bannerbannerbanner
Название книги:

Заметки о России

Автор:
Расмус Раск
Заметки о России

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

© Л.С. Чекин. Составление, вступ. статья, примечания, перевод с датского, исландского, немецкого и шведского языков, 2018

© О.В. Рождественский. Перевод с датского языка, 2018

© Т.Л. Шенявская. Перевод с исландского языка, 2018

© ООО «Новое литературное обозрение». 2018

* * *

Раск и Россия

Расмус Кристиан Раск (1787–1832) был выдающимся представителем «золотого века» датской культуры, прославленного также именами Адама Готлоба Эленшлегера, Ханса Кристиана Андерсена и Сёрена Обю Киркегора. За пределами Дании Раск известен прежде всего как автор одного из основополагающих текстов индоевропейского языкознания, «Исследования о происхождении древнескандинавского или исландского языка». Парадоксально, что масштаб его дарования становится более ясным в последнее время, когда индоевропеистика перестала быть мейнстримом лингвистической науки и истории культуры. Подобно волшебной лампе хранившегося в его дорожном сундуке эленшлегеровского «Аладдина», гений Раска привел его на порог величайших лингвистических открытий и обобщений; Раск задумывался о сравнительно-исторической классификации всех языков мира и приходил к выводам о древнейшей истории человечества и его будущем. Яркий взлет творческой биографии Раска связан с его жизнью в России, где датский лингвист оказал значительное влияние на развитие нескольких областей филологии и истории. Но известно об этом только в общих чертах, в частности потому, что большая часть оставшихся от российского периода писем Раска прежде на русский язык не переводилась, а дневниковые записи не издавались даже в оригинале.

Публикация «Исследования…» в начале 1818 г. принесла Раску звание профессора и датскую королевскую стипендию, позволившую ему предпринять экспедицию в Южную Азию для изучения индоиранских и других языков. Выехав в конце февраля из Швеции в Финляндию, он прибыл в конце марта в Петербург и жил там до середины июня 1819 г., после чего продолжил свое путешествие на юг через Москву, Коломну, Рязань, Тамбов, Сарепту, Астрахань и Моздок. После четырехмесячного пребывания в Тифлисе (ноябрь 1819 – март 1820 г.) Раск отправился далее в Персию, Индию и на Цейлон.

В общей сложности на территории Российской империи, к которой в то время уже относились и Великое княжество Финляндское, и почти вся Грузия, Раск пробыл более двух лет. Заметки и письма этого периода содержат не только научные наблюдения, обобщения и гипотезы и не только замечательные портреты его российских знакомых. Они также по-новому открывают Россию александровской поры. Нам кажется, что эта эпоха хорошо известна. Но мы обычно смотрим на нее глазами привилегированного сословия. Взгляд Раска – это взгляд разночинца в то время, когда у наших разночинцев еще не появился свой особый взгляд и голос.

Расмус Кристиан Нильсен Раск[1] родился в семье портного в селе Бреннекилле, к юго-западу от города Оденсе на острове Фюн. О своем отце, Нильсе, Раск писал, что он «дважды был солдатом», на армейской службе выучился грамоте, арифметике и немецкому языку[2]. В мирное время помимо своей профессии он занимался врачеванием, был начитанным человеком, любителем истории, географии и карт и сам дал своим детям начальное образование. По воспоминаниям Раска, отец о его способностях был очень невысокого мнения и только благодаря настояниям матери отдал его в 1801 г. в школу в Оденсе.

Через год после поступления Раска школа, получившая наименование Кафедральной, радикально изменилась в связи с новыми веяниями в образовании, и 1802–1807 гг. Раску посчастливилось провести в уникальном учебном заведении, где во главу угла ставились независимое мышление и способность делать собственные выводы. Его учителя словно специально собрались там, чтобы раскрыть его филологический талант[3]. Так, древнегреческим и датским языками Раск занимался у С.Н.Й. Блока, автора трудов по греческой грамматике и датскому правописанию; математику ему преподавал К.Ф. Деген, будущий профессор математики Копенгагенского университета и иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук, который кроме того занимался этимологией и знал несколько языков, в том числе русский. В школьные годы Раск был представлен и одному из своих в будущем главных покровителей, Й. фон Бюлову, знатному вельможе, который интересовался датскими древностями и тратил большую часть своего состояния на поддержку исследователей. Продолжил свое образование Раск в Копенгагенском университете в 1807–1812 гг. Там он познакомился с двумя другими руководителями и покровителями, которые сыграли ключевую роль в его жизни и письма которым составляют значительную часть публикуемого в данной книге эпистолярного наследия Раска, – профессором богословия П.Э. Мюллером и директором университетской библиотеки Р. Нюэрупом. Раск намеревался изучить богословие, что могло бы дать должность пастора и надежный доход. Но его мучили религиозные сомнения, да и занятия языками не оставили времени на формальное завершение богословского образования и сдачу государственного экзамена.

Еще в школе с 1804 г., поощряемый своими удивительными учителями, Раск начал самостоятельно изучать древнеисландский язык, разбирая текст изданных к тому времени Г. Шёнингом трех томов «Круга земного» – сборника саг о норвежских королях, составление которого приписывается Снорри Стурлусону. Не имея под рукой ни грамматики, ни словаря, Раск сравнивал текст с датским и латинским переводами, анализировал различные контексты, в которых встречалось то или иное слово, и составлял парадигмы. Этим кропотливым трудам он посвящал все свое свободное время, и именно так он начал вырабатывать свой единый метод грамматического описания, который затем применил ко многим разнообразным языкам. Первая его книга – «Руководство по исландскому или древнескандинавскому языку» – была издана в 1811 г.[4]

В 1812 г. он путешествовал с Р. Нюэрупом по Швеции и Норвегии, причем деньги на эту поездку были выделены датским правительством с целью прояснить настроения и планы шведов в отношении Норвегии, все еще находившейся под властью короля Дании и Норвегии Фредерика VI, иными словами, это была разведывательная миссия «под прикрытием» научной экспедиции[5]. Потерю Норвегии двум ученым предотвратить не удалось, но Раск в этой поездке занимался как скандинавской, так и финно-угорской филологией и завязал важные знакомства, особенно в научном мире Стокгольма.

Свои познания в исландском Раск усовершенствовал во время двухлетнего пребывания в Исландии в 1813–1815 гг. Благодаря «Руководству…», которое он впоследствии переработал для издания на шведском языке (1818), Раск завоевал репутацию ведущего исландиста своего времени. С именем Раска связаны многие издания исландских памятников; он был инициатором создания Исландского литературного общества (1816) и одним из основателей Скандинавского общества древней письменности, в России известного, по кальке французского варианта названия, как Общество северных антиквариев (1825). Понятия «исландское» и «древнескандинавское» для Раска были синонимичны; как отметил Ф. Грегерсен, он признал необходимость их различения в исследовательских целях только во втором датском издании книги 1832 г.[6]

 

Во время пребывания в Исландии Раск завершил ту работу, которая считается его главным трудом по сравнительному языкознанию, «Исследование о происхождении древнескандинавского или исландского языка». Работа была написана на конкурсную тему, объявленную 10 июня 1810 г. Королевским датским научным обществом (Академией наук) и сформулированную следующим образом: «Исследовать с помощью исторической критики и проиллюстрировать подходящими примерами, из какого источника можно наиболее достоверно вывести древний скандинавский язык; объяснить природные свойства языка и взаимные отношения, в которых он находился как со скандинавскими, так и с германскими диалектами; а также точно определить правила, на которых следует основывать все выведения и сопоставления в этих наречиях»[7]. Раск сначала сопоставил исландский язык с другими скандинавскими и германскими языками (ниже будет объяснено, почему для Раска термин «германские» не включал скандинавские). Затем он последовательно разобрал гренландский, кельтские, баскский, финский, саамский («лапландский»), славянские, балтийские («леттские»), греческий и латинский языки и наконец признал источником исландского «древний фракийский язык», самыми ранними наследниками которого являются греческий и латинский и к «ветвям» которого также относятся славянские и балтийские языки.

Сопоставляя языки, Раск уделял основное внимание их структурным характеристикам, выявляя как лексические, так и грамматические соответствия. Свой метод, позволивший укрепить научную базу под гипотезой о языковом родстве, Раск выработал почти одновременно с другим основоположником сравнительного индоевропейского языкознания, Ф. Боппом. Раск завершил и отослал свой текст в Королевское научное общество из Исландии летом 1814 г., получил премию в 1815 г., а опубликована книга была только в начале 1818 г. На титульном листе книги Боппа «О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германского языков» обозначен 1816 г.[8] Поэтому защитники приоритета Раска предпочитают датировать его «Исследование…» 1814 г. либо используют двойную дату – 1814/1818.

Влияние Раска на ход индоевропейских исследований за пределами скандинавского языкового ареала было ограничено, так как писал он (в отличие от Боппа) на датском. Тем не менее были и ключевые фигуры в развитии индоевропейского языкознания, которые Раска читали, прежде всего Я. Гримм. В частности, Гримм обратил внимание на продемонстрированные Раском регулярные соответствия между смычными согласными в греческих и латинских и исландских словах. Например, между начальными π и f в греч. πλατύς, «широкий» и исл. flatur, «плоский»; тот же переход (Overgang) наблюдается при сопоставлении слов πατήρ и faðir, «отец»[9]. Другой видный лингвист, владевший датским языком, Й.С. Фатер, перевел соответствующий раздел расковского «Исследования…» на немецкий и опубликовал его в 1822 г. в своей антологии новых лингвистических материалов[10]. Но в 1822 г. было также опубликовано важнейшее для развития исторической лингвистики второе издание первого тома «Немецкой грамматики» Гримма, где наблюдения Раска были существенно дополнены и детализированы[11]. Впоследствии этот феномен получил название первого германского передвижения согласных, или «закона Гримма», и стал самым известным фонетическим законом в сравнительно-историческом языкознании. Название «закон Гримма» преобладает в литературе до сих пор, несмотря на все усилия датских лингвистов, настаивавших на его переименовании в «закон Раска» или по крайней мере «закон Раска – Гримма»[12].

В своей классификации языков Раск сделал существенную ошибку, которую очень скоро исправил, во время пребывания в Петербурге, а именно то, что он не признал кельтские языки родственными ни исландскому, ни другим, которые мы называем «индоевропейскими» (Раск их в разное время будет называть кавказскими, сарматскими и яфетическими). Другим недостатком книги, который Раск хорошо осознавал, было отсутствие в ней самостоятельных разделов о древних языках Персии и Индии, и этот недостаток не уравновешивался тем фактом, что Раск первым привлек славянские (русский и польский) и балтийские (в основном литовский) языки. Знание санскрита было огромным преимуществом Ф. Боппа, так как этот язык обладал аурой древности и восточной мудрости, считался ключом к индоевропеистике и был в то время в моде по всей Европе (в том числе и в России, где он, по словам митрополита Евгения, «помутил ныне всем чудакам головы»[13]).

Именно необходимость расширить свой труд за счет восточных языков определила дальнейшую исследовательскую программу Раска и побудила предпринять экспедицию в Южную Азию.

Свое большое путешествие он начал, отплыв в Швецию в ноябре 1816 г. Там он провел полтора года, изучая языки, в том числе русский, и размышляя, как найти достаточно денег на продолжение пути. Среди нескольких выпущенных в это время книг была и новаторская грамматика древнеанглийского языка (1817), и издания скандинавских памятников, что, впрочем, не очень нравилось его покровителям в Копенгагене: политическое соперничество Дании и Швеции затронуло и академическую сферу. Один из серьезных кризисов так описывается в путевом дневнике Раска: «Афцелиус и другие мои покровители много говорили о том, что они хотели бы оставить меня в Швеции – либо в Королевской библиотеке в Стокгольме, где хранятся исландские рукописи, либо в качестве профессора Упсальского университета. Я особенно на это не отвечал, но не мешал им говорить. Все же я, возможно, принял бы одно из этих весьма лестных и выгодных предложений, если бы они серьезно занялись их осуществлением. Однако все оставалось пустой болтовней, тем не менее до Лунда и Копенгагена дошли слухи, и в результате у меня произошел неприятный обмен письмами с Б[юло]вом и проф. П.Э. Мюллером, которые сочли меня предателем отечества, и это в то время, когда я из-за недостатка денег и средств для продолжения путешествия думал о том, чтобы пойти в подмастерье к типографу и путешествовать в качестве подмастерья»[14]. К этому периоду относится единственное прижизненное изображение Раска – гравюра, помещенная в издании «Старшей Эдды». Таким он, по-видимому, был и во время своего пребывания в России.

Звание профессора, выхлопотанное для Раска в начале 1818 г. вместе с королевской стипендией, не предусматривало соответствующей должности. После возвращения он мог пока рассчитывать только на свое место «второго библиотекаря», то есть помощника библиотекаря Копенгагенского университета. Но во время путешествия это звание хорошо дополняло его заслуженную репутацию языковеда-энциклопедиста.

После пересечения российско-шведской границы первую значительную остановку Раск сделал в городе Або, нынешнем Турку, где тогда помещалось единственное в Финляндии и одно из старейших в Российской империи высших учебных заведений – Абоская академия. Подробное описание библиотеки и университетских залов в путевом дневнике Раска представляет особую ценность, потому что здание академии пострадало во время пожара 1827 г., после чего она была переведена в Гельсингфорс и преобразована в Александровский (ныне Хельсинкский) университет.

В Або Раск общался с цветом финской науки – филологами и естествоиспытателями. Вот как воспринял этот визит будущий петербургский академик, основоположник российского финноугроведения и кавказоведения А.М. Шёгрен, который в то время оканчивал курс и не надеялся быть представленным заезжей знаменитости: «То, что я слышал о знаменитом лингвисте Раске, который сейчас пребывает здесь, произвело на меня глубочайшее впечатление» (запись от 11 марта 1818 г.). Завидуя магистру Савениусу, которому Раск предложил поехать с ним до Кавказа, Шёгрен восклицает: «Вот бы я был на месте Савениуса!» На следующий день запись: «Заслуги Раска были моей первой мыслью ‹…› после я пошел к Савениусу, где хотя бы увидел расковское “Руководство по исландскому языку” с различными рукописными пометками»[15].

 

Прибыв в Петербург, Раск с энтузиазмом занялся пропагандой скандинавской литературы и науки. В.В. Похлебкин и И.В. Дмоховская уже отмечали, что с приездом в Петербург Раска был связан рост в России интереса к исландской литературе[16]. Это наблюдение находит подтверждение в замечательно полном библиографическом указателе, составленном Б.А. Ерховым, в котором перечислены выходившие в России переводы, а также публикации, посвященные исландской литературе. Указатель показывает всплеск интереса к древнеисландской литературе в России именно в период 1818–1821 гг. Если за первые 28 лет, отраженные в указателе (1778–1805), зарегистрировано всего восемь публикаций о памятниках древнеисландской словесности, а в 1806–1817 гг. – ни одной, то за четыре года (1818–1821) этих публикаций было десять[17]. Речь идет не о многочисленных стихотворных переложениях песен Гаральда Храброго и Рагнара Лодброка у русских сентименталистов и романтиков, а именно о научных заметках, статьях и брошюрах – как переводных с немецкого, так и оригинальных, посвященных исландским сагам и скандинавской мифологии.

Пропагандируя скандинавские языки и литературу в Петербурге, Раск продолжал свою давнюю борьбу с «немецким духом» и немецкими взглядами. Еще за девять лет до приезда в Петербург Раск подверг жестокой критике вторую часть «Митридата, или Общего языкознания» (1809) И.К. Аделунга. В труде, в котором систематизируются все языки мира, протест Раска вызвали ошибки в характеристике скандинавских языков, разделение всех германских языков на «верхние» и «нижние» да и сам термин «германские» в качестве общего наименования группы[18]. Покойный автор характеризуется Раском как «самый ярый в Германии противник всего скандинавского»[19]. О пренебрежительном отношении Аделунга к скандинавским языкам Раск не забывал и позднее. В датированном 30 июня 1818 г. предисловии к антологии исландской литературы он говорит о литературной войне между героями-патриотами, которые утверждают древность и исконность исландского языка (Торфеус, Шёнинг, Сум и Ире), и их противниками, которые менее сведущи в этом языке, но которыми якобы движет чувство зависти (Шлецер и Аделунг)[20].

Вскоре после приезда Раска принял Ф.П. Аделунг, бывший в то время наставником великого князя Михаила Павловича. Отмечая в письме Р. Нюэрупу от 3 (15) мая 1818 г. оказанный ему искренний прием, Раск ждал, когда Аделунг «соберет горящие угли на мою голову, если узнает о моей полемике против его отца…». На деле Аделунг был племянником великого немецкого лингвиста, но Раск был недалек от истины, назвав его сыном – с двенадцатилетнего возраста Аделунг-младший воспитывался у дяди в Лейпциге и сформировался как специалист по сравнительному языкознанию прежде всего под его влиянием. «Горящих углей» на голову Раска Аделунг отнюдь не собирал, а, напротив, оказывал датскому ученому дружеские услуги, в том числе помогая в пересылке его стипендии после отъезда Раска из Петербурга[21]. В письме К.Ф. Дегену от 18 февраля 1819 г. Раск писал, что Аделунг – «превосходный человек, который ученость и трудолюбие сочетает с воспитанностью и добрым сердцем»[22]. Раск пользовался расположением и других немецко-русских академиков – Х.Д. Френа и И.Ф. Круга.

Будем надеяться, что он имел в виду не их, когда в публикуемом в настоящем издании письме Нюэрупу от 12 октября 1818 г. писал, что большинство его знакомых немцев-профессоров «задирают носы так высоко, что я боюсь за потолочные балки». Обидой на немцев проникнуто и саркастическое письмо П.Э. Мюллеру от 5 августа 1818 г. Раск сообщает, что именно из-за немцев в России «совершенно не было представления о том, что в Дании или Швеции существует какая-либо литература и едва ли было известно, что на севере есть какой-то язык, кроме варианта нижненемецкого».

Но в этом же письме Раск делится хорошей новостью: наконец ему удалось завести знакомство с русскими учеными (не немецкого происхождения). Своего главного адепта он нашел в лице И.Н. Лобойко, по представлению которого «Эразм Христианович Раск» 9 июля 1818 г. был избран членом-корреспондентом Вольного общества любителей российской словесности. В приводимых в приложении отрывках из воспоминаний Лобойко говорится об «упоении блаженства», которое он переживал после занятий с гениальным лингвистом. Под руководством Раска Лобойко освоил датский язык, а в 1821 г. опубликовал первый в России оригинальный обзор древнеисландской литературы, где показал ее значение для изучения древнерусской истории[23]. Помимо достоинств этого обзора, звание «ученика бесподобного Раска» повысило его престиж в Румянцевском кружке[24]. Правда, Лобойко, получив в январе 1822 г. место профессора российской словесности в Виленском университете, с тех пор мог уделять скандинавистике только ограниченное время[25].

В том же письме П.Э. Мюллеру Раск говорит и о «немногих других», в которых ему удалось пробудить «живую и искреннюю любовь к литературе Дании и Исландии…». Кто же были эти «другие» внимавшие Раску ученые? Вероятно, среди них был И.А. Гарижский, о занятиях которого датским языком Раск упомянул в путевом дневнике. Несомненно, к ним относится и финляндский пастор А. Гиппинг, один из ближайших петербургских знакомых Раска. Вместе они разрабатывали планы научного книгообмена между Россией и Скандинавией и пропаганды финско- и шведскоязычных трудов, публикующихся в Российской империи. Вероятно, Раск подсказал ему тему научной работы – исландские саги; до печати Гиппинг ее, по-видимому, не довел[26], а вместо того написал, среди прочего, статью об А.Б. Селлии, библиографе и историке датского происхождения, и направил ее П.Э. Мюллеру. После прочтения статьи на одном из заседаний Гиппинг был избран в Скандинавское литературное общество[27].

Раск был тепло принят в Петербурге графом Н.П. Румянцевым. Граф играл в научной жизни России роль, сопоставимую с ролью Йохана фон Бюлова, датского вельможи, покровительствовавшего Раску. Он расходовал свое огромное состояние на снаряжение экспедиций и на издание ученых трудов; его дом был важнейшим центром научного и литературного Петербурга. Собравшийся вокруг графа неформальный Румянцевский кружок включал наиболее значительных историков, филологов, специалистов по древностям. Одним из основных направлений их деятельности была работа по собиранию источников по истории Древней Руси. В первые же дни пребывания в Петербурге Раск начал подготавливать рекомендации по пополнению скандинавского книжного собрания Н.П. Румянцева и сбору выписок из древнескандинавских источников[28]. В пока полностью не опубликованных письмах Ф. Магнусену Раск от лица Румянцева задает ряд вопросов о русско-скандинавских отношениях в Средневековье (15 апреля и 3 мая 1818 г.), просит приобрести собрание исландских рукописей, в которых говорится о Руси (12 октября 1818 г.), и выслать «Сагу о Стурлунгах» (20 ноября 1818 г.)[29]. Просьбы о высылке книг и рукописей для Румянцева содержатся в письмах Раска и другим адресатам.

В собрании Н.П. Румянцева в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ф. 256) сохранились рукописные материалы по древней скандинавской истории. До приезда Раска эти материалы ограничивались переводами исследовательских работ со шведского языка на русский и французский и переводами исландских саг с латинского языка на русский[30]. После приезда Раска в собрании Румянцева появились и рукописи на исландском языке; по всей вероятности, именно в результате его запросов не позднее 1821 г. поступил список впоследствии знаменитой в России «Эймундовой саги» (№ 610)[31]. Он был переписан с «Книги с Плоского острова», хранившейся в то время в Копенгагене[32].

После ее очередного издания в Копенгагене в 1833 г. в России вышло два перевода, и «Эймундова сага» («Прядь об Эймунде и короле Олафе») стала одним из важнейших скандинавских источников по истории Древней Руси[33]. Это событие оказалось ключевым в развитии отечественной скандинавистики, в частности, благодаря лингвистическому гению О.И. Сенковского, который овладел исландским языком чуть не за два месяца и впервые осуществил перевод на русский с исландского оригинала[34]. Возможно, интерес Сенковского к исландским сагам возник не случайно и гораздо раньше 1833 г. Следует помнить, что он еще с 1819 г. общался с Румянцевым, который поддержал его рекомендательными письмами, а позднее привлек в качестве ориенталиста к подготовке к изданию Дербентской летописи[35].

Помимо «Пряди об Эймунде» в собрании Румянцева нам удалось обнаружить сборник исторических материалов (№ 609), где под примечаниями на полях стоит подпись самого Расмуса Раска. Из дневника Раска мы теперь знаем, что эти материалы были заказаны Л.Г. Гартманом для Румянцева и что Раск передал их Гартману вскоре после приезда в Петербург, 30 марта 1818 г.[36] Всего в сборнике четыре текста.

Во-первых, «Сага о Ярлмане и Германе», относящаяся к категории «рыцарских», или «лживых», саг, созданных по образцу западноевропейских рыцарских романов. В рукописи сага приведена на исландском языке с параллельным датским переводом. Каждая страница разделена на два столбца: во внутреннем дается исландский текст, во внешнем – датский перевод. Приведена архивная ссылка «Cod. Chart. fol. № 56», что соответствует известной рукописи Королевской библиотеки в Стокгольме[37]. Раск закончил ее переписывать в Стокгольме до 12 октября 1817 г. Отметим, что в то время в библиотеке работал шведский антикварий Ю.Г. Лильегрен, который вскоре опубликовал «Сагу о Ярлмане и Германе» в переводе на шведский язык во втором томе своих «Скандинавских героических саг о древних временах»; этот том, начинающийся с «Антикритики» в адрес Раска, пришел в Петербург, когда Раск находился в пути на Кавказ[38].

Во-вторых, сборник содержит новеллу на исландском языке (Lítit æfintýr þat bar til í Hólmgarði at þar í einn smiðjuhúsi þénuðu tveir ungir menn…), действие которой происходит в Хольмгарде и персонажами которой являются два подмастерья-кузнеца и два богатых старика с молодыми женами. Новелла дана без перевода (для которого оставлен внешний столбец) и без ссылки. В-третьих, в сборник входит текст на шведском языке о международной дипломатии Петра I во время Великой Северной войны[39]. Приводится архивная ссылка «№ 64 fol. (31)». Наконец, в-четвертых, в сборнике содержится текст на латинском языке «О московских монетах»[40], где на полях (л. 56 об.) дается подписанное Раском толкование древнескандинавского термина «sira» («отец», слово, употребляемое перед именем священника). В дневнике Раска автором этого текста назван известный нумизмат конца XVII – начала XVIII в. Н. Кедер, но среди трудов Кедера такого трактата разыскать не удалось[41]. Все эти тексты заслуживают дальнейшего изучения и идентификации.

Из дневника мы узнаем, что Раск навел порядок в скандинавской части румянцевской библиотеки, за что получил от графа золотую табакерку, оцененную в 225–250 рублей серебром; для Раска это была честь, но и единственная, кроме книг, его ценная вещь[42]. Раск также поддерживал рекомендациями и советами А.И. Гиппинга, который занимал в 1820–1823 гг. должность библиотекаря, и А.М. Шёгрена, который в 1823 г. стал преемником Гиппинга. Таким образом, он сыграл некоторую роль в становлении будущего Румянцевского музея и возникшей на его основе Российской государственной библиотеки.

Высокий авторитет, которым Раск как специалист по скандинавским древностям пользовался среди сотрудников Румянцева, отразился в трудах одного из младших членов Румянцевского кружка П.И. Кёппена (1793–1864). Кёппен был принят у Ф.П. Аделунга, а с петербургским другом Раска И.Н. Лобойко он был хорошо знаком еще по совместной учебе в Харькове[43]. К сожалению, дневники Кёппена за период пребывания Раска в Петербурге не сохранились. Раск неоднократно упоминает Кёппена в дневнике и в письмах; он оставил пространную автобиографическую запись в альбоме Кёппена, ныне хранящемся в Пушкинском Доме[44]. Согласно дневнику Раска, расстались они хотя и друзьями, но без полного взаимопонимания[45], однако Кёппен этого тогда не почувствовал. В 1822 г. он опубликовал свою знаменитую работу «Древности северного берега Понта»[46], позднее вышедшую отдельной книгой в переводе И.Н. Среднего-Камашева. Рассуждая о древнейших миграциях из Азии в Северную Европу, Кёппен упомянул о «друге Раске»[47], который, «после почти трехлетнего пребывания в Исландии, теперь предпринял путешествие в Ост-Индию и которого главным желанием было преследовать норманнов до самых первобытных жилищ их». Кёппен писал и о древних сообщенных Константином Багрянородным названиях днепровских порогов, в германском происхождении которых его особенно убедили словесные разъяснения Раска[48].

Кёппен рано проявил себя как разносторонний исследователь, способный оценить состояние и перспективы целых областей науки. В 1822 г. во время своего путешествия по Центральной Европе Кёппен опубликовал статью «Об этнографии и страноведении в России»[49]. В статье Кёппена рассказывается о текущем состоянии и задачах исследования российских древностей. Эти древности подразделяются на пять категорий: классические (доэллинские, греческие и римские), скандинавские, славянские, немецкие (в Ливонских землях) и восточные[50]. Помимо этих категорий упоминаются чудские древности (финско-эстонские), литовские (литовско-леттские) и бьярмские (пермо-югорские). Таким образом, скандинавистика оказалась вынесена в особую рубрику, хотя материала для ее наполнения было немного – Кёппен упомянул о работе над сагами пастора Гиппинга и об обзоре Лобойко, примеру которого «многие последовали».

Кроме того, Кёппен счел необходимым заметить, что «до сих пор на русском Севере не было найдено никаких рунических надписей», добавив, что он «сам их понапрасну искал в 1821 г. по сю сторону Невы, на Ладоге и далее до Тихвина»[51]. Направление поиска было задано правильно, однако первой находки рунической надписи в Старой Ладоге – деревянного стержня с записанной рунами стихотворной строфой – оставалось ждать почти 130 лет![52]

Поездка 1821 г. вверх по Неве, на Новую и Старую Ладогу, а затем в Тихвин была предпринята Кёппеном, по-видимому, по поручению графа Румянцева «за справками о разных надгробных камнях и других древностях»[53]. Это не единственное свидетельство интереса как Кёппена, так и Румянцева к рунической письменности. В январе 1822 г. Кёппен обратился к Лобойко с просьбой помочь в расшифровке рунической надписи на шесте, хранившемся в Кременецком лицее[54], а в июле 1823 г. Кёппен описывал в путевых заметках фрагмент шведского рунического календаря из Цибелле (Нивицы) в кабинете древностей при университете Бреслау[55]. Румянцев в 1824 г. пытался читать надпись на круглом медальоне из меди, найденном в Псковской губернии: «…надпись вокруг, сказывают, отчасти готическая, отчасти руническая»[56].

Можно предположить, что поиски рун в 1821 г. были предприняты не без влияния Раска, автора нескольких работ о рунических надписях. В обзоре, написанном Лобойко – учеником Раска, мы читаем и о том, что руны «вошли в Север вместе с Одином с берегов Азовского моря», и о том, что «на многих рунических камнях означено: такой-то принц, ярл или скальд скончались в России»[57]. В пояснении к опубликованному им письму Кёппена Лобойко пишет, что язык скандинавских рун – «сегодняшний исландский», при этом сходные звуки (такие, как «в», «б» и «п») обозначаются одной буквой. Для прочтения надписи он решил обратиться к коллегам в Копенгаген, так как «даже в самом Стокгольме» никто хорошо не знает исландский язык[58].

1Официальное полное имя Раска, полученное им при крещении, было Rasmus Christian Nielsen Rasch. Первые публикации на датском он подписывал Rasmus Kristian Rask или R.K. Rask, на латинском Erasmus Chr. Rask. В Списке членов Вольного общества любителей российской словесности он указан как Эразм Христианович Раск (см.: Соревнователь просвещения и благотворения. 1819. Ч. 7. № 7. С. 122; Базанов В.Г. Ученая республика. М.; Л., 1964. С. 445); правильнее было бы Эразм Николаевич, так как отца его звали Нильс (откуда датский патроним Раска Нильсен). Во время дальнейшего путешествия Раск от второго имени Кристиан постепенно отказался (что уже давно собирался сделать по идеологическим соображениям, см. письмо Й. фон Бюлову от 1 января 1812 г.: Breve fra og til Rasmus Rask / Udg. ved L. Hjelmslev. København, 1941. B. I. S. 92). В последний период жизни, после возвращения Раск подписывал труды только первым личным именем (или инициалом) и фамилией (Rasmus Rask, R. Rask или Erasmus Rask).
2Сведения о родителях, детстве и школьных годах Раск подробно изложил в письме А.Я.Д. Кнаттингиусу от 24 февраля 1818 г.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 295–299.
3См.: Diderichsen P. Rasmus Rask og den grammatiske tradition. Studier over vendepunktet i sprogvidenskabens historie. København, 1960. S. 7–32.
4Rask R.K. Vejledning til det Islandske eller gamle Nordiske Sprog. Kjøbenhavn, 1811.
5Так ее характеризует сам Раск в письме Й. фон Бюлову от 24 марта 1812 г.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 116.
6См.: Gregersen F. Editor’s Introduction // Rask R. Investigation of the Origin of the Old Norse or Icelandic Language. New edition of the 1993 English translation by N. Ege / With an introduction by F. Gregersen. Amsterdam; Philadelphia, 2013. P. *XV–XVI.
7Цит. по: Gregersen F. Op. cit. P. *XXXII.
8Bopp F. Über das Conjugationssystem der Sanskritsprache in Vergleichung mit jenem der griechischen, lateinischen, persischen und germanischen Sprache / Hrsg. und mit Vorerinnerungen begleitet von K.J. Windischmann. Frankfurt am Main, 1816.
9См.: Rask R.K. Undersögelse om det gamle Nordiske eller Islandske Sprogs Oprindelse. Kjöbenhavn, 1818. S. 169–170.
10Rask R.K. Über die Thrakische Sprachclasse // Vergleichungstafeln der Europäischen Stamm-Sprachen und Süd-, West-Asiatischer; R.K. Rask über die Thrakische Sprachclasse, aus dem Dänischen; Albanesische Grammatik, nach Fr. Mar. de Lecce; Grusinische Grammatik, nach Maggio, Ghai und Firalow / Hrsg. von Johann Severin Vater; und Galishe Sprachlehre von Christian Wilhelm Ahlwardt. Halle, 1822. S. 1–132.
11Grimm J. Deutsche Grammatik. Erster Theil. Zweite Ausgabe. Göttingen, 1822. S. 581–592. Гримм прочел труд Раска к июлю 1818 г., уже почти завершив работу над первым изданием «Немецкой грамматики» (1819), см.: Antonsen E.H. Rasmus Rask and Jacob Grimm: Their Relationship in the Investigation of Germanic Vocalism // Scandinavian Studies. 1962. Vol. 34. P. 192. Fn. 31.
12О месте Раска в развитии сравнительно-исторической лингвистики см.: Pedersen H. The Discovery of Language. Linguistic Science in the Nineteenth century [1924] / Transl. by J.W. Spargo. Bloomington, 1962. P. 248–262; Pedersen H. Indledning // Rask R. Udvalgte Afhandlinger / Udg. ved L. Hjelmslev. København, 1932. B. I. S. XIII–LV; Pedersen H. Einleitung // Rask R. Ausgewählte Abhandlungen / Hrsg. von L. Hjelmslev. Kopenhagen, 1932. B. I. S. XIII–LXIII; Hovdhaugen E., Karlsson F., Henriksen C., Sigurd B. The History of Linguistics in the Nordic Countries. Helsinki, 2000. P. 97–106. Об истории наименования «закон Гримма» (или «закон Раска») см.: Basbøll H., Jensen V.B. Rask: A linguistic giant between the 18th and 20th century // Historiographia Linguistica. 2015. Vol. 42. P. 153–167.
13Письма митрополита Евгения к Анастасевичу / Публ. И. Шляпкина // Древняя и новая Россия. 1881. № 2. С. 311 (письмо от 19 марта 1824 г.).
14Rask R.K. Dagbøger. B. I. S. [18–19]. О ссылках на путевой дневник Раска см. примечания к части II.
15Цит. по: Dyggve H.P. Tre ikke tidligere trykte breve fra Rasmus Rask // Danske Studier. 1932. S. 141–142.
16См.: Pochljobkin W.W. The Development of Scandinavian Studies in Russia up to 1917 // Scandinavica. 1962. Vol. 1. № 2. P. 95; Дмоховская И.В. Из истории русско-исландских литературных отношений: (Исландская литература в России во второй половине XVIII–XIX вв.) // Скандинавский сборник. 1964. Вып. 9. С. 179–180.
17См.: Художественная литература скандинавских стран в русской печати: Библиографич. указ. / Сост. Б.А. Ерхов. М., 1986. Вып. 1. С. 25–27.
18Сам Раск использовал в этом качестве термин «готские языки», а язык Вульфилы называл «мезоготским». Неприятие термина «германские» в отношении скандинавских языков проявлялось в датской лингвистике, хотя далеко не повсеместно, со второй половины XIX в. до 1970-х гг.; варианты терминологии Раска предпочитали, например, Л. Виммер, В. Томсен, О. Есперсен. См.: Nielsen H.F. On the Terms for Germanic Employed by Scandinavian Scholars in the 19th and 20th Centuries // Zur Geschichte der Gleichung «germanisch – deutsch» / Hrsg. von H. Beck, D. Geuenich, H. Steuer und D. Hakelberg. Berlin; N.Y., 2004. P. 309–323.
19Rask R.K. Samlede tildels forhen utrykte afhandlinger / Utg. af H.K. Rask. København, 1838. D. 3. S. 445–466.
20Sýnishorn af fornum og nýjum norrænum ritum í sundrlausri og samfastri ræðu. Id est Specimina Literaturæ Islandicæ veteris et hodiernæ prosaicæ et poëticæ, magnam partem anecdota / Ed. Erasmus Chr. Rask. Holmiæ, 1819. P. 3–4.
21См. письмо Аделунга Раску от 31 октября 1819 г.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 451–452.
22См. часть I, письмо К.Ф. Дегену от 18 февраля 1819 г.
23Лобойко И. Взгляд на древнюю словесность скандинавского севера // Сын Отечества. Ч. 68. № 13. С. 245–263; № 14. С. 293–304; отдельный оттиск – СПб., 1821. Об И.Н. Лобойко и переписке с ним Раска см.: Verner K. Nogle Raskiniana // Nordisk Tidskrift for Filologi og Pædagogik. 1874. Ny Række. B. 1. S. 284–304; Thomsen V. Nogle andre Raskiana // Ibid. S. 304–313. О публикациях Лобойко по исландской литературе см. также: Шарыпкин Д.М. Скандинавская литература в России. Л., 1980. С. 121–122, 137.
24Ср. письмо архиепископа (будущего митрополита) Евгения, скептически относившегося к способностям Лобойко, В.Г. Анастасевичу от 27 января 1822 г. «Если вы отгадывали мое мнение о Лобойке, то для чего же вы некогда за тетрадку его о скандинавщине возвеличивали его ентузиастически, как ученика бесподобного Раска» (Письма митрополита Евгения к Анастасевичу. С. 307).
25См. Приложение, примеч. 20.
26В письме Н.П. Румянцеву (ок. 15 мая 1818 г.), характеризуя квалификацию Лобойко и Гиппинга как скандинавистов, Раск отмечает, что Гиппинг занят «Сагой об Одде Стреле», «которая, кажется, связана с историей Олега» (Rask R.K. Samlede tildels forhen utrykte afhandlinger. D. 3. S. 64–65). См. также свидетельство Кёппена ниже (с. 17).
27Письмо П.Э. Мюллера Р. Раску от 18 февраля 1821 г.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. II. S. 35. Работа Гиппинга опубликована: Hipping A.J. Adam Burchhard Sellius // Det skandinaviske Litteraturselskabs Skrifter. 1822. B. 18. S. 278–296. О Гиппинге и других его трудах см.: Лаппо-Данилевский А. Андрей Иоганн Гиппинг и судьба его исторического труда о Неве и Ниешанце // Гиппинг А.И. Введение в историю Санкт-Петербурга, или Нева и Ниешанц. М., 2003. C. 3–13.
28Ср. черновик письма Ф.И. Круга Н.П. Румянцеву, датированный 15 марта 1818 г. (о проблеме датировки см. часть II, примеч. 90), где Круг, ссылаясь на «две записки» Раска Румянцеву, подтверждает, что граф не располагает всеми пятью томами «Круга земного» и что с выписками из источников лучше всех справился бы Ф. Магнусен (Граф Н.П. Румянцев и наука его времени. Т. 1: Переписка Н.П. Румянцева и академика Ф.И. Круга / Пер. с фр., сост., вступ. статья и коммент. И.П. Медведева. М., 2017. С. 38–39).
29См.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 288 (№ 1074–1077).
30Обзор этих материалов и сведения о переводчиках см.: Чекин Л.С. Расмус Раск и становление российской скандинавистики // Висы дружбы: Сборник статей в честь Т.Н. Джаксон. М., 2011. С. 464–466.
31В работе 1821 г. Лобойко сообщил о том, что библиотека Румянцева обогатилась присланным недавно из Копенгагена списком Эймундовой саги, «которая будет служить значительным дополнением к истории княжения сыновей Владимировых» (Лобойко И. Взгляд на древнюю словесность скандинавского севера. № 13. С. 252).
32«Книга с Плоского острова» («Flateyjarbók») в 1971 г. была перевезена из Копенгагена в Рейкьявик, где ныне хранится в Институте Арни Магнуссона (GkS 1005 fol.).
33См.: Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.). С. 87–119.
34См.: Ober K.H. O.I. Senkovskij, Russia’s First Icelandic Scholar // Scandinavian Studies. 1968. Vol. 40. P. 193.
35См.: Козлов В.П. Колумбы российских древностей. С. 27–28, 135.
36См. часть II, с. 106.
37Papp. fol. nr 56, вторая пол. XVII в. (ок. 1685 г.). Bl. 1–36: Jarlmanns saga ok Hermanns. См.: Gödel V. Katalog öfver Kongl. Bibliotekets fornisländska och fornnorska handskrifter. Stockholm, 1897–1900. S. 165–166.
38См.: Skandinaviska Fornålderns Hjeltesagor; till läsning för Sveriges ungdom / Udg. af J.G. Liljegren. Stockholm, 1819. D. 2; Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 452 (письмо Ф.П. Аделунга от 31 октября 1819 г.). Ср. рецензию на этот том, написанную Раском в Тифлисе и датированную 10 февраля 1820 г.: Anmärkning rörande 2:dra delen af Adjunkten Liljegrens Hjeltesagor // Swensk Litteratur-Tidning. 1820. № 8 (Juli). Bihang. Sp. 61–64.
39Заглавие на латинском: Ex literis L.C. scriptis 14 xbris 1709. На полях примечание с подписью Раска: «Hvad L.C. är för ett ställe gifves ingen upplysning om. R. Rask». Начало текста: «Keysaren skal hafva at skicka en Extraord. Envoje til Czaren».
40Л. 47–69 (С. 93–135). I.N.J. De numis Moscoviticis. Incipit: Russos seu Ruthenos omnes illos, qui per subjectas Magni Moschorum Ducis imperio provincias longe lateque diffusi sunt…
41См. часть II, примеч. 89.
42Раск оставил ее у Гиппинга и рассчитывал занять под нее денег (Breve fra og til Rasmus Rask. B. II. S. 324); в случае своей смерти он просил продать ее в пользу Исландского литературного общества (Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 186). В конечном счете она была отослана Раску 14 июня 1828 г. из Стокгольма А. Виборгом, который получил ее из Финляндии, см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. II. S. 366.
43См.: Кёппен Ф.П. Биография П.И. Кёппена. СПб., 1911. С. 28.
44См.: Bjerrum M. Rasmus Rasks afhandlinger om det danske sprog. København, 1959. S. 21.
45См. часть II, с. 121.
46Köppen P. Alterthümer am Nordgestade des Pontus // Jahrbücher der Literatur. 1822. B. 20. S. 259–351.
47Köppen P. Alterthümer am Nordgestade des Pontus. S. 287. В русском переводе он оказался «господином Раском»: Кёппен П. Древности северного берега Понта. М., 1828. С. 49.
48См.: Кёппен П. Древности северного берега Понта. С. 50.
49Köppen P. Ueber Völker und Länderkunde in Russland // Jahrbücher der Literatur. 1822. B. 20. Anzeige-Blatt für Wissenschaft und Kunst. S. 1–27. Отдельные оттиски вышли под названием «Ueber Alterthum und Kunst in Russland».
50Köppen P. Ueber Völker und Länderkunde in Russland. S. 4.
51Köppen P. Ueber Völker und Länderkunde in Russland. S. 5.
52См.: Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. Новые находки и интерпретации. М., 2001. С. 202–206 (А-III.3.1, находка 1950 г.).
53Кёппен Ф.П. Биография П.И. Кёппена. С. 45.
54Wyjątek z listu P. Köppena, do profesora w uniwersytecie wileńskim i kawalera Łoboyki // Dziennik Wileński. 1822. Styczeń – kwiecień. T. 1. S. 281–283.
55См.: Кёппен Ф.П. Биография П.И. Кёппена. С. 78–79; о другом фрагменте, по-видимому, того же календаря см. анонимную статью: Runenstab // Abhandlungen der Naturforschenden Gesellschaft zu Görlitz. 1836. B. 2. H. 1. S. 105–118. Кёппен пытался сравнить рунические знаки на календаре с надписью на мраморном столбе, найденном на Кубани, который он за неделю до того видел в имении Радзивиллов Аркадии. Об этом сарматском мраморном столбе см.: Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII – середина XIX в.). СПб., 2002. С. 560.
56Переписка митрополита Киевского Евгения с государственным канцлером графом Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками. Воронеж, 1870. Вып. 3. С. 112; Похлебкин В.В. Переписка Н.П. Румянцева с финляндскими учеными // Скандинавский сборник. 1962. Вып. 5. С. 330, 334–335. Рунических знаков на медальоне, по всей вероятности, не было.
57Лобойко И. Взгляд на древнюю словесность скандинавского севера. № 13. С. 260–262. Лобойко отмечает, что о рунических камнях знал Карамзин. Источниками Карамзина были труды Шлецера и Далина, см.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Репринтное воспроизведение издания пятого. М., 1988. Кн. 1. Т. 1. Стб. 27; Примечания к Т. 1. Стб. 42.
58Wyjątek z listu P. Köppena. S. 282–283. Напомним, что в Стокгольме трудился Ю.Г. Лильегрен, которого в 1819–1820 гг. критиковал Раск.

Издательство:
НЛО