Рассказы 2

Ли Расен, Елена Бумагина, Владислав Безлюдный, Александр Зезюлин, Антон Морозов
Рассказы: Выпуск 2. Крафтовый литературный журнал «Рассказы»

Авторы: Ли Расен, Елена Бумагина, Владислав Безлюдный, Александр Зезюлин, Антон Морозов

Иллюстрации и обложка: Елена Маликова

Составитель: Максим Суворов

Корректор: Дина Рубанёнок

Аннотация: Во втором выпуске Крафтового литературного журнала «Рассказы» представлены отборные произведения русскоязычных авторов фантастики и фэнтези.

Пять историй – пять увлекательных путешествий. Рассказы о бессмертном будущем и волшебном настоящем, о пересечении границ реального и авантюрах за пределами разумного… Рассказы о людях: людях сегодня, людях завтра и людях всегда.

Светлый выпуск. Неофициальное название «Сквозь поколения».

Крафтовая литература, 2019

⁂

Дорогой читатель!

Серия сборников «Крафтовый литературный журнал "Рассказы"» предназначена для тех, кто любит фантастику во всех ее проявлениях: от пугающих историй ужасов до тревожных мистических детективов, от волшебных миров фэнтези до подкрепленных научными знаниями рассказов о будущем.

Это серия для тех, кто не привык загонять себя в узкие рамки одного направления и открыт новому, кто считает себя человеком смелым и разносторонним, кто мечтатель, высоко ценящий полет мысли и глубину воображения.

Отборные произведения современных русскоязычных авторов поселились на ее страницах и ждут своего читателя, тебя, чтобы увлечь с головой, чтобы вселить надежду или подтолкнуть к размышлениям, чтобы вынудить трепетать или радоваться, строить догадки, болеть за героев со стороны или… ощутить себя частью фантастической истории.

Подключи воображение, дорогой читатель, и попробуй прожить эти сюжеты вместе с их героями, как получилось прожить у нас. Тебе не должно быть слишком трудно, ведь в рассказах второго выпуска, несмотря на фантастическое содержание, подозрительно легко узнается окружающая нас действительность.

Оглядись. Не правда ли, люди снуют мимо, словно киномассовка – все, кроме того парня с механическими руками? Подростки, как всегда, уткнулись в смартфоны, а вон паяц приплясывает на углу и обещает исполнить желание. Или это уже разыгралось мое воображение?

Сейчас я прошу тебя открыть глаза чуть шире обычного. И представить, что все возможно.

Перелистывай страницу.

Максим Суворов, главный редактор

Ли Расен
Новое поколение

– Ну че, как?

– Норм!

– Ясно.

Повисла тишина – давящая, звенящая, дополняющаяся с потолка электрическими звуками ламп дневного света. Долгая-долгая тишина.

– Надо что-то сказать. – Парень почесал затылок, бросил быстрый неуверенный взгляд на девушку, сидевшую напротив него, затем на глазок камеры наблюдения в углу под потолком и уперся глазами в черную точку на полу. Вторая попытка начать разговор уже с самого начала показалась ему провальной.

– Надо, ага, – еле заметно кивнула девушка, не поднимая глаз. Ее внимание также привлекла черная точка на кипенно-белом глянцевом полу.

Повисло молчание. Опять. Долгое молчание. Давящее молчание. Нестерпимо неловкое молчание, длившееся, казалось, целую вечность.

– Э-э-э, ну… как дела? – парень хотел разрушить эту неловкость, заполнившую собой всю комнату, и вновь попытался завести разговор. На этот раз его взгляду удалось на мгновение задержаться на лице девушки, и он отметил про себя, как естественно смотрятся еле заметные веснушки на настоящем лице настоящего живого человека. До сегодняшнего момента веснушки ему приходилось видеть только на цифровых фотографиях или компьютерных моделях – аватарах.

– Нормально… – меланхолично протянула девушка. Теперь ее взгляд переместился на стену позади парня, на которой висела картинка с двумя толстенными пушистыми котами, делящими одну корзинку. Корзинка явно предназначалась только для одного не слишком увесистого кота, вдвоем эти толстячки с трудом там умещались.

Парень не мог видеть картинки, зато он мог видеть позади девушки круглое зеркало внушительного размера, которое напомнило ему портал в игрушке из Виртуального Мира – полного погружения – в которую он так любил играть в детстве.

Тишина, которую на миг разогнал парень неудавшейся попыткой начать разговор, вновь опустилась на комнату. Невыносимо. Хоть бы музыку включили. Ему хотелось что-то сказать, но он не знал что. Он судорожно пытался перебирать в мозгу слова, фразы, темы для разговора, но они всплывали на миг и сразу исчезали, так и не пойманные сознанием.

– Э-э-э… – протянула девушка, переводя взгляд на парня. – Ну, как… че? Ну… – начала было она, но не смогла продолжить – слезы потекли из ее глаз. Она закрыла лицо руками и начала рыдать, громко всхлипывая.

Ему хотелось ее утешить, но как? Погладить по голове? Взять за руку? Нужно что-то сказать. Но что? Он понятия не имел, что говорить плачущей девушке. Все слова, которые появлялись в его голове, либо пугались выйти на свет и сразу исчезали, либо застревали в горле и разбивались о невидимую преграду.

Как же сложно начать! Еще сложнее продолжить и поддержать разговор, чтобы он не выскользнул и не растворился в этой давящей звенящей тишине. Вот если бы под рукой был поисковик, а на ретине загорелись нужные слова… но они все забрали, выключили, заблокировали.

– Я… – слова опять застряли в горле, а затем растворились. В голове пустота. Что-то вертится такое, похожее на собственную мысль, но поймать как будто невозможно. Он поднял руку, протянул ее вперед – к ней. Рука замерла на полпути… В отчаянии парень встал и повернулся к плачущей девушке спиной.

Взгляд его уцепился за картину, которую он раньше не мог видеть. Непроизвольно улыбнувшись, он протянул руку и в правом нижнем углу нажал на сердечко. Сердечко загорелось бледно-синим цветом.

Взгляд парня скользнул ниже и уперся в маленькую выдвижную тумбу, где лежали цветные карандаши и листы бумаги.

Несколько секунд он пытался поймать ту идею, которая то возникала, то пропадала у него в сознании, наконец ему удалось ее ухватить. Вот оно! Точно! Надо попробовать. Он взял несколько чистых листов бумаги, два карандаша – синий и зеленый – и вернулся на свое прежнее место.

«Привет! Я Мартин. Как тебе жирные котики на стене? Лoл» – с трудом держа карандаш, корявыми пляшущими буквами, синим цветом написал парень. Затем он легонько похлопал девушку по плечу. Девушка подняла заплаканные глаза – они были зеленые с желтыми крапинками. Удивительная графика, нет, лучше – жизнь. Глядя в эти глаза понимаешь, что значит настоящая, не виртуальная реальность. Графика, созданная самой природой.

Странное чувство вдруг наполнило парня от пяток до самой макушки, и ему захотелось закричать во весь голос. Слова уже подошли к горлу – «Какие у тебя красивые глаза!» – но вновь разбились, на этот раз о саму девушку, которая взяла лист и, опустив голову, быстро прочитала послание. На мгновение ее лицо приобрело озадаченное выражение, затем она просияла.

Девушка взяла зеленый карандаш, бросила взгляд на картинку с котами и, прикрыв листок ладонью, чтобы ее собеседник не видел, написала ответ:

«Привет! Я Марта. Это разве котики? Это бегемотики! ☺» – она прыснула и передала Мартину лист. Почерк девушки был почти ровным, буквы печатными.

Мартин осторожно взял лист, прочитал и, прикрывая свое послание рукой, как это делала Марта, принялся строчить:

«А если ты повернешься, за тобой будет портал, как в Инвижонс Порт 3. Играла в детстве?» – на мгновение с непривычки писать карандашом – вручную! – у Мартина свело кисть, и он чуть не выронил лист, передавая его Марте.

Марта, слегка покачиваясь от нетерпения, перехватила лист, быстро пробежала глазами и принялась отвечать:

«Я до сих пор играю в И Порт 3. Пусть ретро, плевать, мне нрав!» – Марта вернула лист Мартину.

«Да я бы сам с удовольствием поиграл в нее еще раз. Когда это все закончится и нас отпустят, может как-нибудь закажем на двоих? Знаю хороший шоплайнер».

«Я не против! ☺ Ха! А помнишь мем с карандашом? Мы сейчас вот с тобой такой раритет держим в руках! Сфоткать бы… Это будет бомба!»

«Жаль, нечем ☹» – он уже собрался передать лист Марте, но помешкал и дописал: «А где ты научилась писать рукой?»

«Мама! Заставляла в детстве! Терпеть это не могла! Думала, никогда не пригодится…» – девушка подняла глаза на Мартина, глубоко вдохнула, открыла рот, как будто наконец-то хотела что-то произнести. Ее взгляд на мгновение стал рассеянным и смешным – без сомнения, она пыталась посмотреть на свой ретине на сетчатке, чтобы система считала запрос напрямую из ее головы и вывела нужный ответ на экран. Взгляд Марты сфокусировался на Мартине. Они встретились глазами и одновременно, краснея и смущаясь, уставились вниз, каждый на свои руки. Помедлив, Марта написала: «У меня кисть так болит от этого ручного ввода! А у тебя?»

«Да, тоже с непривычки кисть болит. А ты, кстати, откуда?»

«Я с юга, а ты?»

– Я… д… и… я… – Мартин уже хотел попробовать ответить вслух, но увидел широко раскрытые испуганные глаза девушки и не осмелился. Ее рука с листом, прижатым к столу, медленно скользила вперед.

Мартину хотелось закричать: «Да что же это?! Я могу говорить! Я не немой! Ты тоже можешь говорить, ведь ты уже пыталась! Марта, расскажи мне о себе!», но вместо этого он взял лист и написал: «Я тоже с юга! Невероятное совпадение, не так ли?☺».

⁂

За стеклом стояла миловидная женщина лет пятидесяти в белом халате, с планшетом в руках и наушником в левом ухе. Переводя взгляд со стекла на экран планшета и обратно, она пристально следила за каждым действием молодых людей и тут же, в дополнительном экране-голограмме, висевшем справа от нее, вела какие-то заметки, корректировала протоколы. Сзади к женщине подошел коренастый старичок с аккуратно подстриженной серебристой бородой.

– Ну как? – спросил он. – Есть успехи, доктор Элис?

Доктор вздрогнула от неожиданности. Она находилась одна в этой комнате уже около пяти часов.

– Вы меня напугали, профессор Бэниан, – выдохнула женщина, не прерывая своего наблюдения. – Они отлично соображают, по крайней мере номер 305-Н. Парень менее чем за пять часов эксперимента нашел пишущие инструменты и применил их в соответствии с их назначением. – Доктор Элис продолжала делать пометки и одновременно отчитывалась профессору. – Разговора более-менее связного так и не состоялось. Однако у парня была неплохая попытка. Вот, посмотрите. – Она увеличила экран с камеры видеонаблюдения, нажала на отметку на тайм-лайне, и ползунок видео отъехал назад. Затем вместе со вторым наушником передала планшет профессору.

– Любопытно, – просмотрев запись, задумчиво протянул он. Глубоко вздохнул и с сожалением в голосе заключил: – Вряд ли разговор состоится. Они уже общаются в комфортной для них манере. Можно отзывать парочку, у них нет шансов.

– Но ведь у Триста Пятого же была попытка! – с возмущением воскликнула Элис. – Может, как-то помочь им, например подтолкнуть по громкой связи? – с надеждой в голосе спросила она. – Они уже пошли на контакт и, может, в какой-то момент им удастся выйти на словесный разговор.

– Я так не думаю, доктор, – категорично отрезал профессор. – У них был шанс стать первыми в своем поколении. Они его упустили. Да, Триста Пятый, конечно, любопытный, и можно будет попробовать его через некоторое время, как придет в себя и адаптируется после обнуления, но в данной ситуации я вижу, что это уже бесполезно.

– Но после привычного общения… возможно… есть шанс… – начала возражать доктор.

– Это не первый наш провал, – перебил ее профессор и уже более мягким тоном продолжил: – Вы ведь сами понимаете, Элис, что после привычного общения, пусть и непривычным способом, они уже не захотят выходить из зоны комфорта, пусть и не полной. Они все еще люди, – вздохнул профессор. Помолчав, он отдал распоряжение: – Верните их в комнаты, доктор. Перед этим сотрите в памяти эксперимент и поищите моменты, связанные с экспериментом. Их тоже подотрите, но не полностью, оставьте крючки. Затем подгрузите их снова в систему. Все ясно?

– Да, будет сделано, – разочарованно выдохнула доктор. В ее голосе профессор уловил нотки отчаяния.

– Тогда выполняйте.

Доктор послушно начала вводить код на дополнительном экране-голограмме.

– Не впускайте такие моменты внутрь себя, Элис. Вы верите, и это главное, – неожиданно произнес профессор и пошел прочь из комнаты наблюдения. Но у самого выхода остановился, развернулся и добавил: – Подобно тому, как сотни лет назад при помощи нейронных сетей человечество обучало нас смеяться и плакать, общаться при помощи слов, выражать свои чувства интонациями… подобно тому, теперь нам предстоит обучить их. Мы должны вернуть эти знания людям. Более того… – глядя в глаза Элис, профессор выдержал паузу. – Я думаю, они научили андроидов быть человечными, потому что знали, что за всем этим Виртуальным Миром, в который они сами себя загнали, люди могут это утратить.

Доктор Элис грустно улыбнулась, а профессор с ободряющей интонацией продолжил:

– Мы найдем их, Элис. Тех первых, с которых можно начать. Однажды люди смогут общаться словами и не зависеть от экрана на сетчатке глаза и чипа в мозгу. Мы вернем человечеству то, что принадлежит им по праву. Мы должны. – Он немного постоял на пороге, перекачиваясь с пяток на носки, потом добавил: – Занесите Триста Пятого в реестр и не подгружайте пока в систему. Дадим ему еще один шанс.

Профессор Бэниан подмигнул доктору Элис и вышел вон. Она улыбнулась в ответ его спине, быстро сделала пометку в планшете и нажала кнопку громкой связи: «Эксперимент окончен. Спасибо». Отпустив громкую связь, она нажала на кнопку рядом, и в комнату, где находились подопытные, тонкой струйкой пошел усыпляющий газ.

⁂

«Я не люблю этого персонажа, он слишком предсказуемый» – Марта протянула листок юноше, и в следующее мгновение, как неожиданный удар битой по голове, на молодых людей обрушился оглушающий женский электронный голос: «Эксперимент окончен. Спасибо». Мартин вскочил с места.

– Нет! Вы не… – успел выкрикнуть Триста Пятый, и его сознание начало останавливаться и проваливаться в бездну, запечатлев напоследок в своих глубинах прекрасное лицо с веснушками и испуганными зелеными глазами с желтыми крапинками – такими естественными, такими натуральными, что при взгляде на них рождались идеи, сами по себе, и хотелось кричать во весь голос! Рассказывать всем и каждому, насколько они прекрасны, и говорить о них, о ней, о чем угодно… говорить. Делиться…

Посвящается моим родителям, Андрею и Наталье.

Елена Бумагина
Больше пятидесяти двух

Свет становился все ярче. Она опять барахталась в том странном повторяющемся сне. Вокруг был лес – что-то вроде него – огромные стволы деревьев уходили вверх, а она старалась укрыться за ними, спрятаться от настигающей ее тьмы. Она не понимала, что за сила ее преследует, но чувствовала спиной ее приближение. Сорвалась с места, побежала куда-то, но запуталась в траве, кубарем скатилась в яму и свернулась в клубок за переплетениями корней. Темное нечто не отставало ни на шаг. Сначала она почувствовала его у себя над головой, затаилась, перестала дышать, но оно знало, где она прячется. Она в ужасе закричала – урчащая дымящаяся масса стекала по корням, оплетавшим ее убежище. Крик перешел в хрип, а ядовитая жижа начала светиться мягким, приятным светом. Свет становился все ярче.

Анна открыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Панели на потолке работали в режиме «летнее утро» и уже почти закончили «восход солнца». Анна повернулась набок и снова закрыла глаза. Обычно она сразу же вставала, но сегодня чувствовала себя невыспавшейся и разбитой.

– Который час, Анаис?

– Шесть двадцать семь, – с готовностью откликнулась ее помощница. – Простите, что разбудила вас раньше и во время фазы быстрого сна, но я зафиксировала аномальное учащение пульса и скачок артериального давления. Хотите поспать еще часок? Я выключу освещение и отрегулирую влажность воздуха.

– Нет, спасибо. Я лучше подольше позанимаюсь йогой.

– Хорошо. Тогда позвольте мне напомнить о важности дневного сна в таких случаях.

– Угу, – сказала Анна, опуская ноги на пол. Монитор на ее правой руке пискнул, восприняв ответ как положительный.

Камни на террасе еще не успели прогреться на солнце, и было так приятно переступать по ним босыми ногами. Автоматическая система поливки уже вовсю разбрызгивала воду, орошая сад. В городах Благодатного Пояса всегда хорошая погода в это время года, дожди начнутся только поздней осенью, чтобы не дать растительности зачахнуть. Да и жители устают от летнего зноя и с радостью встречают тот кратковременный период прохлады, что заменяет здесь зиму. Миная была небольшим полисом на побережье, каскадами спускавшимся к морю. Селиться в прибрежной зоне было запрещено еще с тех пор, когда существовала реальная угроза затопления, поэтому все дома располагались наверху, на скалах. И хотя прошло уже много времени, долина внизу так и осталась зоной прогулок и отдыха, куда спускались на пару-тройку часов. Когда Анна заявила в Комитет по Миграции о своем желании переехать, ей предложили на выбор четыре полиса, в которых как раз освободились места. Почти неделю она размышляла, отправляла Анаис раздобыть побольше информации, запускала панорамы в медиа-комнате. И все-таки остановилась на Минае. Ей хотелось видеть море по утрам. И да, пока ей тут нравится, хотя она живет в этом месте не так уж и давно. Меньше столетия.

Анна полюбовалась на ярко-синюю гладь, улыбнулась и повернулась лицом к солнцу. Голова была тяжелой после сна, надо было сделать расширенный утренний комплекс и побольше упражнений на концентрацию.

– Как позанимались, Анна? Чувствуете себя бодрее?

– Да. Спасибо, Анаис. Можешь сделать чуть прохладней на кухне, снаружи уже становится жарко.

– Конечно. Двадцать два градуса вас устроит?

– Вполне.

Анна сама выбрала такой стиль общения. Ей было комфортней, когда ее домашний помощник говорил женским голосом и общался с ней немного официально. Называл на «вы» и придерживался норм вежливости. Но тут у каждого свои вкусы. И если Анаис напоминала Анне об утренней диагностике фразой: «И не обходите стороной медицинский блок», то, например, у Элаи его помощник по имени Чувак говорил: «Тащи свой зад в пыточное кресло, мудила!». Анна слышала, что у кого-то на севере города вообще включается тревожная сирена и медблок начинает подсвечиваться красным, но это уж как-то слишком. Не пострадает ли от этого точность показателей? Утренняя диагностика очень важна в их культуре, ведь монитор считывает лишь основные параметры, но не делает биохимического анализа и не сканирует мозг. Как можно спланировать жизнь, не понимая, что происходит в твоем организме?

Анна полулежала в кресле, чувствуя, как в шлеме попискивают датчики. Несмотря на йогу и плотный завтрак, ее все еще клонило в сон, поэтому анализ Анаис она пропустила мимо ушей. Все равно, если что-то будет не в норме, Анаис акцентирует на этом внимание, а пока ее слова доносились до сознания Анны как шум волн.

– …немного повышен, но это нормально для девятого дня цикла. Напоминаю, что до t-инъекции осталось два месяца и восемь дней. Занести в список покупок на следующий месяц гигиенические средства большей впитываемости?

Анна вышла из забытья. Ничего-то Анаис не упускает из виду. Обильные менструации были побочным эффектом их образа жизни, и чем ближе к очередной t-инъекции, тем хуже. В последний раз Анна бегала в туалет чуть ли не каждые полчаса, смущая Анаис своими познаниями в области ненормативной лексики. Помощница намекала, что Анна слишком много взаимодействует с Элаей и уже начала перенимать его стиль общения.

– Почему нельзя принимать какой-нибудь препарат, чтобы менструаций не было вообще? – вопрошала Анна из уборной.

– Такие исследования проводились, но все подобные медикаменты негативно влияли на процесс регенерации и оказывались несовместимы с инъекцией.

– Понятно, – бурчала Анна. – Нет в мире идеала.

Спинка диагностического кресла приняла вертикальное положение, датчики перестали попискивать.

– Вы настроены сегодня как следует позаниматься, Анна? – спросила Анаис.

– О, да. Приступим!

В своем перспективном плане Анна отметила музыку как основное направление. С теорией все шло гладко, а вот с практикой сначала было нелегко: пальцы, как деревянные, не справлялись даже с простейшими упражнениями. Она даже уговорила Анаис сделать пару дополнительных обследований и назначить курс препарата, увеличивающего гибкость суставов. Несколько лет она усердно долбила гаммы и арпеджио, пока пальцы не стали порхать по клавиатуре. И только тогда Анна стала получать хоть какое-то удовольствие от процесса. Хотя до подлинного творческого экстаза ей было еще далеко.

– Предлагаю сегодня разобрать тему «Отклонение и модуляция».

– Тебе видней, Анаис, – ответила Анна и села за инструмент.

– Главное отличие состоит в том, что отклонение – это переход в другую тональность и возвращение в исходную, – Анаис включила на клавиатуре последовательность аккордов – обычный каданс в среднем темпе, который через септаккорд вдруг нырнул в тревожный минор. Драматичность нарастала, и перед самой кульминацией мелодия опять оказалась там, где и началась. Анна внимательно рассмотрела появившуюся на экране нотную запись, подняла руки и попробовала все это повторить.

– В то время как модуляция… – продолжила Анаис, – это переход в другую тональность и закрепление в ней.

– То есть окончательный и бесповоротный переход в другую тональность.

– Именно.

И так всегда – за занятиями и заботой о здоровье проходил почти весь день. Анна снова вышла на террасу, когда небо стало сиреневым, а воздух наполнился прохладой.

– Сегодня ужинаете дома или подтверждаете встречу на площади Объединения? – мягко спросила Анаис.

– Подтверждаю встречу. Мы давненько не виделись.

Анне нужно было спуститься на три горизонтали вниз. Улицы Минаи были оформлены в старинном средиземноморском стиле – много зелени, симпатичные крашеные заборчики, кованые украшения. Анна знала, что все эти фонарики и решеточки действительно были сделаны вручную – в полисе уже много лет работала программа возрождения старинных ремесел. Казалось бы – подобная архитектура существовала давным-давно, а то, на что она смотрела сейчас, – всего лишь имитация. Но ей такой дизайн нравился, он создавал иллюзию полного погружения – вон, даже траволаторы на городских улицах были декорированы под гранитные плиты.

На площади Объединения, как обычно, было полно народу. Здесь находились самые популярные рестораны, не только автоматизированные, но и такие, в которых готовили настоящие шеф-повара – люди, вписавшие в свой перспективный план тонкое искусство кулинарии. Бронировать столик в таких заведениях приходилось за несколько недель, и сегодня как раз подошла ее очередь. Анна прошла сквозь увитую декоративным виноградом арку, и Анаис немедленно подтвердила ее бронь.

– Столик номер восемь. Ваша гостья уже пришла, – в общественных местах Анаис переходила на приглушенный вкрадчивый голос. Анна кивнула и поспешила на террасу.

Выглядела она прекрасно. Длинные густые волосы, черные как смоль, темные глаза с поволокой, кожа персикового цвета. На вид лет двадцать пять, как и всем в этом городе, как и всем в этом мире. Анна кинулась к ней с объятиями, с радостью вдохнув ромашковый запах ее кожи, так хорошо знакомый уже несколько сотен лет.

– Привет, мама.

– Привет, милая! Да ты просто цветешь! Как дела? Как твои занятия музыкой?

Они сели за столик, над которым немедленно вспыхнули полупрозрачные экраны с меню.