Жизнь Антона Чехова

Как-то я задумал подсчитать, на произведения какого автора я написал больше всего рецензий, результат оказался ожидаемым, этим автором стал Антон Павлович Чехов, он вдохновил меня на 41 рецензию, второй в списке автор отстал более чем в два раза. До настоящего «марафона» не хватает одной рецензии и еще 195 слов :)Но получалось как-то не совсем правильно, Чехова я читал и перечитывал чаще, чем других, а вот о самом писателе, о перипетиях его судьбы, имел крайне смутное и поверхностное представление, с этим надо было что-то делать. Биографий Чехова в сети полно, оставалось только выбрать, и тут вовремя подоспел совет Ludmila888 обратить внимание на книгу Рейфилда, за что я ей очень признателен и благодарен.До сих пор я не читал биографий Чехова, но я читал биографии других писателей, так что мне всё-таки есть с чем сравнивать. И я обратил внимание, что чаще авторы-биографы пытаются дать некий анализ жизни и творчества писателя, и очень редко бывает, что биограф действительно пишет биографию, оставляя право анализировать предложенный материал и делать из него выводы самому читателю. К счастью, книга Рейфилда относится именно к такому типу жизнеописаний.Чехов предстает в потоке фактов его жизни, которым автор не пытается давать оценки, он просто рассказывает что, где и когда происходило с самим писателем или с его ближайшим окружением, если это отражалось каким-то образом на нем. Рейфилд совершенно не фильтрует материал, честно выкладывая всё, что нарыл в архивах. Мне даже показалось, как хорошо, что он иностранец, нет, он, конечно же имеет представление о русском сквернословии, но все равно оно у него не зиждется на генетическом уровне, когда русский человек совершенно интуитивно определяет где дозволено, а где нет, то или иное слово. И сам Чехов был именно таков, он знал, где можно выругаться сочным матом, а где – упаси Боже. Это я к тому, что русскоязычный автор, наверняка, стал бы цензором самому себе, и не выкладывал бы без запинки некоторые перлы Чехова и особенно его братца Александра, а вот Рейфилду, с его английским менталитетом, это не доставляет никаких проблем: что написано, то и публикую. И, надо сказать, что кое-что из «творческого наследия» классика можно найти только в этой книге, потому что даже в ПССП (Полное собрание сочинений и писем) имеются цензурные купюры.Но, вот, казалось бы, нашел я тему – сквернословие писателя, кстати, надо признать, довольно редкое. Но всё дело в том, что это один из штришков, разрушающих идеальный образ гения, который общими стараниями воздвигли биографы-литературоведы. У читателя, знакомого с Чеховым по тому контенту, что дается в наших учебниках и книгах, формируется представление о нем, как о неком идеальном человеке, безукоризненно интеллигентном, тонком, умном и безупречном.А дело в том, что и интеллигентность в Чехове была, и тонкость, и ум, вот только не было безупречности. Был он человеком невероятно сложным, в котором постоянно уживались противоречивые стремления, разные модели отношения к жизни. При этом он всю жизнь вел неустанную борьбу с самим собой, постоянно был начеку, его цитата о выдавливании из себя по капле раба стала чуть ли не программной в советской школе, одной из основ новой педагогики. Он выдавливал, но так до конца и не выдавил, и у него хватало ума осознавать это, его ироничность распространялась не только на окружающих, но и на себя в первую очередь.Недавно, перечитав «Степного волка» Гессе, я сравнил Гарри Геллера с Чеховым. И книга Рейфилда только укрепила это ощущение, у меня сложилось впечатление, что в Чехове уживалось далеко не два начала, а гораздо больше. Практически каждый его герой мужского пола автобиографичен, частица самого Чехова есть во всех персонажах его рассказов и повестей, особенно, относящихся ко второй половине его творческого пути. А апофеоза выплеск самого себя достигает в его пьесах.Рейфилд честно описывает амурные похождение Чехова, надо признать, что классик был невероятно любвеобилен, я не задавался целью пересчитать его любовниц, мелькавших на страницах книги, но их явно набралось больше трех десятков, это при том, что Рейфилд, наверняка, помянул далеко не всех. Сложилось впечатление, что в отношениях с прекрасной половиной Чехов был в значительной степени потребителем, он относился к тем мужчинам, которые не страдали по женщинам, не сходили по ним с ума, он предпочитал, чтобы «бегали» за ним. И, надо сказать, что он был довольно избалован в этом отношении. Он самым классическим образом оправдывал пушкинский афоризм: «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Я не заметил каких-либо серьезных душевных страданий Антона Павловича по ком-нибудь из своих поклонниц, потому он и не женился, пока из него песок не начал сыпаться. А вот его «потребительство» очень даже заметно. Он имел многообразие мужских начал в самом себе, любое движение фибр мужской души, было ему понятно, он мог совершенно натурально и правдиво описать любой эмоциональный или ментальный выплеск своего героя, от подлого и низкого до благородного и возвышенного. А вот с женским началом было сложнее, его приходилось собирать, опознавать, коллекционировать. И потому я склонен толковать чеховское любвеобилие не столько как простую похоть, хотя и без неё куда же, сколько как некую профессиональную издержку.Причем, такая особенность есть далеко не у всех писателей, а только у тех, кто всю жизнь пишет одно произведение – калейдоскопический роман о самом себе, а именно это и есть главное достояние чеховского творчества. Он смог, как линза, преломить в себе самом поток эпохи и сфокусировать его в бесстрастный и честный луч своего таланта, сумев спаять, как никто другой, цинизм с идеализмом, а именно этот сплав и есть та самая вожделенная всеми творцами правда жизни.Я сказал далеко не всё, что хотел, что пришло мне на ум при чтении книги Рейфилда, несказанного осталось в разы больше. Но я постараюсь осмыслить это и выразить в следующих рецензиях на повести и пьесы Чехова, потому что книга Рейфилда помогла мне намного глубже понять Чехова как автора и человека. И я очень рад тому обстоятельству, что не торопился до сих пор, и еще не написал рецензии на самые главные и лучшие произведения Антона Павловича…

«Кто бы мог ожидать, что из нужника выйдет такой гений!» – с такими словами будущий писатель впервые обратился к найденному в надворном туалете и принесенному в дом братом Александром коту Фёдору Тимофеевичу (так же зовут и кота в «Каштанке»), который умиротворял студента-медика Антона, устраиваясь у него на коленях. Позже приведенной фразой Чехов охарактеризовывал и братьев, и себя. А.П.Чехов. 1888г, ФеодосияС удовольствием перечитала эту биографию Чехова, как и прежде, в бумажном варианте. Чувствуется, что английский автор писал её с уважением и любовью к великому русскому писателю, воспринимаемому в Англии подобно Шекспиру в России. Являясь профессором русской литературы Лондонского университета, Рейфилд, безусловно, владеет русским языком, но книга предназначалась для англоязычных читателей, у которых и вызвала широкий интерес. Лишь через 8 лет она была переведена на русский и дошла до нас, а потом неоднократно переиздавалась. На английском языке написано много критических трудов о чеховском творчестве, в том числе и Рейфилдом. Поэтому автор предупреждает, что в этой книге он позволил себе сосредоточиться на взаимоотношениях Чехова с семьёй и друзьями, так как работа над самой полной чеховской биографией, по его мнению, по срокам могла бы превысить жизнь самого писателя. А произведения Антона Павловича затрагиваются здесь лишь в той мере, в какой они вытекают из событий чеховской жизни или воздействуют на неё. Оформлена книга очень хорошо, бумага плотная и белая, есть глянцевые листы с фотографиями. На каждой странице указан временной интервал описываемых событий, что значительно сокращает время в случае возможных поисков. В конце на развороте изображено подробное родословное древо Чеховых, а также имеется более 600 примечаний и обширный именной указатель, включающий в себя даже клички животных (собак, кошек, лошадей, мангуста). Но лично мне всё же не хватило ещё и перечня упоминаемых произведений (которых в тексте достаточно много) в алфавитном порядке с номерами страниц. И при повторном чтении я составила для себя такой список. Пересказывать биографию нет смысла, но некоторые детали можно упомянуть. Рейфилд, в отличие от многих других биографов Чехова, указал в своей книге реальную дату рождения писателя – 16 (а не 17) января 1860г. 17 января – его именины, день святого Антония. Но эта дата (17) является официально признанной, так как она была ошибочно внесена в метрическое свидетельство. О детстве, в котором будущему писателю явно не хватало любви и ласки, у Антона Павловича остались негативные воспоминания из-за жестокости и деспотизма отца. Гимназия же, где телесные наказания были тогда запрещены, показалась ему раем. Более того, выяснилось, что некоторых одноклассников не трогали пальцем даже дома. И неприятие любого (как физического, так и морального) насилия над личностью, зародившееся в школьные годы, стало внутренним стержнем чеховской натуры. В дальнейшем огромные усилия воли потребовались писателю для выдавливания из себя по каплям раба. И самым ценным для творчества он считал чувство личной свободы. Отец Чехова разорился и бежал от долгов в Москву, когда юный Антон ещё учился в гимназии. Семья уехала, а мальчик без всякой материальной поддержки остался в Таганроге, зарабатывая себе на жизнь репетиторством. Кроме того, он отправлял деньги родителям, продавая домашнее имущество. И бесконечно получал от них послания с очередными жалобами и требованиями денег. Эти несколько лет самостоятельной жизни остались самым белым пятном на биографической карте Чехова, ведь существенная часть его писем таганрогского периода оказалась утраченной. Но годы эти изменили и закалили Антона. Он уже совсем другим человеком приехал учиться в Москву, сразу взяв всю ответственность за семью на себя. Мать он жалел, а отца лишь терпел. Как это ни странно, но родители совсем не интересовались творчеством своего знаменитого сына. Даже когда Чехов уже стал известным литератором, мать считала, что он пишет стихи. Большую роль в жизни Чехова и всей его семьи сыграл издатель и старший друг А.С.Суворин, с которым у писателя долгое время были близкие и доверительные отношения. Братьям своего друга Суворин помогал трудоустроиться, а сестре и матери ежемесячно (в тайне от Чехова) переводил деньги. Когда же Антон Павлович испытывал себя тяжелейшей поездкой на каторжный остров Сахалин (апрель-декабрь 1890г), члены его большого семейства искали покровительства у Суворина – и Алексей Сергеевич взял их всех под своё крыло. В книге подробно описаны отношения Чехова с родственниками, друзьями и многочисленными поклонницами, от которых у Антона Павловича не было отбоя. По мнению Рейфилда, в отношениях с женщинами Чехов одновременно напоминает и Дон Жуана, трагедия которого прослеживается в жизни писателя, и гоголевского Подколесина, выпрыгивающего от долгожданной невесты в окно. Очень жаль, конечно, что не было рядом с ним преданной жены-помощницы (например, как у Достоевского или Толстого (кстати, в числе влюблённых в Антона Павловича женщин была и дочь Льва Николаевича – Татьяна)). Правда, частично эти функции пыталась взять на себя сестра Мария Павловна. Хоть за три года до смерти Чехов и женился на актрисе МХТ О.Л.Книппер, но их брак выглядит каким-то мифическим, призрачным (скорее – роман в письмах), так как жили супруги в разных городах: он – в Ялте (по состоянию здоровья), а она – в Москве. Их обширная переписка издавалась отдельными книгами и была положена в основу многочисленных спектаклей, причём не только в России, но и далеко за её пределами. Ольга Леонардовна не сочла нужным оставить театр ради знаменитого мужа – великого русского писателя, несмотря на настоятельные просьбы и уговоры некоторых его приятелей и лечащего врача. В съёмной московской квартире с Книппер жила и единственная сестра Антона Павловича. Имея в Крыму у брата собственную комнату, она переехала туда на постоянное жительство лишь после его смерти, унаследовав по завещанию весь ялтинский дом – Белую дачу. И свою дальнейшую долгую жизнь Мария Павловна посвятила сохранению памяти о Чехове. Е.Я.Чехова, М.П.Чехова, О.Л.Книппер, А.П.Чехов. 1902г, ЯлтаКнига Дональда Рейфилда – на сегодняшний день самая обстоятельная и документированная биография Чехова, построенная на подробнейшем исследовании всех чеховских архивов в России. Более того, автор лично посетил все места, где бывал Антон Павлович, кроме Сахалина, Сибири и Гонконга. Великий писатель в ней предстаёт перед нами обыкновенным живым человеком без нимба над головой, что делает его более понятным, живым и близким. К сожалению, некоторые морально негодующие критики, внутренне, видимо, наслаждаясь собственной мнимой праведностью и фальшивой добродетелью, позволяют себе оскорблять английского профессора, перекручивать его слова и подменять понятия, с нескрываемой радостью выискивать пикантные места и с неуместной злобой обрушивать на автора так называемый «праведный гнев», писать о пошлости книги Рейфилда и развращающем её влиянии на умы. Снятый с Чехова ореол святости они, вероятно, решили присвоить и надеть на себя. Но лично я придерживаюсь мнения, что нет большей вульгарности, чем чрезмерная утончённость и липовое нравственное превосходство, изображаемые такими негодующими критиками-"моралистами". И в качестве ответа им можно привести слова самого Чехова:«Ссылка на развращающее влияние названного направления тоже не решает вопроса. Всё на этом свете относительно и приблизительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература, которые с особенным удовольствием прочитывают в псалтыри и в притчах Соломона пикантные местечки, есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейскою грязью, тем становятся чище. … одною рюмкою Вы не напоите пьяным того, кто уже выпил целую бочку.… навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые» (А.П.Чехов – М.В.Киселевой. 14 января 1887 г. Москва).За три года, проведенные в поисках, расшифровке и осмыслении документов, Рейфилд (по его собственному признанию) убедился в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова. Чехову нечего стыдиться, он не боится правды и выдержит любые испытания ею. И при этом не потеряет в глазах читателей гениальности и очарования, оставаясь всё таким же «неуловимым» и «неисчерпаемым».

Любая биография – это вымысел, который, тем не менее, должен быть увязан с документальными данными.Я люблю биографии и автобиографии, но вот о жизни Чехова до этих пор знала как-то по верхам. Родился и вырос в Таганроге, страдал от туберкулеза, был врачом, начинал писательскую деятельность с сатирических рассказов под разными псевдонимами, строил школы и больницы, лечил крестьян, бывал на Сахалине. Вот, пожалуй, и все, что я смогла бы припомнить, если бы меня вдруг спросили, что я знаю о Чехове. А, ну и еще, что он писал много писем, которые любят растаскивать на цитаты за их оригинальный стиль (и даже приписывать ему несуществующие).Осознав в какой-то момент, что мне хочется упорядочить эту обрывочную информацию и узнать об этом человеке побольше, я добавила в свой виш сразу несколько его биографий. Наилучшим вариантом для меня были бы мемуары, я люблю их больше всего, но таковых Антон Павлович нам не оставил. Из биографий же в итоге остановилась на книге Дональда Рейфилда, чем-то она привлекла меня больше других.Что могу сказать в итоге? От книги я получила то, что хотела, но немного не ожидала, что она настолько изобилует подробностями. С одной стороны, это хорошо, можно многое узнать о повседневной жизни писателя и его семьи, о его отношениях с друзьями, издателями, женщинами и т.д. С другой, местами это очень уж утомляет. Казалось бы, ну какая мне разница, является ли такса, которая жила у кого-то там, щенком таксы Чехова или же нет. Хотя, наверное, есть люди, для которых и такие мелочи важны, так что это лишь моя личная придирка. Впрочем, многие бытовые детали были вполне любопытны, например, когда Антон писал из Ялты и просил прислать то или это (что означает, что в Ялте это достать было трудно или не того качества). Скажем, туалетную бумагу. Не думала, что в Ялте с ней были проблемы.Автор подробно и по косточкам разбирает каждый этап жизни писателя, сопровождая свой рассказ цитатами из писем, дневников, заметок в записных книжках разных людей из его окружения и т.д. Эти выдержки – вообще самая ожидаемая изюминка книги. Причем письма некоторых близких писателю людей были интересны именно своей напыщенностью и глупостью. За материалом для своей сатиры Антону далеко ходить не надо было.Параллельно с повествованием о жизни Рейфилд делает обзор обстановки в литературном / театральном мире Петербурга и Москвы, подковерных игр и взаимоотношений разных издателей, критиков, режиссеров, актеров и т.д., а также разбор литературных произведений, написанных Чеховым в соответствующий период, отмечая, в какой обстановке они создавались и какие реальные события и впечатления из жизни писателя или его окружения нашли свое отражение в его творчестве или же найдут позже, в более поздних сочинениях. Это как раз тот вид литературоведения, который я люблю=) И который действительно помогает лучше понять произведение, в отличие от поиска тайных смыслов в синих занавесках, что я, как обычный среднестатистический читатель, всегда недолюбливала.А жизнь у Чехова, что и сказать, была непростая и своеобразная. «Веселье» началось прямо с детства. Мало того, что наследственный туберкулез, на который никто поначалу особого внимания не обращал (ну, «Антоша не очень здоров», да, хотя у них полсемьи таких, можно было б насторожиться), так еще побои от отца, а с 16 лет – и вовсе практически жизнь главой семьи, так как отец разорился и сбежал от кредиторов в Москву, присылая оттуда «прекрасные» наставления в стиле «учитесь хорошо, богу молитесь, а ты, Антон, теперь старший и за мать отвечаешь, если с ней что случится – ты в ответе будешь». Просто отлично. Отец года. А Антон и от кредиторов отбивался, и по собственным чеховским должникам бегал, чтобы что-то добыть, и за мать, младших братьев и сестру отвечал, еще и учиться как-то успевал, хотя денег не было ни на что. Не забываем, что он слаб здоровьем. Да еще отец подливал типа «говорят, что ты худой стал, ну как это так, значит, плохо стараешься / не сопротивляешься, вот то ли дело я». Ты давай там, не расслабляйся, денег нет, но вы держитесь. Уу, аж пекло.Потом ещё и мать уехала в Москву, прихватив младших и деньги, заработанные Антоном уроками, а Антона и его брата Ивана бросили в Таганроге. И ладно бы просто оставили, прожили бы они своими силами, привыкли уже, так ведь от Антона ещё и требовали посылать деньги в Москву, следить за домом, разбираться с квартирантами и должниками… Типа «мать от тебя ждала 20 рублей, а ты только 12 прислал». При этом, на что он сам живёт, отец и мать вообще не особо интересовались, судя по всему. А жили братья по родственникам, питались у них же. Антон занимался с детьми за стол и кров под аккомпанемент писем матери: вы там сытые, а у нас нет денег на хлеб и сало, и за квартиру платить нечем, скорей же вышли денег. Откуда их, интересно, должны были взять два сына-гимназиста, у которых даже дома своего нет, потому что тот, что был, отец уже давно продал, хотя почему-то упорно продолжал считать своим. Тем временем, в Москве вполне дееспособный отец и два старших брата Антона, но денег почему-то ждут именно от него. На этом месте я Антоном аж восхитилась, потому что он не только не раскис и не растерялся в этой ситуации, а наоборот, ещё и угорал над ней, высмеивая её в ответных письмах. Уже тогда у него проявился этот талант видеть смешное и глупое. А еще, видимо, и понимание того, что ответственность за свою семью придется нести именно ему.Другой бы, может, на его месте после такого, когда его чуть ли не бросили на произвол судьбы, озлобился бы, вообще отказался бы от семьи и, встав на ноги, стал бы просто жить самостоятельно. Антон же оказался не таков, эта ситуация его закалила и проявила его характер, но свою семью он никогда любить не переставал, хоть и уставал от нее, в разное время некоторых из ее членов содержал, предоставлял кров, всем помогал, устраивал на работу, оказывал медицинскую помощь, давал советы, вправлял мозги, разруливал проблемы… К нему то и дело летели просьбы о помощи, от семьи, друзей, знакомых… Нередко его звали помочь больному, когда он сам чувствовал себя не лучше (вспомним про туберкулез). Неудивительно, что иногда он от этого тупо уставал и переставал реагировать на очередную просьбу приехать.А ведь он еще, кроме прочего, постоянно, всю жизнь, занимался какой-то благотворительно-общественной деятельностью: выбивал деньги на школы, отбирал книги для библиотеки Таганрога, организовывал больницы, помогал начинающим авторам, отыскивал деньги на лечение детям знакомых… Да всего и не перечислишь. Удивительный человек все же.Еще более удивительно, как ему ещё и писать удавалось в такой обстановке… Ни о какой тишине, спокойствии и возможности сосредоточиться не шло и речи. А ведь в начале его литературной карьеры писать ему нужно было очень быстро, чуть ли не по рассказу в день, он остро нуждался в деньгах (в том числе для той самой семьи, где почти никто не достиг финансовой самостоятельности), а журналы брали далеко не все, что выходило из-под его пера. Вспомним, что он еще и успел выучиться на врача среди прочего! И практиковать, и даже подумывал о диссертации. Но Чехов, судя по всему, был из тех людей, которым общение жизненно необходимо и даже если они мечтают об уединении, то быстро начинают от него уставать. Он постоянно жил, как в дурдоме (не считая последних лет, когда уже мог позволить себе условия получше), однако если выдавался период, когда никого не было рядом – ни сестры, ни братьев, ни друзей – то начинал тосковать и пытался залучить кого-нибудь в гости.При этом родители, к примеру, хотя пользовались его доходами, но даже не знали, что именно он пишет, не читали его рассказов, мать вообще до какого-то момента была уверена, что Антон сочиняет стихи. И уже позже, когда он был знаменит, она, бывая в театре, никогда не посещала спектакли по его пьесам, как будто даже стыдясь, что он зарабатывает на жизнь литературой, хотя сама на эти же деньги и жила (и вообще самостоятельно, без постоянного присмотра, жить, по всей видимости, была не в состоянии, а потому была переходящим призом между Антоном и его сестрой). Странная семья все-таки.А в родственниках Чеховых немудрено запутаться, кстати. Там одних братьев целая куча (уж что-что, а детей делать Чеховы-родители умели), а уж про всех прочих и говорить нечего. Хорошо бы было, если бы автор почаще напоминал, кто есть кто. А то называет по имени-отчеству, а кто кому кем приходится, я уже давно забыла и, соответственно, не понимаю, о ком и зачем мне сейчас рассказывают.Книга очень подробно воссоздает жизнь и быт как самого Антона, так и всех членов его семьи, включая животных (у него был мангуст! О_о), а также его друзей, знакомых, любовниц и поклонниц. А поклонниц-то у него было, ууу…. Антон Павлович, для чего вы были настолько притягательны для женщин?.. В его жизни их всегда было много, что неплохо для него (до определенного момента), но для меня, как для читателя… Это ж мучение какое-то, просто невообразимое количество влюбленных в него барышень, которые шлют ему письма пачками, намекают, что очень хотят его видеть, а лучше – и не только видеть, приезжают к нему в гости (в Ялте таких навязчивых посетительниц даже прозвали антоновками), зазывают к себе, заводят дружбу с его сестрой и даже бывшими / нынешними любовницами… И про всех них автор нам рассказывает в подробностях, цитируя их письма к Антону и ответы Антона – им. С одной стороны, интересно было узнать писателя с такой стороны, с другой – ну очень много, хватит, памагите=)Особое внимание уделено взаимоотношениям Антона с Ольгой Книппер – единственной женщиной, которая сломала систему, высказываемую Чеховым всю жизнь:Никогда артисты, художники не должны соединяться браком. Каждый художник, писатель, артист любит лишь свое искусство, весь поглощен лишь им, какая же тут может быть взаимная любовь супружеская?Ольга, по крайней мере в этой биографии, производит впечатление очень неоднозначное, неприятное и противоречивое, в том числе по цитатам из ее писем. Впрочем, не мне о ней судить, лишь бы Чехову нравилась. К тому же, она прекрасно соответствовала сформулированному им же «идеалу»:Извольте, я женюсь, если Вы хотите. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, я в деревне, и я буду к ней ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, – я не выдержу… Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день.Жили они почти все время врозь: она играла в театре, изредка наведываясь в Ялту, он, уже тяжело больной, жил в Крыму, иногда приезжая в Москву. Все как по заказу.Еще одна важная женщина в жизни Антона – его сестра Маша, которая всю жизнь фактически была при нем: то управляла ремонтом в новой усадьбе, то помогала в разных делах, то приглядывала за домом, садом и животными, пока брат был в отъезде. Сама она довольствовалась ролью учительницы с низким доходом и так никогда и не вышла замуж, хотя возможности были. Судя по всему, она не особенно к этому стремилась и ее устраивала роль сестры при знаменитом брате, хотя это и стоило ей многих хлопот, в том числе по обеспечению ему удобств. А он не стеснялся временами откровенно ее эксплуатировать, видимо, отчасти отыгрываясь за то, что и сам всю жизнь много сил отдавал семье. И именно Маше он завещал все свое имущество.Рассказывает Рейфилд и о взаимоотношениях Чехова с собратьями по перу и другими известными современниками: встречах с Толстым и Чайковским, работе со Станиславским и Немировичем-Данченко, дружбе с Горьким, Куприным и Буниным (любопытно, какие разные люди одновременно были его друзьями), а также о том, какого мнения о нем были известные литераторы того времени (и какого мнения об их творчестве придерживался он сам).Еще позабавили цитаты из переписки с братьями, особенно с Александром. Чего там только не найдешь, даже описание японского борделя и наставления брату о том, что не следует перед женщинами ходить без штанов.А еще я временами путалась из-за переездов и переселений всех этих людей. Ну представьте примерно такой текст (имена тоже примерные): Антон в это время уехал в Москву и провел там десять дней, за которые успел встретиться с Сувориным, Александром, Мишей и писал Маше то-то и то-то. Миша же с Машей уехали на дачу, где уже жили Павел Егорович и Евгения Яковлевна, к которым из Таганрога приехал брат Митрофан. Киселевы же в это время поехали в Тулу, прихватив с собой и Наталью с таксами. Потом к ним присоединились Антон и Лика с братом, а Суворин уговаривал Антона вернуться в Петербург, где его с нетерпением поджидала, забрасывая письмами, Ольга / Мария / Наталья (нужное подчеркнуть). А на Пасху Павел Егорович подсчитал, кто сколько съел блинов.Утрирую, конечно, но местами это было очень утомительно, такое ощущение, что все только и делали, что ездили туда-сюда, но при этом не виделись друг с другом месяцами. Хотелось сказать: да прекратите это хаотичное перемещение, посидите на месте уже спокойно, у меня голова от вас кругом.В общем, это было интересное и подробное путешествие по жизни неординарного человека. Но я немножечко устала.