Волков. Гимназия №6

Про «Волкова» я для себя решила, что наиболее близкое определение этой книги – «альтернативная история с магией». Причем альтернативной истории тут, на мой взгляд, больше, чем магии. И для меня лично это – несомненный плюс. Прежде всего потому, что автор прекрасно владеет матчастью и не стесняется пользоваться своими знаниями. Великолепно показан Санкт-Петербург начала прошлого века. Учтены многие детали – от военных и полицейских чинов до описания оружия и интерьеров. И ещё один большой плюс произведения – попаданец тут, скажем так, не совсем обычный. Кто он такой, напрямую не говорится, но внимательный читатель непременно догадается. И от этого станет ещё интереснее.А начинается всё с того, что герой (формально – наш современник) должен вернуться в прошлое, в определенный его отрезок. Но во время переноса что-то идёт не так. И герой оказывается не там, где должен был оказаться, а в альтернативной ветке истории. Теперь он – семнадцатилетний гимназист Володя Волков, со своими гимназическими делами и заботами. Вокруг – Санкт-Петербург начала прошлого века. С одним небольшим отличием: из так называемых Прорывов прямо на улицы города лезет всякая нечисть. С нечистью воюют как аристократы, наделенные Талантом (магическими способностями), так и простые смертные – городовые, солдаты и т. д. Остаться в стороне от столкновений – не путь нашего героя, и он довольно быстро оказывается втянутым в борьбу. С одной стороны. А с другой стороны – гимназия. Тамошние давнишние враги и вновь обретенные друзья. Съемная комната в мансарде под самой крышей. Денег нет, родных в столице нет – зато есть постепенно просыпающийся Талант и многовековой опыт воина. Ну, и барышни, конечно. Куда же без них) В общем, скучно не будет.Любителям альтернативной истории, ярких героев и интересных характеров – рекомендую. Бумажная книга – уже в предзаказе!

Со своим желание читать что-то мистическое, но происходящее на территории клюквенной и посконной Руси-матушки, открыла портал в Ад: оказалось, что всякого попаданства в альтернативную империю несть числа. Наибольшей популярностью пользуется отлично подходящий для эстетики стим-панка декадансный fin de siècle, изредка писатели забредают на территорию эпохи дворцовых переворотов, несмотря на шпаги, гардемаринов и павловские эскапады, робы, мушки и барочные фасады «бабьего века» охотнее сочетаются с ромфантом. Ещё развлекательная литература не терпит краткости, что, конечно, в какой-то момент начинает угнетать, особенно, если сюжетные линии не блещут разнообразием.Типологически этот роман вполне вписывается в творения про попаданцев мужские классические: герой, волей трагической случайности занесенный в альтернативную магическую реальность, непременно член какого-нибудь чрезвычайно уполномоченного подразделения с прорвой скрытых талантов. Юный возраст героя и не совсем человеческое происхождение изначально тоже не могут удивить, именно с такими вводными уже было прочитано мной несколько циклов. Даже самоповтору не удивлюсь, поскольку, заглянув на страницу автора, обнаружила некоторое количество книг с очень характерными названиями. В общем, дело Бешеного растёт и процветает.По сюжету то ли колдун, то ли оборотень, то ли чернокнижник, хрен его поймет, отвлечен от праведного отдыха явлением бывшего шефа с просьбой помочь в сложившейся ситуации. Естественно, никто кроме нашего бравого ветерана исправить неисправимое не мог бы. Честно говоря, очень переживаю за того дядечку и страну, поскольку главный герой оказывается в теле петербургского недоросля, а тело – в этом самом Петербурге десятых годов, да ещё и в центре драки. Вернее избиения. Жертвы меняются местами, позже все разгоняются наставником, а герой, изучив свой паспорт, плетётся домой. Все дальнейшее повествование – это драки. Драки с гимназистами, драки с чудищами, драки с шпаной, нанятой гимназистами, с урками, к которым побежала побитая шпана. Изредка, в картинку стритфайтера вмешивается сказочный канон: сиротство и одиночество (вопросов к изменениям характера и внешности нет); волшебные помощники (волшебные в глобальном смысле, одаривающие ценным в данный момент предметом) чуть ли не с момента знакомства принимают авторитет героя, а будь одноклассники, ставшие товарищами, описаны как-то иначе, я бы удивилась, куда без шута и куда без доброго увальня? Нашлось место и неуместным (простите) романтическим отношениям. Приятно, правда, что герой не лезет под юбку всем окрестным подавальщицам, а сам становится практически жертвой краткого интереса девицы, метившей в бестужевки. На этом фоне исторический Петербург – хотя не совсем точный в силу альтернативности, что местами отмечает герой – выглядит даже странно. Да, у нас не просто мордобой в условной дореволюционной столице, у нас тут какой-то обоснуй с улицами, воспоминаниями о церквях, чье место заняли наземные вестибюли метро, Апраксин двор, давший название следующую роману, Покровская больница (Виндельбандт ужасен), линии, Дворцовые… Даже неожиданно.Ну а чего, я дальше читать буду, переживаю же за дядечку на лэнд крузере, как он там со своими биг бада бумом один на один!