Чума. Конец игры

Пролог

Наконец-то временные трудности закончились и начались действительно трудные времена

Предположительно мир Парсулок

Лежать на полу было не ахти как приятно. Но пошарив лапой вокруг себя, енот обнаружил какой-то половик, в который он тут же и завернулся. Не открывая глаз, Спиркс принюхался. Пахло сырыми досками, прокисшей капустой и не вынесенным ночным ведром. Еще сильно пахло драконами и кровью. Но мудро рассудив, что раз никто не орет и не стреляет, то и вставать смысла нет, енот спрятал нос в импровизированное одеяло и засопел.

***

– Вот скажи, пожалуйста…

– Пожалуйста!

– Не перебивай меня! Скажи мне на милость – ты идиот?

– Ну, а что такого-то?

– Ты идиот?

– Да откуда я знал-то?

– Идиот!

За дверьми раздавались звуки довольно громкого бубнежа и громыхания посуды. В другой ситуации Спиркс не счел бы это достойным поводом просыпаться, но в воздухе стал преобладать аромат печеной картошки и алкогольных испарений, и оставлять попутчиков наедине с ними было бы огромным кощунством.

Кое-как поднявшись, и выждав, пока утихнет привычная вспышка боли в висках, енот с кряхтением поднялся, размял лапы и двинулся на запахи.

– Эй! Проснулась, красавица шерстяная? Хоть ты ему объясни, наниматель хренов!

Не обращая внимания на приветствие, Спиркс угрюмо прошлепал к свободному стулу и умостился напротив тарелки с картошкой.

– А вон те двое с нами хавать не будут? – мотнул он башкой в сторону лавки, стоящей возле стены, и на которой лежали два сравнительно свежих драконьих трупа, – Кто это у нас такой скромный?

Медведь ткнул сидящего рядом богомола в бок.

– Рассказывай, убивец!

– Ну, а чего рассказывать? Я ж при переносе чуть не обратился. Немного костюмчик сполз. Тут эти… – он ткнул суставчатой лапой в сторону трупов, – набежали и давай в меня палками тыкать, кричать чего-то. Ну, я их и… таво.

– Таво-этава, епть! Ты дальше, дальше рассказывай! – хищно улыбнулся медведь, – Рыцарь ты наш, печального образа.

– Ну, в общем, вы в отключке еще. Тут эти лежат. Неживые. Я осмотрелся, домик заметил. Хотел трупы в нём запрятать, а тут…

– Не томи…

– А там внутри малой короче был. Их, ну типа… малыш такой… Ребенок в общем. Ну я ж не зверь какой, детей мочить…

– Какие еще нахрен дети? – Спиркс аж жевать перестал, – У драконов? Ты совсем тупой?

– А дальше, – взял слово медведь, – наш благородный друг решил ребеночка в доме оставить. Ой, бля… хорошо я очухался вовремя. Я этого засранца часа два по лесу ловил! Юркий такой, гад!

– Ну ладно. Ты мог и не знать, что драконы разных размеров бывают. У них вообще какого-то определенного вида не существует. Но то, что драконы сами детей не выращивают – это же, мать твою, знают все! Это в первом классе школе рассказывают!

– Ага, в школе! – огрызнулся хамелеон, отрастил из лап две здоровенные клешни, и сложил их на столе на манер школьника за партой, – Ты меня в школе именно в таком виде представляешь? Прямо-таки лучшим учеником видишь, да?

– Слышишь, Спиря! С этим неучем проблемы будут….

– Ну так купи ему букварь. Пока это все херня, вы мне главное рассказывайте!

– Хмм… – медведь с хамелеоном синхронно переглянулись, – А что главное-то?

Взяв картофелину, енот откусил от нее кусочек и поморщился.

– Охренительно сготовили… но не вкусно. Где выпивка, лишенцы? Или вы думали, что я не унюхаю? В два горла бухаете?

***

Город начинался прямо за полями. Довольно обычный городок для аграрных миров, не имеющий какой-то определенной городской черты. Вот из-за полей виднеются низенькие амбары, сразу за ними идут постройки хозяйственного назначения побольше, а к ним впритык жмутся жилые бараки, выходящие на тесные улочки. За первыми, невзрачными, с потрескавшимися глиняными стенами и прогнутыми крышами, шли домики чуть новее, уже из кирпича и блистающие на всю улицу целенькими стеклами в просторных окнах. Почти перед каждым таким домишкой был чистенький палисадник, где стройными рядами тянулись грядки с какой-то растительной едой. И чем дальше по улице, тем архитектура становилась интереснее. За кирпичными одноэтажками, кое где начали робко появляться небольшие коттеджи. Симпатичные кирпичные или каменные, двух или трехэтажные домики отгораживались от улицы высокими заборами с коваными воротами, изукрашенными металлическими фигурами из прутьев. Местами на дороге просматривались целые куски брусчатки, от чего идти стало намного легче, без риска испачкать хвост в грязи или навозе.

Спиркс шел впереди и нервно зыркал по сторонам. Этот мир практически ничем не отличался от тысяч посещенных им таких же миров. Он мог поклясться, что как следует покопавшись в памяти, он найдет близнеца каждой из виденных ним здесь хибар в еще каком-то месте на Древе. Но все же, что-то заставляло дыбиться шерсть на загривке, а внутри засело мерзкое ощущение непонятной тревоги.

– Как-то здесь… странно что ли? – протянул идущий замыкающим медведь, – Спиркс, а мы где вообще?

Спиркс не очень хорошо знал географию Парсулка, мира, в который они переместились. Из всех здешних мест он бывал только в столице, да в паре региональных городов, где открывались новые бордели. А забросило их явно не в фешенебельный центр мира.

– Мир-хаб Парсулок, три прыжка от Фелиса. Где конкретно – я в душе не подозреваю. Доберемся до ближайшего стационарного связь-кристалла, тогда и узнаем, где в окрестностях отделение Синдиката находится.

В центре их маленькой компании бодро вышагивала упитанная енотиха. Хамелеон клялся, что этот образ наиболее устойчив, и казусов, с внезапно вырастающими клешнями вместо рук, с ним точно не произойдет. Врал, скорее всего, безбожно. Скорее всего, этот образ расходовал меньше всего сил на его поддержание. Спиркс пару раз оглянулся на безмятежно скачущего по брусчатке хамелеона. Ну да и хрен с ним, пусть хранит свои маленькие секретики.

Длиннющая узкая улочка наконец вывела их на широкий проспект. Две дороги со сквером между ними, с двух сторон прикрывались многоквартирными высотками. Тут были чистые, подметенные тротуары, ровные газоны и культурные клумбы с карликовыми деревьями. Монументальные жилые дома, с красивыми навесами перед входом и уютными балкончиками на каждом этаже. Именно балконы, по которым он поначалу равнодушно мазнул взглядом, вдруг зацепили его взгляд, и мысль, навязчиво бившаяся в черепной коробке, наконец обрела форму и выражение.

– Стоять! Все назад, возвращаемся, быстро! – по светлеющей на востоке полоске неба енот прикинул время до рассвета, соответственно, и до пробуждения местной жизни, – Бегом, бегом, отходим!

На балкончиках жилых квартир, зачастую с горой заваленных всяким хламом, то тут, то там попадались натянутые на железные спицы веревки, на которых… сушилась одежда! На фасадах всех домов было по несколько балконов, на которых висели сохнущие тряпки: рубахи, штаны и другие, более интимные элементы облачения для второй ипостаси. Только сейчас Спиркс сообразил, что не давало покоя его мыслям.

Пробегая по улочке в обратном направлении, енот с досадой подмечал эту странность вокруг. В палисадах барачных хибар, на растянутых между деревьями веревках тоже висела одежда. Слишком много одежды!

***

– Какого хрена это было, Спиркс? – медведь расхаживал по комнате в оккупированном ими домике драконов, – У них тут что, фестиваль с оргиями накануне прошел? И что это за хрень с магией такая?

Спиркс сидел за столом и с грустью наблюдал за творимым на ладони заклинанием. Маленькая ледяная сосулька дрожала, вертелась во все стороны и норовила вот-вот развалиться. Приходилось прилагать намного больше усилий, чем того требуется для стабилизации простейшего заклинания.

– Это магия этого мира, мой друг. И она здесь слаба. Невероятно слаба, как видишь, – енот сместил одну из питающих нитей заклинания и конструкт тут же посыпался, – Никаких самоподдерживающихся форм. Все строго завязано на источник силы. Довольно редкая история, но не уникальная. На всех ветвях Древа, в нижних листьях есть хотя бы по одному листу, где потоки материи и пространства чудят.

– Хмм, ну предположим. А что за костюмированный изврат тут у них?

– Ну да, у церковников попробуй поизвращаться, вмиг причинное место отрубят! – подал голос стоящий в кухонной двери хамелеон, и заметив заинтересованные морды, попытался напустить на себя безразличный вид, дескать "а дальше догадывайтесь сами".

– Не томи, неведома зверушка… ой не томи… – медведь поднял со стола пустую сковороду и, с явным намеком на ее применение не по назначению, взвесил в лапе.

– Ну, есть такая кучка фанатиков. Церковь Лика Единого вроде, или что-то подобное. Топят за то, что ваша вторая ипостась и есть типа истинный облик. А все эти звероформы – оно все греховное и сильно… осуждается.

– Долбоебы? – с недоверием уточнил енот.

– Ага. И это говорит мне тот, чьи представители почти уничтожили хамелеонов лишь за то, что у них некоторые косяки с ипостасями. Ладно, в общем, на большинстве листьев Древа этих нахрен шлют, по понятным причинам. Но те, у кого магии совсем мало, бывает прислушиваются…

– А здесь у целого мира с магией херня… – закончил за него Пандис.

– Ой, бля-я-я!!! – Спиркс схватился за голову обоими лапами и сполз со стула на пол, – Вот скажи мне, друг мой Пандис! Сколько ты знаешь миров, где… ну например, в реках течет соленая вода, а? Можешь захлопнуть пасть, мохнатый, мы явно не на Парсулке. А самое забавное, что я даже не подозреваю, где мы сейчас находимся!

Глава 1

Весело начавшуюся вечеринку надо вовремя закруглять, пока гости не сожгли сцену и не изувечили тамаду

Мир Коэн. Бинсо. Дом Мики

Она стояла у окна, и смотрела через приоткрытую занавеску, как его тащили к дому. То, что сегодня будут проблемы, она поняла практически сразу – когда его дотащили до крыльца, он с такой силой толкнул одного из своих собутыльников, что тот перелетев через хлипкую ограду палисадника, рухнул спиной в придорожную жижу.

Мика слышала, как он долго возился с дверью, потом внизу раздались шаркающие шаги и звон посуды. Очередной вечер "приключений" начинался. Девочка с сожалением взглянула на дверной проем, где от двери оставались только косяки. Замок он выбил на ее прошлый день рождения, когда сам же закрыл ее в комнате на весь вечер, а потом потерял ключ. Целиком дверь выломал уже позже. Как всегда, вусмерть пьяный, он полз к ней в комнату, но зацепился за ручку и взбесился. Щепки летели тогда по всему дому, но зато он выдохся и уснул прямо на пороге, так и не дойдя до своей цели.

– Диана!!! – заорал снизу пьяный голос, и у девушки все внутри похолодело.

"Снова ходил в этот ублюдочный кабак Джо, где разбавляют пойло непонятно чем! Значит должен быть в дрова пьяным!"

– Диана! Потаскуха! Ко мне, тварь! – он снова спутал ее с матерью.

Мика в испуге заметалась по комнате, подскочила к окну, потом к комоду. Прыгать высоко, а в комоде прятаться бессмысленно. Опрокинет ведь, а она хорошо запомнила, какой тот тяжелый.

С лестницы послышались шаги, скрип ветхих ступенек, и тяжелое, с присвистом дыхание. Еще есть время заскочить в ванную, но она не стала этого делать. Там много углов, об которые, если что, можно и головой треснуться. Не придумав ничего лучше, она просто села на собственную кровать, и со всей силы зажмурилась, слушая звук приближающихся шагов.

– Я кого звал, мразь? Опять характер показываешь? – он ввалился в тесную комнатушку, плечом сбив полку с ее старыми игрушками.

Мика слышала, как он прошлепал босыми ногами по половицам, нагнулся над ее головой, и шумно втянул ноздрями воздух.

– Кем это от тебя пахнет, потаскуха?!

В глазах взорвались миллионы мелких искр, а в голову будто врезался молот. Комната сделала вокруг нее кувырок, который закончился встречей с чем-то жутко твердым, и болью в животе. Выпучив глаза и сделав первый вдох, она поняла, что падая, сбила прикроватную тумбочку, и сейчас лежит в углу с ней в обнимку. А еще ее резко дернули за ногу. Одной рукой схватили за волосы и подняли над землей, а другой за ворот, и буквально вытряхнул из жалобно треснувшего платья. Ее швырнули на кровать, и сильно вдавили голову в матрас. Она сильно-сильно зажмурила глаза и начала медленно, на вдох и выдох, мысленно считать от ста.

Щека болела и грозила распухнуть до совсем ужасных размеров. Губа онемела настолько, что казалось, будто в рот вставили кусок резины. Мика на цыпочках кралась по комнате, и собирала разбросанные вещи. Трусиков нигде не было, но она точно помнила, что их порвали. Оставалась надежда на платье. Очень не хотелось лезть в шкаф и скрипеть дверками. Платье нашлось около двери, и хвала Лику Единому, целое, хотя ворот и был основательно растянут. Поминутно оглядываясь на спящего в ее кровати толстяка, она принялась одеваться, и искать взглядом свою обувь. Предательски скрипнула половица, но замерев на несколько мгновений, она поняла, что все обошлось. Один башмак валялся на виду у окна, но второго никак не удавалось найти. Он стащил их с нее, когда она на секунду выключилась от удара, и Единый знает, куда зашвырнул.

Второй ботинок обнаружился прямо на кровати. Толстяк лежал, слегка придавив его носок своей необъятной тушей. Стараясь не вдыхать миазмы перегара и пота, исходившие от него, Мика аккуратно, миллиметр за миллиметром вытаскивала обувь из-под храпящего тела. Когда ботинок все же удалось вынуть, туша зашевелилась, он перевернулся на другой бок и открыл глаза. Секунду спустя протянул руку и схватил ее за плечо. Девушка снова зажмурилась, вдох-выдох, девяносто девять, вдох-выдох…

– Дина, солнышко, это ты? – он выдохнул перегаром ей в лицо, – Принеси попить, мне так плохо.

Восхвалив Лик Единый, Мика вывернулась из захвата и тихонько, пряча обувь за спиной, двинулась к выходу. Спускаясь по лестнице, и не веря в успех, она вдруг остановилась. Дерзкая затея полоснула по сознанию и не дала идти дальше. Постояв немного и решившись на безумный план, девушка тихонько поставила ботинки на ступеньки, и пошла обратно в комнату.

Толстяк снова заснул, и ей показалось, что вонять тот стал еще сильнее. К запаху давно не мытого тела и перегара изо рта, определенно добавилось амбре от ставшего мокрым матраса. Сделав пару глубоких вдохов на пороге, Микайя подошла к кровати.

– Ди, это ты?

– Да, я…

– Принеси попить, мне плохо.

– Любимый, но ты все убрал в свой сейф, чтобы Мика не добралась.

– Мелкая дрянь, – забубнил мужик, постепенно закрывая глаза, и девушка испугалась, что он сейчас снова отрубится, – Надо было выгнать вас сразу, никчемное племя уродов!

– Я принесу! Там есть пиво! – девушка подскочила к кровати, и начала аккуратно тормошить его за плечо, – Но я не знаю код. Ты же хочешь пива? Оно холодное, вкусное! Какой код?

Мужик стремительно отключался, но после слов о пиве, сознание ненадолго к нему вернулось.

– А-а-а, два, два, шесть, оди-и-и… – прозвучало все, на что его хватило.

Мика, замирая от ужаса и аккуратно пятясь, выпорхнула из комнаты, подхватила свою обувь, и на цыпочках побежала в гостиную. На столе, заваленном неоплаченными счетами, стоял небольшой металлический ящик с несколькими ячейками для кода. И тут Микайя чуть не разревелась в голос – ячеек под цифры было пять.

– Два, два, шесть, один… Два, два, шесть, один… – как молитву твердила она, пытаясь удержать слезы.

– Два, два, шесть, один… Одиннадцать!!! – радостно выкрикнула Мика, но тут-же замерла, прислушиваясь к храпу, доносившемуся из ее комнаты.

"Не проснулся. Единый еще любит меня!"

Быстро покрутив колесики в ячейках, набирая нужную комбинацию, она дернула дверцу. Полочки внутри были удивительно маленькими, по сравнению с размерами самого сейфа. На верхней полке, на самом видном месте лежала ее детская заветная мечта. Она потянула за рукоять, и тяжелый, внушающий практически суеверный трепет, ей в руку лег пистолет с полустершейся наградной надписью.

Она помнила, что, будучи маленькой, плакала навзрыд, когда он заставлял ее стрелять по кроликам во дворе. Вспомнила, как оплеуха следовала за оплеухой, когда силы в ее детских ручках не хватало, чтобы оттянуть затвор назад. Мика перехватила пистолет, и дернула ребристый металлический кожух на себя. Словно издеваясь, тот удивительно легко поддался. Внутри механизма что-то клацнуло, и она отпустила затвор, который с громким щелчком встал на место. Спокойно положив взведенное оружие на стол, девушка принялась шарить по полочкам рукой. К сожалению, запасного магазина уже не было. Конечно же пропил, как иначе. Внезапно, рука наткнулась на странный предмет. Прямоугольная металлическая пластинка голокарты.

Взяв в другую руку пистолет, Мика подошла к голопанели, и наощупь вставила в узкую щель карту. Сомнительно, что за столько лет батарейка могла остаться живой, но вдруг?

"Может там номер кредитного счета?" – размечталась она, – "Украл где-то? Может хоть в отрицательный баланс удастся что-то снять?"

Голопанель моргнула синеватым цветом, и на гладкой как зеркало поверхности замигали индикаторы загрузки. Когда последний квадратик заполнился бледным голубым свечением, на экране появилось лицо женщины. Лицо, которое она ненавидела всю свою сознательную жизнь.

С новоприобретением пришлось повозиться. Даже не представляя, как под платьем можно спрятать оружие, Микайя попыталась сначала приладить его с помощью ремня, но потерпев неудачу, оставила эту затею. На глаза попалась его куртка. Во внутренний карман пистолет лег идеально. "Ну вот, все и готово."

***

Мир Коэн. Бинсо. Рынок

– А вот и моя девочка! – высокий черноволосый парнишка бегом бросился к Мике, вынырнувшей под фонарь из темноты, – Что это за хрень на тебе?

– Подарок от дорогого дядюшки, – радостно взвизгнула девушка, уворачиваясь от его растопыренных для объятий рук, – На дорожку, так сказать!

– Ну что, пойдем быстрее! Чуви уже заждался!

Мика подошла вплотную, заглянула в его глаза, и закусив нижнюю губу, принялась расстегивать ремень на его брюках.

– Эй, подожди, да подожди же ты! Давай хоть туда, за те кусты отойдем!

– Обойдешься! – рассмеялась девчонка, и обернула вокруг талии, вытащенный из его ремень, делая бесформенную огромную куртку подобием пальто, – Вот, теперь пошли. Штаны придерживай!

Огонек зажженной сигареты они увидели издалека. В глубине торговых рядов, среди опустевших на ночь прилавков, то разгоралась, то гасла яркая оранжевая искорка. Мика едва не бежала, ловко маневрируя между лотками и кучами брошенного после базарного дня мусора. Будучи от природы неуклюжим, Тамо едва за ней поспевал, то и дело натыкаясь на углы или наступая в кучи дурно пахнущих рыбьих потрохов. Наконец из темноты рядов показался силуэт сидящего на прилавке Чуви, а за его спиной внезапно проявились неподвижно стоящие фигуры. Мика резко остановилась, да так, что торопящийся сзади Тамо едва ее не сшиб с ног.

– Ну чего застеснялись, подходите, все свои! – раздался низкий хриплый голос, – Топайте ближе, не сцыте!

Из темноты шагнули трое. Молодой бритый наголо здоровяк, и двое парней помельче, если можно было так сказать о тех, у кого вторая ипостась – медведь. Все трое были минимум вдвое шире Тамо, и вдвое выше самой Мики.

– Ну вот, вся компашка в сборе, как в старые добрые времена, да? – здоровяк потрепал Чуви по голове, отчего у того снова хлынула кровь из разбитого носа, – Сопли подбери, мерзота.

Двое подручных молча разошлись в разные стороны, беря пришедших в клещи. Мика не сомневалась, что у них есть оружие, но в темноте разобрать ничего не смогла. Тем временем здоровяк вальяжно подошел к ним, и продолжая улыбаться, так сунул Тамо в живот кулаком, что того словно ветром сдуло. Мика попыталась отпрыгнуть, но лысый с невероятным для его габаритов проворством поймал ее за воротник и поставил рядом с собой. Без тени улыбки, он левой рукой прижал пистолет, лежащий в ее нагрудном кармане, а правой слегка приподнял подбородок. Повертев голову девушки и внимательно изучив лицо, он кивнул в сторону ее друзей:

– И что, на тебя до сих пор ведутся? Ну-ну… – с этими словами он отошел, потеряв к ней всякий интерес.

Двое подручных подхватили Тамо под руки, и бросили на прилавок, рядом с сидящим Чуви.

– Ну, раз мы все здесь собрались, давайте обсудим проблемы. Ваши проблемы, друзья! А у вас они появились. Баро вами не доволен. Вы деньги брали? Брали! Вы просили отсрочку? Просили. И уважаемый Баро вам поверил! – с этими словами здоровяк пристально, и не скрывая улыбки, посмотрел Мике в глаза, – И что он получил в итоге? Пренебрежение! Вы провернули классную делягу на празднике Лета. Молодцы! Шикарная работа, кроме шуток! Я приятно поражен, что такие никчемные отбросы, как вы, сумели провернуть такое! Это вселяет надежду в будущее поколение, браво. Но что же было дальше? Ничего. Проходит неделя, две, а доброму Баро, терпеливо ждущему свои кровные, не приходит от вас ни монетки. Что это, я вас спрашиваю? Это плевок в душу. Мы так дела не делаем! Это постыдное дело!