Бабье царство. Русский парадокс

 
Империя, оставив нору кротью,
Высиживалась из яиц
Под жаркой коронованною плотью
Своих пяти императриц.
 

Максимилиан Волошин,

«Китеж», 1919

Часть 1. Правительница Софья

Глава 1
Женщина в Московии

Московия

В XVI веке на краю христианской Европы из тьмы Азии поднялся колосс – Русское Государство. Иноземцы называли его Московией по имени Великого княжества Московского, создавшего это Государство.

Московские Государи правили необъятной державой, расширившейся в XVI веке до невиданных в Европе размеров. Всю эту бескрайнюю страну они считали своей вотчиной, где Государь – Хозяин земли, а народ – пришельцы, живущие на его земле по его воле.

В стране существовало крепостное право. Большая часть населения находилась в крепостном рабстве. Крепостные принадлежали боярам (родовой аристократии) и дворянству (военным и служилым людям – чиновничеству). Если жизнь крепостных рабов была в полной власти их господ – бояр и дворян, то жизнью самих бояр и дворян полностью распоряжался московский Государь. Для него бояре и дворяне – такие же рабы, как для них – их крепостные. И потому бояре и дворяне, как и весь народ, в прошениях Государю («челобитных») писали: «Се яз холоп твой…» (то есть «я, раб твой»). «Жаловать и казнить своих холопов мы вольны», – говорил о боярах и дворянах Государь Иван Четвертый, которого народ справедливо прозвал Грозным. В XVI веке немецкий путешественник с изумлением наблюдал, как посаженный на кол боярин, умирая в невыразимых муках, славил своего Государя, приказавшего посадить его на этот кол. Другой боярин объяснил чужеземцу: «Мы служим нашим Государям не по-вашему…» Но так в Московии служили только истинным Государям, то есть беспощадным и грозным. «Как конь под Царем без узды, так и Царство без грозы», – учил Иван Четвертый Грозный. Повелители Московии хорошо помнили опасную народную мудрость: «У народа нашего два пути: или пасть в ноги, или кулаком в зубы…»

Падение Византии – этого сердца Православия, наставницы Руси в христианстве – сделало Московскую Русь единственным оставшимся православным Государством. И московские владыки объявили себя прямыми наследниками павшей Империи. .

С 1547 года Государи всея Руси величали себя Царями (от общеславянского слова «цьсарь», которое, в свою очередь, восходит к латинскому Caesar – Цезарь) и Самодержцами (Автократорами, как византийские императоры).

При первом Царе Иване Четвертом (Грозном) была сформулирована мистическая доктрина Московского Государства, подчеркивающая религиозный смысл его существования: «Москва – это Третий Рим». Был первый Рим – Рим Цезарей. Он пал. Была Византия – наследница Рима. И она погибла. Теперь наследницей павших великих Империй стала Москва, Третий Рим и он же последний, ибо четвертому Риму не быть. Московское Царство объявило себя вечным.

Но уже в самом начале XVII века Московское Царство пережило чудовищную катастрофу, именуемую в русской истории «Смутой».

Родовые муки Смутного времени

Пресечение древней династии Рюриковичей на русском престоле, самозванец, захвативший московский трон, клятвопреступления боярства и духовенства, гражданская война и крестьянские восстания – все это сотрясало Русь. Крепостное право мстило чудовищной жестокостью восставших рабов. Страна потонула в беспощадном кровавом бунте. По словам летописца, «население спасалось в лесах, потому что среди диких зверей в лесных чащобах было безопаснее, чем среди одичавших, обезумевших от крови людей… Но и там шла охота за людьми, как за зверями… И ночью небо озарялась не луной, а пожарами… Грабители сжигали все, что взять не могли». «Да будет Русь пустыней необитаемою».

Одновременно на Московию обрушилось нашествие чужеземцев – поляков и шведов… Но как писал свидетель тогдашних ужасов Авраамий Палицын, чьи слова приводит наш историк Карамзин: «Видя сию неслыханную злобу, Ляхи содрогались и говорили: что же будет нам от Россиян, когда они и друг друга губят с такою лютостию?»

С трудом устояло Московское Царство. Народное ополчение усмирило страну, изгнало захватчиков. Измученная Русь обретала покой. Но города, столица, царские дворцы Кремля лежали в развалинах. Под стать разрушенной стране было и состояние общества. Казалось, политическая, социальная и экономическая катастрофы, духовные потрясения народа сломали прежнюю жизнь, построенную на крепостном рабстве и безграничном подчинении народа своим самодержцам. Смута должна была заставить общество извлечь уроки из пережитого бедствия, чтобы народ начал возводить новую жизнь на новых основах…

Ничего подобного не случилось. Уже во время избрания нового Царя восторжествовали старые идеи. Земский Собор (собрание представителей всех слоев населения, кроме крепостных крестьян) избрал Царем шестнадцатилетнего отрока из боярского рода Романовых. Новый Царь Михаил Романов не отличался ни заслугами перед Отечеством, ни умом, ни опытом зрелого возраста. Главной причиной его избрания было родство бояр Романовых с прежней вымершей династией Рюриковичей. Вместо достойнейшего на престол посадили «прирожденного Царя», подчеркнув этим выбором верность прежней жизни, верность самодержавию Московии. Сохранили и одну из главных причин Смуты – крепостное право. Больше половины соотечественников по-прежнему остались бесправными, безземельными рабами бояр и дворян. Взглядов общества Смута не переменила…

В первые годы юный Царь правил по-новому – вместе с Земскими Соборами. Голосом земли, плодом народной активности мог стать этот русский парламент. Но ему пришлось умереть… Это случилось, когда из польского плена возвратился в Москву отец молодого Царя Филарет Романов. Филарет стал Патриархом и соправителем сына, а на самом деле – истинным правителем Руси. «Великий Государь и Святейший Патриарх» – так он именовался в правительственных указах. Властолюбивый Филарет перестал созывать Земские Соборы и окончательно вернул древнее самодержавие московских Царей.

Родовые муки Смуты закончились ничем. После всех кровавых испытаний Московское Царство родило того же ребенка – азиатское самодержавие.

Вот почему в XVII веке уже мерещится призрак будущего 1917 года – новой русской Смуты. И в Ипатьевском монастыре, где был призван на Царство Михаил Романов, таится тень Ипатьевского дома, в котором зверски убьют Николая Романова, последнего Царя.

Царь семьи: как бить женщину

Продолжением самодержавного Государства в Московии была семья. В ней самодержавно правил царь семьи – муж. В его полном подчинении находилась жена, считавшаяся опасной и грешной потомицей прародительницы Евы. Муж неотступно следил за потенциальной грешницей. В боярском доме не было зеркал, чтоб наследницу Евы не соблазнила собственная красота. Через слюдяное оконце глядела на мир затворница боярыня. Днем ее занимали хлопоты по дому – она следила за служанками, занималась рукоделием, сказки слушала да песни пела вместе с крепостными девками. Или, что бывало чаще, томительно бездельничала, отращивая плоть. «Женщина считается красавицей, если ее не могут поднять два верблюда» – эта восточная мудрость была актуальна для Руси.

Главным Уставом нравственной семейной жизни являлся знаменитый «Домострой» – «Книга, содержащая в себе полезные сведения, поучения и наставления всякому христианину – мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам». Этот был сборник наставлений и правил по всем вопросам жизни.

«Домострой» создавался в течение столетий. В XVI веке он был окончательно отредактирован монахом Сильвестром, духовником царя Ивана VI.

По «Домострою» во главе дома стоял грозный самодержец – муж. «Домострой» учил семейного самодержца строго управлять подданными – слугами и женой, «бия и наказуя»… «Бия по телу, спасаешь душу» – говорила тогдашняя мудрость. «Домострой» заботливо объяснял мужу, как ему правильно бить жену, чтобы, спасая ее душу, не покалечить принадлежащее мужу «живое имущество» – ее тело. «Стегать надо плетью», но не забывать, что «по уху и лицу не бить – ни кулаком ни посохом… Люди разумные и добродетельные, сняв с жены рубашку» (тут не эротика, так добро сохраннее), «бьют ее при людях, а не наедине. И побив «бережно плеткой», умеют потом простить жену и помириться. Древняя русская пословица утешительно объясняла избитой жене: «Бьет – значит любит».

Много тогдашних народных пословиц искренне описывают отношение к женщине. «Курица не птица, баба не человек», «От нашего ребра нам не ждать добра», «Баба да бес – один в них вес», «Кому воду носить? Бабе. Кому битой бить? Бабе. За что? За то, что баба». «Бабий быт за все бит».

Русский парадокс

И вот при этаком отношении к женщине в стране «Домостроя» весь XVIII век русским Государством будут самодержавно править четыре Императрицы и две Правительницы.

Это парадоксальное женское нашествие на русский трон традиционно считается результатом деятельности нашего великого преобразователя Петра I. На самом деле поход женщин во власть состоялся еще до царствования Петра.

Женщину, начавшую разрушение женского бесправия в Московии, звали Софьей.

«Тишайший» отец разрушителей Московии

Михаил был первым Царем из новой династии Романовых. После его смерти на престол вступил его сын – Царь Алексей Михайлович. Он и стал отцом обоих разрушителей Московии – Софьи и Петра.

«Тишайший» – под таким прозвищем Царь Алексей Михайлович Романов вошел в нашу историю. И действительно, в работах многих историков вы прочтете о добрейшем характере скромного, кроткого, благодетельного Царя. Этот образ был особенно любим последним Царем из династии Романовых – Николаем Вторым. В его честь Николай Второй назвал Алексеем несчастного Наследника…

На самом деле Царя Алексея Михайловича часто охватывали приступы неудержимого гнева. И тогда Тишайший беспощадно драл боярские бороды, пинками выгонял из комнат прогневавших его бояр, изобретательно сквернословил. Мог назвать «сукиным сыном» всемогущего Патриарха Никона и прогнать того с патриаршества. Мог щедро надавать пощечин своему тестю, старику боярину Милославскому. Страшен бывал в гневе Царь Алексей. Боярам приходилось звать лекаря – пускать кровь бушующему Тишайшему.

В политике Тишайший проводил беспощадную централизацию Власти. При нем заработал могущественный приказ Тайных дел – прообраз жесткой тайной полиции XVIII века.

Полки иноземного строя

Как все Романовы, Тишайший был воинственен. Он сумел провести реорганизацию русской армии.

В те годы в Европе закончилась Тридцатилетняя война, и множество офицеров оказалось не у дел. Царь звал их на Русь и щедро платил. В Московии наряду со старинным московским войском – стрельцами существовали современные полки Иноземного строя… Там и служили прибывшие иноземцы. Пришлось им «понюхать пороха» на русской службе. Все царствование Тишайший вел войну за войной – с Польшей, Швецией, Турцией, сам участвовал в походах. Но все его войны были неудачны.

Одновременно Тишайший беспощадно усмирял постоянные бунты русских крепостных рабов. Здесь он был счастливее.

Дух беспощадного бунта

Доведенные до отчаяния крепостные рабы бежали на Дон – становились казаками. Казачьи отряды ходили в знаменитые «воровские походы», жестоко и дерзко грабили и родную Русь, и ее соседку Персию… Одна из шаек под водительством донского казака Степана Разина превратилась в грозную силу… Две тысячи отчаянных головорезов были под началом Степана… Голландский путешественник Ян Стрейс описал разинскую жестокость, ставшую знаменитой русской песней.

Шайки Разина на ладьях разгромили персидский флот в знаменитом бою у Свиного острова. В плен попали сын и дочь персидского командующего флотом Мамед-хана. Разин сделал красавицу-дочь своей наложницей. Ян Стрейс рассказывает: «На ней были одежды, затканные золотом и серебром, была она убрана жемчугом и алмазами, как королева». Но не знающая русского, безмолвная, покорная восточная дева скоро надоела атаману. И однажды пьяный разбойник, придя в обычное яростное буйство, обратился с проникновенной речью к… Волге-реке (!): «Волга, матушка! От тебя я получил много золота и серебра, ты отец и мать моей славы! Плюнь на меня за то, что я не принес ничего тебе в жертву. Не хочу быть более неблагодарным!» И схватив княжну одной рукой за шею, другой за ноги, поднял как пушинку и швырнул в Волгу».

Большой кровью царским войскам удалось разгромить шайки Разина. Только тогда донские казаки поспешили пленить и выдать удалого атамана.

Степан Разин был доставлен в Москву и после жестоких пыток четвертован на Красной площади. Тело Степана бросили в канаву на съедение псам. Отрубленные руки, ноги и голова атамана были воткнуты на пять кольев… И целый год смотрели на прохожих на Болотной площади. Тело Степана бросили в канаву на съедение псам… Но согласно народной вере, мятежный дух Разина поселился на волжской скале и ждет не дождется своего часа зажечь новый народный пожар.

И только жестокая сила русских самодержцев не давала выйти на волю этой разгульной стихии беспощадного народного бунта.

Жены Тишайшего

Тишайший обладал московской боярской красотою – огромным животом, чрезвычайным даже для Руси. Первым браком Царь был женат на красавице Марье Милославской – деве, под стать ему, весьма пышной. После ее смерти Царь вдовствовал восемь месяцев. А затем, по древнему обычаю русских Царей, множество красивейших девиц свезли в Москву – на смотрины. Сохранился длиннейший список претенденток на сердце Тишайшего. Боярская комиссия осмотрела прибывших и отобрала достойнейших в соответствии с царскими пожеланиями. Дальнейший смотр продолжался полгода. Все это время красавиц возили во дворец к Государю, после чего одних отправляли домой, а других оставляли для продолжения осмотра…

Наконец однажды ночью состоялся финал: когда красавицы спали (точнее, притворялись спящими), в опочивальню пришел Царь вместе с доктором. Осмотрев девичьи лица, он выбрал в жены темноволосую и, конечно же, пышнотелую и пышногрудую Наталью Нарышкину.

Притворялись не только красавицы – притворялся и Царь. На самом деле все уже давно было решено, и Наталья Нарышкина – красавица, воспитанница и родственница главного царского советника боярина Артамона Матвеева – была избрана давно…

«Дочь худородного дворянина» – так писали о ней историки, стараясь не углубляться в генеалогию Царицы. Потому что, возможно, произошла накладка, непростая для Руси.

«Нарышко»

Родословная Нарышкиных туманна.

По одной версии Нарышкины вели свое происхождение от аристократии германского племени наристов (норисков – Norisken), упомянутых Тацитом в Трактате о происхождении германцев… По другой – родоначальником Нарышкиных был знатный крымский татарин Мордка Курбат, по прозвищу «Нарышко».

Но по третьей, неофициальной версии, этот Мордца Курбат был потомком крымских караимов.

Караимы – загадочная еврейская религиозная община, осевшая в Крыму в XII веке. Так идентифицировали караимов до XIX века. И Романовы не забывали о матери родоначальника Империи. Видимо, поэтому, к примеру, при Екатерине Великой жесткие ограничения в отношении евреев на караимов не распространялись… Впрочем, уже в XIX веке все большее влияние приобретает теория, относившая караимов к тюркским народам… И закрывавшая тем самым вопрос, весьма щепетильный для России.

Дети Милославской

Тишайший любил своих жен. В общей сложности Царь имел шестнадцать отпрысков: тринадцать – от первой жены Милославской, троих – от Нарышкной.

Двое мальчиков, рожденные Милославской, будут царствовать. Но какими жалкими они были! Федор – застенчивый, добрый, вечно больной, подслеповатый. Младший его брат Иван – кроткий полуидиот с застывшей улыбкой, в шесть лет издававший мычание вместо речи.

Из дочерей, рожденных Милославской, выжили шесть. Одна из них, третья дочь, Царевна Софья, была некрасива, но зато здорова и очень умна. Софье и предстояло осуществить первое разрушение древнего порядка Московии.

Дети Нарышкиной

Вторая жена, Наталья Нарышкина, родила Тишайшему троих детей, но выжили двое – Наталья и Петр. Зато какие они были крепкие! Не очень верилось двору, что у сорокадвухлетнего, по тогдашним меркам старого, часто болевшего Царя могли родиться такие здоровые и сильные дети. Так что сплетня приписывала рождение нарышкинских детей одному из влиятельнейших бояр, великану Стрешневу. Он опекал и заботился о Петре с раннего детства. И впоследствии, став Царем, Петр весело приставал к Стрешневу: «Ну, погляди, Тихон, на Мусина-Пушкина (это был незаконный сын Царя Алексея Михайловича), он хоть знает, что он царский сын, а вот чей сын я?!»

На самом деле Петр, рожденный Нарышкиной, как и Царевна Софья, рожденная Милославской, конечно же, были детьми Царя Алексея Михайловича. Но не легендарного Тишайшего, а подлинного Царя Алексея Михайловича, безумного в гневе и ярости. И оба унаследовали и его гнев, и его ярость.

Рождение разрушителей древнего порядка

Софья родилась 17 сентября 1657 года в царском дворце в Кремле.

Петр родился 30 мая 1672 года там же. В отличие от рождения Царевен появление на свет Царевичей праздновали шумно и торжественно. В парадной Грановитой (ее фасад украшен граненым камнем) палате Кремля, под сводами с библейскими фресками был накрыт праздничный стол. На столе стояло традиционное угощение: гигантская коврижка с царским гербом, окруженная белоснежными, изваянными из сахара символами Силы, Святости и Верности – орлом, лебедем и голубем. Рядом с коврижкой возвышались вылепленные из сахара башни Кремля и гигантская сахарная голова в два пуда весом – похожая на бескрайнее государство и такая же недвижная.

Все знатнейшие бояре сидели в тот день за длинным праздничным столом. Но сама роженица – Царица Наталья, – как было положено женщине на Руси, любовалась на торжество через потайное решетчатое окно.

Петру было всего четыре года, когда 29 января 1676 года умер его отец.

Битва семей

После смерти Тишайшего началось ожидаемое: двоебрачие Царя породило битву семей царских жен. Бояре Милославские – родственники первой жены Алексея Михайловича – сразились с худородными Нарышкиными. Хотя вначале никакой борьбы не было. На престол по праву старшинства вступил сын Милославской Федор, слабый здоровьем, окруженный врачами и ворожеями, заменявшими в трудных случаях врачей…

Нарышкины затаились – они верили, что Федор долго не протянет. Милославские также это понимали и поспешили выступить первыми. По повелению нового Царя Федора в ссылку был отправлен главный советчик покойного Тишайшего – умнейший Артамон Матвеев. Не простили тому, кто привел Нарышкину в царскую постель. Все места в правительстве заняли родственники и сторонники Милославских.

Но будущее было туманным. Во главе рода Милославских стояли люди немолодые – бояре Иван Богданович и Иван Михайлович. Вступивший на престол пятнадцатилетний Федор часто болел, его малолетний брат Иван был слабоумен.

И именно тогда произошло невероятное – рядом с Царем Федором в Боярской думе появилась женщина.

Рожденная для монастыря

Это была сестра Царя Федора – Царевна Софья.

Вольтер, в XVIII веке изучавший историю Петра, наделил ее «прекрасной наружностью». Так подсказало воображение галантному французу. Но современники описывали ее совсем иначе, вот как говорил о Царевне историк Василий Ключевский: «…тучная и некрасивая полудевица с большой неуклюжей головой, с грубым лицом, широкой и короткой талией…» Дипломат де Невилль, встречавший Царевну в 1689 году, когда ей исполнилось 32 года, в своих записках о Московии уточнял: «…насколько ее талия коротка, широка и груба, настолько же ум ее тонок, проницателен и искусен». Она заменила красоту умом, честолюбием и волей.

По обычаю Софья, как все дочери Царя, должна была закончить жизнь в монастыре. Замуж за августейших иностранных особ русских Царевен не выдавали – нельзя было менять веру. В родной стране им не находилось достойной пары – не могли же они вступать в брак с кем-то из своих рабов. Как писал Григорий Котошихин, «…государства своего за князей и за бояр замуж выдавати их не повелось, потому что князи и бояре их есть холопи. И то поставлено в вечный позор, ежели за раба выдать госпожу. А иных государств за королевичей и за князей давати не повелось для того, что не одной веры и веры своей оставить не захотят, то ставят своей вере в поругание». Так что монастырь ждал Царевну. Впрочем, как справедливо отмечал историк Семевский, «никакой монастырь не мог быть скромнее и благочестивее царских теремов». Здесь, в окружении женщин-прислужниц, в молитвах, постах, в чтении церковных книг и рукоделии шли молодые годы Царевен. Как тени, проходили они по жизни, обреченные на безбрачие.

Но Софья не согласилась с этим – Царевна мечтала о другом.

Ей повезло – отец захотел перемен.