«И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец.
Евангелие по Матфею глава 24 стих 14.
* * *
– Папа, а сколько вы с мамой вместе?
– Моя принцесса 11 лет уже прошло. И за эти годы у нас появилась ты. Самый лучший подарок.
– Вам меня подарили?
– Ну не совсем так, этот подарок могут получить взрослые, если сильно любят друг друга.
– Когда я буду взрослой, мне подарят малыша?
– Конечно моя сладкая!
– Круто, у меня будет свой малыш.
– Мы приехали домой Эмили, беги к маме.
Очередной день, очередной вечер. Как всегда после работы я забираю свою дочурку из бассейна, и мы едем в спальный район. В наш большой и уютный дом. Где моя жена Элизабет ждет нас, приготовив что-то очень вкусное.
– Привет милая. Как прошел твой день?
– Привет мой хороший. Сегодня я написала пару страниц в своем новом романе.
– И как же называется очередной шедевр моей прелестной жены?
– Ну, скажешь тоже шедевр. Шедевр это Ремарк, Хемингуэй. А у меня легкий роман. – Засмущавшись, ответила она.
– Не скромничай Элизабет. Твои книги любят, их все-таки читают на 12 языках.
– Ладно, ладно. Просто я хотела услышать пару комплиментов от тебя. Название я еще не придумала, думаю, как допишу, все станет ясно.
Вечер, дом, семья. Вот это самое теплое место для души. То, что заставляет сердце биться чаще.
– Как у тебя дела в лаборатории? – Поинтересовалась Элизабет.
Конечно, я же вам не представился. Меня зовут Александр Стоун. Я ученый и занимаюсь доказательством существования души. Пока известно, что после смерти человек весит на 21 грамм меньше, теперь мы пытаемся выяснить, существует ли загробный мир и куда попадает душа.
– Я в замешательстве, мы топчемся на месте уже много лет, не знаю чему верить.
– Дорогой, может потому Бог все так и создал, что это не разгадать человеку.
– Ты знаешь, я не верю в Бога. Я верю фактам и тому, что видят мои глаза.
– Хорошо, хорошо я помню. Мне кажется, он наблюдает за тобой и придет время, когда ты все поймешь.
Многие не верят в Бога. У каждого на это свои причины. Меня он оставил, когда мне и не было десяти. Тогда в душе я умер ребенком.
Каждый вечер я сижу перед домом и выкуриваю сигарету, так я провожаю этот день. Наедине со своими мыслями. Моя жена и дочурка уже спят. Я счастлив, несмотря ни на что. Стоило мне затушить сигарету, как сразу ко мне подбежала наша собака. Немецкая овчарка по кличке Фокс. Он никогда не подходит, пока я не докурю. Наверно смотрит на меня из-за кустов и тоже думает о чем-то важном.
– Ну что лохматый. Погладить тебя? Иди ко мне блохастый.
И так каждый вечер. Я всем сказал Доброй ночи и пошел спать.
* * *
– Дорогая, ты сегодня поедешь в издательство? – Поинтересовался я. Лиза, ты слышишь?
– Да, да. Тут твоя собака лежит и не хочет, чтобы я от нее отходила.
– Фокс, ну что ты? Ты же знаешь, мы каждое утро уходим, кроме выходных. Ты же давно уже привык. – Нагнувшись, я трепал его ухо и подбадривал, как старого друга.
– Не знаю. Может отвезти его к ветеринару. – Предложила Лиза.
– Хорошо, я запишу его на вечер к доктору Хогарт. Тогда забери Эмили со школы.
– Да милый.
– Папа, папа я готова. – Сказала моя дочурка, спускаясь вниз по лестнице, как вихрь.
– Хорошо иди, садись в машину, я скоро подойду. Элизабет, я говорил тебе, что люблю тебя?
– Ну не знаю, может, это было так давно?
– Нет, просто это застыло в вечности.
– Какой же ты хороший по утрам, так и вцепилась бы в тебя.
– Успеешь, сегодня вечером тебя дома будет ждать сюрприз. Все я пошел, отвезу, Эмили в школу и поеду в лабораторию.
Поцеловав меня своими нежными губами. Мне на секунду показалось, что это был самый восхитительный поцелуй с Элизабет в моей жизни.
– До вечера дорогой.
– До вечера Миссис Стоун.
Попрощавшись, я повез Эмили в школу. На дороге были пробки, шел дождь. Совсем не похоже на летнюю погоду.
– Пап, а сегодня ты заберешь меня со школы?
– Нет, милая, сегодня заберет тебя мама, мне нужно отвезти Фокса к ветеринару.
– Он что заболел? – С детской грустью в голосе произнесла она.
– Не знаю, вроде нос влажный, корм покушал. Может, стареет, столько лет с нами.
– Я уверена, он поправится. Одень ему на лапу мой счастливый розовый браслетик.
– Ну, он же твой дочурка.
– Ну и что, он ему нужнее. Я ведь не болею.
– Хорошо, я ему так и передам. Ты такая добрая. Мой светлый комочек жизни.
– Ну, вот мы приехали. Пообещай, что Фокс выздоровеет. – Настоятельно и с серьезным выражением глаз, она ждала моего ответа.
– Обещаю Эмили.
– Я люблю тебя папочка.
– А я люблю тебя звездочка.
Какая же она добрая, она слишком хороша для этого мира. Не хочу, чтобы она становилась взрослой. Моя маленькая Эм.
* * *
– Доктор Хогарт. Добрый день это Стоун. – Это был телефонный разговор с нашим ветеринаром.
– Здравствуйте Александр. Что-то случилось?
– Да, хотел бы записаться к вам со своим приятелем. Что-то он неважно себя чувствует с самого утра.
– Я вас поняла. Сейчас я посмотрю, есть ли сегодня окно. Так, так. 17:00 занято, 18:00 миссис Григз. Да есть, 19:00 отмена. Приезжайте, посмотрим, что там с вашим другом.
– Спасибо доктор Хогарт.
Записав пса к ветеринару, я продолжил свою работу в лаборатории. Какой год мы не можем понять, как душа человека покидает тело. Что происходит с ней дальше. Мы пытались с помощью неоновых лучей проследить, как душа покидает тело испытуемого. Ядерный сканер Гибсона тоже не помог. Мы даже пытались наэлектризовать помещение с помощью грозы и подключали тело к аппарату Штайнера. Но все безрезультатно. Прикидывая в голове варианты, что и почему идет не так, в лабораторию успел войти человек и медленно шагая, приближался ко мне. Остановившись напротив моего стола, он решил перейти к разговору.
– Послушай Александр. Я думаю, может это невозможно. Может души и нет вовсе. Ты ведь не можешь отрицать, что после смерти организм человека расслабляется. Из этого следует, что тело умершего всего на всего становится легче из-за потери веса.
Это наш старший научный сотрудник Ник Мортон. Он всячески пытается забраковать мою работу. Ему, видите ли, важнее протезы будущего, чем понять существование души и кто нас создал.
– Ник, если организм расслабляется, он по своей природе начинает весить больше. Тем более после смерти. А тут мы наблюдаем феномен, что тело начинает весить легче на 21 грамм. И всегда один и тот же вес. Это просто невозможно объяснить логическим путем.
– Знаешь Стоун, сколько денег уходит на твои исследования. Нас хоть и финансирует правительство, но это не значит, что ты можешь зарываться. – Надменно выразился он.
– Мортон, тебя всю жизнь волновали только деньги, а не наука. Вот такие, как ты и тормозят прогресс науки. – Ответил я с ноткой презрения в голосе.
– Не продвинетесь хоть на шаг Стоун, я сокращу ваш бюджет в половину. – Пригрозил он мне.
– Отлично, тогда давай сразу, и уволим весь исследовательский состав. – Парировал я.
– Я все сказал, это приказ свыше. Правительство устало верить в твои фантазии.
Это был очередной плохой вечер. Очередная пауза в моей работе. А может и вообще конец. На часах 17:30. Уже как полчаса назад я должен был выезжать домой за Фоксом. И Элизабет трубку не берет. Что за день сегодня. 9 августа. Еще один день, который мог и не наступать.
* * *
Через час я приехал домой, забрал пса и мы отправились к доктору Хогарт. Хорошо, что она живет и работает на дому недалеко от Холланд парка, а наш дом находится в западном квартале Кенсингтона, что совсем близко и удобно для нашей семьи. Так я успею вернуться домой до приезда Эмили и Элизабет.
– Ну что бродяга, пошли лечиться. Дай одену тебе на лапу амулет Эмили. Она сказала, чтобы ты поправлялся.
Доехав до дома ветеринара за считанные минуты, я взял своего пса на руки, и мы отправились внутрь.
– Доктор Хогарт, вот и мы.
– Как раз во время, я все подготовила. Пройдите и положите Фокса на стол.
– Ну что случилось с нашим старым другом. Чего ты скулишь, сейчас посмотрим в чем твоя проблема. – Обращалась она к псу, как родная мать.
Вдруг у меня зазвонил телефон, и Фокс заскулил еще больше.
– Доктор я выйду, чтобы не мешать вам.
– Хорошо, идите. Мы послушные. Мы справимся и без вас.
Я вышел в коридор, где люди всегда ожидают в очереди на прием. Уставившись на настенные часы, я следил за секундной стрелкой, которая приближалась к числу 10. А две другие были напротив семи и двух. Как позже выясниться, лучше бы я не смотрел на них.
– Алло.
– Александр Стоун?
– Да это я. А вы кто?
– Вас беспокоит лейтенант Харрис. Я из полиции. Вам нужно подъехать к нам в участок на Лукан Плейс Южный Кенсингтон.
– А что случилось?
– Ничего не случилось. Небольшая формальность. Это по поводу вашей машины. У вас неоплаченный штраф. Вам нужно забрать извещение.
– Сейчас? Время десять минут восьмого.
– Да сейчас, чем скорее, тем лучше.
Услышав короткие гудки, мысли путались в моей голове. В исходящих звонках, одним нажатием на экран пытался дозвониться до Лизы. Но в какой раз я слышал только мелодию абонента. Что только не думаешь, когда не можешь дозвониться до человека. Самые ужасные мысли забредают в голову. Очнувшись от раздумий и тревожных мыслей, я прошел в кабинет ветеринара.
– Что с вами мистер Стоун?
– Все в порядке. Доктор Хогарт мне сейчас звонили из полиции, нужно прибыть к ним в участок.
– Что-то случилось? – Взволнованно спросила она.
– Да не то чтобы случилось, сказали, что не оплатил штраф. Хотя никаких извещений я не получал.
– Странно, теперь полиция звонит и уведомляет, что вы совершили нарушение? Обычно этим занимается другая служба.
– Я могу оставить у вас пса, пока не выясню, что случилось?
– Да, хорошо. Сегодня я до 22:00. Если не успеете, я привезу вашу собаку домой.
– Хорошая идея, только я не могу дозвониться до Элизабет. Надеюсь на тот момент, они и Эмили будут дома.
– Я думаю, у нас не возникнут с этим проблем мистер Стоун.
– Спасибо вам. Ну что дружок, до скорого. Мне нужно отъехать. Не скучай тут.
Пес облизал мою руку и продолжил дальше лежать на столе с непонятным выражением глаз. Я не смог прочитать в них ни дружбу, ни любовь. Только секундное забвение.
* * *
Уже как 20 минут я ехал по навигатору, а зарядка на этом чертовом айфоне составляла 10 %. Я переживал, что Лиза или доктор Хогарт не смогут до меня дозвониться. На часах было 19:50. О чем я только не думал, пока был за рулем. Вспомнил, как Эмили отдала свой счастливый браслет, чтобы я передал его Фоксу. Она переживала, что он заболел. Думал где сейчас Лиз и почему она не отвечает. Что сегодня за день. Неопределенность хуже всего. Никогда, не знаешь, что тебя подстерегает. Единственное, о чем я не думал, так это о работе. Я просто хотел домой, хотел оказаться рядом со своей семьей. Дома всегда тепло и пахнет корицей. Запах чего-то волшебного. Когда я подъехал, время на часах показывало 20:12. Припарковаться было негде. Я бросил машину под знаком «только для служебных машин». Отлично приехал оплатить штраф, чтобы заработать новый. Поставив машину на сигнализацию, я пошел в участок. Открыв дверь, в нос ударил запах мужского пота, виски и болотного торфа. Ничего так начало, подумал я про себя. Я подошел на пост, там был молодой сержант не высокого роста.
– Добрый вечер. Мне звонил лейтенант Харрис, сказал, чтобы я прибыл в участок.
– Как ваше имя?
– Александр Стоун.
– Подождите минуту.
– Детектив Харрис, это сержант Чинаски. К вам пришел мужчина по фамилии Стоун. Да, хорошо я понял. Подождите, сейчас за вами спустятся.
При слове детектив меня всего передернуло. Неужели моим просроченным штрафом занимается детектив. Что такого серьезного я нарушил. В этот момент, в моем кармане трещал телефон. Не успел я нажать на кнопку вызова, как экран потух. Отлично, доктор Хогарт не знает куда отвезти мою собаку, а Элизабет не найдет меня до тех пор, пока я не приеду домой. Резко захотелось никотина, проверив карманы, я вспомнил, что оставил сигареты в машине. За спиной я услышал приближающийся глухой звук каблуков, чеканившей о ступени близ лежащей лестницы. В коридоре между кабинетами показался человек в штатском, при этом шаги на лестнице прекратились. Я предположил, что это был он. Мужчина шел по направлению ко мне. Не успев, подойти, на близкое расстояние, он немного запыхавшимся голосом начал разговор.
– Александр Стоун?
– Да это я.
– Пройдемте со мной.
– Вы лейтенант Харрис?
– Нет. Лейтенант ждет вас у себя в кабинете.
– Ну, тогда пойдемте быстрее, у меня разрядился телефон и я оставил собаку у ветеринара, а семья не знает где я.
– Лейтенант Харрис всё вам объяснит, я не владею информацией по этому делу.
Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору и справа от меня в глубине здания находился кабинет Харриса. Прежде, чем войти я постучался.
– Да мистер Стоун входите.
Я вошел в кабинет, передо мной стоял Лейтенант Харрис. Это был мужчина крепкого телосложения, с легкой щетиной на лице и хриплым голосом от курения. Он указал мне на стул. Приняв его предложение, я присел.
– Мистер Стоун, меня зовут Генри Харрис. Я детектив по особо важным делам.
– Это я понял по надписи на двери вашего кабинета.
– Хорошо, вы курите?
Спросив меня, он одновременно бросил на стол пачку «Marllboro Red».
– Пожалуй, не откажусь. Ну, так в чем собственно дело?
Прикурив сигарету, я глубоко затянулся. Не успел я выдохнуть сизый дым, как у меня закружилась голова.
– Мистер Стоун. Я не знаю, как мягче мне вам это сказать. Но думаю, что нет таких слов, чтобы описать то, что произошло. Сегодня в 13:37 на Кенсингтон-Черч-Стрит, пьяный водитель сбил вашу жену и дочь. Сейчас они находятся в морге, и вы должны поехать на опознание. Водителя удалось задержать, но об этом позже.
В одно мгновение я понял, что эта не шутка. Увидел перед собой жену и дочь. Их милые лица. Все умерло во мне в тот момент, что еще могло жить ради них. Только я не знал, как на все это ответить. Как я должен с этим смириться. Неужели я тот, который должен похоронить свою маленькую дочь и красавицу жену? Столько в мире зла, а Бог выбрал меня? За что? За то, что я не верил в тебя? Так убей меня тоже, дай мне уйти вместе с ними. Скорбь и злость одновременно поглотили меня. Они пожирали мой мозг и мою душу. Биение сердца я слышал в ушах. Опустив взгляд, я увидел, как пепел упал на пол с моей сигареты вниз. Вот, что называется Адом. Момент падения пепла на бетонный пол. Все в эту секунду останавливается и пытается разорвать тебя изнутри, разве что только глаза твои не страдают в этот момент. Но это только пока. Тебе придется видеть их тела, их кровь и застывшей страх на лицах. Я хотел встать со стула и выпрыгнуть в окно. Но на рамах были решетки. Сегодня мне не суждено умереть дважды за один день.
– Мистер Стоун, вы в порядке?
Я не знал, что ему ответить. Что именно он хотел выразить этим вопросом.
– Лейтенант Харрис, не знаю, что вы хотите услышать от меня? Но, мне кажется, что только тупоголовый амбал полицейский в вашем лице, мог спросить, все ли у меня в порядке. Вы себя слышите, чертов ублюдок?
– Стоун, не забывайтесь! – Выкрикнул он.
– Не забывайся? А что, вы мне сделаете? Арестуете или быть может, посадите в камеру? Боюсь, у вас нет способов закрыть мне рот. Более того, вы ничего не сможете с этим сделать. Ведь я плевал на все ваши порядки и устои.
Лицо детектива было разъярённым, но он сохранил самообладание.
– Ну и что, мы будем делать дальше? Быть может, вы отвезете меня в морг? Или мне нужно где-то расписаться?
– Мистер Стоун это все формальности. Сейчас к вам придет наш психолог. После чего вы в сопровождении двух констеблей поедите в морг. Я выйду, а вы подождите, сейчас к вам придут.
Я проводил его молчаливым взглядом, смотря на его желтые зубы, которые как мне казалось, были вставные. Быть может, они пожелтели от курения. Наклонив голову вниз, меня стала обуревать скорбь до каждой живой частицы в моём теле. Но я не смог заплакать. У меня тряслись руки, речь была заторможенной, но я не мог пролить из слезинки. Почему? Почему я не могу плакать? Ведь я их любил, они единственное, что у меня осталось. Взяв пачку сигарет со стола, я достал эту палочку смерти с желтым концом. Закурив и медленно затянувшись, я прочитал надпись на пачке «курение убивает». Кто это написал, полный идиот. Нас убивают проблемы, долгое нервное напряжение, да мы сами, в конце концов, убиваем друг друга. А сигареты и алкоголь, это единственное, что помогает не сойти с ума и не умереть раньше времени. Никогда не понимал этих служителей церкви, как они могут говорить, что алкоголь и сигареты зло, а когда заканчивается пост, так они пьют и курят, как маньяки. По крайней мере, я отношусь к этому проще, чем они. Лучше употреблять в меру, чем срываться два раза в год до сумасшествия. Копаясь в своей голове, я не успел заметить, как вошла женщина в брючном костюме, положив свою папку на стол. Когда я поднял свои глаза, она спросила можно ли ей сесть?
– Женщина, не знаю как вас там, но вы не на исповедь ко мне пришли, чтобы спрашивать разрешение.
– Извините, я просто не знала, как начать с вами разговор.
– На вид вам не 25 лет и, по-моему, вы не стажер. У вас не должно возникать проблем, как начать разговор. Вы ведь психолог. Получили высшее образование, практику проходили и не знаете, как начать беседу с человеком?
– Простите, просто у вас такое горе, что порой каждое слово может быть лишним.
– Откуда вы знаете, что у меня горе? Вы что, теряли когда-нибудь семью.
– Нет.
– Быть может, этому вас учили в колледже. Заготовка фраз, для беседы с потерпевшим.
– Нет, сэр.
– Так, какого черта вы говорите мне о горе. Так, все в порядке Стоун. Держи себя в руках. – Произнёс я вслух. Скажите мне, что мне необходимо сделать, чтобы меня отвезли к моей семье.
– Мистер Стоун. Внизу нас ждет машина. Нам только нужно спуститься и сесть в нее. Я буду с вами все время, чтобы вы не чувствовали себя одиноким.
– Доктор, не знаю, как сказать более корректно? Но мне кажется, что вы работаете не по профессии. Какое к черту одиночество? Думаете, если вы сядете со мной рядом на сиденье, моя скорбь так и отступит. Или я начну чувствовать себя лучше?
– Я же говорила, что любое слово может быть лишним.
– Да закройте уже вы свой рот. Давайте договоримся, если мне нужна будет ваша помощь, то я сам к вам обращусь.
– Хорошо, я все поняла.
– Вот и отлично.
– Придя еще в большую ярость, беседуя с психологом, я заметил, что у нее пошли слезы. Мой взгляд привлек ее бейдж. На нем была ее фотография, и надпись снизу. Доктор Сильвия Вуд. Человек, который пытался выполнить свою работу, ушел от меня в слезах. В такие моменты, не нужно пытаться проявлять заботу, надо просто оставить человека в покое и сопроводить его туда, куда нужно. А не говорить утешающих слов. Сев в полицейскую машину, я хотел, чтобы водитель никогда не нашел дороги до морга. Пусть лучше мы заблудимся на век, чем я увижу, что будет преследовать меня всю жизнь. Но после раздумий, я не мог не навестить их. Ведь они моя семья. Я не могу оставить их там одних. Они нуждаются во мне, пусть они этого уже и не узнают. Но я делаю это для них. Ведь осталось, всего пару мгновений, и я не увижу их больше. Только их надгробные плиты и маленькую черточку посередине. Черта, которая перечеркнула все, ради чего я жил.
* * *
Наш путь от участка, до морга закончился. Расстояние было в несколько километров, но в моем восприятии я и не почувствовал, что мы отъезжали от здания полиции. Я не стал долго откладывать этот душераздирающий момент. Потянув ручку на себя, дверь автомобиля открылась со скрипом. Было тяжело переместить массу своего тела, чтобы выйти. Груз скорби взвалился на мои плечи. И никакие плечи атлантов не выдержат этот гнет. Я боялся наступить на порог морга. Место, извергающее боль и страдания. Подняв голову на небо, я пытался найти ответ. Моему взору предстало холодное до глубины души явление. Два ворона летели на расстоянии в полуметре друг от друга. На мой взгляд, это был взрослый ворон и маленький птенец, будто только из гнезда. Мысли переплелись, и разум стал мне говорить, что это души моей семьи воплотились в черных, как мрак птиц. Они летели в бездну, туда, где не слышно больше крика. Задумавшись и не реагируя на окружающую действительность, я и не заметил, как заполнил соответствующие формуляры, как прошел в эту бездыханную комнату, где на столах лежали две белые простыни. А под ними были тела моей маленькой Эмили и красавицы жены Элизабет. Патологоанатом приподнял эти белые простыни, теперь смерть проникла в меня. Ее зубы врезались в мое сердце, а когти разорвали душу. Она смелась надо мной, показывая, что она всевластна и заберет каждого, как только голод проснется и укажет на сладкий пир. Слева от меня была жена, только утром я видел ее искрящиеся любовью глаза, а теперь они закрыты тяжестью век и ничто их больше не откроет. Ее правая щека была изрезана стеклом, но и это не затмило ее красоту. Повернув голову, увидел свою малышку. Она будто крепко спала, а я подглядывал за ней, представляя, какие она видит сны. Вспомнил, как она лежала в теплой колыбели еще совсем крохой, а сейчас здесь уже немного повзрослевшей и на этом холодном столе.
– Вы что, не видите ей холодно. Где ее одеяло? Ей нужно только согреться.
Я взял ее со стола и пытался укутать в свое пальто.
– Что вы делаете с ней ублюдки? Она же еще ребенок.
– Мистер Стоун, что вы делаете? Вы в своем уме?
– Прочь от меня. Это ваш мир. Ваш продажный мир убил ее.
– Прошу вас, положите ее.
– Для чего? Чтобы она продолжала мерзнуть. Чтобы вы могли посмотреть на нее.
В этот момент я увидел, как мимо доктора шла пожилая женщина в белом халате. Подойдя ко мне поближе и посмотрев в мои глаза, словно в душу медленно сказала:
– Не мучай дочь. Ты ей делаешь больно. Ей нужна забота и любовь.
Сняв с себя халат, она застелила им холодный стол, взяла мою дочурку из рук и медленно положив, укрыла ее простыней.
– Теперь ей будет гораздо теплее. Ведь она впитала ваше тепло. Не беспокойтесь, я позабочусь о ней. Не отойду, пока не согреется.
Доктор взял меня под локоть и увел в свой кабинет. Эту женщину я не забуду, я только представил, сколько же детей она так укладывала на стол, сколько пыталась согреть своей любовью и уважением, тех, кого обнимала лишь смерть. Наверно чужое горе со стороны не так тяжело воспринимать. Вряд ли она смогла бы положить так свою внучку. Может она и не держала ее, так как дочь или сын давно умерли и не оставили после себя ничего.
* * *
После морга я приехал домой. Доктор Хоггарт оставила мне записку, чтобы я зашел к ней. Она не смогла дозвониться до меня и не застала Лиз дома. Я совсем забыл про своего пса. Уже было за полночь, когда я приехал к ней домой. Но она не спала, ждала, чтобы сообщить еще одну страшную новость. Открыв дверь, она не смогла сдержать слез, тут я понял по ее лицу, что Фокс умер.
Разве мало смертей за сегодня? Ты не собираешься останавливаться? Ты хочешь забрать все, что мне дорого? Если ты существуешь, ответь. Что тебе нужно? Забери меня, что же ты боишься! Неужели я не интересен тебе? Как ты все это допускаешь? Люди молятся тебе, призывают к помощи. Ты что не слышишь? Ты бросил нас! Так и скажи. Молчишь? Вот и вся твоя сила в мрачной и долгой тишине.
– Мистер Стоун, мне очень жаль. Я пыталась сделать все возможное. Не успели вы уйти, как он перестал дышать.
– Когда я могу забрать его?
– Он в клинике, можем поехать сейчас.
– Хорошо, жду вас в машине.
Фокс лежал на специальном столе, где осматривают животных. На лапе был браслет Эмили.
– Не помог он тебе, да старина?
Эмили бы сильно расстроилась и плакала. Хорошо, что она не застала этого. Сначала доктор Хоггарт не поняла меня.
– Да вы не ослышались. Сегодня Эмили и Лиз не стало.
– Как… как это возможно? Вы ведь не…
– Нет, все вполне серьезно. Простите, что я доставил вам неудобства, мы поедем домой.
Забрав пса, я положил его на заднее сиденье и накрыл тёплым пледом, который лежал у меня в багажнике автомобиля.
– Вот ты и со мной дружок. Скоро будем дома.
Обернув в белую простыню свою собаку, я опустил его в свежевскопанную яму, на заднем дворе под нашим любимым деревом. Засыпав его землей, не знал, что нужно говорить. Ведь все что я мог сказать, только ранило меня еще больше. Решил прилечь рядом с его могилой. Не хочу заходить домой. Надо остаться здесь, рядом с ним. Ведь дома, больше никого. Никого в моей жизни. Может, если я усну здесь, он тоже заберет меня к моей семье. Туда где тепло и пахнет корицей.
* * *
Прошло несколько дней, самые длинные и опустошенные. Они не выходят из головы. Не выкинуть это из памяти, когда ты выбираешь жене и дочери гроб, а должен выбирать платья и украшения. В похоронном агентстве тебе предлагают разные формы и обивки дерева. С лаком или без, темные или светлые. Смотришь на них и хочешь запихнуть их самих внутрь деревянного ящика и спросить. Как вам кажется, темный цвет или быть может вот это алый? Вам удобно там или обивка мешает? Ты выбираешь цвет, обивку, а они только и плюсуют счет, чтобы нажиться на горе. Все это бесчеловечно. Выбрав гроб, идешь и покупаешь место на кладбище. Консультант предлагает под деревом или на холме. Какая к черту разница?! Им здесь не справлять праздники и не встречать рассвет. Но, правда такова, что ты здесь и ищешь подходящее место для них, а совсем недавно мы мечтали купить дом за городом с небольшим лесом и озером за окном. Вот так проходят эти дни смерти.
* * *
Прошло 2 месяца. Меня уволили с работы. Проект заморозили, а мою научную группу перевели работать в другой отдел. Моя боль только усиливается. Я не могу уснуть, если не напьюсь. Дом превратился в мою тюрьму. Кругом пустые бутылки от виски и водки, окурки на полу, еда покрылась плесенью. Все пропахло ядом и болью. Лишь на столе лежат вещи Эмили и Лиз. Среди них рукопись моей жены. На обратной стороне обложки было пару капель крови, и я не знаю, чья она. Боюсь повернуть труд моей жены обратной стороной и прочитать название. Не хочу погружаться в то, что она любила. Быть может время еще для этого не пришло. Боль не утихает, от осознания того, что виновника в гибели моей семьи оправдали. Неудивительно, ведь он высокопоставленный чиновник и у него есть достаточно средств, чтобы замять все это. В результате оказалось, что это моя жена и дочь шли на красный цвет светофора. В крови моей супруги был найден сильный уровень алкоголя. Как я не боролся, все было в пустую. Мне ясно дали понять, что я не добьюсь справедливости. Раз ее нет, я сам совершу над ним суд.
* * *
Холодный, дождливый вечер. В руке моей была на половину выпитая бутылка виски марки «Cutty Sark». На этикетке нарисован большой корабль с белыми парусами. Так и хочется напиться, чтобы подхватил попутный ветер. Злая шутка, злая шутка Стоун. Я шел в церковь Святой Марии Абботс, расположенная на Кенсингтон-Хай-Стрит и углу Кенсингтон-Черч-стрит. Любимая церковь моей Элизабет. Мне нужно услышать Бога. С такими мыслями я вошел внутрь. Пройдя через главный вход, я открыл моим глазам невероятной красоты Алтарь и Неф. Старая гравировка, иконы Святых мучеников и распятие Христа посередине. Шагая вдоль скамей, я слышал звук от соприкосновения обуви с полом, который раздавался вокруг эхом. Неудивительно, ведь внутри не было ни души. Конечно, кому ты нужен? Ты давно нас оставил. Подойдя ближе, я сел на скамью и уставился на распятие.
– Ну и где ты? Ты так занят, что не можешь поговорить со мной? Тебя нет…нет и не было. Люди придумали тебя, чтобы управлять нашей волей и нашим сознанием. Ты забрал все, что у меня было. Ты так любишь людей, что даешь им право совершать ужасные поступки? Ну что, вот в кармане у меня Глок 9 мм. Попробуй, останови меня. Сегодня я убью того, кто виновен, а после закончу свое жалкое существование.
Встав, я пошел к выходу. Виновный жил не далеко. Сегодня все и закончится.
* * *
Дождь не переставал идти. Никто не задумывался, что капли дождя умирают, попадая на землю. Лишь немногие питают почву и наполняют реки. А те, что остаются на окнах, на наших зонтах, шляпах просто медленно умирают, так и не принеся пользы. Как и многие из нас.
Чёрный мерседес Е класса подъехал к дому чиновника. Личный водитель вышел и открыл заднюю дверь своему боссу. Настал тот момент, которого я ждал, и моя рука не дрогнет. Докурив сигарету, я взвел курок и пошел на встречу к убийце моей семьи. Ни одной мысли у меня не было в голове, разум был чист. Только я решил достать пистолет из кармана пальто, как в мою руку вцепился человек, который шел за мной от самой церкви. Оттолкнув его от себя, я слышал, как он ударился о фонарный столб. Я напряг свое зрение под стеной дождя, чтобы увидеть, кто этот незнакомец. Это был святой отец из той самой церкви, который стоял под сводом и молился в одиночестве, когда я гневался на бога.
– Не делай этого. Ты не ведаешь, что творишь. Пошли со мной, я покажу тебе иной путь.
– Да кто ты такой, чтобы мешать мне. Я убью его, убью всех, кто виновен в их смерти.
– Я знаю твою боль. Пошли со мной, я расскажу то, чего ты раньше не знал.
Не знаю, почему я услышал его и пошел вслед за ним. Но когда он говорил со мной, я слышал голос своей дочки, а не священника. Только ее голос спас ему жизнь. Я последовал за священником. Ноги еле несли меня, тело колотило от холода. Мне нужно было согреться. Промокшие, мы зашли внутрь церкви, и святой отец предложил мне пройти в его кабинет. В тот момент я чувствовал себя овцой, а он был моим пастухом. Когда я вошел в его обитель, первое, что мне бросилось в глаза это большое количество книг посреди священной утвари и красного ковра в центре комнаты. В углу стоял его письменный стол.
– Проходи и присаживайся на стул, я принесу тебе горячего чая и хлеба. – Заботливо произнёс он.
– Святой отец, нет ли у вас чего покрепче? У меня сильный озноб. – Спросил я, дрожа от холода.
– Мы в доме Божьем. И тебе путник я могу предоставить только тепло и хлеб. – Ответил он настойчиво и непоколебимо.
Святой отец вышел из комнаты. Я остался один, меня ужасно трясло от холода или от похмелья уже и не знаю точно, но так и хотелось промочить горло стаканчиком виски. Но все, что могло попасть ко мне внутрь это хлеб и чай. Святой отец не заставил себя долго ждать. Спустя пару минут, он принес все, что обещал.
– Тебе нужно согреться. Выпей немного чая и съешь кусок хлеба, тебе сразу станет легче.
Священник поставил на стол поднос с чайником и кусочками нарезанного хлеба, налив свежезаваренный чай я медленно стал отпивать из пиалы.