Отложенная свадьба

Heidi Rice

CONTRACTED AS HIS CINDERELLA BRIDE

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S.A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Contracted as his Cinderella Bride

© 2019 by Heidi Rice

«Отложенная свадьба»

© «Центрполиграф», 2021

© Перевод и издание на русском языке,

«Центрполиграф», 2021

* * *

Глава 1

– Вызываю всех велокурьеров в окрестностях Стрэнда! Надо забрать заказ в ювелирном магазине «Мэллоу и сыновья». Потом доставить его в Блумсбери.

Элисон Джонс остановилась на желтом сигнале светофора на мосту Ватерлоо, чтобы выслушать прерывающийся голос диспетчера по рации сквозь проливной дождь.

Холодная вода просочилась через ее плащ несколько часов назад, когда транспорт в лондонском Вест-Энде почти остановился в пробке. С шести вечера ей хотелось принять ванну с пеной и зализать раны после очередного рабочего вечера на мокрых улицах Сохо. Но как только она прослушала инструкцию, то сразу нажала кнопку вызова и крикнула в трубку:

– Велокурьер пятьсот двадцать четыре! Готова принять заказ!

Ей по-прежнему надо выплачивать долг, который появился четыре года назад после похорон ее матери. Да и арендная плата за комнату в доме, который она снимает с другими студентами-модельерами в Уайтчепеле, сама себя не заплатит в следующем месяце. К тому же она уже полностью вымокла.

Диспетчер подтвердил заказ, когда она попыталась сосредоточиться, несмотря на изнеможение.

– Доставка обручального кольца! – крикнул он. – Имя клиента: Доминик Легран, его адрес…

Элли задрожала, едва слушая диспетчера. Ее охватили тревожные воспоминания о лете, когда ей исполнилось тринадцать лет.

Пьянящий аромат полевой травы и роз. Обжигающий жар провансальского солнца на коже. Лицо Пьера Леграна – красивое и очаровательное, и его голос – глубокий и покровительственный.

– Зови меня папой, Элисон.

Улыбка ее матери, такая безмятежная и полная надежды.

– Пьер определенно мой мужчина, Элли. Он любит меня. Теперь он позаботится о нас.

Внизу живота Элли разлилось тепло, когда она представила перед собой Доминика. Воспоминания о шестнадцатилетнем сыне Пьера были такими яркими и тревожными, словно все произошло вчера, а не двенадцать лет назад.

Эти чувственные губы всегда изгибались в наглой, наплевательской улыбке. У него были глаза шоколадного оттенка, полные презрения и секретов. Таинственный шрам в форме полумесяца над левой бровью. Короткие темно-русые волосы, которые блестели на солнце и придавали его задумчивой красоте золотистое свечение.

Доминик, красивый, порочный и очаровательный, появился как падший ангел в то прекрасное лето, принеся с собой опасность и волнение.

– Я не могу взять этот заказ, – прохрипела Элли в трубку, когда вернулись воспоминания о ее последней ночи в Провансе.

Лицо ее матери – грустное и такое хрупкое, с багровым синяком на скуле. Приторный запах лаванды и джина. Материнский голос – испуганный и слегка невнятный.

– Произошло кое-что ужасное, детка. Пьер очень разозлился на меня и Доминика. Мы должны уехать.

Резкий гудок автобуса выдернул Элли из задумчивости. Она отмахнулась от тревожных, сбивающих с толку мыслей. Она похоронила свою мать четыре года назад и наконец перестала заново переживать ужас той ночи. Она стояла над могилой и не чувствовала ничего, кроме облегчения оттого, что Моника Джонс в конце концов обрела покой.

Она не может выполнить этот заказ. Она не хочет снова увидеться с Домиником Леграном. Тем более что Доминик больше не безрассудный повеса из невинных подростковых фантазий, а миллиардер-строитель. Год назад таблоиды окрестили его Крысой-любовником Леграном после того, как одна из его подруг-супермоделей рассказала историю их романа за шестизначную сумму. Обручальное кольцо, должно быть, предназначено его невесте Мире, о которой Элли прочла около месяца назад.

– Что значит, ты не можешь взять заказ? Я уже его оформил. – Голос диспетчера усиливал страдания Элли. – Либо ты его берешь, либо я вышвыриваю тебя с работы. Решай!

Элли вздохнула, сдерживая панику. Ей придется доставить заказ, выбора у нее нет. Она не может потерять работу. Нажав холодным пальцем на кнопку рации, она произнесла:

– Хорошо, я его возьму. Повтори адрес.

– Свадьбы не будет, Мира. И все благодаря твоему свиданию с лыжным инструктором Андре. – Доминик Легран сдерживался, хотя был в ярости. Они заключили сделку, но его так называемая невеста все испортила.

– Но я… Между нами ничего нет, Доминик.

Глаза Миры блестели от слез, ее голос прерывался от волнения. Нетерпение Доминика усиливало его гнев. Эта женщина ведет себя как двухлетний ребенок.

– По-моему, я ясно дал понять, прежде чем мы заключили эту сделку, что ты должна быть мне верна. Я не женюсь на женщине, которой не могу доверять.

– Но я не спала с Андре, клянусь, – сказала Мира. – Я немного перебрала с выпивкой и кокетничала с ним, вот и все. – Она перегнулась через его стол, ее грудь вызывающе приподнялась в глубоком декольте. Она надула губы, которые он страстно целовал два месяца назад, когда впервые встретился с ней. – Я не собираюсь тебе изменять. И мне очень нравится, что ты немного ревнуешь, – прибавила она.

– Я не ревную, Мира, а злюсь. Ты нарушила условия нашего соглашения. Может сорваться моя сделка с «Уотерфрант». – Это была единственная причина, по которой он вообще попросил Миру выйти за него замуж.

В компанию «Джеда консорциум», которой принадлежала недвижимость в Бруклине, так заинтересовавшая Доминика, входили консервативные бизнесмены из богатых нефтью стран Ближнего Востока. Они опасались вести дела с Домиником после того, как прошлогодняя статья с откровениями Кэтрин Залински выставила его человеком, неспособным контролировать собственное либидо.

Брак с Мирой должен был исправить ситуацию, но сегодня днем в таблоидах появились фотографии его невесты, целующейся со своим лыжным инструктором.

– Наша свадьба должна была прекратить сомнительные сплетни о моей личной жизни, – прибавил он на случай, если она его не поняла.

– Но ты оставил меня одну на целый месяц! – Она сильнее надула губы. – Я ждала, что ты приедешь в Клостерс, но ты не приехал. Мы давно не спали друг с другом. Чего же ты ждал от меня?

У Доминика не было времени съездить в Клостерс, чтобы навестить Миру. Он не особенно скучал по ней, и это подтверждало, что он сглупил, заключив с ней сделку. Мира наскучила ему раньше, чем он ожидал, как в постели, так и вне ее.

– Я ожидал, что ты не будешь подставлять губы другим мужчинам. И не станешь раздвигать перед ними ноги.

– Доминик, не говори так! – Она была явно обижена. – После таких слов я чувствую себя дешевкой.

Он скользнул взглядом по дизайнерскому платью, которое ей купил.

– Ты недешево мне обходишься, Мира, – насмешливо сказал он.

Она застыла от оскорбления.

– Проваливай, – произнес он. – Между нами все кончено.

– Ты бессердечный ублюдок. – Она больно ударила его по щеке.

Он вскочил со стула и схватил ее за запястье, прежде чем она ударила его снова. Но жгучая боль на скуле спровоцировала горькие воспоминания о пощечине в то лето, когда его наконец пригласили в мир отца только для того, чтобы выгнать месяц спустя. И о голосе девушки, которая защищала его.

– Ты не должен бить Доминика. Ему больно, папа.

– Некоторые люди заслуживают боли, малышка.

– Ты права, Мира, я бессердечный, – выдавил он, чувствуя тупую боль в груди при воспоминании о пощечине. – Я считаю это своим достоинством. – Он отпустил запястье Миры. – А теперь уходи, пока тебя не арестовали за нападение на меня.

Лицо Миры скривилось, а губы задрожали.

– Ненавижу тебя.

«Наплевать», – бесстрастно подумал он, когда она повернулась и выбежала из его кабинета.

Услышав, как хлопнула входная дверь, он подошел к шкафчику с напитками, смахнул струйку крови из уголка рта и налил себе стакан односолодового виски.

У него всего неделя, чтобы найти себе другую жену и заключить сделку, необходимую для вывода своего бизнеса на новый уровень. Бизнес, который он построил с нуля после того, как тем летом выполз из отцовского поместья.

Тогда он остановил грузовик, и водитель, сжалившись над ним, подвез его до Парижа. Забываясь и приходя в себя во время этого бесконечного и мучительного путешествия, он пообещал себе, что никогда больше не увидится со своим отцом и не заговорит с ним. Он станет знаменитым и докажет своему отцу и всем остальным, кто отверг его, что они ошибались.

Виски обжег его разбитую губу.

Он найдет другую жену. Желательно ту, которая будет исполнять его приказы и сумеет хранить ему верность. Но сегодня вечером он отпразднует удачное избавление от Миры.

Глава 2

– Прочь с дороги, ничтожество! – съязвила женщина и оттолкнула Элли и ее велосипед.

Элли споткнулась и въехала в столб. Педаль велосипеда врезалась в ее голень, когда женщина прошла мимо нее и села в красную блестящую спортивную машину.

Элли подняла велосипед. Она бы крикнула вслед этой женщине, но она слишком устала и волновалась. Кроме того, незнакомка вряд ли услышала бы ее под дождем.

Автомобиль с визгом отъехал от тротуара.

Элли смотрела, как красные задние фонари машины исчезают за садовой площадью в георгианском стиле.

Разве это не Мира, для которой она везет обручальное кольцо?

Женщина была в ярости. Вероятно, в раю случилась неприятность. Элли отмахнулась от этой мысли.

Она подкатила велосипед к задней части особняка и, вздохнув, прислонила его к стене. Потом прижала холодный палец к медной кнопке у двери.

«Он сам не откроет дверь, – твердила она себе. – На него работает персонал. Не нервничай».

Когда она покинула «Мэллоу и сыновья», дождь стал проливным. Маленький сверток, казалось, весит несколько тонн в промокшем рюкзаке на ее спине.

К сожалению, холодный мартовский дождь, онемение рук и ног, не говоря уже о пульсирующей боли в икре, беспокоили ее меньше всего, поскольку суровые воспоминания продолжали кружиться в ее голове.

Отступив от двери, она посмотрела на дом. Все окна были темными, кроме одного окна на верхнем этаже. С трудом сглотнув, она снова нажала на кнопку звонка, но решительнее. В окне появилась фигура – высокий широкий силуэт. Сердце Элли едва не выскочило из груди.

Она услышала шаги внутри дома.

И подтянула рюкзак к себе. Ей надо вынуть обручальное кольцо и отдать его, как только дверь откроется.

Она возилась с мокрыми застежками рюкзака, ее сердце колотилось как отбойный молоток.

В коридоре включился свет, заливая желтым светом мокрые от дождя панели, а потом большой силуэт появился в скошенном окне.

Элли едва успела собраться с мыслями, как дверь распахнулась. Перед ней был рослый мужчина. Элли вцепилась онемевшими пальцами в рюкзак, когда мужчина заговорил.

– Здравствуйте! – произнес он по-французски, и по телу Элли побежала пьянящая дрожь.

Что с ней происходит? Она взрослая женщина, а не впечатлительный подросток.

– Вам лучше войти, пока вы не утонули, – тихо сказал он, отойдя в сторону и придерживая дверь.

Элли застыла на месте, вглядываясь в лицо, о котором когда-то мечтала часами.

Доминик всегда был симпатичным, но годы превратили его юношескую привлекательность в мужскую красоту. Его волосы стали темно-каштановыми и касались воротника рубашки. Его шоколадно-карие глаза были невеселыми. Доминик, которого помнила Элли, никогда не смеялся. Помимо старого шрама на лбу, на его переносице появилась горбинка, а на лице красовалась щетина.

Рассматривая Доминика, Элли заметила, насколько уставшим он выглядит и как цинично изгибаются его чувственные губы.

Она задрожала сильнее.

– Входите быстрее, юноша, пока мы оба не утонули!

Услышав его приказ, она поняла, что слишком долго пялится на него.

Элли заставила себя пройти мимо него в коридор.

Она наклонилась к рюкзаку, сожалея, что не сняла велосипедный шлем. К счастью, Доминик не смотрел на нее. Ведь он назвал ее юношей.

Закрыв дверь, он пробормотал:

– Вы девушка.

Она совершила ошибку, оглянувшись.

Его брови приподнялись, он скользнул взглядом по ее фигуре.

– Я женщина, – произнесла Элли. – Вас что-то не устраивает?

– Нет. – На его губах играла насмешливая полуулыбка, и Элли затаила дыхание. – Я вас знаю? – спросил он. – Вы кажетесь мне знакомой.

– Нет. – Она взяла сверток из ювелирного магазина и протянула Доминику: – Ваш заказ, мистер Легран.

Она стояла, опустив голову, когда он взял сверток, и его теплые пальцы коснулись ее ладони.

– Вы дрожите. Оставайтесь. Вам надо обсохнуть.

Доминик скорее приказывал, чем предлагал, но она покачала головой.

– Я в порядке, – сказала она, доставая планшет. – Распишитесь в получении, – прибавила она, стараясь выглядеть деловитой и безразличной, хотя у нее перехватило дыхание.

Он поставил подпись на планшете и снова задел пальцами руку Элли.

– Вы замерзли, – произнес он раздраженно и нетерпеливо. – Вам следует остаться здесь, пока не закончится дождь. – Он вернул ей планшет. – Это меньшее, что я могу сделать после того, как заставил вас в такую погоду доставлять этот дурацкий заказ.

– Дурацкий заказ? Почему? – Задав этот вопрос, она захотела откусить себе язык.

Меньше всего ей сейчас нужно разговаривать с Домиником. Удивительно, как она до сих пор не потеряла сознание от страха. Странно, но он решил ей ответить.

– Заказ дурацкий, потому что я расторг помолвку минут десять назад…

Неудивительно, что Мира была в ярости. Ведь ее бросили.

Он открыл футляр, и сердце Элли замерло. Она увидела изысканное кольцо из платины и золота.

И вдруг подумала о другом кольце.

О кольце, которое, по словам ее матери, отец предлагал ей в то лето. Но все закончилось той ужасной ночью, когда Пьер Легран выгнал их.

– Пьер был единственным, кто действительно любил меня, а я все испортила, детка.

Мать винила себя, но Элли не знала, что она сделала, чтобы Пьер так рассердился.

Доминик закрыл футляр с кольцом, вернув Элли в настоящее.

– Я зря потратил кучу денег.

– Мне очень жаль, – пробормотала она, стараясь сдержать бушующие эмоции. Эмоции, которые она не хотела анализировать.

– Жалеть не о чем, – сказал он. – Помолвка была ошибкой. Восемьдесят тысяч, потраченные на кольцо, можно считать непредвиденными расходами.

Это бесцеремонное замечание спровоцировало у нее чувство стыда и вины.

Она засунула планшет в карман велосипедной сумки.

– Мне пора идти. У меня есть и другие заказы, – сказала она, торопясь обо всем забыть, потому что ей было слишком больно перебирать воспоминания. Ей не хотелось думать, какой веселой и жизнерадостной была ее мать тем летом и какой опустошенной стала после.

– Выпейте чего-нибудь и согрейтесь! – потребовал он.

Неужели она ему понравилась? Эта мысль оказалась не такой ужасной, как должна была быть, и Элли стало совестно. Но потом она почувствовала, как к ее коже прилипает мокрая и грязная одежда, и поняла, до чего она похожа на утонувшую крысу.

Этот мужчина встречается с супермоделями и богатыми наследницами – женщинами стильными, грациозными и сексуальными. Элли никогда такой не была. А последние шесть часов она каталась на велосипеде по лондонскому Вест-Энду под дождем.

– И мы займемся вашей ногой, – прибавил он.

– Что? – тихо спросила она.

– Ваша нога. – Его шоколадно-карие глаза посмотрели на ее ногу. – У вас идет кровь.

Элли взглянула вниз и увидела кровь, сочащуюся из раны на икре через разорванные легинсы. Должно быть, она поранила ногу во время стычки с невестой Доминика. Вернее, с его бывшей невестой.

– Это пустяки, – сказала она. – Мне пора идти.

Но когда она повернулась, чтобы уйти, он снова заговорил:

– Это не пустяки, а кровотечение. В рану может попасть инфекция. Вы никуда не пойдете, пока рана не будет обработана.

– Мне нужно работать, – прибавила она в отчаянии. – Я не могу остаться.

– Я оплачу ваше время, если проблема в деньгах. Я не хочу, чтобы на моей совести был травмированный велокурьер, а также кольцо в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Она услышала пряный аромат его одеколона и сладкий запах виски. Ее сердце забилось чаще.

Поддев ее подбородок костяшкой пальцев, он заставил Элли поднять глаза.

– Подождите-ка минуту. Я знаю вас. – Прищурившись, он вгляделся в ее лицо. Она принялась возиться со шлемом, который висел у нее на руке, стараясь его надеть.

Но было уже слишком поздно.

– Моника? – тихо спросил он.

У нее защипало глаза от слез.

– Я не Моника. Моника умерла. Я ее дочь.

– Котенок Элли? – Он был ошеломлен.

Это прозвище он дал ей много лет назад. И она им так гордилась.

Элли тяжело дышала, изо всех сил сдерживая душащие рыдания. У нее больше нет сил, чтобы ему сопротивляться.

– Дыши, Котенок Элли, – пробормотал он.

Она вдохнула и почувствовала его запах.

– Неудачный вечер?

– Худший. – Она едва не хохотнула от его жизнерадостного тона.

– Мне знакомо это чувство. – Он усмехнулся, и его лицо стало красивее.

Она растянула губы в улыбке, отодвигаясь от него, и подняла шлем, который с грохотом упал на пол.

– Было приятно снова увидеться, Доминик, – солгала она. – А теперь мне в самом деле пора уходить.

Он преградил ей путь к двери:

– Не уходи, Котенок Элли. Согрейся и промой рану. Мое предложение все еще в силе.

Она подняла голову и заставила себя встретиться с ним взглядом. Она не увидела в его глазах жалости или нетерпения. Он смотрел на нее оценивающе, словно пытался заглянуть ей в душу.

– Я не могу остаться, – ответила она дрожащим голосом.

Ей не хотелось чувствовать себя такой слабой и хрупкой. Она не желала демонстрировать ему свою уязвимость, потому что от этого она становилась еще более жалкой.

– Ты можешь остаться. – Он не сдвинулся с места. – Как я уже сказал, я оплачу твое время, – решительно прибавил он.

– Не нужно мне платить. Сегодня у меня больше нет заказов. Я просто поеду домой на велосипеде. – Ей надо торопиться, пока она не уступила глупому желанию остаться и позволить Доминику позаботиться о ней.

Кто бы мог подумать, что застенчивая дочь Моники станет женщиной такой же яркой и смелой, как Жанна д’Арк?

– Значит, сегодня у тебя больше нет работы? – спросил Доминик.

Девушка нахмурилась, но, даже пойманная на лжи, смотрела на него в упор.

– Нет, – ответила она непримиримым и очаровательным тоном.

Он усмехнулся и оглядел ее стройное молодое тело, дрожащее от напряжения. Ее высокая упругая грудь, подчеркнутая мокрым велосипедным снаряжением, поднималась и опускалась от прерывистого дыхания. С влажными каштановыми волосами, собранными в короткий хвост, локонами, прилипшими к бледной, почти прозрачной коже щек, голубыми тенями под глазами и масляным пятном на подбородке, Элли должна была выглядеть неряхой. Но она казалась ему Орлеанской девой – страстной и решительной.

И она совсем не была похожа на свою мать.

Моника Джонс была любовницей его отца в то короткое лето, когда отец общался с ними. Но сейчас напротив него стоит ее дочь, и ее большие простодушные глаза смотрят на него прямо и непреклонно.

В то лето она была ребенком, десяти – одиннадцати лет. Доминик помнил, как она бегала за ним, словно любящий щенок. И защищала его от жестокого обращения со стороны отца. Она заступалась за него перед тем ублюдком, поэтому Доминик чувствовал странную связь с ней.

Элли была потрясающей, чистой и невинной, несмотря на свой потрепанный вид. Его удивило желание обхватить ее холодные щеки ладонями и согреть ненакрашенные губы поцелуем.

Странно, что он хочет такую бесхитростную девушку. Она напоминает сорванца, в ней нет ни гламура, ни очарования. Почему же его волнует, что она замерзла и промокла? Он не обязан о ней заботиться.

Вероятно, он просто шокирован тем, что снова увиделся с ней. Элли была полной противоположностью его невесты – женщины, которую он только что изгнал из своей жизни. Она не избалована, а бесстрашна и горделива. Это наиболее правдоподобное объяснение тому, почему он испытал внезапное желание, которое вспыхнуло в ту минуту, когда она вошла в дом.

В конце концов, прошло уже больше месяца с тех пор, как он занимался любовью с женщиной. И значительно больше времени с тех пор, как он почувствовал желание, которое в нем пробуждала женщина одним своим видом.

– Тогда я прикажу отвезти тебя и твой велосипед домой на такси. Но всему свое время, – сказал Доминик. Он не позволит ей уехать до того, как выяснит, почему она так его заинтриговала. И он ни за что не позволит ей сегодня вечером уехать на велосипеде. На улице был практически ураган.

Элли вздрогнула. Вода капала с ее одежды – у ее ног образовалась небольшая лужа.

– На первом этаже есть ванная комната. Оботрись и переоденься. В комоде лежит одежда. А я пока поищу медикаменты для твоей ноги.

Сильнее покраснев, она выглядела настороженной и напряженной, как дикий котенок, который боится довериться человеку.

– Это не обязательно делать, – ответила она.

– Я знаю. А теперь иди. Живо! Иначе ты зальешь водой весь коридор.