Пролог.
Февраль 2021.
Вокруг валялся строительный мусор. Балки, блоки, остатки тряпья, оконные рамы, посечённые в щепки. Всё это было как будто небрежно перемешано и сдобрено приличным слоем земли и пыли. Одна из стен зияла кривой грядой кирпичной кладки, пронизанной крупными трещинами, словно венами. Часть обвалилась, и сквозь дыру можно было увидеть опускающиеся на город сумерки. Межкомнатная перегородка и крыша уцелели, создавая небольшой непродуваемый угол. Маленький костерок отбрасывал блики на стену. В том, что когда-то было жилым домом, находились трое. Мужчина, женщина и маленький мальчик лет пяти. Мокрые, голодные, грязные. Ребёнок клевал носом, засыпая, непрерывно кашлял и постанывал. Поправляя ему шапочку и спутанные волосы, женщина бесконечно шептала что-то ласковое и успокаивающее. Сквозь удушливый кашель до него долетали лишь обрывки её фраз. Сидящий напротив, по другую сторону от огня, мужчина ломал тонкие ветки, параллельно копаясь в строительном мусоре, выуживая всё, что может пригодиться в качестве топлива. В ногах у путников лежали рюкзаки. Со стороны они больше походили на мешки с мусором. Для путников сейчас самым важным было хоть немного высушить обувь и одежду. В противном случае ещё пара дней в таком состоянии, и они точно слягут. Наконец, костёр разгорелся. Языки пламени уверенно устремились вверх. Стало ещё светлее. Протянутые к огню пальцы рук приятно закололо. Глубоко вздохнув, мальчик уснул на руках у женщины. Она, не спеша, осторожно переложила его на приготовленную мужчиной лежанку. Расстегнула молнию на курточке. Сняла ботинки, подвинув их ближе к костру. Ладонью потрогала его лоб. Ребёнок был очень горячий. Они с мужчиной молча переглянулись. Последняя упаковка жаропонижающего закончилась ещё вчера. Оно уже не помогало, но придавало хоть какой-то смысл их борьбе. Мужчина продолжал поиски пищи для костра. Женщина сняла куртку, кофту и укрыла ими мальчика. Затем разложила всё у костра: вещи предстояло высушить. Вдруг задумалась, коснулась рукой земли и растёрла её между пальцев. Грязные, обломанные ногти. Разглядывала их около минуты, потом рывком притянула к себе рюкзак и принялась с остервенением выкидывать из него вещи, словно искала что-то. На лице застыла злость. На него, на себя, на весь белый свет…
– Успокойся, – шёпотом попросил её он.
– Катись к чёрту! – прошипела она. – Нужно было оставить его там! Они бы ему помогли! В его смерти будешь виноват ты! – уже задыхалась она от ненависти. – Ты и только ты!
– Он не умрёт, – попытался возразить ей. Прозвучало неправдоподобно.
Она не ответила, ведь он был прав. В положительный исход никто из них по-настоящему не верил. Мальчик уже несколько дней почти не приходил в себя. Но в разы сильнее его мужской прагматичности был пробудившийся и ныне мечущийся в отчаянии её материнский инстинкт. Удивительно. Насколько сильно эта женщина опекала и любила того, кто даже не являлся её ребёнком. Как боялась потерять его. Мужчина перевёл взгляд на случайно выпавшего из рюкзака плюшевого детского медведя. Чистый, пахнущий мылом, он лежал в плотно завязанном полиэтиленовом пакете. «Какой уже день? – подумал мужчина. – Двадцать пятый? Двадцать шестой? А медведь всё такой же, чистый». Игрушка дико контрастировала с окружающей обстановкой, глядя холодными пластмассовыми глазками на то, во что превратился мир. В самом начале пути женщина убрала её туда. Доставала только для того, чтобы положить мальчику на сон, а утром убирала в пакет. Как патология или желание изолироваться от мира в чистый и прозрачный пакет. Подальше от происходящего, жестокости, скудности и вони, но всё же чтобы была возможность наблюдать, а значит, контролировать. Мужчина вздохнул. Ему было больно смотреть на неё, на её мучения и страдания мальчика. Он не мог ничего с этим сделать, только смотреть и стараться быть сильным.
ГЛАВА 1. Абонент временно недоступен.
Октябрь 2020 год.
День не задался. На улице не переставая лил дождь. Перескакивая через лужи, на работу спешила Ира. Вторая воспитательница заболела и предупредила об этом всего час назад. Пришлось подниматься, экстренно приводить себя в порядок и буквально лететь на работу. Торопилась и схватила не тот зонт. Привычка. Давно купила новый, но по инерции, уже не в первый раз, хватала старый, с погнутыми спицами. Теперь точно нужно его выбросить. По пути ругала саму себя за зонт, медлительность, забытый дома обед, ведь она никогда не опаздывала прежде, и сегодня нельзя. Гипертрофированное чувство ответственности. Сразу на входе остановила заведующая. Сообщила ещё одну «прекрасную новость»: нянечки у них теперь нет, уволилась. «Возможно, оно и к лучшему, нянечка была совершенно безответственная», – подумала Ира. День летел, она не успевала даже присесть. «Оно и хорошо, что забыла обед, – размышляла она, – он бы всё равно протух, ибо есть было просто некогда». За окном так и лил дождь. Порывы ветра разносили остатки опадающей листвы, а дети тихонько разносили группу. То и дело вспыхивали конфликты, малыши никак не могли поделить то книжку, то машинку, то конструктор. Перед тихим часом пожаловалась на живот одна из девочек. Ничего серьёзного, но память шустро подкинула слайд, где они, кажется, в феврале всей группой слегли с ротавирусом. Отогнала ужасные мысли и отвела девочку в медпункт. В остальном поддерживать дисциплину в одиночку было практически невозможно. В довесок полдня в сумке жужжал, получая сообщения, телефон. Разрывался мессенджер. Ей не хотелось проверять. Скорее всего, это родительский чат, или один из новостных. С введением ограничений все просто сошли с ума. Несколько недель нарастали волнения и недовольства. Люди, вопреки запретам, выходили на митинги. Всеми и везде обсуждались только эпидемия, бездействие властей, запреты и права. Вся страна резко выучила законы. Каждый теперь был или юристом, или фармацевтом. У каждого были знакомые или знакомые знакомых, которые «всё знали». Со стороны было похоже на то, что у населения больше нет других проблем, кроме этой. Ира эту точку зрения не разделяла. Её мало волновала политика или экономика. Она плотно сидела в своём среднем классе, на жизнь не жаловалась. Работа, своя квартирка, оплачены счета за коммуналку, в холодильнике есть еда. По заграницам Ира не ездила. Очень хотелось, но работа, да и никто не пожелал составить ей компанию. Всё происходящее, что так активно обсуждалось, она считала не более чем вымыслом. Что только не предпримут власти, лишь бы содрать с населения денег. Да и никто из её окружения за всё это время не заболел, таких она не знала.
– Ирина Александровна. – Перед тихим часом в группу зашла заведующая. – Вы почему чат не читаете? В столице волнения. Там родители вам пишут— пишут, а вы, говорят, не отвечаете. Уже мне телефон оборвали. – Она обвела взглядом притихших детей.
– Надежда Юрьевна, у нас сейчас сказка, потом сон. Да и тридцать два человека сегодня, а я одна. Как вы себе это представляете? – Ира мысленно закатила глаза. «Я педагог или кто?» «Надоело!» У неё не было возможности сидеть в телефоне. Тут уж или переписываться, или следить за детьми.
– Сегодня без тихого часа. Детей как можно скорее раздать, – уходя, уже шёпотом сказала заведующая.
Ира устало выдохнула, отложила книгу со сказками и потянулась к сумке. Раз такое дело, в телефон всё же следовало заглянуть.
– Ребята, – она обратилась к детям, – скоро все пойдём домой! Поэтому переодеваемся обратно из пижам в свою одежду. Пижамы складываем под подушки. Одеяла заправляем, – голос у Иры был мягкий, но звучал он твёрдо. – Кто справился, помогаем отстающим!
Группа залилась восторженным визгом.
Экран пестрил сообщениями. Ну ничего себе! В основном писали родители, сообщая о том, что скоро заберут детей. Новостные группы заявляли о крупном митинге на Центральной площади. О перекрытии протестующими нескольких станций метро. Заголовки статей тревожили: «Силовые органы пока не могут подавить волнения. Есть жертвы среди мирного населения». Прикреплённые фото ужасали. Глаза заторопились на лоб. Какая тут эпидемия? Тут от дубинок и газа больше пострадавших. Тяжко, наверно, сейчас тем, кто ездил по пропускам. С такими волнениями ужесточат проверки и начнется столпотворение. Практически у всех деток родители работали в столице.
Персонал садика в панике сновал туда-сюда. В спешке дети теряли вещи и игрушки. Разбирая малышню, мамы и папы рассказывали ей страшные истории о происходящем в городе. Перевёрнутые машины, разбитые витрины, дым от шашек, полнейшая неразбериха, хаос. Кто-то подкреплял рассказ фотографиями или видео. Да уж, в СМИ такого не было, как-то смягчали, видимо, удар. Судя по видео и снимкам, истерия протестующих нарастала с бешенной скоростью. В течение нескольких месяцев и в других городах страны вспыхивали подобные волнения, но всё было в разы тише. Сейчас же в столице было слишком неспокойно. Через полтора часа Ира, раздав всех детей в родительские руки, сидела в пустой группе, пытаясь унять лёгкую дрожь. То и дело перед глазами всплывали ужасные кадры. Стук в дверь испугал, оторвав её от размышлений. Зашла уборщица, тётя Люба.
– Ирочка, ты тут без няни сегодня. Чего домой не идёшь? – Она поставила ведро с водой на пол. – Помыть в группе? – буквально засыпала её вопросами.
– Любовь Семёновна, не надо. Мы гулять не ходили, чисто. В раздевалке я уже до вас протёрла. Спасибо, что предложили. – Она вышла из оцепенения. Подумала, что и правда, надо бы домой собираться, время уже.
– А завтра работаем? Не знаешь? – Любовь Семёновна выудила из кармана перчатки и надела.
– Не знаю. Там настоящий кошмар творится. Что-то слышно от заведующей? – Ира знала, Любовь Семёновна, как местная газета, всегда в курсе свежих новостей.
– Ой, да обойдется! – Та отмахнулась. – Пойду к ней тогда, у неё помою, раз тебе не нужно. Расскажу потом. – подмигнула Ире и, на удивление ловко для своих лет подхватив почти полное ведёрко, вышла.
Как только за уборщицей закрылась дверь, Ира обвела печальным взглядом пустую группу. Рассадила кукол по полкам, размышляя о том, чего ожидать дальше. Наверняка сады работать завтра не будут. Или будут? Если верить новостным сводкам, в столице уже ввели режим ЧС. Их городок всего в тридцати километрах. Скрестила пальцы, как в детстве. Если в столице шёл снег, у них было сухо. Если там было пасмурно, у них обязательно светило солнце. «Хоть бы и это всё к нам не докатилось», – думала она, поправляя низкие столы и стулья. Ещё раз заглянула в телефон. Помимо прочих, и домовой чат стоял на ушах. Пробежалась мельком, но уловить суть не смогла. Слишком много сообщений. Решив почитать потом, бросила мобильный в сумку. Набрасывая пальто, взглянула в окно. На улицу уже опускались сумерки. Наконец и дождь кончился. Вовремя. Выключила свет и, сняв с крючка ключик, закрыла дверь в группу. Любовь Семёновны не было видно, наверное, ещё моет. Сдав ключ на вахту, отправилась к заведующей, уточнить хоть что-то по ближайшим дням. Ожидаемо в кабинете горел свет. У дверей стояло ведёрко со шваброй. Видимо услышав её шаги, в коридоре появилась и сама Надежда Юрьевна.
– Ой, Ира, отлично, поторопись сюда! – она махнула рукой, подзывая, и снова скрылась в кабинете.
– Что случилось? – зайдя в кабинет, удивленно уставилась на запыхавшуюся заведующую. Кроме неё там были уборщица и мальчик лет пяти.
– Вот! ЧП у нас! – она кивнула в сторону ребёнка. – Дозвониться не можем ни маме, ни папе. Единственный остался, на весь сад! Ну как так?! – вопрошала заведующая, глядя на Иру.
– Ну ещё не вечер! – попробовала она успокоить Надежду Юрьевну. – Может, работают? – перевела взгляд на мальчишку, тот еле сдерживал слёзы.
– На работу тоже звонила. Не отвечают. Ох уж эти митинги! Все на ушах! Меня в администрацию вызывают, Ира, срочно! – заведующая выключила компьютер и в спешке начала собирать со стола бумаги. – Завтра точно не работаем. Всем напишу, всё расскажу. Должны прислать инспектора! – она сунула ей бумажку с номером.
– Его, что, заберут в полицию? – спросила удивлённо уборщица.
– Ну, такие правила. Оставить его тут мы не можем, – заведующая ответила, при этом глядя почему-то на Иру. – Дождёшься инспектора, передашь ребёнка и свободна. Извини, больше никому не доверяю, Ира, только тебе! – она вложила в её руки ключи. – Замкни кабинет. Личное дело мальчика на столе. Там все телефоны, ну ты поняла, вдруг удастся дозвониться… – схватив куртку, выбежала из кабинета.
Тихая, спокойная, нейтральная Ира была, пожалуй, единственным педагогом на весь сад, которая не заводила друзей и не нажила врагов. В сплетнях не участвовала, сосредоточена всегда на учебном процессе. Стихи, песни, поделки. Вот именно поэтому заведующая и пихала её на все открытые уроки, конкурсы, экскурсии. Способствовал этому ещё и статус Иры – не замужем, детей нет. А значит, всегда свободна. Вот поэтому, или по стечению обстоятельств, мальчика оставили на неё.
– Во дела! – Любовь Семёновна поправила рабочий халат и достала из кармана зажигалку и сигареты. Они с Ирой переглянулись. Мальчик сидел на стуле и тихонько всхлипывал. – Я пошла, перекурю, потом вернусь, домою.
– Давайте.
Они остались вдвоём. Ира сняла с себя пальто и шарф. Присела напротив.
–Привет! Как тебя зовут? – конечно, как зовут и из какой мальчик группы, можно было посмотреть и в карте, но лучше поболтать и разрядить атмосферу. Вытерла ему слёзы ладонью. Взяла его ручку в свою. Тёплая. Обратила внимание на ноготки. Аккуратно подстрижены. Мальчик был одет в легкий комбинезон. На водолазке под комбинезоном красовался Симба из короля льва. На ногах сапожки. Штрипки уныло висели. Очевидно, одевался сам и не справился с тугими резинками.
– Илья, – мальчик ответил коротко.
– А я Ирина Александровна! Воспитатель в младшей группе «Колокольчик». Из какой ты группы?
Ожидая ответ, она натянула штрипки на его ботиночки.
– Ты, наверное, из группы «Буратино»? – Ира не сдавалась.
– Мама бросила меня? – требовательно посмотрел на неё карими глазками.
– Нет, мама никогда тебя не бросит! – Ира снова ласково погладила его по пухлой щеке. – Просто она задержалась на работе. И ещё машин сейчас так много, не проехать. Скоро она доберётся и обязательно тебя заберёт, – Ира улыбнулась.
– Пробки? – мальчишка шмыгнул носом и, кажется, смягчился.
– Вот видишь, ты и сам всё знаешь.
***
– Дерьмо! Понастроили высоток, всё вечно забито! – Макс уже десять минут кружил вокруг домов в поисках парковочного места. – Уродский район! Вот чёрт! – Сигарета обожгла пальцы. Окурок тут же полетел в приоткрытое окно.
Новый район, в котором жил Макс, отличался новизной, приличными тихими соседями, низкой застройкой и, конечно, наличием парковочных мест. Это же гетто из новостроек, куда он приехал, его бесило. В каждом из домов он успел побывать. Кражи, драки, скандалы. Лет тридцать назад был приятный пятиэтажный район, густо засаженный зеленью, с обилием лавочек и сквериков. Потом часть домов снесли и выстроили с десяток высоток, переселив туда половину сброда с окраин столицы. Доступное жильё. Собственно, даже то, что именно в этом районе он родился и учился, не меняло его отношения. Слишком грязно, уныло. Он же предпочитал комфорт. В итоге припарковаться пришлось абы как. Выходя из служебной машины, наступил в огромную лужу. Ботинок прилично хлебнул октябрьской жижи. Макс мысленно выругался. Желваки гуляли от злости. Инспектор по делам несовершеннолетних загадочным образом не вышел на связь. В итоге дёрнули участкового. Конечно, кого же ещё? По закону с ребёнком можно общаться только в присутствии психолога и представителя опеки. Закон законом, а на деле цирк с конями. Четвертые сутки дежурства ужасно злили. Что ж, постарается решить вопрос поскорее. Всё, о чём он мечтал: чистая одежда, стакан виски и кровать. Перспектива колесить с ребенком по инстанциям, выясняя, почему родители не изволили забрать любимое чадо из сада, его совсем не радовала. С трудом обойдя огромную лужу, направился к ограде учреждения. Дёрнул калитку, пытаясь зайти. Череда неудач продолжалась. Калитка была заперта. Нажал на кнопку домофона, проиграла длинная мелодия, в ответ – тишина. «Заснули все?» Нажал ещё раз. Наконец раздался писк разблокировки, калитка открылась. У здания детского сада, прямо под знаком «курить запрещено», как ни в чём не бывало курила пожилая женщина. Судя по одежде, уборщица или дворник.
– Здравствуйте, товарищ участковый! – поздоровалась она первой.
– Вечер добрый! – ответил он. – Почему не открываете так долго? – не смог промолчать. Хотелось всему миру заявить, как он взбешён постоянными задержками. А ещё ему снова захотелось курить, но это ладно, потом.
– Это не я, это охранник, – оправдалась она. – Может, отходил?
– Угу! – «Солдат спит, служба идёт», – подумал Озеров и дёрнул дверь. Где находился кабинет Надежды Юрьевны, он знал. Не первый раз уже. Хотя, признаться, давно это было. Макс тогда только начал работать участковым.
Быстро поднялся на второй этаж, перешагивая через две ступеньки. За деревянной дверью кабинета слышались голоса. Звонкий детский смех и лёгкий женский голосок. Прислушался. Или песенка, или считалка. Ещё раз сверился в полутьме коридора с табличкой на двери: «Мамонтова Надежда Юрьевна. Заведующая». Странно. Голос явно не заведующей, гораздо моложе.
Постоянно посматривая на часы, Ира думала о том, что уже очень поздно. Не оставляла попыток дозвониться родителям мальчика. Безрезультатно. Сначала гудки шли, потом телефоны отвечать перестали. Автоответчик сообщал: «Абонент недоступен». Мальчик попросил кушать. Обед подать не успели. Спустилась в столовую, взяла котлету с пюре и стакан компота. Ребёнок жадно набросился на еду. Не то что её малышня в группе, которая, казалось, готова была питаться только компотом и хлебом, игнорируя первое и второе. Конечно, скорее всего его никто не покормил, просто забыли в суете. Ира выпила только стакан компота. Больше ничего не хотелось, это всё нервы. Инспектор не ехал. И где его носит? Надо, наверное, набрать и поторопить, да как-то неудобно. Это же полиция, им и так сейчас забот хватает. Развлекая мальчика считалками, фоном думала о том, что его сейчас, скорее всего, заберут уполномоченные органы. А потом куда? Как это обычно бывает? Подобных ситуаций у неё ещё не было. Мысли просто съедали изнутри. Как отдать такого кроху в ночь в чужие руки? Где его родители? Сколько будет слёз. Бедный ребёнок. Вдруг её словно поразила догадка. Зачем отдавать? Пусть переночует у неё. Оставит родителям сообщения во всех мессенджерах. Предупредит заведующую. Завтра сад не будет работать, а значит, она абсолютно свободна. И мальчику будет спокойнее, а там и ситуация разрешится. В конце концов, это столица, протесты быстро подавят. Всё наладится. Мысли оборвал стук в дверь.
– Вечер добрый. – В кабинет заглянул человек в полицейской форме. Высокий. Темноволосый. Достаточно молодой. Скорее всего, её ровесник. Лицо знакомое.
– Добрый! Извините, а вы один? – уточнила сразу Ира, заглядывая ему куда-то за спину. Он был один, без представителей опеки. Её это очень обрадовало. Илья же при виде грозного высоченного дядьки в форме сполз со стула и сразу спрятался за Ирой.
– А вы ещё кого-то ждёте, прекрасная леди? – попытался пошутить Озеров, проходя в кабинет. – Надежда Юрьевна где? – откашлялся, переходя к делу.
– Не леди, а Ирина Александровна, воспитательница в группе «Колокольчик», – представилась она возмущенно. «Наглец. А ещё в форме», – подумала Ира, разглядывая слишком молодого, по её мнению, участкового. Она ждала кого-то постарше. – Надежда Юрьевна уехала в администрацию, вызвали срочно. – В душе она недолюбливала полицейских. Шаблонно она представляла их всех взяточниками, считая, что в такую профессию идут не самые хорошие люди.
– Капитан милиции, Максим Озеров, – он тоже представился, разворачивая приготовленное удостоверение. – Личное дело ребёнка передайте, пожалуйста. – смерив её оценивающим взглядом, бесцеремонно уселся на стул, где минуту назад сидел Илья. «Колокольчик… Ирина Александровна… Главное сейчас не заржать», – подумал он.
Ира пренебрежительно сунула ему тонюсенькую папку. Принялся листать. Дошёл до данных родителей. Провёл пальцем по листку бумаги, остановившись на одном из указанных в личном деле телефонов. Достал мобильный и набрал номер.
– Вы думаете, я не звонила? – она пристально следила за его действиями. – Мы с обеда пытаемся дозвониться – тишина! – заявила она, сажая Илью в кресло заведующей. Придвинула вплотную к столу. Достала карандаш из стаканчика и листок из принтера. – Солнышко, порисуй немножко, ладно? – обратилась она к мальчику.
– Такой протокол, – лениво отрапортовал Озеров, игнорируя её благие порывы. Прослушав отбивку о недоступности абонента, убрал телефон обратно в карман. Ему нравилось наблюдать, как бесятся вот такие вот дамочки. Он привык жить чуть проще, немножко с юмором, хоть порой и чёрным, издержки профессии. Зануды его раздражали. Явно живет с десятком кошек и кактусом в горшке. В кабинете было ужасно жарко. Расстегнул куртку, оттягивая воротник форменной рубашки.
– Очень душно. Не могли бы вы приоткрыть окно? – попросил он.
– Не могла бы! – огрызнулась она. Ей совсем не хотелось отдавать Илью вот этому… – Тут ребёнок, если вы не заметили.
– Мадам, я тоже не в восторге от происходящего, но можно, наверное, как-то деликатнее выражать ваше «Фи»? – спокойно предложил он, не отрываясь от папки.
Воспитательницу перекосило от злости. Ему даже показалось, что она стала такого же серого цвета, как её чопорное классическое платье.
Перепалку прервал Илья, а точнее, его всхлипывания. Ира вдруг вспомнила, что ребенок днём не спал. Да ещё и шкаф этот, полицейский, пришёл, напугал одним только видом. С понтами своими. Тоже мне, «Слуга народа». Если так сейчас, дальше что?
– Могли бы мы поговорить за дверью? – предложила Ира.
– Как угодно, – инспектор встал, небрежно бросил папку на стул, подмигнул мальчику. – Не реви, ты же мужик!
– Вы в своём уме? – уже в коридоре зашипела на него Ира, прикрывая за ними дверь. – Можно как-то по мягче? Какой мужик? Ему пять лет! Он маленький совсем! У него шок, стресс…
– Милая барышня, – перебил её Озеров, наблюдая, как её начинает трясти от его подколок, – помягче – это как раз по вашей части, а у меня протокол. Забрать, оформить, передать по инстанциям дальше, и рассиживаться мне некогда. Инспектор на вызов не прибыл, а я, как участковый, вообще не должен здесь быть. Тем более моё дежурство уже подошло к концу. Я трачу своё драгоценное время.
– Не ценнее моего! В таком случае, у меня к вам предложение! – Ира скрестила руки на груди.
– Слушаю, – вопросительно уставился на неё он.
Озеров её сразу узнал. Ходили в одну школу. Она училась на класс младше. Зубрилка и скромница. Мама у неё работала в этой же школе, завучем. Пошла по стопам, что называется. Классе в девятом он на спор подергал её за косички, и, конечно, она на него пожаловалась маме. На очередном родительском собрании получил за это втык от директора. Как сейчас помнил, у этой скромницы были алые ленты в тугих косах, наглаженная, ослепительно белая блузка и сарафан. Она разительно отличалась от других девушек. Застенчивая, молчаливая, держалась больше особняком. Что уж там, хоть и не была первой красавицей в школе, а мальчишкам нравилась. Правда, ближе к выпуску, когда в школе начали появляться первые парочки, парни предпочли обходить её стороной, гораздо интереснее были её более общительные и смелые сверстницы. Думал, почему он тогда не позвал её хотя бы на танцы? Максу было ужасно любопытно, а она его узнала? Хотя, конечно, он не переставал сопоставлять ту милую школьницу, о которой он тогда периодически думал, как ему казалось, больше, чем стоит думать о какой-то там девчонке, и эту уже взрослую чопорную мадам, вышколенную и вещающую, словно по уставу. Интересно, сколько у неё кошек?
Когда Ира изложила ему свои весьма весомые доводы, он взвесил все за и против. Она была права. Сейчас оставлять ребёнка в такой обстановке, запуская все эти бюрократические проволочки, не самое лучшее решение. Инспектор на связь не вышел. Представители органов опеки тоже. Родители мальца, скорее всего, попали в замес. На митингах гвардейцы гребут в автозаки всех, кого могут. Пока проверка документов, пока уточнение подробностей. Плюс количество людей. Электрички остановили. В конце концов они могли просто попасть в громадную пробку на одном из пропускных пунктов. Возможно, к утру ситуацию попустит. Нужно будет сделать запрос на розыск родных. Неизвестно, как будет развиваться ситуация дальше. Тем более Ира явно за мальчишку любого сожрёт. Интересно, это у неё профдеформация или призвание? Макс был уверен: просто так в воспитатели не идут. Даже подкалывать её желание пропало. Видно было, работу свою она делала хорошо.
– Ну, раз мы всё выяснили, не вижу смысла Вас задерживать, товарищ участковый. – Ира словно нарочно сделала акцент на его должности и развернулась в сторону двери.
– И вам всего доброго! – «Вот же змея, обидчивая», – подумал Макс.
– Куртку заберите, замёрзнете, – снова съязвила воспитательница.
Спустившись вниз, набросил куртку и закурил долгожданную сигарету. Надо прекращать так жить. Весь день голодный, забивал аппетит куревом. На улице снова полоскал премерзкий октябрьский дождь. Что ж, можно и отдохнуть теперь. Сначала нужно заехать в отдел, сделать запрос, сменить транспорт, и домой. Уже видел перед собой горячую ванную и кровать. Ах да! И стакан виски. Накинул капюшон и, ловко переступая лужи, добрался до машины. Салон уже успел остыть. Завёл двигатель, включил подогрев сидений.
Дождь полил сильнее, ко всему ещё добавились и порывы ветра. Мимо машины прошагала Колокольчик с мальчиком. Она держала кривоватый поломанный зонтик над ребёнком, а сама мокла.
«И какого чёрта я делаю?»
Конечно, он был бы рад скорее уехать в свою холостяцкую берлогу, но при виде дамочки с ребёнком под ливнем, готовым в любой момент смениться на снег, передумал. Выйдя из машины, он быстро догнал их, подхватил на руки растерянного мальчика и скомандовал:
– Давайте я вам помогу! Скорее садитесь в машину!
Добирались в полной тишине. Ира рассматривала вечерний город в окно. Несмотря на время, на улицах было немноголюдно. Погода всех разогнала по домам, или не в погоде дело…
– Спасибо вам большое, – поблагодарила, когда машина остановилась. Поправила сумку и попыталась взять на руки сонного мальчика.
– Подождите, он же тяжёлый. Я сейчас вам помогу, – участковый остановил её. – Только припаркуюсь, погодите.
Парковочного места не было. Он выровнял машину, чтобы никому не мешать. Дождавшись, пока Ира выйдет, ловко подхватил ребёнка на руки. Тот даже бровью не повёл, уже спал крепко.
– Показывайте дорогу, – прошептал Озеров.
– Да, собственно, мы на месте, я на первом живу.
– Давайте помогу донести до квартиры, – снова шёпотом.
– Чего вы шепчете? – раздражённо произнесла Ира. – Его уже пушкой не разбудишь. Говорите нормально.
Получилось довольно грубо. Несмотря на предложенную и уже оказанную помощь, Ира по-прежнему относилась к нему с долей пренебрежения. Параллельно подумала, какой бардак могла оставить дома. Хотя о чём она переживает? Она его, скорее всего, последний раз видит. Завтра он созвонится с опекой, а ещё вероятнее и мама с папой найдутся. Да и в конце концов, она не ждала гостей.
В квартире участковый осторожно положил мальчика на диван. На её счастье, он даже не посмотрел по сторонам. Ира наспех скинула пальто и принялась раздевать ребёнка. Тот так и спал, не обращая внимания на их манипуляции. Вымотался.
– Позвоните мне утром, как проснётесь, – уже в дверях произнёс он, оставляя на ключнице визитку.
– Спасибо вам ещё раз! – постаралась как можно мягче ответить Ира. Всё-таки он помог.
– Не за что, – окинул её уставшим взглядом и вышел из квартиры.
Раздеваясь, перенесла номер в записную книжку и сбросила сообщение ему в мессенджер, чтобы не потерять номер. Меньше, чем через минуту, оно было прочитано, а за окном послышался шум отъезжающей машины. Задёрнула шторы и включила в комнате ночник. Обложила края кровати подушками, взглянула на часы. «Кошмар, девятый час!» Щёлкнула кнопку на чайнике и отправилась в душ.
***
Заезжая во двор, Макс размышлял о предстоящем долгожданном двухнедельном отпуске. Решить проблему с мальчиком, и всё! В планах было спать, потом снова спать и ещё раз спать, а там на что останется время. Поднимаясь на свой третий этаж, по пути читал переполненный мессенджер. Сообщений было слишком много, и почти все он просматривал по диагонали. А вот это точно стоит открыть. Только одно фото, без подписи. Интересно. Притормозил на лестнице, увеличивая изображение. Прекрасные длинные ножки, ванна с пеной, свет от свечей. Знакомое место. Любопытная догадка заставила его улыбнуться. Тихонько открыл дверь ключом. Не ошибся. В квартире еле уловимо пахло её духами. На комоде лежала небрежно брошенная сумочка. Шёлковый шарфик сполз с полки на пол. За дверями ванной раздавался плеск воды. Тихонько толкнул дверь.
– Потереть тебе спинку? – спросил он без приветствий, рассматривая прекрасные черты.
– Залезай, водичка кайф! – улыбнулась, похлопывая ручкой по облачкам пены.
– Я четвертые сутки на ногах. Не думаю, что это классная идея, солнце. – Подошёл ближе и, нагнувшись, поцеловал её.
– Тогда я буду ждать тебя там, – кивнула она в сторону комнаты, вставая из воды.
Свечи отбрасывали блики, тонкие струйки воды стекали по нежной коже. При виде этой красоты Макс закусил губу, в штанах зашевелилось.
– Полотенечко подай, – поторопила его.
Не отводя глаз от изгибов идеального обнажённого тела, нащупал полотенце и передал ей.
– Ты сводишь меня с ума, – прошептал ей на ухо Макс, крепко прижимая к себе. Вода потекла на пол, форма промокла.
– Скорее давай, – ловко выскользнула из его объятий и, обернувшись в полотенце, вышла, прикрыв за собой дверь.
Фонари за окном отбрасывали на измятую постель мягкий свет. Дождь стих и прекратил стучать по железному подоконнику. Догорали свечи. Макс рассматривал хрупкую фигурку. Алла зевнула и потянулась на постели, прижимаясь сильнее. Её клонило в сон.
– Останешься? – перебирал пальцами длинные светлые пряди её волос.
– Нет, ты же помнишь, не могу я спать вместе, мне нужна вся кровать! – она зарылась под одеяло, проводя тонкими пальчиками по его ключице.