Глава 1. Ночной бой
«Ночь блистала чернотой,
Гром орудий слышен…
Где ты, Мамба, наш герой,
Среди этих вспышек?
Темнота чернее кожи,
Духи собрались на пир,
Замерла рука на ложе,
Где ты, Мамба, наш кумир?!» – звенело у меня в ушах тщеславие.
Ну, а как без него? Прожив в Африке целую жизнь и ещё немного, поневоле станешь жарким и эмоциональным человеком. Хотя и сдержанная холодность славянского народа тоже временами давала о себе знать.
Именно она советовала: если уж решил убить врага, то делать это надо быстро и сразу. А не вести с ним беседы или наслаждаться его мучениями. Это абсолютно ни к чему! Даже, наоборот, зачастую мешает. Вступил в схватку, убил, вытер нож об труп и вперёд, к следующему врагу.
После разговора с генералом Мафаром лагерь афаров, уже нацелившийся на отбой, вновь ожил. Засновали туда-сюда посыльные, передавая указания. Все засуетились, проверяя оружие и боеприпасы. Забегали механики, доливая в баки немногочисленной техники горючее.
Отряды готовились к решительному броску. Дело теперь упиралось только в артиллерию. К утру, если всё будет хорошо, мы достигнем пригородов Джибути. Однако жилые кварталы джибутийской бедноты нас совсем не интересовали. Наша цель – французская военная база и международный аэропорт. Ну, и морской порт, разумеется. Заняв или окружив их, мы лишим власть поддержки.
К середине ночи на фоне абсолютно чёрного неба засияли всполохи зарниц, загрохотали орудия, и ливень мин и шрапнели обрушился на занявших оборону защитников столицы. Это по позициям правительственных войск открыли огонь все афарские батареи, как артиллерийские, так и миномётные. Небо рассекли огненные пунктиры трассеров и летящих снарядов. И вскоре после этих ярко-белых вспышек на позициях исса расцвели жёлто-оранжевые всполохи взрывов. Засвистели свою песню смерти осколки, выкашивая сидевших в неглубоких окопчиках людей. Долетало даже до французов, что находились далеко позади.
Вообще, мало кто из джибутийцев окапывался, находясь на позициях. Поэтому потери исса не поддавались никакому описанию и не шли в сравнение с французскими. Батареи правительственных войск, конечно, пытались отстреливаться, но делали это как-то хаотично. А огонь со стороны афаров всё нарастал и нарастал… Пока внезапно словно по команде не прекратился…
Тысячи повстанцев под руководством и предводительством моих людей неудержимой рекой хлынули вперёд! Вообще-то сначала я собирался обеспечить зельем ночного видения только своих бойцов. Однако, когда представил, как остальные бегут в никуда, спотыкаются, падают, неизбежно отстают и в итоге теряют своих предводителей из виду, решил дать зелье всем участвующим в ночной атаке, без исключения. Можно, конечно, было бы как-то обозначить наступающих в авангарде эфиопских диверсантов, но не фонарики же на них вешать?! Чтобы афары ненароком не перестреляли друг друга и моих бойцов, приняв их за врага, мне пришлось пойти на жертвы и выдать им столь необходимое зелье ночного зрения. Благо оно было в виде концентрата, и хватало его с избытком.
Бой оказался недолгим и позорным для исса. Разбегаясь во все стороны, они не понимали, почему солдаты противника находят их с такой лёгкостью! Побросав тяжелое вооружение, правительственные войска массово ломанулись к быстроходной технике, стремясь как можно быстрее покинуть место сражения. Не помогли ни французы, ни осознание того, что позади них находится никем не защищённый город.
Афары наступали. Взяв позиции, они двинулись дальше, пока полностью не очистили всю дорогу. Путь на Джибути свободен! Лишь далеко впереди светлячками горели огни удирающей французской техники.
– Вперёд, только вперёд! – орал Мафар и, первым усевшись на броневик, рванул в сторону города.
А вот меня что-то не тянуло мчаться по, казалось бы, пустой дороге в первых рядах. Вместо этого я занялся перегруппировкой, собирая свои отряды в один кулак и заодно сворачивая артиллерию.
Неожиданно со стороны дороги на столицу чернота ночи озарилась сразу несколькими яркими всполохами. И через мгновение до нас долетели звуки мощных взрывов. Тёмное небо озарили мощные факелы полыхающей боевой техники.
– Что за херня? – не сдержал эмоций один из советников.
– Разберитесь. Очевидно, там либо засада, либо мины.
К сожалению, чуть позже одно из моих предположений подтвердилось. Ехавшие в авангарде афаров бронемашины, на одной из которых был и генерал Мафар, действительно подорвались на минах. А вместе с ними в воздух отправилась и пара грузовиков. Отходя, французы полностью заминировали полотно дороги на протяжении двухсот метров.
Что ж, весьма предусмотрительно с их стороны и безалаберно с нашей. О минных полях никто из нас почему-то не подумал. Это и стало причиной потери техники и гибели генерала.
Когда, аккуратно преодолев заминированный участок дороги, мы вышли на окраины города Джибути, до рассвета оставалась ещё пара часов. Ну что ж, теперь главная цель – аэродром и французская военная база. Светлело. Досконально рассмотрев окраины Джибути, я отнял бинокль от глаз. Следующее слово за французами, а нам пока торопиться не стоит. В общем, ждём-с.
***
Полковник Жерар Гепард хмуро смотрел на висевшую в штабной комнате карту. Позади него находился развёрнутый полевой пункт управления, в котором уже вовсю кипела работа штабных офицеров. В другой комнате располагались станции международного телеграфа и телефона. Так что связь у него имелась как с вышестоящим начальством, так и с подчинёнными.
Офицеры пункта управления непрерывно связывались с нужными абонентами и передавали всю требуемую информацию, разумеется, в первую очередь ставя в известность полковника. Обстановка накалялась, и уже к обеду всем стало понятно, что Аптидону власть не удержать. Повстанцы, негласно поддерживаемые эфиопами или кем-то ещё, скорее всего смогут прорвать позиции и поставить перед этим фактом джибутийского президента.
Отбросив всякую субординацию, Гепард по поступавшим сводкам отмечал на карте месторасположения противника и правительственных войск.
Афары поначалу нагло атаковали. Наконец, правительственные войска объединёнными усилиями смогли остановить повстанцев. Плохо согласованные меж собой отряды афаров, получив отпор, в итоге откатились назад. Об этом тут же доложили в Париж, чему там несказанно обрадовались. Однако отступили афары лишь для подготовки более мощного выступления. И часа через два началась новая атака, едва не закончившаяся победой повстанцев. Все сразу несколько приуныли. Поводов для надежд оказалось слишком мало.
В ходе второй афарской атаки погибли три французских вертолёта. О текущей ситуации полковник сразу же сообщил в Париж, заодно изложив свои предположения и выводы. Всем стало ясно: дальше будет только хуже! Доклад полковника вызвал переполох в Париже. На него вышли министр заморских территорий и министр обороны, чтобы лично выспросить о положении дел. Выслушав его, они отправились посовещаться о возникшей ситуации и принять собственное решение.
– Что будем делать, месье? – обратился к членам правительства министр обороны Франции.
– Джибути – это наш аванпост, – взял слово министр заморских территорий. – Потеряем его, потеряем контроль над Суэцким каналом и выходом из Красного моря. Интересы Франции будут ущемлены. А этого допустить никак нельзя.
– Этого допустить нельзя, – вторил ему эхом премьер-министр. – Что вы предлагаете? Отбить нападение афаров силами нашей базы?
– Да! – немедленно согласился министр обороны.
– Хорошо, – кивнул премьер-министр. – А тот факт, что мы лишились трёх вертолётов, а две роты нашей пехоты потеряли почти треть личного состава, вам ни о чём не говорит?
– Противник силён, но наша храбрая армия справится с ним.
Премьер-министр скривился, словно хлебнул дешёвого итальянского вина.
– Вы уверены, что дислоцирующиеся в Джибути войска уже оправились после артиллерийских и миномётных обстрелов? Мне доносили, будто у повстанцев каким-то чудесным образом появились китайские перевозимые ракетные установки. Остаётся только догадываться о том, как они попали им в руки. Насколько я знаю, в Эфиопию их не поставляли.
– Гм, может быть это трофеи из Эритреи? – предположил министр заморских территорий.
– Я не слышал, чтобы их туда привозили, – задумчиво произнёс министр обороны. – Если только в частном порядке и то, в единичных экземплярах… А тут их больше десятка в одном месте оказалось. Гораздо больше десятка! Необходимо послать ноту послу Китая. Пусть он нам объяснит, как такое получилось!
– Мы вызовем его сегодня же, – согласился премьер-министр. – Но, чтобы не быть голословными, нам потребуются трофейные образцы с номерами на них.
– Пока это сделать невозможно…
– Ясно, тогда вызов китайского посла пока придётся отложить, – проговорил премьер-министр и вернулся к более насущной теме: – Так как мы поможем президенту Аптидону?
– Я предлагаю организовать оборону города, – снова взял слово министр заморских территорий, – и сделать всё возможное, чтобы не допустить туда афаров. А правительственные войска пусть сами борются за сохранение действующей власти.
– А я считаю, что в первую очередь необходимо взять под охрану аэропорт, морской порт и правительственные учреждения, – возразил ему министр обороны. – Мы немногое потеряем, если они захватят всё остальное, и события начнут развиваться по худшему сценарию.
– Возможно, это будет наиболее правильно, – кивнул премьер-министр, – президент утвердит такое решение. Ключевые объекты коммерческой инфраструктуры мы должны сохранить любой ценой. А если парочку жилых кварталов снесут артиллерией, то это легко списать на издержки вооружённого противостояния чёрных дикарей.
– Командиру военной базы нужны подкрепления. Вы даёте разрешение на переброску подразделений Иностранного легиона, месье премьер-министр?
– Да, организуйте воздушный коридор.
– По воздуху не получится, – сокрушённо покачал головой глава оборонного ведомства. – У повстанцев есть средства ПВО, в том числе, как вам известно, и переносные. Мы же не хотим потерять своих бойцов?
– Проблема… – премьер задумался, будто что-то высчитывая. – Морем будет гораздо дольше.
– Другого выхода нет. Надеюсь, что время ещё не упущено, и у нас есть хотя бы сутки в запасе. Утром начнётся очередное сражение, по итогам которого всё станет более или менее ясно.
– Приведите войска в полную боевую готовность!
– Они уже давно все приведены, месье премьер-министр.
– Тогда держите нас в курсе, мы примем все меры для вашей поддержки.
– Я надеюсь на это, месье премьер-министр!
***
Спать полковник Гепард даже не ложился. Он пил пятую чашку крепкого эфиопского кофе и ждал известий. Сердце опытного военного подсказывало, что новости эти его не обрадуют. Так и случилось: посреди ночи Жерару донесли о яростной ночной атаке.
Слава правительству, он получил все приказы заранее! Гепард успел разослать всех своих подчинённых по намеченным для охраны объектам. С мест уже отрапортовали: взят под контроль центр города, морской порт и международный аэропорт. А территория военной базы так и вовсе стала похожа на осаждённую крепость. Впрочем, по факту так оно и было.
К утру повстанцы с боем взяли позиции правительственных войск, деморализовав противника своей ночной атакой и обратив в бегство. Армия президента Аптидона практически перестала существовать. Те отдельные подразделения, что не принимали участия в ночном бою, не могли оказать серьёзного сопротивления из-за своей малочисленности и слабой подготовки. Пораженческий дух уже проник в них, лишая всякой воли и стремления к победе или хотя бы к борьбе. Они вообще никого и ничего защитить не способны, кроме самих себя! Да и последнее оставалось под большим вопросом.
В самые разные министерства Парижа полетели срочные депеши и шифротелеграммы. Однако время было уже позднее, и все важные лица разошлись до утра по домам, а кто и по любовницам. Впрочем, полковник и так знал, что надо делать, и никаких новых распоряжений не ожидал.
Все солдаты и офицеры военной базы получили приказ держаться до конца. Другого решения просто не имелось. Здесь и сейчас важно было усадить за стол переговоров обе стороны: и афаров, и исса, уговорив их прекратить вооружённый конфликт и сформировать переходное правительство.
Основным противником действующей власти в Джибути считалось афарское движение ФВЕД, возглавляемое Иду Аббате и Дини Ахмедом. Остальные лидеры и десяток их сподвижников сидели в тюрьме, посылая проклятия на голову президента Аптидона. Впрочем, безуспешно.
Полковник Жерар Гепард от переизбытка негативных эмоций аж пристукнул кулаком по столешнице стола, не почувствовав боли. Большего на глазах у подчинённых он себе позволить не мог. Утром он лично заставит президента Джибути отпустить из тюрем всех афарских лидеров и сесть за стол переговоров!
Устало рухнув в кресло, Гепард потёр покрасневшие от недосыпа глаза. Сейчас в его распоряжении три тысячи восемьсот военнослужащих. Это самая крупная французская база на побережье Индийского океана и самая оснащённая. Есть чем бороться с неграми.
И его сил достаточно для того, чтобы дать отпор любому агрессору! Ничего… Хорошо обученные легионеры смогут разогнать эту свору бешеных африканских шакалов! Если, конечно, правительственные войска сами не справятся. Но на это полковник почти не надеялся. Впрочем, напрасно рисковать жизнями французских солдат он тоже не намерен: их необходимо предупредить. Пожалуй, придётся поднять в воздух звено уже не вертолётов, а бомбардировщиков. Чёрт его знает, как неграм удалось сбить их вертолёты? Но факт оставался фактом: минус три машины за один бой воздух-земля! Жерар ругнулся сквозь зубы.
Сон буквально валил полковника с ног. Сказывались и общая усталость, и нервотрёпка прошедших суток. В крайних случаях он мог не спать и двое суток. А если принять экстракт листьев коки, то и все трое. Ради дела Гепард был готов пойти почти на любые жертвы. Сейчас он покемарит пару часиков и снова будет свежий как плотва. Гепард искренне надеялся, что ничего страшного за это время не произойдёт. Однако ошибся.
Ночью защита столицы рухнула, и французы встали перед выбором: отойти в сторону или вмешаться. Париж однозначно приказал вмешаться, но только в качестве обороняющихся.
– Есть! – ответил полковник Герард, отдавая распоряжение поднять в воздух все штурмовики и истребители.
***
Афары, довольно быстро преодолев предместья столицы, направлялись прямиком к аэропорту. Подойдя к окружённому военными базами аэропорту, повстанцы остановились на отдых. Пользуясь передышкой, их командиры тут же послали вести о скорой победе своим лидерам.
Я не запоминал всех политических руководителей афаров, как и многих других. Они уже примелькались своими одинаковыми амбициями и схожими действиями, и перестали вызывать у меня хоть какой-то интерес. Слишком много их и им подобных прошло перед моими глазами. И все со своими чаяниями и посылами, иногда весьма неоднозначными.
О победе никто из них не думал. А наш рейд по захвату Джибути оказался настолько стремительным, что никто из остававшихся на свободе афарских лидеров просто не имел о нём ни малейшего представления. Разумеется, ни присоединиться, ни тем более возглавить его они возможности не имели.
И вот сейчас в предрассветной мгле я смотрел через бинокль на город. Джибути игриво подмигивала мне разноцветными огнями, но заигрывала как-то скромно. Ярко сияли только порт и аэродром, со стороны которого отчётливо слышался шум прогреваемых авиационных двигателей. Очевидно, французы решили всё-таки не оставаться безучастными ко всему происходящему. Да оно и понятно.
Все, находившиеся поблизости, тоже слышали громкий гул явно больших и тяжёлых машин. Но никто из нас не был готов умирать! Расчёт «Шилки» активно очищал все четыре ствола зенитки от нагара. Те, кому посчастливилось получить переносные зенитные комплексы, внимательно их осматривали, порой переспрашивая друг у друга, как их правильно пускать. Понятное дело: иероглифы никто из афар не понимал, а инструкции к ним как таковой не было. Так, листок какой-то.
Китайские товарищи любезно поделились с нами своими репликами американского Стингера и советской «Иглы-С». Конечно, качество будет китайское, но зато их у меня очень много. Ещё раз: спасибо, щедрые азиатские братья!
Пленные солдаты показали, будто видели французов среди командования правительственных войск Джибути. А это лишь подтверждает (особенно с учётом вертолётной атаки), что статус-кво фактически нарушено. А вот какие действия они предпримут дальше, я узнаю всего через пару часов. Однако мне есть чем их встретить. Я готов! А они?!
Глава 2. Бой за столицу
Президент Аптидон не спал всю ночь и буквально сроднился с телефонной трубкой, непрерывно названивая французам. Ему, как и обещали, помощь оказали, однако поставили условие, чтобы он договаривался с оппозицией. Ради выполнения этих требований он весь вечер провёл наедине с арестованными лидерами афарских движений.
В итоге к определённым договорённостям они пришли. Однако выпускать заключённых из тюрьмы Аптидон не спешил, отодвинув окончательное решение до каких-либо заметных изменений в свою пользу на фронте. А из беседы с политзаключёнными афарами ещё и понял: те силы, что сейчас атакуют Джибути, подготовлены отнюдь не джибутийскими оппозиционерами, а кем-то в Эфиопии. Явившиеся в его страну повстанцы никак не зависят, и уж тем более не подчиняются местным лидерам афаров. Если вообще не состоят с ними в открытой конфронтации!
Нагрянувшие в Джибути люди представляли некий появившийся совсем недавно «Чёрный союз». То ли это было новое движение, то ли коалиция уже существующих, никто ничего толком не знал. Слышали лишь, что формировался этот «Чёрный союз» на территории Эфиопии и до поры до времени никак себя не проявлял. Возглавлял её якобы кто-то из военных. Точнее, группа военных, с которыми никто не мог ни толком связаться, ни договориться.
Руководил ими вроде как Иду Аббате. А Дини Ахмед осуществлял посредничество между ним и другими лидерами афаров. Ну, и вёл переговоры с исса. Сейчас ни об одном, ни о другом ничего не было слышно. Короче, сплошные загадки.
Не успел Хасан Аптидон заснуть, как его разбудила громкая канонада. Сражение началось, хотя за окном ещё царила глухая ночь. Ночью вообще мало кто воюет: видимость плохая, а вероятность перепутать или ошибиться и начать палить по своим, наоборот, весьма велика. Да и артиллерия бьёт неточно, дружественный огонь весьма вероятен. В общем, сложно воевать ночью. А неграм ещё сложнее, потому как и маскироваться особо не надо. Вот и не воюют никогда.
Вскочив с кровати, Аптидон бросился к телефону. Необходимо срочно собрать все силы, которыми он ещё располагал: армию, полицию, добровольные дружины кланов исса. Короче, всех!
***
Французская военная авиация с наступлением рассвета поднялась в воздух, проводя разведку местности. Атаковать им запрещалось, и поэтому они вели исключительно разведку. Вокруг аэродрома заняли позиции их силы, не подпуская никого, кто мог бы выстрелить из переносного зенитного комплекса.
К моменту, когда повстанцы подошли к аэродрому, французы успели основательно окопаться и занять круговую оборону. Сверху отчётливо было видно, как наступали афары, распавшись на отдельные отряды. Держа меж собой довольно большую дистанцию, ехала их немногочисленная бронетехника, тряслись по ухабам грузовики. Кое-кто из повстанцев передвигался на своих двоих или, если позволяла местность, с помощью велосипедов.
Ничего не стоило нанести по ним удар! Однако внезапный пуск с земли зенитной ракеты только лишний раз подтвердил, что делать этого не стоит. Ракета в цель не попала и ушла далеко в сторону. Но сумятицу она всё же внесла: самолёты поднялись повыше, чтобы лишний раз не провоцировать и иметь возможность избежать попадания.
Облетев всю территорию Джибути, они пошли на посадку, не сделав ни одного выстрела и не сбросив ни единой бомбы. По ним тоже никто больше не стрелял, и французы смогли спокойно приземлиться.
Повстанцы, наткнувшись на организованную оборону, атаковать не стали. Прощупав защиту несколькими очередями и получив в ответ плотный огонь, афары отступили. Затем, ещё несколько раз безрезультатно попробовав пробиться к аэропорту, они обнаружили совершенно незащищённые окраины и ринулись на захват города. Завязалась жаркая схватка за предместья Джибути. Здесь не применяли миномёты и ствольную артиллерию, да и китайские реактивные установки «Тип 63» ударили лишь по нежилым строениям.
Впрочем, в стрелковом бою повстанцы продвигались медленно, не имея особых преимуществ, кроме своей численности перед кланами исса. В конечном итоге большинство из афарских отрядов просто завязли в рабочих кварталах. Кроме одной, самой многочисленной группы, что прямиком шла в сторону порта, сметая всё на своём пути. Этим она и привлекла всеобщее внимание, вынудив Аптидона отправить все оставшиеся войска в ту же сторону.
***
Утро началось с атаки. Едва забрезжил рассвет, войска снова двинулись вперёд. Они, может, и хотели бы действовать более активно, о чём говорили их неоднократные попытки атаковать аэродром, но сказывалась усталость. Однако эйфория от победы и желание достичь большего упорно толкали афаров вперёд. Да и несколько капель эликсира бодрости, попавшие бойцам в кружку с горячим напитком, изрядно прибавили активности и отчасти храбрости.
Храбрость – вообще дорогой товар. Местные ею как-то не отличаются. А стимулирующий её эликсир весьма дорог в производстве. Поэтому тратить его в больших количествах довольно глупо. Именно поэтому он достался только небольшой группе из трёхсот человек, да и то в сильно разбавленном виде. На полдня хватит, и ладно. Да и выматывает такая стимуляция до последнего предела. Это в будущем нашпигованные наркотиками штурмовики станут без оглядки атаковать позиции врагов, а здесь и сейчас этого пока нет.
Французы вели разведывательные полёты. Однако не атаковали, опасаясь нашей ПВО. Хоть и слабое, но утешение. Потеря ими даже одного самолёта приравнивалась бы к национальному позору. Они и так (очень неожиданно для себя!) потеряли три вертолёта. Для предупреждения их возможных выходок один из расчётов пульнул по самолётам то ли из китайской «Иглы», то ли из их же версии «Стингера». Хрен там разберёшь, у кого они слямзили технологию, не особо напрягаясь создавать свою собственную!
Основные силы, подчинённые лично мне, я направил в центр города. Захватив административные здания и лишив правительство Аптидона возможности руководства войсками, можно вынудить его воевать на наших условиях. Не зря все в мире перевороты проводились в столицах. Захват госучреждений и банков – это мгновенная парализация всей государственной деятельности, в том числе и финансовой. По всей стране сразу начинается анархия. А анархия – не мать порядка, отнюдь. Анархия – это мать беспорядка и дочь первозданного хаоса. Ну, или внучка.
Как таковой морской порт мне был пока не нужен, хоть и двигались мы именно в том направлении. Пусть себе его охраняют французы и присоединившиеся к ним остатки правительственных войск. Как раз будет с кем потом разговаривать. Тем более и к нам скоро должны присоединиться оставшиеся на свободе лидеры афаров. Впрочем, с ними ещё предстоит плотно пообщаться. Мне-то нужны лично преданные, а не преданные другими! Поэтому моим представителем станет кто-то из тех, кого мы освободим из заключения. Про тюрьмы Джибути я знал не понаслышке, и найти нужную не составляло особого труда. А там и самый зашуганный политзаключённый отыщется.
Штурмовой отряд в тысячу человек возглавляли три моих советника. Я же не выпячивался и, расположившись в здании склада, в котором имелся хороший подвал, лишь корректировал их передвижение и задачи, раздавая приказы по связи. Здесь же разместилась и моя личная охрана. А в соседнем дворе остановилась «Шилка», готовая отразить нападение любого противника: хоть воздушного, хоть наземного. Короче, ждём-с!
Отряд с боем прорвался в центр города, и вскоре схватка закипела у президентской резиденции. Пусть французы побудут некоторое время в полнейшем недоумении, решая: с кем им договариваться-то? Кое-какие попытки начать переговоры они уже предпринимали. Сначала пытались пообщаться по радиосвязи, а потом пролетевший над городом самолёт сбросил кучу бумажек, наскоро распечатанных на принтере, с предложением остановить боевые действия. Прямо как во время войны.
– Негр, сдавайся! Хлеб, молоко и собственные яйца мы тебе оставим. Чёрные капут! Аптикон карашо! Сдавайся!
Но нам-то что?! Мы же не афары, хоть и негры. Поэтому: спасибо за офисную бумагу! Конечно, для задницы она так себе, зато горит «карашо». Все эти требования я торжественно проигнорировал, а в видневшийся издалека белый флаг даже стрельнул из винтовки. Вдохновил, так сказать, всех своим личным примером.
Пока афары бились за порт и захватывали жилые кварталы города, а какая-то часть из них сидела вокруг военной базы и аэропорта, мои люди оккупировали деловой и административный центр Джибути. От них я и ждал доклада, что Аптидон захвачен и находится в наших руках. Приказ был однозначен: взять президента Джибути. Живым или мёртвым! Лучше живым, конечно, но и мёртвое тело тоже вполне сойдёт. Важен сам факт наличия, чтобы потом не полезли всякие Аптидоны №1 и №2. Хасаны, родства своего не помнящие. Десептиконы, твою мать! Разозлился я что-то чуток, бывает…
***
Полковник Жерар Гепард был на постоянной связи со своим правительством. Шифротелеграммы шли непрерывным потоком как от него, так и к нему. Лишь изредка он докладывал обстановку лично, общаясь с кем-то из высокопоставленных лиц по международному телефону. События нарастали, и в воздухе пахло большими проблемами.
При этом в Париже настаивали на начале переговоров. Однако Хасан Аптидон колебался: выпускать ли из тюрем политзаключённых или расстрелять их? Ведь всем известно: нет человека – нет проблемы. И полковник буквально разрывался меж двух огней. Пока Аптидон колебался-матюкался, повстанцы захватили тюрьмы и выпустили заключённых. И всех политических лидеров афаров и кланов исса, которые в своё время не нашли общий язык с Аптидоном, увезли в неизвестном направлении. Вести переговоры оказалось банально не с кем!
Хотя уже часа через три это не имело никакого значения. Большая часть повстанцев начала штурмовать порт, ввязавшись в борьбу с правительственными войсками. А меньшая… меньшая довольно грамотно и последовательно стала захватывать центр.
Пока войска Аптидона держались, французские военные не вмешивались. Но как только те бросились отступать, иностранный легион получил приказ отогнать от порта повстанцев. В итоге это и было сделано, правда, с небольшими усилиями. За двое суток почти непрерывных боёв повстанцы уже конкретно выдохлись, понесли ощутимые потери и больше желали грабить, чем воевать. Откатившись от морского порта, они заняли позиции вокруг, попутно совершая набеги на местные магазины и избавляя их от всего «лишнего».
В резиденции, заполненной военными и министрами, Хасан Аптидон ждал дальнейшего развития событий. Сюда же, под его защиту, собрались многочисленные родственники и члены ближнего круга президента. И поначалу доклады поступали весьма обнадёживающие. Однако внезапная атака на центр быстро разрушила все радужные перспективы. И вот уже охрана отбивается от превосходящих сил противника. Хоть самому с автоматом на крышу лезть.
Бой разгорелся нешуточный! Не став рисковать своей чёрной шкурой, Хасан Аптидон залез в подвал и теперь с тревогой прислушивался к тем звукам, что доносились до него из-за плотно прикрытой двери. Грохот выстрелов перемежался с редкими разрывами гранат. Здание ощутимо потряхивало, и сверху на засевших в подвале людей непрерывно ссыпались пыль и песок. Наконец, могучий удар в дверь прервал его невесёлые, прямо скажем, упаднические размышления.
Все его надежды и здравые мысли после этого удара оборвались. Сердце застучало сначала быстро-быстро, потом ухнуло куда-то вниз (кажется, в пятки) да там и осталось, вяло трепыхаясь и силясь спрятаться в самый маленький палец ноги.
– Кто тут Аптидон? – проревел грубый, охрипший от приёма стимуляторов голос.
Президент Джибути разумно промолчал, с испугом рассматривая слабо освещённую фигуру негра в проёме двери. С автоматом наперевес, на форме нет никаких знаков различия. Только одинокий шеврон, над которым застыла злобная змея с кинжалом в зубах, выделялся на его рукаве. Кинжал показался большим, а змея явно была коброй – вот и всё, что запомнил Аптидон, пока его искали.
– Я спрашиваю: кто? – и проём двери почти полностью закрыли ещё две фигуры. – Не последует ответа, прилетит граната, – пригрозил повстанец и демонстративно показал советскую Ф-1, попутно дав короткую очередь в земляной пол.
Брызнули в стороны мелкие камешки, но пули увязли в полу, никуда не срикошетив. Громкий треск выстрела ударил по мозгам (у кого они были) и помог прятавшимся в подвале принять правильное, а главное быстрое решение.
Все тут же стали показывать пальцами на Аптидона и выталкивать его к выходу. Некоторые, уже ничего не стесняясь, подталкивали даже пинками. Чего не сделаешь, чтобы спасти собственную жизнь. Сопротивляться никто и не думал, каждый хотел жить и трясся за свою никчёмную шкуру. А президента Аптидона не жалко! Уберут этого, поставят другого, одним меньше, другим больше… Так какая разница? Во власти все одинаковы.
– Выходи, сука! – почему-то по-русски сказал боец (видать от Мамбы научился) и добавил: – Бистро! Бистро, обизяна!
Аптидон, всю жизнь говоривший лишь на сомали или французском, не понял ни первого обращения, ни второго. Впрочем, по интонации он вполне догадался, что ни в любви, ни в преданности до гроба ему явно не признавались. Мрачно раздвинув руками своих предателей-соплеменников, президент Джибути вышел вперёд. И тут же схлопотал удар прикладом под дых! Согнувшись, он попытался прошипеть все те ругательства, что просились наружу. Но сделать это ему не удалось: наружу вышел всего лишь ужин.
Его тут же подхватили под руки и поволокли на свет. Затем стали выволакивать и всех остальных, прятавшихся в подвале. Никто ни с кем особо не церемонился! Отхватывали даже женщины, если пытались сопротивляться. Ни о каком снисхождении по гендерному признаку не шло и речи! Мужчины и женщины равны во всём!
Внезапно под стенами уже порядком разрушенной резиденции послышались звуки нового, стремительно разгорающегося боя! И у Аптидона невольно вспыхнули глаза. У него есть шанс!