Глава 1
Он заболел. Однозначно. Без вариантов. Заболел так, что перед глазами плыло, и, наверное, пора уже было признать – амбулаторные карты он ни в жисть не допишет.
Тамерлан встал. В висках застучало. А пол под ногами качнулся.
– Ни фига себе, – прокомментировал он. Как во сне, стащил через голову форменную медицинскую куртку, отмечая все новые и новые симптомы – боль в суставах, вялость и учащенный пульс. Отдышался. Потянулся к резинке на брюках – не мог же он ехать домой, в чем был. И именно в этот момент дверь ординаторской открылась. Коган резко обернулся. Проморгался, потому что чем стремительнее он двигался, тем сильней отставала открывающаяся его взгляду картинка. Открыл рот. Моргнул снова. И даже головой потряс, отгоняя возникшее перед глазами видение.
– Привет, Иннокентий Сергеевич. Что это ты полуголый расхаживаешь?
К визуальным галлюцинациям присоединились и слуховые. Тревожный симптом. Возможно, ему стоило закинуться противовирусным, хотя как врач, он прекрасно понимал, что толку от всех этих арбидолов – ноль. Только если бы те сработали, как плацебо.
– Сгинь! – прохрипел он, яростно растирая горящее лицо ладонями.
– Чего? Кеш, ты в порядке?
К визуальным, слуховым и всем другим его галлюцинациям добавились обонятельные. Стоило Ветке к нему подойти, как Тамерлана с головы до ног окутало знакомым до боли ароматом. А потом на его раскаленный лоб легла ее прохладная ручка. Коган в блаженстве зажмурился и потянулся за этой узкой длинной ладонью, как котенок за мамкиной сиськой.
– Да ты же больной совсем!
– А ты реальная.
Да, наверное, в глазах Сандаловой он выглядел полнейшим придурком, но даже осознавая это, Там не мог прекратить бодать ее руку лбом и ластиться.
– Я хотела с тобой кое-что обсудить. А впрочем, неважно. У тебя фонендоскоп есть?
– Я гинеколог, Сандалова. Ты как думаешь? – по привычке поддел нежданную гостью Коган, и только потом дошло: – А зачем тебе слушалка?
– Если помнишь, я тоже врач, – тоже по привычке обиделась та. – Вдруг у тебя хрипы? Ты, Кеш, реально хреново выглядишь.
Получается, Ветка правда здесь. И она правда собирается его «послушать». Губы Когана сложились в глуповатую ухмылку. Ну, просто кино! Ага, немецкое…
– Верхний ящик открой.
Даже в полубреду он отметил, как облепила юбка Веткину задницу, когда та склонилась к столу. Ящик выдвинулся и со стуком захлопнулся. Сандалова деловито вдела дужки в уши, будто делала это тысячи раз, и попыталась немного согреть в ладони металл головки. Толку от этого было немного – Тамерлан все равно вздрогнул, когда она приложила слушалку к его груди. Но ее заботу он оценил. Видать и правда он ей понадобился. Иначе с чего бы это все?
– Дыши. Не дыши. Дыши нормально. Так, а теперь спину.
Тамерлан послушно повернулся. Задрал лицо к потолку. Кто ж знал, что для того, чтобы Ветка его коснулась, нужно было всего-то заболеть?
– Ну, что, доктор? Какой будет диагноз? – спросил Там, когда Вета закончила.
– Жить будешь, – коротко отрезала та. – Ты домой собирался, я правильно поняла?
– Угу.
– Ну, тогда переодевайся. Отвезу тебя. Сегодня тебе садиться за руль не стоит.
– Спасибо, мамочка. А то я сам не знаю.
Ветка сощурила голубые бездонные, как море, глаза. Плохо скрывая мелькнувшее в них раздражение.
– И почему я с тобой вожусь? – покачала белобрысой головой. С возрастом ее волосы стали темнее, и теперь она была вынуждена их подкрашивать, ревностно храня легенду о натуральном происхождении своего блонда.
– Потому что тебе от меня что-то нужно, – хмыкнул Коган.
– Точно. – Сандалова закусила губу. Полную, красивую, наверняка подпитанную гиалуронкой по моде. – Ну, тогда подожду тебя в машине. Я прямо под воротами припарковалась. Сам дойдешь?
Признаваться в собственной слабости не хотелось. Даже несмотря на то, что с каждой секундой Тамерлану становилось все хуже.
– Да уж справлюсь.
– Ладно.
Ветка ушла так же стремительно, как и появилась. И если бы не ее духи, аромат которых пробивался даже сквозь заложенность носа, Тамерлан мог бы подумать, что ее пришествие ему просто почудилось.
Интересно все же, чем он обязан ее визиту? Ветка-то и звонила ему нечасто. Так, чтобы один на один, а не в общем с друзьями чате.
Там пожал плечами. И поплелся переодеваться. Вместо форменных штанов – брюки вполне обычные, со стрелками. Джемпер. Пальто. Ветка почему-то ненавидела, как он одевался. Словно наутюженные стрелки или начищенные до зеркального блеска туфли были ее личными врагами.
Пока спускался по лестнице – упарился. Видно, температура поднималась. Осторожно обходя лужи, добрел до ворот. Зима в их приморском городе в этом году была снежной. Снег выпадал и тут же таял, превращая дороги в реки.
Хенде Гетц Сандаловой был припаркован, как она и обещала, у ворот. А вот ее самой у машины не оказалось. Чуть поразмыслив, Коган забрался внутрь. Стоять на своих двоих было все сложнее. Печка в машине работала на всю мощь, и ему тут же стало еще жарче, чем было. В поисках блаженной прохлады он прислонился лбом к окну и, кажется, ненадолго выпал из реальности.
Первым, что он услышал, возвращаясь в сознание, было обеспокоенное Веткино:
– Слушай, может, тебя отвезти в стационар?
– Где ты была? – задал встречный вопрос Коган.
– В аптеке. Купила тебе лекарств. Но теперь думаю, этого недостаточно.
Серьезно? Сандалова купила ему лекарства? В лесу умер последний лось? Иначе как объяснить, что самая эгоистичная женщина, из всех кого он когда-либо знал, решила о нем позаботиться? На всякий случай Там открыл глаза. Мелькнула мысль, что это какой-то очередной прикол. Что она над ним просто издевается! Как издевается всякая королева красоты, над по уши влюбленным в нее ботаном. Но… Нет. Беспокойство, написанное на красивом лице Сандаловой, было вроде бы искренним. А может, он просто ни черта уже не соображал и выдавал желаемое за действительное.
– Просто отвези меня домой.
Адрес можно было не называть. Они с Веткой знали друг друга всю жизнь. И до сих пор продолжали общаться. По большей части через общих друзей, ага. Пока ехали Ветка умудрилась влететь в несколько ям. Тамерлан на своем Ренж Ровере их бы даже не заметил. Но для крошки Гетца это было слишком.
– Слушай, а чего тебе никто не купит нормальную машину?
– В смысле – никто?
– Ну, не знаю… Любовник. Тачка – это ж самый верный подарок, не?
Машина резко заглохла. По инерции Там дернулся вперед, а потом его снова отбросило в кресло. Коган жалобно ухнул. В голове ударили молоты. Высекая в мозгу навязчивый вопрос – а не перешел ли он какую-то невидимую границу? Не вторгся ли туда, куда не имел права? Было очень похоже на то. Но ведь они с Веткой и раньше обменивались уколами. Гораздо более серьезными и язвительными. Тогда почему же он почувствовал ее уязвимость только теперь? И ярость, которая, он готов был поклясться, исходила от Ветки волнами. Там даже отшатнулся, опасаясь, как бы она не вцепилась ему в лицо. Но уже очень скоро понял, что ничего подобного Сандалова делать не собиралась. Вместо этого она спокойно завела машину и, как ни в чем не бывало, заметила:
– Знаешь, ты прав. Я обязательно ему намекну.
Интересно, если бы он купил ей, допустим, Лексус, на сколько бы хватило ее благодарности? Только не подумайте, что Сандалова из этих… Нет. Просто она всегда ищет, где потеплей да повыгодней. Она даже замуж вышла по расчёту. За их общего с Коганом друга Митьку Сивакова, сына начальника местного УВД. Расчет был простой. Ветка надеялась, что родственные связи помогут ее проворовавшемуся отцу-губернатору отмазаться от срока. Но за того принялись весьма серьезные люди. Против которых местные оказались бессильны. А может, не сильно они и старались, опасаясь каждый за свою задницу. Присел Веткин отец надолго. Да и ее брак просуществовал почти десять лет.
– Приехали.
– Угу…
– Там, ты сам-то дойдешь?
– Угу. Дай только собраться с силами.
– Горе луковое. Пойдем, я тебя провожу. Ключи где?
– Что?
– Дай ключи, говорю! Слушай, может, позвонить Саре Измайловне?
– Лучше сразу меня пристрели, – пробормотал Там, едва ворочая языком. Ветка хохотнула:
– Что, достала тебя мать?
– Ты даже не представляешь, как.
Несмотря на всю свою любовь к Саре Измайловне, хороший еврейский мальчик Кеша Каган все же предпочитал любить ее на расстоянии. Ведь стоило ему хоть немного подвинуть личные границы в угоду матери, как та тут же бросалась в наступление по всем фронтам. Ну никак ей не удавалось понять, что он уже слишком взрослый, чтобы цепляться за ее юбку!
Там тяжело вздохнул. Оперся на Ветку. Грех было не воспользоваться таким случаем. Ну, когда он еще сможет шагать с ней вот так, закинув руку на плечи? Касаясь будто бы между делом носом ее шикарных волос, скользить невзначай пальцами по рукаву куртки, представляя, что ее нет. Что ни говорите, а болезнь определенно этого стоила! И, да, он – жалкий, кто ж спорит?
– Обопрись о стену, пока я открою дверь.
Там хотел было спросить, зачем она к нему пришла. Но вовремя сумел сдержать свое любопытство. Иначе у него не осталось бы повода ей позвонить, когда он поправится. А прямо сейчас он был вообще ни на что не годен. У него даже не стоял. Хотя обычно, стоило Ветке появиться в его поле зрения, как с ним случался такой стояк, с которым в приличном обществе ему приходилось туго. А ну-ка попробуй, скрой! Коган был как та несчастная собака Павлова. Поначалу его это жутко бесило, потом раздражало, а после он просто смирился. И принял происходящее, как есть. Потому как отрицать это в себе было все равно что отрицать цвет глаз, национальную принадлежность или то, что ему сделали обрезание, как то и велят традиции, аккурат на восьмой день жизни.
Если бы Ветка знала, сколько раз он дрочил на ее светлый образ в школе, да и, чего греха таить, после, она бы точно поостереглась оставаться с ним наедине.
– Я пойду, лягу.
– Погоди, сниму покрывало. Ты, что, каждое утро заправляешь кровать?
– Ну, да. А что в этом такого?
– Что такого? Эм-м-м, ну, не знаю. У тебя слишком чисто. Ты что – маньяк?
Ага. Маньяк. Но повернутый вовсе не на чистоте.
– Раздеться сможешь?
– Нет, я что-то совсем без сил. Так лягу.
– Ладно. Я помогу. Просто подними руки.
Вау… Она его раздевала. Жаль, что ему и впрямь становилось все хуже. Чувства притупились. И даже касания Ветки ощущались далеко не так остро, как в его мечтах о ней. С охватившей его усталостью могли соперничать лишь сонливость да ломота в теле.
Тамерлан машинально отметил, как ловко она стянула с него свитер, приревновал, мол, это на ком же она так натренировалась? А потом Ветка решительно взялась за ремень его брюк, и вся злость, все посторонние мысли тут же улетучились из его головы. Он замер, как соляной столп и стоял, не дыша, пока ветка расстегивая его ширинку.
– Он бы встал. Если бы у меня были силы, – посчитал нужным уточнить Тамерлан, оседая на постель. С губ Сандаловой слетел испуганный смешок. И, кажется, она ляпнула что-то вроде:
– Не увижу – не поверю.
Но он не стал бы утверждать, что это ему не почудилось. Потом Ветка его еще зачем-то будила. Ах да! Дать таблетки. Как она сказала? Я же врач? Ага… Так и есть. Врач-косметолог. Говорят, неплохой.
Тамерлан очень удивился, когда Ветка после одиннадцатого класса решила поступать в медицинский. Это был слишком сложный ВУЗ для такой легкомысленной девушки, как Сандалова. К тому же она была напрочь лишена всех тех качеств, без которых хороший врач вряд ли мог состояться. Тем удивительней и парадоксальней было то, что зная обо всех ее недостатках и понимая, что рядом с ней ему ничего не светит, Тамерлан так отчаянно, так остро ее любил еще с гребанного детского сада.
Она ж, вон, даже не знала, что арбидол – это фуфломицин.
А он знал. Но почему-то послушно открывал рот, когда она предлагала ему таблетки. И пил воду из ее рук. Удивляясь, что она еще не ушла. Хотя электронные часы на колонке показывали начало пятого утра. Видно, у нее к нему действительно очень серьезное дело. Очень! Интересно, что бы это могло быть? В очередной раз напившись, Коган беспокойно перевернулся на бок, а после вскочил, как ужаленный.
– Ты беременная?!
Глава 2
– Чего? – Вета удивленно моргнула, глядя в черные затуманенные горячкой глаза Тамерлана. Его вопрос был таким неожиданным, что охватившую ее сонливость сняло как рукой.
– Ты беременная? Хочешь встать ко мне на учет, да? Ты за этим ко мне приходила?
Вета сощурилась, на миг решив, что Коган опять над ней издевается. Но очень быстро отказалась от этой идеи. Не в том он был состоянии.
– Нет. Я пришла по другой причине. Кстати, тебе лучше еще поспать. Температура опять поднимается.
– Ты уверена?
– Да. Я ее две минуты назад измеряла. Нашла градусник у тебя в шкафу. Извини, пришлось похозяйничать.
– Я не о температуре!
– А о чем?
– Ты уверена, что не беременна?
Там говорил невнятно, будто в бреду. Вряд ли он отдавал отчет своим словам и вопросам. И уж тем более вряд ли бы он запомнил ее ответ. Вот поэтому Ветка и выложила ему, как на духу:
– Если только от святого духа.
– Так и запишу в карту – наличие половой жизни отрицает.
– Я не отрицаю, я, скорее, агностик, – усмехнулась Сандалова, и на секунду ей показалось, что тонкие четко очерченные губы Когана тоже дрогнули. Но, скорее всего, конечно, такого не могло быть. Обычно приветливый с другими женщинами, с ней Коган вел себя как полнейший придурок. Заносчивый до жути. Надменный. Острый на язык. И до того язвительный, что в его обществе Вета предпочитала помалкивать, чтобы не нарваться на очередное саркастическое замечание или еще один нелестный комментарий. Самым обидным в этом всем было то, что Вета, как ей казалось, совершенно не заслуживала такого обращения. За всю свою жизнь она ни слова плохого ему не сказала. Тогда в чем он ее винил? В том, что она, догадываясь о его чувствах, не сумела на них ответить? Так ведь Виолетта Сандалова была первой красавицей школы. Тогда как влюбленный в нее Кеша Коган, кажется, до одиннадцатого класса вообще отставал в развитии. Маленький, ниже ее чуть ли не на две головы, дистрофично худой, с непропорциональными чертами лица – большими носом и ушами, он мало походил на героя девичьих грез. С таким же успехом Коган мог окрыситься на любую другую девчонку в их классе – популярностью он не пользовался ни у одной из них. Но… Но! Под раздачу попала Вета. И, что особенно смешно, за пятнадцать прошедших с той поры лет ничего не изменилось. В плане его отношения. Сам же Тамерлан (это прозвище приклеилась к Когану еще лет в двенадцать) прошел через потрясающую трансформацию. Буквально за одно лето он вытянулся, возмужал и до того похорошел, что придя первого числа в универ, Ветка его попросту не узнала.
Впрочем, не сказать, что он стал таким уж красавчиком, просто… На вытянувшемся теле его голова уже не казалась такой большой. Он будто весь синхронизировался. Резкие черты лица обрели законченность и какую-то совершенно Фаустовскую притягательность. Добавьте к этому хорошо подвешенный язык, и вы поймете, почему уже на первом курсе Коган стал пользоваться просто бешеной популярностью у девчонок. А к шестому он перетрахал едва ли не весь поток. Но всех этих побед, очевидно, оказалось недостаточно, чтобы справиться с комплексами гадкого утенка и потешить его непомерно раздутого эго!
Коган уснул. Вета встала и подошла к окну. Может, зря она здесь осталась? Хотя, с другой стороны, а какой у нее выход? При всех его минусах, у Когана было одно несомненное достоинство. Он был лучшим гинекологом, специализирующимся на бесплодии, из всех, что она знала. Выбирая между своей гордостью и возможностью стать матерью, Вета без колебаний выбрала последнее. Впрочем, она соврала бы, если бы сказала, что решение обратиться к Тамерлану, как к специалисту, далось ей легко. Нет… Вета боялась вручить ему новое оружие против себя. То оружие, воздействию которого она вряд ли смогла бы противостоять. Пошути он на счет ее неспособности родить… Нет-нет, такое никогда не случится. Все же Коган – специалист высочайшего класса.
Вета потерла лицо. Она умылась, когда Там уснул. С обычным мылом. А после даже не воспользовалась кремом. Это дома она бы смыла макияж специальной пенкой, потом протерла бы лицо тоником, нанесла сыворотку и три вида крема – отдельный на веки, лицо и зону декольте, а тут варварство сплошное, ага… Может, у него хоть детский крем найдется?
Вета вернулась в ванную. Открыла ящички, в которых царил ненормальный стерильный порядок. Нет, она тоже не была грязнулей, но каким психом надо быть, чтобы выстроить все баночки по размеру? Крем нашелся. Жирнючий Nivea, который производители рекомендовали использовать в непогоду. Вета намазала лицо, локти, руки. Не сдержав любопытства, сунула нос и в другие ящички. В последнем отыскала огромную коробку презервативов. В которой осталось всего три неиспользованных. По всему, личная жизнь Когана била ключом до сих пор.
Вета сунула коробку обратно. И почему-то излишне резко задвинула ящик на место. Если верить сплетням, в постели Коган был настоящим зверем. Поймите правильно, не то чтобы она этим интересовалась, но когда вокруг этого ходит столько разговоров, нет-нет, что-то и дойдет… Если честно, в глубине души Вета к этим легендам относилась с большим недоверием. Уж слишком Коган был самовлюбленным для того, чтобы позаботиться о ком-то, кроме себя. И слишком брезгливым, чтобы удовлетворить женщину орально. Потому что только так женщина и может испытать удовольствие, а все эти россказни о вагинальном оргазме – не более чем красивая легенда.
Ну, надо же, какой оборот приняли ее мысли! Наверное, все дело в том, что у нее давно никого не было. И уж тем более того, кто бы захотел удовлетворить ее ртом. Тамерлан наверняка бы здорово удивился, если бы узнал, что у нее, после развода, не было секса. Что ей его даже не хотелось. Митька отбил все желание напрочь один раз по пьяни обозвав бракованной. Намекал он на то, что у Веты никак не выходило забеременеть. И самое смешное, что на утро он напрочь обо всем забыл, а ее те слова мужа преследовали даже после развода.
Сандалова глубоко вздохнула. Проверила еще раз Тамерлана, достала из его шкафа первую попавшуюся футболку и, переодевшись, улеглась на диване в гостиной. Уснула Вета на удивление быстро. А проснулась от того, что кто-то настойчиво звонил в дверь.
Наверное, она совершила ошибку, открыв. Но Вета не сразу сообразила, как может выглядеть ее появление в таком виде.
– Вы кто такая?! – воскликнула девица, шагая в приоткрытую дверь.
– Я? Эм… Врач! – выпалила Сандалова, прикидывая в уме, каковы ее шансы уцелеть, если гостья решит вцепиться ей в волосы.
– А это, очевидно, ваша униформа? – девица пожевала жвачку и уличающе ткнула пальцем в надетую на голое тело футболку. Вета сглотнула. И не находясь с ответом, промямлила неразборчивое:
– Эм…
К счастью, в тот же миг за ее спиной послышались шаги, и хриплый голос Тамерлана заметил:
– Ляля? Ты чего здесь делаешь?
Как же вовремя он проснулся! «Вот пусть теперь и объясняется», – подумала Вета. Она не собиралась принимать удар на себя и участвовать в этом фарсе. В конце концов, ее вины в происходящем не было.
– То есть как это, что?! Мы вчера договорились встретиться. Я тебе звоню-звоню…
– А, да. Извини. Я заболел. Так что, если ты не хочешь заразиться, лучше бы тебе поскорее уйти.
– Но я же…
– Потом как-нибудь созвонимся, ага? Вирус правда ужасно заразный. У нас все отделение слегло, – не слушая возражений гостьи, Там попытался оттеснить девицу к двери. Но та не собиралась сдаваться так просто:
– Ты, что ли, из меня дурочку делаешь?!
– Почему дурочку? – деланно удивился Коган.
– Думаешь, я не понимаю, что ты мне изменил?!
– С кем это?
– Вон с той! К ней что, зараза не липнет?
– К Виолетте Юрьевне? Нет, конечно. У нее иммунитет.
– Да ты… ты… Скотина. А вы?! Думаете, с вами он по-другому поступит?! Ха!
Губы девицы дрожали. Вете было ее почти жалко. Девчонка явно старалась произвести впечатление. Надела капронки – в такой-то промозглый холод, и мини. Хотя бы за эти усилия он мог бы быть с ней поласковее!
Едва за девицей закрылась дверь, Вета обернулась:
– Ты правда повел себя как козел.
– Пожалуйся в Гринпис. – Коган крутанулся на пятках и, пошатываясь, побрел к кухне. Чтобы не злиться на Когана так уж сильно, Вета постаралась себя убедить, что его грубость вполне могла быть вызвана плохим самочувствием.
– Просто она совсем молоденькая. И эта ситуация могла ее ранить. Ты взрослый. Мог бы сам догадаться. Она же явно решила, что ты ее предал.
– Не перекладывай свою вину на меня.
– Чего? – выпучила глаза Сандалова.
– Не останься ты ночевать, ничего бы подобного не случилось.
Вета даже рот открыла. И это вместо благодарности за то, что она всю ночь с ним возилась?!
– Ну, знаешь… Я и впрямь лучше пойду.
– Не так быстро. Думаю, нам стоит обсудить компенсацию.
– За что?
– Ну, как же… Из-за тебя я лишился девушки. А значит, и секса на ближайшие дни.
Вета сглотнула. Снова открыла и закрыла рот, но ответ все равно не шел.
– Ты серьезно? Это же бред какой-то…
– Ничего себе – бред! У меня из-за тебя личная жизнь рухнула. Кто за это ответит, м-м-м?
– Я не собираюсь это выслушивать. Твои обвинения нелепы. Пойду, оденусь.
Вета прошмыгнула мимо Тама, сделав вид, что не замечает его похотливого взгляда и дубины в трусах, которая на миг прижалась к ее бедру, когда она проходила мимо. Видно, Когану и впрямь стало лучше. Интересно, это утренний стояк? Или он до такой степени был рад видеть эту Лялю? Что он вообще в ней нашел?
– Значит, ты отказываешься от выплаты… эм… компенсации?
– Если ты правда подумал, что я на это соглашусь, то тебе хуже, чем я думала. Рекомендую вызвать врача.
– Зачем? Если нас тут двое.
– Затем, что я ухожу.
– Да ладно. Ты чего? Шуток не понимаешь? Пойдем, я тебе кофе сварю.
– Да ты же едва на ногах стоишь!
– Тогда свари ты. В чем проблема? – устало усмехнулся Коган.
– У вас правда все отделение слегло?
– Правда-правда. Я две недели отдувался за всех, прежде чем самого накрыло.
– Так вот почему я не смогла к тебе записаться.
Тамерлан замер. Все еще в одних трусах, он каким-то немыслимым образом умудрялся выглядеть преисполненным достоинства.
– Ты хотела ко мне записаться?
Ну, вот они и перешли к главной теме. Вета разволновалась.
– Да. На прием.
– Так ты все-таки беременная?
– Слушай, ты так и будешь расхаживать полуголым?
– А что тебя смущает? Я все равно сейчас вернусь в кровать.
Что ее смущает? Ну-у-у, многое. Им предстоял довольно сложный разговор. А это все… отвлекало. Да, пожалуй, так. Вета смотрела на него и думала, что в отличие от ее бывшего мужа, который был ровесником Когана, тот ничуть не располнел. Не облысел, и не обрюзг. Скорей, напротив. Высох. Заматерел. Он с виду был таким твердым, что невольно возникало желание его потрогать, дабы убедиться – такой ли он на ощупь, как с виду.
Вета отвернулась.
– Нет. Я не беременная. Но очень этого хочу. В смысле, я хочу, чтобы ты помог мне… Забеременеть.
– Не уверен, что готов стать отцом. Но, если кто меня и способен в том убедить, то это – ты. – В и без того хриплый от болезни голос Когана добавились еще более царапающие нотки.
Вета с силой сжала кулаки. Потому что произошло то, чего она так боялась. Он даже слушать ее не стал. Просто посмеялся… Она сглотнула собравшиеся в горле слезы. Развернулась и, понурив голову, пошла прочь.
– Эй, ты куда?
– Выйди. Я оденусь. Мне уже пора.
– Погоди, а как же «я хочу, чтобы ты мне помог»? – возмутился Коган.
– Ты ж не готов стать отцом, – разочарованная донельзя, Вета решила, что будет лучше ему подыграть. Но ее голос дрогнул. И он, видно, что-то такое понял, что заставило его схватить ее за руку. Вета дернулась, высвобождаясь.
– Отпусти!
– И не подумаю.
– Зря я к тебе пришла.
– Ну, допустим, об этом еще рано судить. Давай, выкладывай, что там у тебя. И… – Там сглотнул, откашлялся, будто не в силах выдавить из себя те самые слова: – Пожалуйста, извини, прежде чем шутить, я должен был прояснить ситуацию.
Он выглядел злым, но раскаявшимся. Вета тяжело вздохнула – похоже, он не оставил ей выхода.