Связь без брака – 3. Время разбрасывать камни

«Результатом его отвратительного отношения к порученному страной и партией делу стало то, что он занял лишь третье место на дистанции 400 метров, а эстафету 4 по 100 наша команда провалила именно из-за его неготовности к выполнению своих спортивных обязанностей».

Тут была фотография, где я лежу без сил на дорожке. Там ещё дальше много что было написано, особенно приведены гневные цитаты писем людей со всей страны, говорящих, что такому антисоветчику не место в большом спорте, но самое главное, что ни в одной из статей я не нашёл ни слова о двух золотых медалях и двух мировых рекордах, только про четыреста метров и эстафету четыре по сто. И главное, вранья-то в этом была всего капля, ну не упомянули такую мелочь, как две золотые медали за спринтерские дистанции, с кем не бывает.

«Пид…ы, – в голове почему-то появилось только одно это слово, – ёба…е пид…ы».

– Вань, как так-то? – ко мне подошёл Кузнецов, расстроенно тыкая в статью. – Как так-то? Где хоть слово про твои подвиги? Медали? Где про мировые рекорды?

Я вздохнул, выдохнул и отдал газеты Денису, который впился в них взглядом, косясь на меня. Хоть он и значительно успокоился после той истории с Леной, но явно мне её не простил.

– Не знаю, Сергей Ильич. Видимо, всё узнаем при прилёте.

В самолёте после прочтения всеми газет воцарилось лёгкое уныние, видимо, вспомнили, с каким разгромным общекомандным счётом по медалям нас победили США. За это нам обещали, обязательно последуют оргвыводы. Смешно говорить, по лёгкой атлетике мы завоевали только семь золотых медалей, а американцы тринадцать. В два раза больше! Царившее уныние продолжилось даже тогда, когда самолёт наконец сел в аэропорту Домодедово и мы увидели огромное скопление людей, встречающих спортсменов. Но сначала – паспортный контроль и таможня.

Глаза встречающих нас таможенников горели не менее предвкушающим огнём, чем у тех, кто ожидал на улице. Они вытряхивали все сумки, все вещи, роясь во всём, что было аккуратно сложено и упаковано. Что-то тут же изымалось под недовольные крики хозяев, но большую часть спортсменов отпускали с миром, закрывая глаза на количество ввозимых вещей. Настала и моя очередь.

– Предъявите все свои вещи, пожалуйста, – сказал мне таможенник, когда я поставил свою сумку к нему на стол.

– Это все мои вещи, товарищ, – ответил я, держа под мышкой пластинку.

– Как все? – он удивлённо посмотрел на спортивные вещи внутри сумки и одинокий джинсовый костюм. – Товарищ, вы ведь понимаете, что сейчас не время шутить?

– Я не шучу, – спокойно ответил я, – это и правда все мои вещи.

Он растерялся и, повернувшись, ушёл в служебное помещение, выйдя оттуда уже с двумя людьми с большими знаками различия на таможенной форме. Они удивлённо поковырялись в пропахших потом футболках, вонючих шиповках и обратили внимание на пластинку.

– Это что?

– Пластинка, – я взял её в руки и, размотав газету, показал двойной альбом.

Таможенники переглянулись и нехотя сказали:

– Проходите, товарищ.

Мне поставили в паспорт штамп о прибытии, и я попал в зону, где мигали множественные фотоаппаратные вспышки, а также слышались восхищённые возгласы фанатов. Никаких автобусов на родине не было предусмотрено, каждый должен был добираться теперь сам.

Мне стало так обидно, что я расстегнул куртку, спрятал под неё три свои награды, висящие на шее, и застегнул молнию, подняв воротник. Обойдя основную толпу, не обратившую на меня никакого внимания, я увидел стоящего неподалёку встречающего меня вора.

– Подвезти, Иван? – поздоровался со мной Вазген.

– Почему нет, – пожал я плечами и пошёл за ним.

Мы сели в бежевую «Волгу» с молчаливым водителем за рулём и поехали из аэропорта. Как только мы выехали на основную дорогу, я тут же снял часы с руки и отдал ему. Он их надел.

– Долг закрыт, можешь передать это Игорю сам, – прокомментировал он, сам внимательно рассматривая часы.

Я лишь пожал плечами, мне было всё равно, какие у них взаимоотношения, я это делал только с одной целью – сблизиться через Игоря с его семьёй.

– Покажешь? – неожиданно сказал он, показав пальцем на мою шею. – Никогда не видел.

Расстегнув куртку, я показал ему медали. Он осторожно потрогал золотые, восхищённо покачав головой, сказал:

– Как-то несправедливо всё это.

– А где она, справедливость? – я откинулся на сиденье. – Нет её.

Он расстроенно поцокал языком, но не стал ничего больше говорить. Мы доехали до базы ЦСКА, и он протянул руку, которую я снова проигнорировал.

Он хмыкнул и убрал её.

– До встречи, Иван.

– Лучше всё же прощайте, Вазген.

Он широко улыбнулся.

– Ты так же говорил в прошлый раз, а судьба снова свела нас. Её не обманешь.

Пожав плечами, я пошёл на КПП, расстёгивая куртку и попадая в руки караульных, которые, восхищённо охая и ахая, стали рассматривать медали и поздравлять меня с победами. С трудом вырвавшись от них и отказавшись от чая, я прошёл в свою комнату, которой не мешала уборка, и, бросив сумку на пол, упал на кровать. В голове ещё стоял гул винтов самолёта. К сожалению, отдохнуть мне не дали.

Глава 3

– Ваня! – раздался громкий голос, и дверь открыли без стука.

– Товарищ Белый, – скривился я, словно съел лимон, – я только приехал.

– Я знаю, мы тебя в аэропорту видели, – улыбнулся он, – не стали пугать того, кто тебя ещё встречал, так что поднимайся, надевай медали и поехали.

– Куда? – насторожился я.

– Знакомиться, – хмыкнул он.

– А можно мне хотя бы душ принять и переодеться?

– Ваня, ты эти свои девчачьи замашки мне тут брось, – он дал мне шутливую затрещину, – поехали, этот человек не будет ждать.

– У меня же нет здесь прослушки? – поинтересовался я у него, словно между прочим.

Комитетчик нахмурился.

– Хочешь что-то сказать? Тогда лучше на улице.

– Ваш ответ, товарищ Белый, ну вообще меня не успокоил, – вздохнул я, надевая обратно медали и застёгивая куртку.

Мы вышли из общежития и пошли по стадиону к КПП.

– Прежде чем разговаривать с товарищами из Первого главного управления, – тихо сказал я ему по ходу, – хочу, чтобы вы знали. Нашего агента пасли американцы, причём, похоже, точно зная день, когда мы должны были с ним встретиться.

Лицо комитетчика резко обострилось, скулы стали явно видны.

– Думаешь, либо предательство, либо были предупреждены? – наконец сказал он.

Я достал записную книжку, которую забрал у наблюдателей, и передал ему.

– Допросить их я побоялся, поэтому пришлось обыскать квартиру. С самим агентом я не встретился, информацию не передал и не забрал, соответственно, я не знал, есть за ним ещё наблюдение или нет. Рисковать не хотелось.

– Всё правильно, Ваня, сделал, – он открыл книжечку, полистал её и убрал себе в карман, – как-то это странно, конечно. Первое управление само настаивает на необходимости использовать тебя для передачи информации, ампулу с цианидом дают, а агент оказывается проваленным. Сам или не сам, не столь важно. Скандал мог разгореться знатный, если бы тебя с ним сфотографировали вместе, а его потом задержали за шпионаж. Или же попытались тебя арестовать, а ты раскусил бы ампулу и самоустранился.

– Ну и, если уж говорить про все странности, – я решил рассказать ему и про моё испытание, – помните, я вам говорил, что меня избивали в подвале? Это были два человека в масках, не Данил, с которым я познакомился позже.

Он остановился и внимательно на меня посмотрел.

– Раньше об этом боялся говорить, поскольку не доверял?

– А кому у нас вообще можно верить, товарищ Белый? – ответил я вопросом на вопрос.

Он хмыкнул.

– Знаешь что, съезжу-ка я к Юрию Владимировичу один, поделюсь с ним твоими сомнениями, а ты пока никуда не выходи с базы, особенно не садись в машину с людьми из Первого.

– Хорошо, тогда буду ждать вашего решения. А почему, кстати, вы часы не проверили и дали мне их спокойно привезти?

– За это не волнуйся, мексиканцы по нашей просьбе их проверили, – отмахнулся он, – просто часы по заоблачной стоимости. Не наше это дело, их же не вывозили из страны.

– Да, если уж речь зашла про твои приключения, за что ты мексиканских бандитов покрошил? – продолжил он.

– Каких бандитов, товарищ Белый? – попытался закосить я под дурачка.

– Вань, мы только что говорили с тобой о доверии, – напомнил мне он.

– Ладно, в общем, они похитили младшего брата одной из девушек-хостес, которая должна была навредить советской делегации, а я с ней хорошо общался, и она мне всё рассказала, ну а дальше пришлось принять меры, чтобы никто не пострадал.

– А кто второй был с тобой? – он внимательно посмотрел на меня. – Любитель удавок.

– Товарищ Белый, считайте, что никого больше не было, – твёрдо сказал я полунамёком, – я был один.

– Ты дал ему слово?

Я пожал плечами.

– Сказал вам всё, что могу.

– Нехорошо, конечно, Ваня, хранить секреты от своих товарищей, но так даже проще. Тебе для сведения, для всех – эту операцию провёл Денис, мы его наградим и отправим куда подальше, чтобы научился думать головой.

– Как скажете, я не гонюсь за подобной славой.

– Да, но, кому нужно, будет известна правда, – он внимательно посмотрел на меня, – от тебя требуется лишь молчание.

– Да я не болтлив, когда дело касается важных тем.

– Вот и отлично, – он протянул мне руку, – отдыхай тогда.

– Я бы, кстати, хотел возобновить занятия у профессора и в МИДе, испанский мне очень пригодился, а Татищева хотелось бы просто поддержать, поскольку у них с дочерью проблемы большие.

– Да, и пока мы выясняем всё, – вспомнил он, – по Игорю Щёлокову к тебе просьба, продолжай входить к нему в доверие, выясни как можно больше о его делах, а особенно о делах его отца. Просьба от Юрия Владимировича. Пока мы не можем со своей стороны показывать активность, а ты для этого идеальная кандидатура.

– А когда от меня уберут то говно, что сейчас льётся со всех газет? – поинтересовался я. – А то вроде как и не чемпион вовсе, с их слов.

– Здесь мы бессильны, Вань, – он покачал головой, – кто-то высоко в ЦК очень на тебя зол, и это точно кто-то из первой пятёрки. Мы пробовали поговорить с газетчиками, но те разводят руками, статьи им с фотографиями присылают уже готовыми, они их просто публикуют.

– М-да, ну ладно, – нехотя согласился я, – тогда буду ждать от вас вестей.

– Давай, Ваня, держись, главное, не раскисай, – он похлопал меня по плечу и, повернувшись, пошёл к КПП.

***

На следующий день в газетах началось чествование олимпийских чемпионов, встречи их с ответственными товарищами, правда, невысокого ранга. Сам Брежнев не считал легкоатлетов чем-то важным, он любил в основном футбол и хоккей. Так что вскоре всё, о чём мне рассказывал Озолин, начало сбываться: из всех семи золотых медалистов орден Ленина вручили двум, ещё трём серебряным призёрам выдали орден «Знак Почёта» и оставшимся медали «За трудовое отличие». Меня же никуда не звали, никаких награждений не было, единственное, что пришёл хмурый Щитов, обнял меня и сказал не раскисать. Затем вручил ордер на получение комнаты и два ключа на ржавом металлическом кольце.

– Это максимум, Вань, что я смог, – он старался не смотреть мне в глаза.

– Деньги хоть заплатят? Было три мировых рекорда мной побито, – напомнил ему я, – две золотых медали и одна бронзовая.

– Тут такое дело, Ваня, – смутился он, – тебе заплатят за два рекорда по пять тысяч за каждый.

– Александру за мировой рекорд обещали пятнадцать, – поделился я с ним инсайдом.

– Ты газеты давно читал, Ваня? При твоём имени у многих сейчас мгновенно пригорает зад, поэтому о чём-то договариваться с руководством просто нереально. Так что лучшее, что мы выбили, – это по четыре тысячи за золото, полторы за бронзу и по пять за рекорды, ну и плюс комната в коммуналке, – расстроенно сказал он.

– То есть с этого ещё минус тринадцать процентов подоходный, минус один процент профсоюзных и минус полтора процента комсомольские сборы? – быстро подсчитал я, поскольку с последнего разговора с Озолиным яснее понимал картину происходящего.

– Полтора процента за перевод денег и твой долг из кассы товарищеской взаимопомощи, – напомнил он.

– Какой перевод? Я готов и наличными получить за полтора процента.

– Ваня, так положено, не твоего ума дело менять порядок.

– Как-то совсем негусто получается, Николай Петрович, – я покачал головой, – шестнадцать тысяч с копейками за два мировых рекорда и золотые медали.

– Тебе раньше деньги вообще же не нужны были, – напомнил он мне.

– До победы! – я тоже напомнил ему о своих словах. – Но теперь хотелось бы устроить свою жизнь вне этой тренировочной базы.

– Вань, я промолчу про то, что многие и этих-то денег не видят всю свою жизнь, – недовольно сказал он, – поскольку понимаю, что с тобой обошлись не по-человечески, но сделать ничего нельзя.

– Ладно, тогда я буду готовиться к Олимпиаде 1972 года, – спокойно заявил я, а у него отпала челюсть, – надеюсь, тогда станет получше у страны с деньгами для своих спортсменов.

– Ваня, ты серьёзно сейчас? – удивился он. – Какая вторая Олимпиада? Век спринтеров недолог, обычно после одной-то Олимпиады люди уходят из спорта.

– Вы против олимпийских медалей? – поднял я бровь. – Пусть и не обязательно золотых.

– Ты погоди гоношиться, – отмахнулся он, – это обдумать нужно, посоветоваться.

– Ну, вы тогда думайте, а я буду готовиться к следующему чемпионату СССР и Европы, вам, надеюсь, это золото всё ещё нужно?

– Да нужно, Вань, кто спорит-то, – тяжело вздохнул он, – хотя сейчас полегче стало, ты у нас не единственный теперь золотоносец. Поэтому нам опять выделили нормальное финансирование.

– Ладно, думайте, Николай Петрович, – пожал я плечами, – а я поеду посмотрю на эту вашу комнату.

Он скомкано попрощался и исчез, а я пошёл вызывать такси с КПП. Стало интересно, чем Родина меня наградила за упорный труд и десятичасовые ежедневные тренировки. Адрес, по которому мы прибыли, оказался в жопе мира, такой, что я дал шофёру три рубля и сказал, чтобы он подождал меня, поскольку я тут вряд ли задержусь. Дом был старый, ещё дореволюционный, а бельё, в изобилии вывешенное во дворе на сушку, говорило о большом количестве народа, который здесь проживал. Обветшалый подъезд и квартира «23» со множеством звонков на косяке двери. Один из ключей подошёл к замку, и я пошёл внутрь, едва не ударившись головой о цинковую ванну, висевшую сверху. Вытерев ноги о тряпку, я протопал к своей комнате.

– Вы к кому, товарищ? – тут же в коридоре появилась больших размеров женщина, окидывая меня неприятным взглядом.

– К себе, – я показал ей ключи.

– А, вы тот спортсмен, – она скривилась, – ну хоть получше, наверно, чем прошлый алкаш. Сразу говорю, женщин приводить нельзя!

– Да? – удивился я. – Почему это?

– У нас дети кругом! – категорично заявила она.

– Позвольте спросить, а как они появились? – вежливо поинтересовался я.

Глаза у женщины выпучились от возмущения, и с визгом:

– Хам! – она исчезла в своей комнате.

Моя была крайней в дальнем углу и, видимо, раньше служила кладовкой, поскольку окна в ней не имелось вообще, лишь тусклая лампочка со сделанным газетным абажуром да скрипучая панцирная кровать, какие стояли в школе-интернате, более здесь не наблюдалось ничего.

«Ну, наградили так наградили», – улыбнулся я, смотря на такое богатство.

Качая головой, запер дверь и пошёл обратно, садясь в машину.

«Помню я, были в СССР маклеры по недвижимости, – в голове промелькнула мысль, – надо будет у Игоря спросить, думаю, он точно больше в теме».

Вернувшись обратно, я нашёл номер телефона, который он дал мне при нашей последней встрече, и набрал его. В голову сначала ударила громкая музыка, человеческие голоса и чей-то женский голос навеселе.

– Да?

– Игоря позовите.

– А кто его спрашивает?

– Скажите, что Битлз.

Девушка, видимо, приложила трубку к груди и крикнула в комнату:

– Дорогой, тут тебя Битлз какой-то спрашивает.

Через несколько секунд я услышал знакомый голос.

– Иван? Ты?

– Да, Игорь, привет, хотел отдать тебе посылку от Александра.

– О-о-о, да! – возликовал он. – Слушай, а ты не хочешь ко мне сейчас заехать? У нас тут туса, клёвые тёлки, хороший алкоголь, только свои.

– Если свои, тогда я, наверно, вам помешаю? – дал я ему шанс отказаться.

– Нет, Иван, если можешь, приезжай! Я просто ужас, как хочу послушать пластинку!

– Хорошо, еду.

Глава 4

Такси приехало быстро, а названный мной адрес удивил его. Он стал разговаривать очень почтительно, постоянно интересуясь, к кому я еду. Я делал вид, что не слышу, и доехал молча до въезда на подмосковные дачи, которые охранялись милицией. Я сказал, к кому еду, и нас пропустили. Подъехав к двухэтажному большому особняку, я заплатил таксисту по счётчику, оставив ему пять рублей сверху, и, выйдя из машины, осмотрелся. Высокий забор, крепкие ворота, звонок на калитке и явно недешёвый дом, вот первое, что пришло мне в голову при виде этого капитального строения.

Я позвонил, и мне открыл мужчина в костюме-тройке и, узнав моё имя, тут же впустил, проведя в дом. Едва я ступил на порог, как на меня обрушилась громкая музыка и весёлые голоса откуда-то сверху. Пойдя на звук, я увидел кругом золото, картины и жизнь явно не на зарплату министра МВД.

– Иван! – увидев меня, от танцующей молодёжи отделился Игорь.

Он обнял меня осторожно, чтобы не повредить пластинку, и пожал руку.

– Молодец, что приехал!

– Держи, – я передал ему пластинку, он, впившись в неё, стал снимать бумагу и радостно закричал, увидев заветные буквы. Затем бросился к проигрывателю и выключил магнитофон, вызвав неудовольствие танцующих.

– Да тише вы! – отмахнулся он от возмущений, ставя первый виниловый диск и запуская его.

Полилась знакомая мне песня, но молодёжь слышала её впервые, так что визгу было много, все бросились к Игорю, рассматривать пластинки.

Вскоре танцы возобновились, а я сел в кресло рядом с богато уставленным едой столом: красная икра, чёрная, десять видов колбас, три вида мяса, различные бутерброды и рыба, не говоря уже о множестве салатов. Наложив себе немного, я стал есть, поскольку был голоден. Песня тем временем закончилась, и началась следующая, снова вызвав визг, особенно девичий.

Только когда закончилась первая пластинка, все в изнеможении попадали по диванам и креслам, устав танцевать, ко мне подошёл раскрасневшийся Игорь со счастливой улыбкой на лице.

– Ваня, это просто бомба! – упал он рядом. – Спасибо тебе!

– Да я просто почтальон, – я пожал плечами, – Александр говорил, что ты ему за неё ещё не заплатил.

– Эх, это правда, – вздохнул он, – доллары очень тяжело передать за границу.

Он помолчал и обратился ко мне, показывая на девушек.

– Даша – моя, Настя – Олега, Оля – Никиты, остальные готовы тра…я. Выбирай.

– Так просто? – удивился я.

– Я же говорил, сегодня у меня только свои, – улыбнулся он, – сейчас, как мы послушаем вторую пластинку, я представлю тебя официально, и можешь брать любую из свободных, отказа тебе не будет.

– Хорошо, пока мне нравится вон та небольшого роста блондинка, – показал я пальцем на девушку, евшую чёрную икру.

– А, любишь, чтобы было поуже, – понятливо покачал головой он, – презервативы вон там.

Я перевёл взгляд, куда он показывал, и увидел большую пятилитровую чашу, полную резинок явно заграничного производства.

– Ладно, наслаждайся, а я поставлю вторую пластинку, – он похлопал меня по плечу и пошёл к проигрывателю.

Дальше всё произошло, как он и говорил. Закончив танцевать, многие достали кокаин, выглядевший в СССР дорогим заморским гостем, а кто-то просто налёг сразу и на него, и на дорогущий алкоголь. Игорь представил меня и сказал, что я его друг, он просит относиться ко мне соответствующе. Понравившаяся мне девушка, шмыгая носом, после принятия дозы подошла и бесцеремонно уселась на колени, сразу проведя рукой по моему паху.

– Я готова, если ты хочешь, – улыбнулась она.

Подумав, что строить из себя недотрогу будет в такой компании вредно для первого хорошего впечатления, я поднял её на руки, проходя мимо чаши, взял кучу презервативов и под улюлюканье остальной тусовки унёс её в дальнюю комнату. Девушка оказалась совершенно без комплексов, то ли наркотики туманили ей мозг, то ли то, что я был условно свой, но она давала мне делать с собой вообще всё что угодно, захлёбываясь от криков удовольствия. Только спустя два часа я отпустил её тело, безвольно раскинувшееся на огромной постели.

– О да, давно меня так не еб…ли, – тяжело дыша, она едва могла говорить, – Иван, а можно ты пока со мной побудешь? Хочу ещё с тобой потр…ся хотя бы несколько раз, пока до такого ёб…я не добрались остальные.

– У вас парней не меньше девушек, – я лёг рядом, тоже стараясь успокоить дыхание.

– Иван, – она покачала головой, а грудь её стала не так учащённо подниматься и опускаться, – некоторых не интересуют девушки.

– Хорошо, побуду пока с тобой, мне тоже понравилось, но только в рамках этого дома.

Она перекатилась на живот.

– Насчёт этого не переживай, у нас у многих есть женихи, невесты. Да вот даже я встречаюсь с одним молодым человеком.

– Почему же тр…ся со мной?

– А ты мне мораль читать собрался? – мгновенно напряглась она.

– Зачем? – удивился я. – Это твоя жизнь.

– Фух, ну ты меня и напугал, – расслабилась она и, подкравшись ближе, потёрлась щекой о мою руку, – не сердись, просто ты новенький, можешь не знать правил нашей небольшой тусовки.

– Как мне вести себя с тобой и вами на людях? – решил уточнить я.

– Просто как случайный знакомый, – она пожала плечами, – мы не выпячиваем наши связи.

– То есть здесь я могу тебя трахать куда угодно, а там мы уже незнакомые люди? – решил уточнить я.

– В точку, – хихикнула она, – я вижу, что тебе не нравятся мои слова, и готова понести за них наказание.

Она поднялась, повернулась и встала на локти, выпятив попу, лукаво оглянувшись на меня.

– Я очень плохая девочка, Ваня.

– Тогда придётся тебя наказать, – вздохнул я, с силой шлёпнув её по попке, оставляя красный след.

– Ай, больно! – возмутилась она.

– Сейчас будет ещё больнее, – пообещал я, снимая с себя трусы.

Девушка испуганно вскрикнула, но глаза радостно расширились.

***

В дверь осторожно постучали, и затем заглянул Игорь, улыбнувшись при виде голой Нади. Которая даже не предприняла попытки укрыться от его взгляда.

– Голубки, может, присоединитесь к нам? – спросил он. – Мы планируем, что делать на выходных.

Девушка спустила ноги с кровати и стала одеваться, а я, быстро накинув на себя свою немногочисленную одежду, пошёл за Щёлоковым. Моё появление вызвало множественные улыбки и сальные шуточки, на которые я, впрочем, не обратил никакого внимания, сев за стол и наложив себе чёрной икры. Когда ещё смогу поесть её ложками.

Через пять минут появилась Надя, которая не только оккупировала меня, но ещё и показывала зубки тем девушкам, которые интересовались у неё, насколько я хорош в постели.

– В общем, варианты такие, – руку поднял Игорь, всех успокаивая, – Прага, Метрополь или же банька?

Молодые люди стали голосовать, большая часть склонилась в сторону бани.

– Иван? – Игорь повернулся ко мне.

– Не буду отрываться от коллектива, баня так баня. Что приносить?

– Только хорошее настроение, – муркнула сидящая на мне Надя, – мы терпеть не можем снобов.

– У меня с ним не очень последнее время, – честно признался я, – но что-то придумаю.

Девушка хихикнула.

– Тогда решено, – Щёлоков похлопал в ладоши, – а теперь простите, мне нужно по делам. Если хотите, оставайтесь, родителей не будет ещё несколько дней.

Но молодёжь стала собираться, поскольку и так тусили уже два дня подряд, тем более без Игоря им было не так интересно.

– До встречи, Вань, – чтобы поцеловать меня, Наде пришлось встать, словно пионеру, на стульчик, вызвав этим всеобщий смех.

Я тоже собирался выйти, но взгляд Игоря остановил меня. Мы стояли на крыльце, смотря, как золотую молодёжь увозят служебные машины.

– Что-то случилось? – когда последняя чёрная «Волга» скрылась на дороге, я повернулся к нему.

Он смущённо сказал:

– Слушай, я понимаю, ты только приехал, но мне позвонили мои ребята, мне нужно съездить поговорить кое с кем.

– И?

– Мне было бы спокойней, если бы ты со своими навыками был рядом, – признался он.

– У тебя разве недостаточно друзей? – удивился я. – Опять же, милиция.

– Вань! – наморщился он. – Ну, не могу я по каждому чиху дёргать отца, мне же первому и влетит за это. К тому же моя неофициальная деятельность слегка не совсем законна.

– Ты знаешь принцип наших отношений, – я пожал плечами, – ты мне, я тебе.

– Надя устроит в качестве платы? – с надеждой спросил он.

– Она сказала, что вне тусовок мы незнакомы, – улыбнулся я, – как я её в другом месте тр…у?

– Тогда не знаю, – сразу погрустнел он, – может, тебе что-то нужно?

Я сделал вид, что задумался.

– Слушай, правда, есть одна вещь. Мне за две золотых олимпийских медали выдали комнату в коммуналке на севере Москвы.

От такого он даже хрюкнул, сначала не поверив мне. Пришлось заверить его, что это правда.

– Так вот, у меня скоро будут деньги, и я знаю, что есть полусерые схемы обмена квартир с доплатами у маклеров с недвижимостью, – продолжил я, – мог бы ты свести меня с кем-то адекватным? Думаю, больше от государства я ничего не получу, поэтому хочу купить себе сам кооперативную квартиру где-то в центре, в хорошем доме.

– Ваня! – радостно вскрикнул он. – Такой человек у меня есть! Завтра же тебя с ним познакомлю!

– Отлично, тогда едем на эту твою встречу, – улыбнулся я.

Он тут же обрадовался и пошёл в гараж за машиной, которую водил сам, и вскоре мы мчались на огромной скорости мимо постов ГАИ, красных светофоров и всего того, что по идее должно было ограничивать езду простым гражданам, но только не ему. При виде его «Волги» у всех милиционеров внезапно начиналась близорукость, и они ничего не видели.

– Сейчас захвачу своих для веса, – сказал он.

– Если тех, что были с тобой тогда, то не нужно, едем вдвоём, – спокойно ответил я.

Он удивлённо на меня посмотрел.

– Ты уверен? Разговор должен быть непростым.

– Едем вдвоём.

– Ну смотри, – он покачал головой, – ответственность тогда на тебе.

Мы приехали на Тверскую, в самый центр, и он оставил машину недалеко от ресторана «Арагви».

– Не люблю это место, – поморщился он, – кухня неплохая, но вот контингент…

Мы пошли к двери, где стоял швейцар, затянутый в серую шинель с золотыми пуговицами, а также на двери имелась табличка «Мест нет». Правда, при виде Щёлокова он расплылся в улыбке и моментально открыл перед нами дверь, парень же словно и не заметил его существования, прошёл внутрь. Тут же к нам подлетел официант в накрахмаленной рубашке и предложил столик у стены, Игорь милостиво согласился. Сев спиной к стене, я пробежался взглядом по меню. На мою зарплату спортсмена тут не поешь точно.

Игорь потыкал пальцем в блюда, я же сказал мне принести то же самое.

– В общем, просто слушай, – когда нам принесли первые салаты, начал говорить он, – если какой-то кипиш случится, то просто уходим. Ты, если что, меня прикроешь, хорошо?

– Можешь вкратце прояснить смысл встречи? Чтобы я лучше понимал, куда может пойти разговор.

Он осторожно на меня посмотрел, но, видимо, моё спокойствие на него подействовало.

– В общем, мой бизнес пересёкся в УДН с грузинами, они хотели бы поговорить об этом, – сказал он, макая горячий хлеб в мясную подливку, – милицию я поэтому не могу привлечь, хотя, если будут серьёзные проблемы, отец, конечно, мне поможет, и они об этом знают.

Он ещё мне немного рассказал о своих делах, а уже через полчаса появились четверо говорливых детей гор, радостно здороваясь со знакомыми в зале, и без подсказок направились в нашу сторону. Им тут же принесли стулья.

– Игорь, привет. Как дела? – один из них расцвёл, словно увидел родственника. – А мы думали, ты не придёшь.

Он протянул руку, и мой сосед нехотя её пожал, скривившись от боли.

– А это кто с тобой? Я раньше не видел его, – грузин протянул мне руку, попытался сжать её с силой, но почти сразу побелел, его лицо перекосило. Я стал вставать, а он, наоборот, клониться к земле, встав наконец на колени. Трое его друзей нервно дёрнулись к своим карманам. Я отпустил его и вернулся на место, а Игорь удивлённо посмотрел на меня.

– С…ка, я тебя на ремни порежу, пи…р, – грузин встал с пола и вытянул из кармана нож.

Явара вылетела вперёд вместе со мной, и сначала заострённый ключ клюнул его руку, и, когда он вскрикнул от боли, удар в висок опрокинул его снова вниз, где он и замер без движения. В ресторане резко настала тишина, и многие стали собираться на выход.

– Кто-то ещё хочет самоутвердиться за мой счёт? – поинтересовался я, перекинув ключницу из руки в руку.

Трое помотали головами, наклонились и стали приводить друга в чувство. Когда тот, мутным взглядом смотря на меня, попытался что-то сказать, его тут же увели на улицу. Игорь посмотрел на меня удивлённо.

– Вань, ты чего так круто-то? – тихо спросил он. – Мы вроде поговорить пришли.

– Они понимают только язык силы, – спокойно ответил я, – ничего больше. Я уже имел дело с подобными личностями.

– Хорошо, но, похоже, переговоры сорваны, – с жалостью сказал он.

– Мы ещё не доели, – остановил я его попытку уйти, – сидим спокойно, едим, разговариваем.

Он нехотя так и сделал. Через двадцать минут появились два пожилых грузина, при виде которых все официанты тотчас забегали в два раза быстрее. Откуда-то нарисовался седовласый мужчина, как сказал Игорь, директор ресторана, и лично проводил их к нашему столику.

– Добрый день, молодые люди, – вежливо поздоровались они, протягивая руки. Поскольку они стояли, а мы сидели, я поднялся, поздоровавшись с ними, Игорь же остался сидеть с нахмуренным лицом. Они присели напротив.

– Как еда? – поинтересовался один, внимательно меня рассматривая, но обращаясь только к нему.

– Спасибо, всё вкусно.

– Как здоровье отца?

– Благодарю, всё хорошо.

– Чего же ты тогда, Игорь, лезешь туда, куда тебя не звали? – тем же тоном поинтересовался один из них. – Ведь ты можешь сильно огорчиться, и еда тогда будет невкусная, да и отец не сильно окажется доволен твоим поведением.

– Я не претендую на ваш товар, – огрызнулся он, – могу продавать и его, если дадите зайти в универ.

– Спасибо, но мы сами справимся, – вежливо заметил второй, – надеюсь, наша позиция ясна? Нам не нужны чужаки, свою территорию мы будем отстаивать всеми возможными способами, и твои армянские друзья тебе не помогут.

– Я услышал вас, – недовольно ответил он, – хорошо, я подумаю.

– Думай, Игорь, думай, – тот улыбнулся и обратился ко мне: – А тебе придётся ответить за свой поступок, с тебя десять тысяч. Отдашь в конце недели.

– Не привык бить пожилых людей, – спокойно обратился я к нему, – поэтому встали и свалили отсюда.