Верне: уставший и скованный, как и Мазепа, он мчался туда, куда я не мог попасть, всё дальше и дальше, за грань человеческого понимания, гонимый чем-то извне. Эта мысль остро проблеснула в моём сознании, прежде чем мы успели расстаться, и от подобного сравнения мне сделалось дурно.
– Ещё увидимся. – Парень устало прикрыл глаза. Его губы тронула слабая улыбка.
Он нагнулся ко мне, точно хотел что-то сказать, выдать тайну, а затем сделал два шага назад и растворился в снежном вихре, рассыпавшись на множество искрящихся снежинок, уносимых ветром куда-то меж проводов, натянутых над головой.
