Боги
Великий Бог Время – золотой дракон Саларе́й
Бог-Отражение Жизнь – белый дракон О́делл
Богиня-Отражение Смерть – черная драконица Та́на
Бог-Отражение Огонь – красный дракон Э́дан
Богиня-Отражение Вода – синяя драконица Ва́йна
Бог-Отражение Ветер – голубой дракон Йа́р
Богиня-Отражение Земля – зеленая драконица Ио́на
Континенты и королевства Скрытого мира
1. Земли Богов.
2. Благословенные земли:
Элхео́н. Столица Одэ́лум.
Озеле́йн. Столица Лофру́г.
Афекха́д – город-государство.
3. Открытые земли:
Пагрэ́я – королевство-континент. Столица Аглу́рг.
4. Огненные земли:
Ису́шда. Столица Сшоура́м.
Унхалса́д. Столица Кусхаи́н.
Цжио́к. Столица Несха́на.
5. Тихие земли:
Круншо́р. Столица Бирдеу́г.
Схаиа́т. Столица Сциера́д.
6. Земли Неверных.
Пролог
Во все времена люди любили рассказывать истории. Они передавали их из уст в уста, чтобы скоротать долгие вечера перед очагом или скрасить дальнюю дорогу, а чаще тем самым пытались научить уму-разуму молодых, дабы уберечь их от ошибок прошлого и наставить на путь истинный. С годами предания множились и обрастали вымышленными подробностями, отчего большинство из них стало походить скорее на сказки, чем на правду.
Однако среди всего многообразия историй, реальных и выдуманных, все же остались те, в достоверности которых не осмеливаются усомниться даже короли. Это сказания о рождении Скрытого мира, бережно записанные и хранимые в архиве Храма Афх в великом городе Афекха́де, что раскинулся на полуострове Чтя́щих. Давным-давно верующие назвали те сказания Нерушимым Писанием.
Безусловно, копии Нерушимого Писания, созданные служителями Храма Афх, есть в каждом из Младших Храмов, а также в библиотеках достопочтенных правителей и высших учебных заведениях на всех четырех покорившихся континентах, но лицезреть оригинал и прикасаться к нему дозволено лишь Его Святейшеству, Верховному жрецу Гла́су Времени и его приближенным жрецам, носящим гордое звание Столпов Времени.
Нерушимое Писание гласит, что на заре времен была Пустота: черная, бескрайняя и холодная. И в ней обитало одинокое Существо, без цели и памяти, знало оно лишь свое имя – Время. Время скиталось по Пустоте столетиями, силясь найти хоть кого-то, кто мог бы скрасить его жалкую, бессмысленную жизнь и объяснить, в чем суть его существования, но поиски оказались тщетными.
И все же Существо не сдалось и решило: раз ему не по силам покинуть Пустоту – оно ее изменит и наполнит светом.
Так во мраке зародился новый мир – Скрытый. Мир из шести континентов создало Время и омыло их морями, и раскидало по водным просторам прекрасные острова, и выросли на равнинах горы, и по склонам их заструились реки, и пробились из-под земли первые ростки, и распустились яркие цветы. Укрыло Существо свой мир голубым небом, чтобы никогда не касалась Пустота его детища, и зажгло средь облаков солнце, луну и звезды, которые сиянием разогнали тьму.
Время обожало свое творение и больше не страдало в одиночестве. День за днем, столетие за столетием оно наблюдало, как созданный им мир разрастается и пополняется новыми обитателями. Однако Пустота была недовольна. Ее тьма не желала мириться со светом, что исходил от Существа и его земель, но уничтожить их ей оказалось не по силам. Тогда Пустота решила осквернить совершенный мир Времени, отравить его своим ядом, чтобы постепенно тот проник в каждый уголок шести континентов и лишил покоя всех его жителей.
И ядом тем стал человек.
В ужасе взирало Существо на бесчинства, что творили люди, но не могло с ними справиться. Дети Пустоты оказались неподвластны его воле. Они размножались и расползались по материкам, уничтожая и перекраивая идеальный Скрытый мир на свой лад. В приступе отчаяния Время, которое прежде никогда не вмешивалось в ход вещей на созданных им землях и наблюдало за всем с небес, спустилось на один из континентов.
В тот день человек впервые узрел истинный лик создателя Скрытого мира и его гнев. Гигантский крылатый ящер, покрытый золотой чешуей, извергал из пасти пламя и сжигал поселения ненавистных людишек, крушил строения длинным мощным хвостом и лапами с огромными серповидными когтями, жутко рыча и выгибая дугой спину, по которой вдоль позвоночника ото лба до самого кончика хвоста тянулись две полосы острых костяных шипов. Существо карало детей Пустоты, в глубине души понимая, что на место убитых непременно придут новые, и ненавидя себя за подобную жестокость. Время, рожденное созидать, слабело и страдало, идя против своего светлого естества и причиняя вред живым существам, пусть и столь ничтожным.
«Мне не спасти Скрытый мир. Остается лишь уничтожить его», – с болью подумало Существо и уже собиралось обрушить небесный купол, чтобы отдать это место на растерзание Пустоте, но в последний момент услышало тихий голос, едва различимый среди криков умирающих и треска пожаров.
То, стоя на коленях, молил о пощаде мужчина, закрывающий собой женщину, держащую на руках новорожденное дитя. Он вопрошал, за что их – праведных крестьян, смиренно живущих в глуши и не причинивших никому зла, – карает Божество. Силился понять, в чем повинен его сын, пришедший в этот мир два дня тому назад, в чем повинна его жена – местная ведунья, которая лечила и спасала от смерти и людей, и всякого зверя, нуждающегося в помощи, не прося взамен ничего.
И Время замерло, и потекли из его глаз слезы, и преисполнилось его сердце искренним раскаянием, когда обуздало оно свой гнев и узрело души стоящих перед ним людей. В них сиял свет, тот же свет, что пылал в нем самом. И поняло Существо: не все потеряно. Скрытый мир никогда не станет прежним, но спасти его еще можно. Сотворив человека, Пустота не учла одного: у столь разумных созданий есть воля. Их судьбы неподвластны Существу, ведь не оно их породило, как неподвластны они и Пустоте, ведь в Скрытом мире она бессильна и может лишь нашептывать людям гнусности, искушая погрязнуть в грехах и творить бесчинства.
«Возможно, мне стоит даровать людям благословение на жизнь в моем мире? – решило Существо. – Позволю достойнейшим коснуться своей силы и создам тех, кто присмотрит за ними».
– Мое имя Время, человек, – молвило Существо крестьянину. – Как величать тебя?
– Афекха́д, достопочтенный господин, – склонил голову мужчина.
– Отныне ты – мой Глас, Афекхад. Ты отправишься в странствие по континентам, чтобы донести мое слово людям, а за спиной твоей встанут те, кого вы будете величать Богами-Отражениями. Поднимись же с колен, Афекхад Глас Времени, и исполни свое предназначение.
Так началась новая эпоха в истории человечества. Эпоха поклонения Верховному Богу Времени, Великому дракону и его Отражениям – драконам Жизни, Смерти и четырех стихий, которых создал он по своему образу и подобию, наказав им приглядывать за родом людским и поддерживать равновесие света и тьмы в Скрытом мире.
Сожженный дотла континент Время восстановило и даровало Отражениям. Проложил Великий дракон через море путь из множества мелких островов – ныне именуемый Тропой Избранных – от Земель Богов до одного из материков. Соорудив добротную лодку, преодолел Афекхад с семьей тот путь, потратив на это много недель и сил, и оказался наконец на полуострове, где обнаружил крошечное поселение. Поведал он местным жителям обо всем случившемся, а в доказательство его слов со стороны моря прилетели драконы.
Огромный белоснежный, имя которому Жизнь, и его пара – изящная черная драконица Смерть. Подняла гигантские волны синяя драконица Вода, и следовал за ней красный дракон Огонь, пышущий жаром. Налетела буря, когда пронесся мимо голубой дракон Ветер, и содрогнулись горы под лапами зеленой драконицы Земли.
Люди вняли словам Афекхада. Следуя его наставлениям, возвели простенький Храм на полуострове, где стали поклоняться и молиться Богам, а Глас Времени отправился дальше.
Глубоким старцем закончил Афекхад свой непростой путь, повидал весь мир, обрел славу и сотни тысяч преданных последователей, но конец предпочел встретить на том острове, где проповедовал впервые. Именно там Афекхад собрал воедино все заметки, которые делал во время странствий, описал подробно свою встречу с Великим драконом и составил свод правил для потомков, дабы те следовали его заветам и больше никогда не навлекли на себя гнев Божий. И закончив работу, Глас Времени обрел покой и отошел в мир иной, передав свой титул преемнику, которого выбрал и обучил заранее.
Легенды гласят, что само Время покинуло небеса ради прощания со своим первым пророком, чего не делало с того дня, как дало наставления Афекхаду и создало Богов-Отражений.
Минули десятилетия. Многое изменилось. Скрытый мир преобразился, а люди стали его неотъемлемой частью. Жизнь кипела и била ключом на всех шести континентах, один из которых по-прежнему принадлежал Богам и был скрыт от глаз смертных завесой непроходимого тумана – Пологом.
Еще один континент, именуемый Землями Неверных, заселили те, кто так и не признал власть Времени, не пожелал уверовать в его могущество. Они поклонялись создательнице своей Пустоте и надеялись, что однажды она проникнет в этот мир и завоюет его. Неверным путь на другие материки был заказан, потому неведом им был прогресс и процветание.
Зато оставшимися четырьмя континентами: Благословенными землями, Открытыми землями, Тихими землями и Огненными землями Великий дракон гордился. Конечно, люди были созданиями сложными, часто враждовали друг с другом, затевали войны и постоянно что-то делили, но Время не вмешивался. Он уже давно считал их своими детьми, а дети склонны капризничать и озорничать. И как любой терпеливый и любящий родитель, Верховный Бог смотрел на их проделки сквозь пальцы: всех не накажешь, а с особо строптивыми отлично управлялись Отражения.
Со временем люди придумали поделить континенты на королевства, и войн стало меньше. Они строили прекрасные города, возводили невероятные Храмы для Богов и потрясающие библиотеки, где хранили все знания, накопленные предыдущими поколениями, развивали торговлю, учились и изобретали, без конца совершенствуясь.
Глядя на то, как правители стараются ради благополучия своих подданных и заботятся о них, Время решил, что королевские семьи заслужили особой благодарности от Богов. Он наделил их возможностью обращаться в драконов. Но достойны этого были лишь те, кто смог повторить путь Афекхада и пройти по Тропе Избранных. Таким счастливчикам Отражения позволяли заглянуть за Полог и попасть в залив Прозрения. Там Избранные встречались с Богами и получали в дар крупицу их силы, чтобы отныне иметь возможность принимать драконий облик.
Вскоре полуостров Чтящих, на котором теперь располагался город-государство Афекхад, названный в честь первого пророка, наводнили верующие, жаждущие пройти по Тропе Избранных вслед за королевскими семьями. Их путь начинался в Храме Афх, самом величественном и огромном храме в Скрытом мире, где на странствие всех желающих благословляли лично Глас Времени или кто-то из его приближенных жрецов – Столпов Времени. Далеко не каждому удавалось пройти сквозь Полог и получить драконье благословение, но паломники все равно стекались в Афекхад со всего света в надежде, что именно они станут теми, кому посчастливится его обрести.
Творец, удовлетворившись тем, как все в итоге сложилось, счел, что пришло ему время уйти на покой и познать радости простой мирской жизни. Время покинул небеса, разделив свою силу между Богами-Отражениями. Великий дракон принял человеческий облик и затерялся где-то среди миллионов смертных, оставив своих любимцев – Жизнь и Смерть – присматривать за Скрытым миром.
Глава 1. Не невинное дитя
Э́йрогас А́нсоут, король Элхео́на, стоял у окна в пустом тронном зале и не моргая смотрел на беспокойное море, плещущееся у подножия утеса, на котором возвышалась громада Белого замка. В любой другой день созерцание пенных волн принесло бы королю умиротворение, но сегодня темные воды моря Святых усиливали его беспокойство. И ни яркое весеннее солнце, ни чистое голубое небо, что столь редко бывало безоблачным над северными Благословенными землями, не могли унять тревогу в сердце правителя Элхеона.
Эйрогас на мгновение прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Сейчас, когда лицо короля омрачила печаль, на лбу и в уголках глаз проступили едва заметные морщинки. Прошлой зимой ему исполнилось пятьдесят пять, но будучи одаренным Богами, он выглядел от силы на тридцать. Как и все, кому посчастливилось получить возможность обращаться в дракона, он старел куда медленнее простых смертных. Однако его зверь был далеко не самым сильным среди прочих драконов Скрытого мира, потому король понимал, что в ближайшие лет двадцать возраст даст о себе знать. Может, он и доживет до почетных двухсот-двухсот пятидесяти благодаря благословению Отражений, но едва ли отойдет в мир иной в облике пышущего здоровьем молодого мужчины. Хотя если подумать, такое вообще было редкостью. Рано или поздно все старели, утрачивали связь с драконами и попадали в объятия Смерти. Просто некоторым улыбалась удача, и они жили во здравии дольше остальных. Как, к примеру, Грэ́млад Тро́цок – король Озеле́йна. Этот склочный засранец, похоже, вообще не собирался подыхать и в свои сто семьдесят до сих пор без труда обращался ящером и парил в небесах.
Однако сегодня Эйрогаса беспокоили вовсе не продолжительность его жизни и внешний вид. Король знал: пока что он по-прежнему невероятно хорош собой. Темно-серые прямые волосы, в которых не было и намека на седину, густым потоком струились по спине, доставая до поясницы, а подтянутое тело все еще дышало молодостью и здоровьем, заставляя и придворных дам, и простолюдинок томно вздыхать при виде правителя Элхеона. Высокий, широкоплечий и всегда улыбчивый монарх притягивал взгляды всех присутствующих, где бы он ни находился. Немало девиц отдали бы душу Пустоте за ночь, проведенную в объятиях Эйрогаса. Вот только для короля существовала лишь одна женщина – Се́лия Ансоут, его законная супруга, мать его детей и любовь всей жизни.
Селия была на семь лет младше мужа и отнюдь не блистала красотой. Невысокая, худощавая блондинка с острым носиком и тонкими бледными губами, она казалась серой мышкой на фоне супруга. Даже в обличье драконицы королева оставалась неказистой. Но при всем этом Селия всегда держалась с достоинством, умело скрывала недостатки внешности одеждой, убирала пшеничные волосы в изящные, притягивающие взор прически и добавляла образу красок с помощью со вкусом подобранных украшений. Да и Эйрогаса она пленила не выдающимися внешними данными, а добротой, чистым сердцем, острым умом, поразительной чуткостью и бескрайней заботой, которой окружила мужа.
Вот и сейчас, тихо войдя в тронный зал через одну из дверей, скрытых за гобеленом в задней части помещения, и едва взглянув на поникшие плечи короля, Селия без труда уловила, что он чем-то опечален. Не говоря ни слова, она направилась к супругу, и по залу разнесся тихий шелест юбок пышного темно-фиолетового платья.
– Дорогой. – Коснулась его плеча. – Что стряслось? Ты обещал То́рии конную прогулку, но не явился. Она огорчена.
Эйрогас не ответил. Он с тоской взглянул на жену, и этого хватило, чтобы Селия поняла, в чем дело.
– А́лгод, – покачала головой королева и взяла мужа за руки. – Что на этот раз?
– Избил одного из помощников конюха. – В голосе Эйрогаса не было гнева, только отчаяние.
– Парень выживет?
– Выживет, но поправится нескоро. Я поручил заботу о нем Балла́рду.
Какое-то время супруги стояли молча, каждый погруженный в свои мысли. Селия первой нарушила тишину:
– Алгода надо наказывать строже.
– Милая…
– Нет, – она жестом прервала Эйрогаса, зная, что тот непременно начнет заступаться за сына и искать ему оправдания. – Мы оба понимаем, Алгоду давно пора преподать урок. С каждым днем он все больше выходит из-под контроля.
– Родная, он ведь еще совсем дитя. – Король заключил жену в объятия, как и всегда, постепенно успокаиваясь в ее присутствии.
Она потерлась щекой о его грудь, обвив руками талию, и продолжила:
– Ему почти шестнадцать. Алгод давно не малыш и должен нести ответственность за свои поступки. Обещай, что в этот раз не станешь его жалеть и накажешь со всей строгостью.
Селия не меньше Эйрогаса переживала за сына, но, в отличие от короля, не была слепа в своей любви. Порой поступки младшего принца заставляли ее содрогаться от ужаса.
Раздался стук в дверь.
Получив разрешение, в зал вошел высокий тощий мужчина с идеальной осанкой в черном камзоле с серебряными пуговицами и таким же серебряным орнаментом на обшлагах. Голову его покрывал редкий пушок седых волос, а идеально выбритое вытянутое лицо было изрезано глубокими морщинами и выделялось на фоне темного одеяния пугающей бледностью. Грант, управляющий Белым замком, почтительно поклонился, потом вытянулся в струнку и отчеканил:
– Ваше Величество, как вы и просили, Их Высочества, мастер Ту́лвеч, капитан Че́ршез и конюший прибыли. Могут ли они войти?
– Впускай, – ответил Эйрогас и одернул полы своего сине-золотого приталенного жилета, надетого поверх белоснежной рубахи.
Дежурившие у тронного зала стражники по приказу управляющего распахнули тяжелые двустворчатые двери. Как и полагается, первыми в помещение вошли принцы, за ними следовал их наставник – мастер У́рнул Тулвеч, далее капитан замковой стражи Ло́ган Че́ршез, позади плелся конюший Бойд О́дли. Их шаги гулким эхом разнеслись по залу.
Король и королева встали на нижней ступени лестницы, покрытой алой ковровой дорожкой и ведущей на возвышение, на котором располагались троны. Грант замер по левую руку от своего господина на некотором отдалении.
Вошедшие почтительно поклонились: все, кроме принца Алгода. Тот лишь едва заметно склонил голову, что больше походило на снисходительный кивок, чем на жест, полный уважения, которое каждый подданный обязан выказывать своему правителю. Король скрежетнул зубами. Мастер Тулвеч, невысокий, но крепкий и подтянутый мужчина преклонного возраста с вихрастой седой шевелюрой, пышными усами и маленькими цепкими глазками болотного оттенка, нервно сглотнул и заметно побледнел. Одной из его многочисленных обязанностей было обучение принцев придворному этикету, и каждый раз, видя, как Алгод пренебрегает общепринятыми правилами, он боялся лишиться почетного места наставника королевских отпрысков.
Ненадолго в зале воцарилась тишина. Пришедшие старательно пытались скрыть свои эмоции от Эйрогаса. Только Бойд Одли, полноватый и нескладный, затравленно озирался по сторонам, с неподдельным восхищением разглядывая потрясающие гобелены на стенах с изображениями Богов-Отражений, роскошные троны с позолотой, инкрустированные драгоценными камнями, замысловатую лепнину на капителях пилястр, тянущихся по периметру помещения, и потрясающую роспись потолка, на котором, как и на гобеленах, были запечатлены драконы. Но больше всего поразила конюшего статуя ящера, который, расправив крылья и разинув пасть, навис над королевскими тронами. И столь искусно было вырезано из камня то изваяние, что Одли казалось, будто зверюга вот-вот извергнет пламя и огласит пространство своим ревом. Но статуя не двигалась. Лишь вместо глаз ярко сверкали два желтых драгоценных камня, каждый размером едва ли не с человеческую голову. Камни в точности соответствовали оттенку глаз короля, королевы, капитана стражи и управляющего. Ведь отличительной чертой всех тех, кто мог обращаться в драконов, была желтая радужка, благодаря чему одаренные всегда выделялись среди простых людей.
Пока Бойд Одли, обливаясь от волнения холодным потом, восторгался убранством замка, король не сводил сурового взора со своих сыновей. Все, кому доводилось видеть принцев впервые, неизменно впадали в ступор: мальчики были тройняшками. Да, да. Его ненаглядная Селия подарила Элхеону сразу троих наследников. Небывалое чудо, весть о котором облетела весь Скрытый мир. Сам Глас Времени Савсету́р в сопровождении шести своих Столпов прибыл тогда в столицу Элхеона Одэ́лум из Афекхада, дабы лично поздравить короля Эйрогаса Ансоута и его супругу и прочесть молитвы Богам у колыбелей принцев. Через три года Селия родила снова, на этот раз дочь – То́рию, но девочка не получила и сотой доли того внимания, которым всегда удостаивали ее братьев сильные мира сего. К слову, Торию это более чем устраивало: принцесса не любила находиться в центре внимания. К тому же, в отличие от братьев, унаследовавших красоту отца, ей досталась блеклая внешность матери. Но Тория никогда ни на что не жаловалась, ведь родители и братья обожали и баловали ее, даже всегда мрачный Алгод благоволил сестре. Пожалуй, Тория вообще была единственным человеком на всем белом свете, кто видел его искреннюю улыбку.
Эйрогас в очередной раз тяжело вздохнул и потер переносицу указательным и большим пальцами.
– Пе́йврад, – обратился он к старшему из тройняшек, которому однажды предстояло унаследовать трон, – не будешь ли так любезен объяснить нам с вашей матерью, что произошло утром в конюшнях.
Пейврад покосился на братьев. Средний, Фри́дэсс, явно нервничал, но старался казаться невозмутимым и держать себя в руках. Алгод же, как и всегда, и глазом не моргнул, всем своим видом демонстрируя скуку и безразличие. Пейврад перевел взгляд на наставника. Урнул Тулвеч ободряюще кивнул, при этом тыльной стороной ладони смахнув со лба выступивший от волнения пот. Пожилой мастер порядком подустал от выходок принца Алгода и таких вот аудиенций у короля, которые случались все чаще. Несносному мальчишке никто был не указ, разве что принцесса Тория могла порой достучаться до него.
– Ваше Величество, матушка, – начал Пейврад, набрав в легкие побольше воздуха и заставив себя смотреть отцу в глаза. – Сегодня в конюшнях произошло следующее. После завтрака я, Фридэсс и Алгод решили с позволения мастера Тулвеча отправиться на конную прогулку вдоль побережья. Мы хотели посоревноваться в скорости и заодно отточить навыки верховой езды. Капитан Чершез и его люди, как и положено, должны были нас сопровождать. После утренней трапезы мы с братьями направились в конюшню, где для нас заранее подготовили лошадей. Капитан Чершез со стражниками уже ждали там. Все шло хорошо, мы были в седлах и намеревались выдвигаться, когда Алгод вдруг приказал позвать Юэна, конюха, что ухаживает за его конем. Господин Одли привел юношу. Стоило Юэну приблизиться к Алгоду, как тот ударил его по лицу хлыстом и рассек щеку, после чего пнул ногой, и конюх упал. Алгод спрыгнул с коня, еще несколько раз пнул парня, схватил за волосы и, прежде чем мы с Фридэссом успели его остановить, дважды ударил коленом в лицо, сломав тем самым Юэну нос, челюсть и выбив зубы. Капитан Чершез был ближе всех в Алгоду, пытался вразумить его словами, но это не подействовало, а схватить принца он и его люди не посмели. Мы с Фридэссом в итоге утихомирили Алгода, но к тому времени Юэн уже серьезно пострадал.
Пейврад замолчал.
– Тебе есть что добавить, Фридэсс? – поинтересовался Эйрогас, краем глаза замечая, как Селия сердито поджала губы.
– Нет, Ваше Величество. Пейврад все рассказал верно.
– Капитан Чершез?
Король переключил внимание на здоровяка Логана, затянутого в кожаные доспехи и горой возвышающегося надо всеми остальными, светлые волосы которого были коротко подстрижены и идеально уложены, что никак не вязалось с образом свирепого воина, коим он на самом деле являлся. На лице капитана, иссеченного шрамами, читалась крайняя степень неодобрения по отношению к действиям младшего принца.
– Мне нечего добавить, Ваше Величество, – пророкотал Чершез.
– Господин Одли?
– Рассказ Его Высочества был исчерпывающим, Ваше Величество, – испуганно проблеял конюший, втягивая голову в плечи и с опаской косясь на Алгода.
– А тебе, Алгод, есть что добавить? – Король приблизился к сыну, навис над ним, сверля гневным взглядом, и теперь заметил засохшие кровавые пятна на простых черных штанах и кожаной крутке: принц не жаловал дорогие модные одежды, соответствующие его статусу.
Губы Алгода дрогнули в едва заметной нахальной усмешке.
– Все так, – ответил он лениво, явно не собираясь ни объяснять мотивов своего поступка, ни тем более извиняться.
В глазах парня не мелькнуло и тени раскаяния. Эйрогас нахмурился еще больше и покачал головой. В этом был весь Алгод: черствый, холодный, будто высеченная изо льда статуя, абсолютно неуправляемый и… жестокий. Младший принц не ведал сострадания, не прощал промахов, не терпел слабых. Боги будто забыли наделить его чувствами, но при этом щедро одарили умом и силой. Да, внешне принцы были практически идентичны: те же длинные темно-серые волосы, что и у отца, та же стать, только глаза пока оставались карими, как и у их матери когда-то, ведь Тропу Избранных они еще не прошли и благословения Богов не получили.
Но на том сходство между братьями заканчивалось.
Пейврад был чуток, но строг, не по возрасту мудр и терпелив, всегда следовал правилам. Эталонный наследник, гордость всего Элхеона, любимец народа. Воистину его ждали великие свершения, когда Эйрогас передаст ему трон.
Фридэсс был мягок, раним, порой излишне простодушен, но силен в науках. Он никогда не перечил старшим, всюду следовал за Пейврадом и старался ему подражать. Эйрогас был спокоен, видя, как предан Фридэсс Пейварду. Король не сомневался: братья станут друг другу нерушимой опорой в будущем, когда они с Селией покинут этот мир.
Алгод же…
Сколь бы усердно не учились и не тренировались Пейврад и Фридэсс, им было далеко до брата. В глубине души Эйрогас знал, что если бы не жестокость Алгода, он бы завещал трон ему в обход всех правил. Парень уже сейчас заставлял подданных трепетать перед ним и подчиняться беспрекословно. Он поглощал знания быстрее, чем измученная засухой земля впитывает воду, сражался так, будто держал меч в руках еще в утробе матери. Алгод принимал решения, не оглядываясь на чувства. Разум принца всегда был холоден, рука тверда, а уверенность в собственных силах непоколебима. Окружающие боялись Алгода в той же степени, в коей восхищались им. Даже в приступах ярости он был прекрасен. Эйрогас просто не мог не замечать, как млеют от парня и служанки, и благородные дамы, как завидуют ему сыновья знатнейших лордов и стремятся подражать во всем. Король не сомневался и в том, что сын уже успел перепортить немало девиц, проживающих в замке, хоть Селия и утверждала, будто он еще слишком юн для подобного.
Вот только принц не был юн, по крайней мере, не разумом. Мастер Тулвеч не раз предостерегал короля и советовал всегда оставаться настороже при общении с Алгодом. Ведь тот ловил каждое слово собеседников, анализировал, запоминал, а в нужный момент умело использовал неосторожно брошенные людьми фразы против них же самих. Уже сейчас он мог запросто переспорить и поставить на место большинство из советников Эйрогаса. Потрясающий маленький монстр – так называл про себя сына отец, в очередной раз размышляя над тем, как обуздать крутой нрав Алгода и направить все его таланты в нужное русло. Возможно, Селия права, и ему следует быть намного жестче с зарвавшимся мальчишкой?
– Чем тебе не угодил конюх, Алгод? – ледяным тоном спросил Эйрогас, зная, что по собственной воле принц не произнесет больше ни слова.
Алгод криво улыбнулся, обнажив идеальные белые зубы. Словно гребнем провел пятерней по волосам, убрав от лица непослушные пряди, которые, в отличие от братьев и отца, никогда не собирал ни в хвост, ни в косы и не вплетал в них украшения, кожаные шнурки и прочую ерунду, модную нынче среди мужчин его сословия.
– Дайте подумать, Ваше Величество, – протянул Алгод, отвернулся к окну и потер подбородок, делая вид, что пытается припомнить: чем же, собственно, его взбесил Юэн?
– Перестань ерничать, Алгод! – рявкнул Эйрогас, ощущая, что начинает выходить из себя. – Мое терпение не безгранично!
– Ради всех Богов, отец. Ни к чему так кричать. Я пытаюсь собраться с мыслями, – притворно вздрогнул принц, округлив для пущего эффекта глаза и отпрянув назад.
– Алгод Ансоут, кончай ломать комедию и отвечай! – Селия тоже спустилась со ступеней и встала рядом с мужем, сцепив руки перед собой. – Никто не смеет заставлять короля ждать!
– Да сгинуть мне в Пустоте, матушка, если мой трепет перед ликом правителя нашего, великого и могучего короля Элхеона Эйрогаса Ансоута, выглядит со стороны как непочтение к горячо любимому отцу моему. Да не видать мне никогда благословения Божьего и силы драконьей, коль огорчил я вас своими деяниями непотребными. – Алгод рухнул на колени перед родителями и склонил голову, но плечи его подрагивали от едва сдерживаемого смеха. – Такого поведения вы от меня ждете, мама? – последнее слово он выплюнул с презрением и гордо вздернул подбородок. – Простите, моя королева, но покорность и смирение мне не по нраву. Боюсь, вы состаритесь и отдадите душу Богам раньше, чем узрите их во мне.
Даже стоя на коленях, Алгод умудрялся смотреть на отца с матерью свысока и не выглядел униженным, скорее очень и очень довольным собой. Пейврад нервно переступил с ноги на ногу. Фридэсс неосознанно придвинулся к старшему брату. Лицо мастера Тулвеча побагровело от негодования. Он открыл было рот, чтобы отчитать своего подопечного, но тут же его захлопнул, наткнувшись на свирепый взгляд короля, который тот вперил в сына. Даже всегда невозмутимый капитан Чершез отступил на полшага и потупил взор. Бойд Одли, казалось, и вовсе вот-вот лишится чувств. И лишь на лице Гранта не дрогнул ни единый мускул.
Алгод никогда не проявлял к старшим должного почтения, даже к родителям, плевал на титулы, но настолько зарвался впервые.
– Не смей разговаривать в таком тоне с матерью, щенок! – взревел Эйрогас.
Все разом вздрогнули, когда король замахнулся и со всей силы ударил Алгода по лицу раскрытой ладонью. Голова принца мотнулась в сторону. Пару мгновений он смотрел в пол и не шевелился, а потом медленно поднялся с колен, откинул со лба волосы. Коснулся своей щеки, на которой теперь алел след от руки отца, вытер большим пальцем капельку крови, выступившую в уголке губ, и снова широко улыбнулся.
– Как же странно в нашем мире все устроено, – задумчиво произнес Алгод, кончиком языка слизывая новую бусинку крови. – Стоит проявить неуважение к королеве, и вот рукоприкладство уже не вызывает вопросов. И ни мои обожаемые братья, ни наш доблестный капитан, ни достопочтенный мастер Тулвеч не стремятся скрутить нападающего и призвать его к ответу за подобное. А ведь я уверен: Его Величество не удовлетворится оплеухой. Просто назначьте уже наказание, отец, и закончим весь этот фарс.